После окончания школы я работала помощником повара на Сухой речке. Готовила для лесозаготовителей.
После декретного отпуска освободилось место на совхозной ферме в деревне Якуниха (ушла на пенсию Чернавская Александра Степановна). Директор совхоза Плеханов и главный агроном Лазарев приезжали ко мне домой и просили выручить. Произошло это в 1967 году, когда мне было 20 лет.
В старой деревянной ферме размещалось 100 голов скота. Работали 4 доярки и одна подменная. Не было на этой ферме молокопровода, использовали только доильные аппараты, выливали молоко вручную.
В 80-е годы построили новую ферму с молокопро-водом в деревне Федоровская. Она была деревянной, но с кирпичными стойками. Сохранилась фотография тех лет, где я со своими напарницами: Богдановой Ниной Витальевной, Линьковой Александрой Ивановной, Симановой Галиной Александровной, Щекутьевой Лидией Ивановной. Нам тогда сказали, что приедет фотограф, будет делать снимок, вот мы и принарядились. В будничной обстановке, конечно, одевались не так.
Круглый год доярке приходится ходить по ферме в резиновых сапогах, потому что там всегда сыро. Кажется, что синяки с рук и ног никогда не сходили. Характер у всех коров разный. Бывали такие строптивые, что не знаешь, как к ним подойти. Особенно много ударов можно было ожидать от первотёлок, которых приучали к дойке.
Труд доярки всегда был тяжёлым. Хотя и были у нас доильные аппараты, но приходилось доить и вручную. Часто были неполадки с электричеством: то свет отключат, то провода ветром оборвёт. От подачи электроэнергии зависела и работа титана. Ведь без тёплой воды перед дойкой не обойтись.
Дояркам часто приходилось раскидывать вручную силос и сено в кормушки, а это тоже работа не из лёгких.
Через определённый промежуток времени проводилась контрольная дойка, взвешивали молоко от каждой коровы, записывали показатели удоя. Также проверяли и жирность молока.
Раз в квартал распределяли среди доярок места, за хорошую работу премировали. За свой труд на ферме в 1986 году получила орден Трудовой Славы третьей степени, в 1987 году была избрана депутатом в народный Совет и три раза избиралась в сельский. Моя фотография висела на районной Доске почёта в Тотьме.
На ферме я проработала 27 лет, в 1996 году заболела и до пенсии была вахтёром в общежитии.
С деревней Маслиха и с фермой связана почти вся моя жизнь. Несмотря на то что условия труда на ферме с годами улучшались, труд доярки оставался тяжёлым. К старости стали болеть руки, ноги и спина.
16. Из воспоминаний Александра Васильевича Шестакова (1942 г. р.), жителя д. Боярское:
В роду Шестаковых, по прозвищу «Вихорьковы», был знаменитый в округе силач Вихорь (имени не помню), про которого теперь рассказывают предания. Жил он в деревне Федоровская.
1. Однажды пришёл Вихорь в лавку купца Пестова, что находилась в деревне Фоминское, увидел там большие мешки с мукой, около 100 кг каждый.
И говорит купцу: «Надо бы муки купить, да денег нет». Купец Пестов всем давал товар в долг под запись, но зная о великой силушке покупателя, сказал ему: «Бери и понеси, если донесёшь, то твоё и будет». Взвалил Вихорь мешок на одно плечо и пошёл домой в деревню Мальцево. А купец хитёр был и послал вслед за силачом своего приказчика. Так дошли они до Рыжакова моста через реку Тиксну, под деревней Быково. Пожалел пестовский посыльный Вихоря и говорит ему: «Передохни немного». Ведь от дома купца Пестова до этого моста почти 7 км. Вихорь остановился, перекинул мешок на другое плечо и двинулся дальше. «Если ты устал, то передохни сам, а мне старухе на замесь надо нести», – услышал от него в ответ посыльный купца. Впереди на пути Вихоря был глинистый угор, «глиненник». На этом месте всегда было грязно и скользко, поэтому не захотел приказчик пачкать ноги, провожая настырного мужика до дома, ведь и так было уже ясно: донесёт силач мешок. Вернувшись в лавку, посыльный рассказал всё купцу, а тот в ответ только подивился.
2. Водка раньше продавалась в трёхлитровых бутылях, а это четверть ведра. В праздник выпил такую бутыль Вихорь, все ожидали, что он упадёт. Но не тут-то было! Встал и пошёл по деревне к дому. Правда, шёл, покачиваясь, но говорить ещё мог. «Будь ты тройи, будь ты тройи», – приговаривал разгулявшийся богатырь, обижаясь на слабую крепость водки.
3. Однажды Вихорь оказался на пристани. Он поспорил, что может задержать пароход. И действительно, схватившись за канат отходившего от пристани парохода, остановил его вместе с вращающимся винтом. Пароход не мог плыть, пока Вихорь не отпустил канат.
Когда умер Вихорь, никто не помнит, вероятно, ещё до войны, потому что моя жена Градислава его не запомнила. А она с 1947 года рождения. Рассказывали, что Вихорь в сенокос с пота выпил холодной воды из родника, простудился и вскоре отдал Богу душу.
Вихорь был братом Антоновой (Шестаковой) Анны Николаевны, бабушки по отцу моей жены. Из рода «Вихорьковых» Шувалов Юра по матери Лидии. Живёт в п. Юбилейный и работает на компрессорной станции Лазарев Саша. «Вихорьков» он по покойной матери Лазаревой Анне [муж Лазарев Фёдор]. На Петрилове живёт Лазарев Иван (жена Валентина Яковлевна), его мать из «Вихорьковых».
Список погибших из «Книги Памяти Вологодской области, Тотемский район»:
3045. Шестаков Александр Александрович, рядовой, 1908-01.08.1944, Погореловский сельсовет, д. Мальцеве (место захоронения: Карелия, Кондопожский район, д. Ляппевара, 600 м с-в).
3047. Шестаков Александр Васильевич, рядовой, 1924-16.01.1943, Погореловский сельсовет, д. Якуниха (место захоронения: Ленинградская обл., Кировский район, 1,5 км зап. д. Апраксин Городок).
3052. Шестаков Алексей Васильевич, рядовой, 1899-31.10.1942 (умер от болезни), Погореловский сельсовет, д. Мальцеве (место захоронения: г. Актюбинск, городское кладбище).
3057. Шестаков Африкан Иванович, рядовой, 1922-20.05.1942, Погореловский сельсовет, д. Якуниха (место захоронения: Псковская обл., Великолукский район, с. Полибино).
3059. Шестаков Василий Васильевич, рядовой, 1914-08.08.1943, Погореловский сельсовет, д. Якуниха (место захоронения: Смоленская обл., д. Лущиково).
3058. Шестаков Василий Александрович, рядовой, 1907-24.08.1943, Погореловский сельсовет, д. Мальцеве (место захоронения: Харьковская обл., Изюминский район, с. Каменка).
3061. Шестаков Василий Степанович, рядовой, 1892-07.08.1942 (умер от ран), Погореловский сельсовет, д. Якуниха (место захоронения: Ленинградская обл., Тихвинский район, Бокситогорск).
3064. Шестаков Иван Иванович, рядовой, 1921-29.04.1943 (умер в плену), Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
3065. Шестаков Исак Александрович, рядовой, 1897-18.03.1943, Погореловский сельсовет, д. Мальцево (место захоронения: Новгородская обл., Старорусский район, д. Анишино).
3068. Шестаков Михаил Степанович, рядовой, 1899-06.05.1942 (умер от болезни), Погореловский сельсовет, д. Якуниха (место захоронения: Ленинградская обл., ст. Погостье).
3070. Шестаков Николай Васильевич, рядовой, 1906-19.03.1942 (умер от болезни), Погореловский сельсовет, д. Ивакино.
3075. Шестаков Станислав Алексеевич, рядовой, 1925-26.01.1945, Погореловский сельсовет, д. Мальцево (место захоронения: Германия, д. Рогау).
Данные из книги «Ветераны Великой Отечественной. Вологодская область, Тотемский район»:
Участник Советско-Финляндской войны: 201. Шестаков Александр Петрович, рядовой, 1907, Погореловский сельсовет, д. Мальцеве.
Участники Великой Отечественной войны:
212. Антонов Николай Александрович, рядовой, 1916, Погореловский сельсовет, д. Федоровская.
213. Антонов Николай Николаевич, рядовой, 1910, Погореловский сельсовет, д. Федоровская.
8087. Шестаков Александр Александрович, рядовой, 1919, Погореловский сельсовет, д. Герасцево.
8088. Шестаков Александр Андреевич, сержант, 1925, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8089. Шестаков Александр Михайлович, рядовой, 1898, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8090. Шестаков Александр Михайлович, рядовой, 1923, Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
8091. Шестаков Александр Михайлович, рядовой, 1925, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8092. Шестаков Александр Петрович, ефрейтор, 1907, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8093. Шестаков Александр Петрович, рядовой, 1921, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8094. Шестаков Александр Степанович, рядовой, 1907, Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
8095. Шестаков Александр Степанович, рядовой, 1907, Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
8096. Шестаков Анатолий Иванович, рядовой, 1919, Погореловский сельсовет, д. Герасцево.
8097. Шестаков Василий Алексеевич, рядовой, 1903, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8098. Шестаков Василий Васильевич, старшина, 19018, Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
8099. Шестаков Василий Васильевич, старшина 1 статьи, 1921, Погореловский сельсовет, д. Герасцево.
8100. Шестаков Василий Петрович, рядовой, 1926, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8101. Шестаков Геннадий Иванович, рядовой, 1921, Погореловский сельсовет, д. Герасцево.
8102. Шестаков Иван Александрович, рядовой, 1916, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8103. Шестаков Иван Васильевич, рядовой, 1919, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8104. Шестаков Иван Дмитриевич, рядовой, 1903, Погореловский сельсовет, д. Герасцево.
8105. Шестаков Иван Михайлович, рядовой, 1900, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8106. Шестаков Иван Осипович, рядовой, 1895, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8107. Шестаков Иван Петрович, рядовой, 1926, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8108. Шестаков Иван Степанович, рядовой, 1896, Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
8109. Шестаков Михаил Егорович, рядовой, 1893, Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
8110. Шестаков Михаил Николаевич, рядовой, 1905 Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8111. Шестаков Николай Александрович, ст. сержант, 1910 Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8112. Шестаков Николай Ильич, рядовой, 1910, Погореловский сельсовет, д. Якуниха.
8113. Шестаков Фёдор Николаевич, рядовой, 1893, Погореловский сельсовет, д. Мальцево.
8114. Шестакова Нина Михайловна, вольнонаёмная, 1923 Погореловский сельсовет, д.Якуниха.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Журналы чрезвычайных и очередных Тотемских уездных земских собраний и доклады управы с приложениями. Вологда, 1906. Ч. 2. С. 132.
Клировая ведомость Тиксненской Спасо-Преображенской церкви 2-го Благочиннического округа Тотемского уезда за 1915 год // Государственный архив Вологодской области. Ф. 496. Оп. 1. Д. 19680. Л.205,207об.,220об.,221.
Былины / сост. вступ. статьи и пояснений Б. Н. Путилова. М., 1986.
Ветераны Великой Отечественной. Вологодская область, Тотемский район / под ред. В. В. Судакова. Вологда, 2002.
Ехалов А. К. Своим умом. Вологда, 2001.
Книга Памяти Волгодской области, Тотемский район / отв. сост. Л.А.Демченко. Вологда, 1993.
Кузнецов А. В. Легенды, предания и были Тотемского уезда. Вологда, 2005.
Кузнецов А. В. Художник Георгий Попов. Вологда, 2007.
Линьков А. И. Описание Тиксненской Преображенской церкви Тотемского уезда Вологодской губернии. Вологда, 1890.
Мир русской культуры: энциклопедия / под ред. А.Н.Мячина. М., 2000.
РЕСПОНДЕНТЫ
1. Беляевский Иван Витальевич (1935-2007); д. Залесье, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Залесье).
2. Дробинина (Богданова) Нина Фёдоровна (1928 г. р.); д. Федоровская, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Погорелово).
3. Зарубина (Михеева) Татьяна Васильевна (1955 г. р.); д. Горбенцево, Погореловский сельсовет (место жительства – п. Юбилейный).
4. Лазарев Александр Фёдорович (1951 г. р.); д. Петрилово, Погореловский сельсовет (место жительства – п. Юбилейный).
5. Лазарев Иван Васильевич (1935 г. р.); д. Петрилово, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Петрилово).
6. Лазарева (Сизикова) Валентина Яковлевна (1938 г. р.); д. Черепаниха, Маныловский сельсовет (место жительства – д. Петрилово).
7. Лазарева (Горина) Ольга Борисовна (1952 г. р.);
г. Карабаново, Владимировская обл., (место жительства – п. Юбилейный).
8. Левитская Надежда Васьяновна (1923 г. р.); с. Погост, Погореловский сельсовет (место жительства – г. Ейск).
9. Левитская Татьяна Вассиановна (1922 г. р.); с. Погост, Погореловский сельсовет (место жительства – г. Ейск).
10. Овчинникова (Художилова) Серафима Александровна (1921-2006); д. Семёнково, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Погорелово).
11. Селиванова (Шестакова) Людмила Александровна (1930 г. р.); д. Ивакино, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Ивакино).
12. Фарушев Алексей Александрович (1941-2009); д. Маслиха, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Погост).
13. Художилова (Белякова) Нина Николаевна (1933 г. р.); д. Маныловица, Погореловский сельсовет (д. Погорелово).
14. Шестаков Александр Васильевич (194? г. р.); д. Маслиха, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Боярское).
15. Шестакова (Антонова) Градислава Николаевна (1947 г. р.); д. Федоровская, Погореловский сельсовет (место жительства – д. Боярское).
16. Шувалов Юрий Владимирович (1961 г. р.); п. Октябрь, Некоузский р-он, Ярославская обл. (место жительства – д. Фоминское).
Юлия Маракова,
ученица 11 класса,
МОУДОД «Станция
юных туристов» г. Тотьмы.
Научный руководитель – педагог
дополнительного образования
Ольга Михайловна Корешкова.
ЗАСЛУЖЕННЫЙ ВРАЧ РСФСР АННА АНЕМПОДИСТОВНА БЕЛЯКОВА
То, что Белякова Анна Анемподистовна в нашей местности – признанный народом врач, секретом ни для кого не является. Загадка в том, как пришла такая популярность приезжему человеку, «со стороны». Вероятно, не сразу она стала «своей», «Лемподисьевной» – как называли её зачастую малограмотные односельчане.
Всем известная истина гласит: «Всё познаётся в сравнении». Попробуем окунуться в 1930-1940 годы и проследить, на каком уровне было медицинское обслуживание до появления в участковой больнице А.А.Беляковой.
Трудно сейчас установить, кто работал в больнице в 1930-е годы. Квалифицированные кадры в деревне не задерживались: участок большой, населения много, а транспорта нет.
Тепло вспоминает о местном фельдшере Н.В.Левитская. Когда у неё в марте 1932 года тяжело заболел восьмилетний брат Володя, «врача в больнице не оказалось, он был по вызову увезён на санях к больному на Тафту. Когда вернулся, Володя лежал уже на столе в зале. Подойдя к нему, врач заплакал, он знал мальчика – летом Володя сам бегал к нему на перевязку».
А вот у второй сестры, Т. В.Левитской, воспоминания о больнице не очень лестные: «Была я там 2 раза. Надо было вырвать больной зуб. Врач (если можно так назвать) была молодой коммунисткой, надо было её куда-нибудь пристроить, вот и послали к нам, в Погорелово. Я пришла к ней и показала на больной зуб. Она вырвала с большой болью и не тот, который надо. На следующий день я пришла к ней опять со слезами».
Один доктор сменялся другим, но никто из респондентов не помнит ни их имён, ни фамилий.
Фельдшер Анна Николаевна Дробинина жила с семьёй в селе Погост и была единственным медицинским работником на весь сельсовет в середине 1930-х годов и во время Великой Отечественной войны. Люди относились к ней по-разному: кто-то уважительно, а кто-то недолюбливал. Она была женщиной хотя и трудолюбивой, но резкой, грубоватой, молчаливой и замкнутой. Сходилась не с каждым. «Я родилась в 1928 году в д. Федоровской ночью. Утром повезли меня крестить в церковь в село Погост. Приехали рано – церковь закрыта. Анна Николаевна вышла из дома и говорит: "Идите к нам, погрейтесь". Так завязалась дружба между Дробиниными и моими родителями», – рассказывает Н.Ф. Дробинина.
Непростая судьба выпала на долю этой женщины. Её муж, Михаил Вячеславович Дробинин, уроженец деревни Покровское Чучковского сельского совета Биряковского района, работал в школе учителем. В деревне односельчане уважали его и избирали неоднократно в ревизионную комиссию при сельсовете. «Мне было в ту пору лет 10, – вспоминает Татьяна Левитская. – Запомнила такой случай. В присутствии моего отца и Дробинина была вскрыта бочка с рыбой (треской) не первой свежести. Решали вопрос: что делать с рыбой? В конце концов, бочку закопали».
Ученики любили Дробинина и разговаривали с ним попросту, а первого апреля и вовсе разыгрывали.
Хорошо жилось Анне Николаевне при муже. Уважал Михаил Вячеславович свою супругу: и пироги пёк, и корову доил. Но всё изменилось в один миг. «Утром 23 марта 1938 г. из дома Дробининых вышел незнакомый человек, затем Михаил Вячеславович и милиционер с винтовкой. Учителя оклеветал человек, фамилия которого ныне забыта. Действительно, арест М. В. Дробинина был загадкой для односельчан. Никто не знал, чем он не угодил Советской власти, поэтому в деревне люди стали сами домысливать. Ходили слухи, что он пострадал от сказанной когда-то в школе фразы. Тогда во всех колхозах разводили "холмогорскую" породу коров, а Дробинин, мол, сказал, что эти коровы в нашей местности не приживутся и не будут давать столько молока, сколько давали у себя на родине. Говорили и о том, что на него донесла жена. Вероятно, этот вывод был основан на том, что Анна Николаевна Дробинина никогда ни с кем не говорила о муже. И это вполне оправданно, так как осталась она с тремя детьми: Тоней, Галей и сыном Нирой (Авениром)».
Когда все соседки провожали своих мужей на войну, фельдшер Дробинина ждала мужа из Печорлагеря (было от него письмо) и отсчитывала каждый год из шести, назначенных приговором. Но встретиться им так и не пришлось, Михаил Вячеславович умер в лагере в 1943 году. В войну у всех было общее горе, а у неё – своё, другое.
В военные годы горько рыдали женщины, получившие похоронку, некоторым требовался фельдшер. За Дробининой приезжали на лошадях, приходили пешком, стучались и днём, и ночью, в двери и в окно.
Старшая дочь Галина в начале сороковых «училась на журфаке и говорила, что будет психологом или библиотекарем». Дочь Антонина работала учителем начальных классов.
А вот с младшим сыном Авениром случилась беда. «Во время войны он учился в Вологде, как говорили, голодал и заболел туберкулёзом. Больной жил у Анны Николаевны, и они держали собаку, откармливали её для жира, чтобы лечить Авенира. Говорили, что по ночам он сильно кашлял, а летом у соседей Линьковых было слышно». Анна Николаевна после войны неоднократно возила сына на юг, но болезнь прогрессировала. Авенир умер молодым, не дожив и до 30 лет. Можно представить, что чувствовала, имея медицинское образование, мать, которая не смогла помочь сыну.
Сама Анна Николаевна скончалась у дочери в Кременчуге в возрасте 94 лет, в марте 1984 года. Её имя не забыто на Погореловской земле.
«В 1941 году пароходы с солдатами плыли без огней, окна закрывали "матами". "Маты" вязали из ржаной соломы. В деревне Черепаниха, которая располагалась на берегу реки Сухоны, приказано было завешивать все окна в домах, чтобы свет не стал ориентировкой для вражеских самолётов», – так вспоминает о начале войны В.Я.Лазарева.
В суровые военные годы болели и люди, и скот. Сказывалась непосильная работа и скудное питание. «Мой старший брат ходил в войну за плугом, а плуг тащили пять баб. Лошадей было мало: забирали на фронт. А те, которые остались, болели чесоткой от голода. "Хруны" доходили до мяса. В деревне Погорелово находилась в войну ветлечебница. В одной из комнат лечили лошадей от чесотки. Лошадь заводили в помещение, которое плотно закрывалось, а голову животного пропихивали в небольшое оконце. Парили серой».
В войну болели чесоткой и люди. Многие страдали от вшей. Видимо, вши появлялись от нехватки витаминов. Совсем не стеснялись ловить их друг у друга. Женщин можно было застать за таким занятием в свободное время где-нибудь на лугу около дома.
Одной из причин болезней и завшивленности населения во время войны было отсутствие мыла. В бане люди использовали щелочную воду. Золу завязывали в тряпку и опускали в приготовленную бочку. Когда собирались мыться, растапливали снег или приносили проточную воду. В неё бросали большие нагретые камни и добавляли воду со щёлочью. Так и мылись.
Бельё стирали (в народе говорили «бучили») не так уж и часто, потому что процедура эта была длительной. Сухую одежду несли на коромысле к реке. Её там отмачивали и отколачивали палкой. На коромысле приносили обратно в баню и складывали в бочку, которую называли «бук». Сначала простыни, потом кальсоны и рубахи, наверх полотенца и тряпки. Сверху бельё застилали большой холщовой тряпкой, на которую сыпали золу. Затем грели в чугунах воду, кипятком заливали бельё и клали раскалённый камень. Камень начинал шипеть, вода булькала. Нужно было его протолкнуть как можно глубже в бельё. Бельё сутки лежало в «буке». Потом эту партию вынимали (первая партия – белое бельё) и замачивали вторую партию в оставшейся воде. После этой процедуры бельё несли на реку, складывая его в «уколочень». (Брали рубаху, её набивали бельём и заворачивали рукавами.) Так бельё зимой дольше оставалось тёплым, и полоскать его было легче: меньше мёрзли голые руки. На реке опять били бельё палкой с обеих сторон, для этого его выворачивали. Зимой «уколочени» на реку возили на «чунках». В народе до сих пор сохранилась поговорка: «Оделся, как уколочень».
Женщинам во время войны часто не хватало времени на стирку, этим занимались их дети. «Один раз летом отец всё бельё унёс на реку, на костре разогрел камни, и я бучила прямо на берегу», – рассказывает Н.Ф. Дробинина.
Только после войны появилось жидкое хозяйственное мыло в бутылках. Хранили его в банях, потому что оно сильно пахло рыбой.
Часто во время войны, не получая должной медицинской помощи, люди обращались за помощью к знахаркам-травницам. Жила в деревне Федоровская Анна Николаевна Антонова, «которая умела многое. В народе её прозывали "коновалихой": и баранов выкладывала, и скот лечила, и детей заговаривала. Женщин после родов лечила от молочницы, сама разрезала грудь, вкладывала в рану тряпочку, смазанную салом и настоем из трав. Помогало. Коровам шептала заговор, и они становились смирными, тогда доить их было гораздо легче».
Знала Анна Николаевна, что многие люди страдают от чирьев, и варила «пластырь»: церковная свечка, мыло да лечебная трава. «Моя мама однажды ловила рыбу и простыла, на спине образовался большой нарыв из семи дыр. Этот пластырь я прикладывала ей к спине, он прилипал и вытягивал гной», – рассказывает Н.Ф. Дробинина.
В деревне Фоминское жила Воропанова Серафима Григорьевна – женщина очень набожная. Ночевали у неё и нищие, и старичок-юродивый. Бывало, у самой огород ещё не убран, а она бежит на помощь другим: картошку копать или стог убирать.
«Умела она и лечить травами. Плачет ребёнок всю ночь, а фельдшер говорит, что у него колики. Мама сходит к тёте Симе, принесёт водичку с угольками на дне, вспрыснет ребёнка – тот и успокоится. Умела она и массаж делать (в народе говорили «умела гладить»). Сорвёт человек с пупа («со спины») – зовут Серафиму. Неоднократно она приходила на помощь моей маме. Гладила живот и говорила, говорила о чём-нибудь. Я сидела на кухне и всё слушала. Голос у неё был очень напевный, успокаивающий. Пойдёт домой, скажет: "Полежи часок, не вставай". А утром мама снова здорова», – вспоминает ТВ. Левинская.
Верующие односельчане в трудные военные годы, конечно же, за помощью обращались к Богу. Церковь к тому времени была уже закрыта, и люди собирались в тех избах, где ещё сохранились иконы.
«По рассказам Русинова Николая Александровича, ещё до войны к его деду Михаилу приходили люди и днём, и ночью с зубной болью. Он им помогал. Дед был недюжинной силы, однажды принёс большой тюк сена, будучи уже старым. С этого дня заболел и вскоре умер, видимо, от надсады. В память о нём осталась икона.
Когда-то дед Михаил ходил пешком в Киево-Печерскую лавру поклониться колыбели Православия на Руси и святым мощам божьих угодников. По возвращению он принёс с собой большой бумажный свиток образа иконы Божией Матери Казанской и посох из необычного сучковатого дерева с зарубками, подаренный, видимо, кем-то. С тех пор у иконы на втором этаже всегда горела лампадка. Перед раскулачиванием икона Божией Матери мироточила. Вытекла одна кровавая слеза из правого глаза Богородицы и оставила след. В войну, когда не было церкви и врачей, бабушки и матери приходили к иконе Матери Божией, обливали её водой и этой водой лечили больных детей».
Спустя год после окончания войны в сельскую больницу прибыл квалифицированный врач, Белякова Анна Анемподистовна. Впервые погореловцы встречали на своей земле доктора с институтским образованием.
«Прибывшего из облздравотдела врача Белякову Анну Анемподистовну для постоянной работы назначаю на службу заведующего Погореловской участковой больницы с 21-го декабря 1946 г. с месячным окладом в 850 рублей в месяц по больнице, плюс 450 рублей по амбулатории и 150 рублей за заведование больницей. Итого составляет месячная заработная плата 1425 рублей», – так звучал приказ № 306 по Тотемскому райздравотделу от 19 декабря 1946 года за подписью Алексея Михайловича Художилова.
Анна Анемподистовна родилась 1 февраля 1902 года в семье крестьянина-середняка Анемподиста Николаевича Белякова. Кстати, в военном билете, выданном в 1948 году, указана иная дата рождения – 15 февраля. Место рождения – деревня Северная Горка Михайловского сельсовета Харовского района Вологодской области. Там же окончила начальную школу.
Потом с 1915 по 1921 год училась в Кадниковской школе 2 ступени, по окончанию которой поступила в Вологодский педагогический институт, но, почувствовав, что это не её призвание, спустя год перешла в Вологодский медтехникум и окончила его в 1925 году.
Получив первоначальное медицинское образование, Анна Анемподистовна пять лет работала фельдшером в участковых больницах: в Бережно-Дубровской Каргопольского уезда, в Троицкой Кадниковского уезда и в Каргопольской.
Желание продолжить образование появилось у фельдшера Беляковой в 1929 году. Сначала были подготовительные курсы, а затем успешное поступление в Ленинградский медицинский институт имени Павлова.
Уже с 12 июля 1941 года Анна Анемподистовна стала работать в Вологде, в госпитале. А в 1942 году, после окончания курсов по спецподготовке военно-полевых терапевтов, была направлена в хирургический полевой подвижной госпиталь на Калининский фронт. «Ведь я недолго работала, да и участок был не из тех, которые считаются важными: всего-навсего сортировка и эвакуация... Но я часто вспоминаю весь коллектив госпиталя, он как-то ближе был других.
Очевидно... первые шаги работы, трудности и совершенствования условий для больных: от пола до нар... Всё хорошо осталось в памяти», – напишет позже своему сослуживцу А.А.Белякова.
«Трудно было. Иногда приходилось работать сутками, вздремнув часок или два. Сколько прошло через её руки бойцов, старых и молодых, тяжело и легко раненых! Вот где пригодились ей знания, полученные в медицинском институте имени Павлова в Ленинграде. За свои старания А. А. Белякова в первый же год войны была награждена медалью «За боевые заслуги»
В конце сентября 1943 года по запросу штаба 220-й армии она была откомандирована в медпункт при штабе. Там и работала до конца войны.
Много воспоминаний у Анны Анемподистовны связано с Румынией, где она встретила светлый день Победы, где ей был вручён орден Красной Звезды и медаль «За победу над Германией». В июле 1945 года часть вернулась в Крым, в город Симферополь. Но на этом воинская служба Анны Анемподистовны не закончилась.
После окончания Великой Отечественной войны больше года пришлось ей жить в Германии, куда была направлена начальником лазарета трофейной бригады.
Из служебной характеристики начальника бригадного лазарета 48-й отдельной трофейной бригады за подписью полковника Тужилова: « Майор м/службы А.А.Белякова... очень энергично принялась за работу по организации лазарета и за короткий период организовала и наладила его работу. Инициативна, настойчива. К работе врача подготовлена хорошо. Чуткий, внимательный, отзывчивый товарищ. Хорошо развита, культурна, выдержанна». В лазарете А. А. Белякова работала до 3 сентября 1946 года.
Войну Анна Анемподистовна никогда не забывала. «Уважительно говорила о тех раненых солдатах, которые заставляли себя терпеть сильную боль до утра, только бы не разбудить медсестру, дежурного доктора, уставших за день». «Хранила Белякова А. А. много писем от бойцов, одно из которых от раненого Роговенко. "Сердечно благодарен Вам за то, что спасли мне жизнь. Лежу вот уж в третьем госпитале, но врача, который так бы, по-матерински, лечил больных, как Вы, больше не встречал". Он прислал в письме засохший цветочек, который растрогал Анну Анемподистовну до слёз».
Когда А.А.Белякова вернулась из Германии в Вологду, ей было предложено три вакансии. Она выбрала Тотьму. «В то время заведующим райздравотделом работал Алексей Михайлович Художилов. Он предложил Погореловскую участковую больницу, потому что сам был родом из Погорелова, там же проживала его сестра, Исаева Нина Михайловна, которая работала в больнице поваром».
Так 19 декабря 1946 года в больнице появилась женщина-врач, маленького роста, худенькая, с виду хрупкая, но с твердым характером, настойчивостью и требовательностью. В больнице она сразу навела порядок. Действительно, ей удалось создать коллектив трудолюбивых людей, порой творивших чудеса. В бытность Анны Анемподистовны Беляковой Погореловская участковая больница была в районе на хорошем счету, и в её стены частенько наведывались корреспонденты. В домашнем архиве медработника Г.И.Макаровой сохранился сделанный журналистом старый снимок, на котором она и Е.И.Черепанова оказывают медицинскую помощь детдомовскому мальчику. Только сделали ему укол. И вдруг приехали корреспонденты из Тотьмы. Пришлось снова набирать шприц и позировать».
«Анна Анемподистовна всегда носила белый халат, тапочки, на голове – косынку. В больнице при ней соблюдалась идеальная чистота. Даже больных никогда не пускала в больницу в своей, домашней, одежде. Халаты, рубашки, тапки – всё из прачечной. Сама контролировала работу санитарок, проверяла, нет ли пыли на подоконниках, стёклах. Незаметно вечером оставляла полспички в укромном местечке и подмечала на следующий день, насколько качественно была произведена уборка в больнице. К ответственным санитаркам относилась очень хорошо, а нерадивых ругала, но не при больных, а у себя в кабинете».
«Характер у неё был взрывной. В своё время слышала о случае, который произошёл на кухне, – рассказывает А. И.Талашова. – Нерадивая кухонная работница плохо вымыла посуду. Как обычно, с проверкой зашла главврач и провела пальцем по лежащей в стопе вымытой тарелке. Тарелка оказалась жирной. Тогда неожиданно на полу оказались все тарелки, которые попались ей под руку. Испуганной работнице пришлось выслушать множество укоров в свой адрес. Успокоившись, Анна Анемподистовна подала ей деньги и попросила купить в сельмаге вместо разбитой посуды новую».
«Анна Анемподистовна в прямом смысле день и ночь находилась в больнице (до революции в здании располагалась управа), потому что в первое время квартира врача Беляковой находилась в этом же здании на втором этаже, куда вела крутая лестница.
Всю себя отдавала А.А.Белякова докторскому делу. Знала, как лечить, сама назначала лекарства и процедуры, знала, что творится в больничных палатах, на кухне, в прачечной. Больница была большая и холодная, в каждой комнате – печь. Вязанки дров носили на верёвке, особенно неудобно было поднимать их по лестнице. А сколько раз сбегала по ней к больным Анна Анемподистовна! Один раз даже сломала руку».
«При больнице сажали овощи, выращивали поросят, держали лошадь. Без своего хозяйства тогда было плохо. Денег на лекарства не хватало, почти вся зарплата главврача шла на нужды больницы».
К слову, к деньгам у А.А.Беляковой отношение было какое-то безразличное, она их никогда не жалела. Т.В.Левинская рассказывает: «Анна Анемподистовна жила одна, а у моей свекрови, Левинской Л.А., было много детей, и денег не хватало до получки. Свекровь не раз брала их в долг у Анны Анемподистовны. Говорила, что при этом никаких неудобств не испытывала, было не стыдно. Обещала вернуть через две недели, но слышала в ответ: "Ничего страшного, можно и через месяц"».
Как врач А.А.Белякова обладала высоким профессионализмом. «Старожилы рассказывают, что в лютую метель, морозы, слякоть, на санях или на телеге, бывало, выезжала на базу в Тафтинский лесопункт, это 13-15 километров, уже не говоря о близлежащих деревнях. В участковой больнице она была и терапевтом, и детским врачом, и гинекологом, и хирургом, и всем, кем угодно». «Во всём теле моего отца-фронтовика, – рассказывает М. В. Щекутьева, – были осколки. Они, разумеется, не давали покоя. Отец обращался к Анне Анемподистовне неоднократно, но каждый раз она отправляла его к хирургам, ссылаясь на то, что в больнице нет наркоза. Однажды, приняв обезболивающее средство, он объяснил, что больше терпеть не может. И Анна Анемподистовна согласилась оперировать. Неглубоко сидевшие осколки она сумела убрать, а остальные оставила хирургам». Зачастую «ей посылали слова благодарности из Вологды и Москвы за правильно поставленный диагноз, без рентгеновского вмешательства. Знания, полученные в институте, закреплялись и усовершенствовались на курсах повышения квалификации». В 1950 году А.А.Белякова проходила четырехмесячную спецподготовку по терапии в городе Новосибирске.
Неоднократно погореловскому доктору помогала воинская закалка. В экстремальных ситуациях она не опускала руки, а действовала решительно и чётко. Об одной такой истории, которая потрясла жителей окрестных деревень, поведала Т. В.Левинская: «Был такой страшный случай в деревне Топориха, о котором старожилы помнят. Мы с девчонками шли вечером на танцы. Это было в мае 1962 года, я училась в 9 классе. Вдруг мимо проехал трактор, на котором везли двух человек. Потом мы увидели зарево в Топорихе. Бригадир Надежда Стоцкая с соседкой Выдриной Людмилой Серапионовной (учительницей начальных классов] смотрели в огороде ульи с пчёлами. Неожиданно из окна ближайшего дома по ним начал стрельбу сосед. На шум выскочил муж Людмилы Серапионовны. Стоцкая была убита сразу, муж учительницы был ранен, и спасти его не удалось, а Людмилу Серапионовну отвезли в больницу и вызвали бригаду врачей из Тотьмы. Стрелявший сосед поджёг дом и покончил с собой.
Раненую женщину встретила Анна Анемподистовна. В условиях сельской больницы она провела экстренную операцию, не дожидаясь районных докторов. Приехавшие из Тотьмы врачи отметили, что сделано всё было правильно и своевременно. Если бы не помощь Анны Анемподистовны, неизвестно, выжила ли бы женщина. Дети учительницы были благодарны доктору Беляковой, которая спасла их мать».
Хотя у Анны Анемподистовны и не было своих детей, особое внимание она уделяла будущим матерям. С ней, бывало, не поспоришь. «Однажды меня положила в больницу рожать раньше времени, а я не хотела. Но Анна Анемподистовна вызвала моего мужа Василия и пристрожила: "Я её не отпущу, с ребятами сам управляйся", – рассказывает Н.Ф. Дробинина.
Доктор Белякова сама принимала роды почти у всех погореловских женщин и чувствовала ответственность за каждого младенца. «Если в семье появлялся новорождённый, то каждую неделю его проведывала патронажная медсестра и докладывала главврачу. Мамаш, которые не смотрели за детьми, она без стеснения ругала, её побаивались. Когда беременные женщины или матери с детьми, находившиеся на лечении в больнице, выходили на прогулку, то Анна Анемподистовна следила, чтобы гуляли они в отведённой части сквера, подальше от всех остальных больных».
Если на участке А.А.Беляковой случалась беда (умирал ребёнок), то это было личной трагедией доктора. О далёком прошлом вспоминает Н.Ф.Дробинина: «Мальчик Саша у меня родился дома, в больницу не успела. Сначала всё спал, а потом перестал есть и умер через несколько месяцев от судорог. Утром, в субботу, понесли тельце младенца в больницу. Все медсестры, санитарки работали в палисаднике. Сама Анна Анемподистовна со сломанной рукой вспылила и встретила меня такими словами: "Много ребят, накопила, этого не надо стало? Не сама ли ещё и принесла?" Принёс муж Вася. Потом стала анатомировать и объяснила, что ребёнок родился больным».
За каждую жизнь А.А.Белякова боролась до последнего, никогда не отказывала в помощи старикам, но воспринимать смерть спокойно так и не смогла научиться.
Анна Анемподистовна никогда не выходила замуж, была женщиной одинокой. С мужчинами вела себя строго, терпеть не могла пьяных. Если замечала, что больной выпил, выгоняла из больницы. В народе поговаривали, что «в войну она с кем-то дружила, но после обмана уважать мужчин перестала».
«Жила Белякова А. А. в маленьком доме на две семьи, в деревне Ивакино. Очень мало мебели, никакой роскоши. Всё это для доктора не имело значения, потому что зачастую приходилось ночевать в больнице. Личного времени у неё не было».
Просматривая трудовую книжку, заметишь лишь одну запись в разделе «Сведения о поощрениях и награждениях»: «За хорошую работу объявлена благодарность». На самом деле Анна Анемподистовна уже в мирное время, в 1960 году, была награждена орденом Трудового Красного Знамени, а в 1968-ом из «Медицинской газеты» от 9 января вся. страна узнала о присвоении А. А. Беляковой почётного звания «Заслуженный врач РСФСР». В связи с выходом на пенсию в 1971 году благодарные односельчане занесли имя любимого доктора в Книгу Почета Погореловского сельсовета.
Не было в Погорелове человека, который бы не знал Анну Анемподистовну Белякову. Она была не только хорошим доктором, но и занималась общественной деятельностью. «Дважды избиралась в областной Совет депутатов трудящихся, один раз – в районный Совет, сколько в сельский совет – не счесть».
Загруженная врачебными делами, она успевала вести «большую профилактическую работу с населением, выступать с лекциями на медицинские темы по радио». У нашего земляка, художника Г. И. Попова, «есть рассказ "Анемподистовна"... о том, как совхозное руководство вознамерилось строить около фо-минческого родника новый телятник, но благодаря твердости и настойчивости участкового врача Беляковой Анны Анемподистовны строительство было прекращено».
Неподдельно радовалась женщина, прошедшая фронтовой путь, тому, как преображалась страна в послевоенные годы. «Война оставила свои трудности в нашем тылу, – пишет Анна Анемподистовна своему сослуживцу М. М. Степанову. – В настоящее время обстановка резко отличается. Электричество в быту. Электроплитки, стиральные машины, холодильники. Хорошие дороги, благоустроенные дома с обстановкой городского типа. Преображается каждый медвежий уголок. Начинается строительство телестанции, идет проектирование газопровода».
С ней очень легко было общаться и после её выхода на пенсию. Она с удовольствием ходила в школу на встречи с учениками. После перевода больницы в 1979 году в новое здание, построенное в посёлке Юбилейный, Анна Анемподистовна неоднократно приходила на встречи, организованные для ветеранов труда, не отказывалась и от поездок в районную больницу.
Со дня знакомства она дружила с поваром больницы Исаевой Ниной Михайловной, которая жила с семьёй своей дочери, Н.Я.Кузнецовой. Эти люди относились к Анне Анемподистовне как к родному человеку. «Помогали всем: мыли в бане, кормили пирогами, кололи дрова». Последние два года А. А. Белякова доживала у Н. Я. Кузнецовой, умерла на 91-м году жизни, 6 февраля 1992 года. Похороны прошли тихо, без оркестра и громких речей.
В сельском магазине М.В.Щекутьевой довелось однажды наблюдать такую сцену: «Очередь была большая, люди пришли из разных деревень за продуктами и ждали, когда их отоварят. Как только в дверях появилась сухонькая фигура уже немолодой женщины, все оживились и стали предлагать ей сделать покупки без очереди, на что в ответ прозвучало: "А я не тороплюсь".
Действительно, «все уважали, любили и преклонялись перед ней. Из поколения в поколение будет передаваться то, что была такая женщина-врач, которая спасла не сотни, а тысячи жизней, и жила она у нас, на Погореловской земле».
В чём же всё-таки тайна популярности сельского доктора? «Она несла добрые слова знакомым и незнакомым людям, стремилась улучшить нашу жизнь, сделать краше и интересней. Она дарила доброту и любовь детям, старикам, соседям, друзьям, всем, кто окружал её в жизни».
ПРИЛОЖЕНИЯ
Из воспоминаний Нины Фёдоровны Дробининой (1928 г. р.), жительницы д. Погорелово:
Белякова Анна Анемподистовна. Первого моего сына принимала акушерка из деревни Залесье в 1948 году, а второго рожала с Анной Анемподистовной. Она приехала в Погорелово из Ленинграда, после того как на пенсию ушла Дробинина Анна Николаевна.
Белякова Анна Анемподистовна (Алемподисьевна) была человеком очень подвижным. Небольшого роста, щупленькая, но требовательная и знающая. Среди медперсонала она была единственным врачом в больнице. При Анне Анемподистовне работали медсестра Гетта Ивановна Макарова (человек-«золото») и акушерка Беляевская Галина Александровна.
Анна Анемподистовна носила белый халат, тапочки, на голове – косынку. В больнице при ней всегда соблюдалась идеальная чистота. Сама контролировала работу санитарок, проверяла, нет ли пыли на подоконниках, стёклах. Незаметно вечером оставляла полспички в укромном местечке и подмечала на следующий день, насколько качественно была произведена уборка в больнице. К ответственным санитаркам относилась очень хорошо, а нерадивых ругала, но не при больных, а у себя в кабинете. Больных никогда не пускала в больницу в домашней одежде. Халаты, рубашки, тапки – все вещи выдавались.
Анна Анемподистовна в прямом смысле день и ночь находилась в больнице, потому что квартира врача Беляковой находилась в этом же здании на втором этаже, куда вела крутая лестница. Семьи у неё никогда не было, всё время одна, поэтому всю себя отдавала докторскому делу. Знала, как лечить, сама назначала лекарства и процедуры, знала, что творится в больничных палатах, на кухне, в прачечной. Больница была большая и холодная, в каждой комнате -печь. Вязанки дров носили на верёвке, особенно неудобно было поднимать их по лестнице. До революции в здании располагалась управа.
Самое большое внимание «Алемподисьевна» уделяла детям, любила малышей. Если в семье появлялся новорождённый, то каждую неделю его проведывала патронажная медсестра и докладывала главврачу. Мамаш, которые не смотрели за детьми, без стеснения ругала, её побаивались. Ей нравился Василий (мой муж], так как он водился с детьми и был добрый. Каждый год выходила в Погореловскую школу с медосмотром. Если беременные женщины или матери с детьми, находившиеся на лечении в больнице, выходили на прогулку, то Анна Анемподистовна следила, чтобы гуляли они в отведённой части сквера, подальше от всех остальных больных. У меня родился мальчик Саша дома и умер через несколько месяцев от судорог. Сначала всё спал, а потом перестал есть. Клаве тогда было 2 года, её всё время качали («ревоватая» была), а его и качать было не надо. Утром понесли тельце младенца в больницу. А они, все медсестры, санитарки, работали в палисаднике возле больницы. Сама Анна Анемподистовна встретила меня такими словами: «Много ребят накопила, этого не надо стало? Не сама ли ещё и принесла?» Принёс Вася. Потом стала анатомировать и объяснила, что он таким родился, 2 крови в нём боролись.
Однажды меня положила в больницу рожать раньше времени, я не хотела. Но Анна Анемподистовна вызвала моего мужа Василия и пристрожила: «Я её не отпущу, с ребятами сам управляйся».
С мужчинами она была всегда строгой, особенно не любила пьяных. Если замечала, что больной выпил, выгоняла из больницы. Поговаривали, что в войну она с кем-то дружила, но тот её обманул. С тех пор мужчин уважать перестала.
Никогда не отказывала Анна Анемподистовна в помощи старикам. У меня мама доживала, я часто ходила за таблетками.
Позже Анне Анемподистовне дали квартиру в деревянном доме на Ивакине.
Антонова [Шестакова] Анна Николаевна была травницей. В войну у люди часто страдали от чирьев, а Анна Николаевна варила «пластырь»: церковная свечка, мыло да лечебная трава. Моя мама однажды ловила рыбу и простыла, на спине образовался большой нарыв из семи дыр. Этот пластырь я прикладывала ей к спине, он прилипал и вытягивал гной.
Стирка белья. Бельё бучили. Замачивали сначала в холодную воду на ночь, а утром несли его на реку и полоскали. Потом складывали в бочку в бане. Сначала простыни, потом кальсоны и рубахи, наверх полотенца и тряпки. Вода для замачивания была с золой, которую накладывали в небольшой мешочек.
Из печки доставали раскалённый красный камень и клали в бочку с бельём. Камень начинал шипеть, вода булькала. Нужно было камень протолкнуть как можно глубже в бельё. Один раз я положила наверх свою школьную сумку. Она была белая, а ремешок красный. Верхнее бельё полиняло. Я начала стирать ещё в школе, стирала чисто. Один раз летом отец всё бельё унёс на реку, на костре разогрел камни, и я бучила прямо на берегу. У нас даже в войну было хозяйственное мыло, потому что отец запас целый ящик.
Дробинина Анна Николаевна. Фамилия Дробинин из деревни Заболотье со Стрелицы. Анна Николаевна – хорошая женщина, я знала, что у неё муж в тюрьме.
Мои родители дружили с Дробиниными. Я родилась ночью (1928 г.). Утром повезли меня крестить в церковь. Приехали рано – церковь была закрыта. Анна Николаевна вышла из дома и говорит: «Идите к нам, погрейтесь». Потом Дробинины приезжали к нам в гости.
Из воспоминаний Алевтины Ивановны Талашовой (1947 г. р.), жительницы п. Юбилейный:
С Анной Анемподистовной я работала всего несколько месяцев. В августе 1970 года после окончания Пермского медицинского института приехала по распределению в Погореловскую участковую больницу, где главврачом была Белякова А. А. После Нового года (2 февраля 1971) она сдала мне все дела и вышла на пенсию. Жила тогда Анна Анемподистовна в деревне Ивакино, в одной половине деревенского дома. А во второй половине была квартира медсестры Рыжаковой Гали (уехала в Вологду), потом Цикиной Алевтины Ивановны.
Ничего про Анну Анемподистовну не знаю, но слышала, что была строгой, очень не любила мужчин. Такое негативное отношение осталось ещё с фронта. Всю войну она была в эвакогоспитале, в распределителе. Когда раненых привозили с поля боя, она их осматривала и в зависимости от тяжести ранения отправляла на срочную операцию или на перевязку...
Характер у неё был взрывной. Слышала о случае на кухне. Нерадивая кухонная работница плохо вымыла посуду. Как обычно, с проверкой зашла главврач и провела пальцем по лежащей в стопе вымытой тарелке. Тарелка оказалась жирной. Тогда неожиданно на полу оказались все тарелки, которые попались ей под руку. Испуганной работнице пришлось выслушать множество укоров в свой адрес. Успокоившись, Анна Анемподистовна подала ей деньги и попросила купить в сельмаге вместо разбитой посуды новую.
В 1979 году больница была переведена в новое здание, построенное в посёлке Юбилейный. Анна Анемподистовна и на пенсии вела активный образ жизни. Она приходила несколько раз в больницу на встречи, которые организовывали для ветеранов труда. Рассказывала, как в войну работала в эвакогоспитале. Уважительно говорила о тех раненых солдатах, которые заставляли себя терпеть сильную боль до утра, только бы не разбудить медсестру, дежурного доктора, уставших за день.
Доживала она свой век у Кузнецовой Н. Я. Когда-то дружила с её мамой, работавшей в больнице поваром. Перед смертью несколько дней лежала в больнице в п. Юбилейный. Потом Кузнецовы её увезли домой, у них она и умерла. Похороны прошли тихо, у нас в больнице никто и не знал, поэтому никто не ходил провожать. Венок от медицинских работников отправили на девятый день.
Макарова Гетта Ивановна принесла фотографию 50-х годов. На ней она с Черепановой Екатериной Ивановной. На приёме мальчик из детского дома. Сделали ему укол. И вдруг приехали корреспонденты из Тотьмы. Пришлось снова набирать шприц и позировать.
Из воспоминаний Валентины Яковлевны Лазаревой (1938 г. р.), жительницы д. Петрилово:
Шестакова Анна Николаевна. Тётку моей свекрови, Шестакову (Антонову) Анну Николаевну, я видела один раз, когда ходила к ней в деревню Федоровскую. Тогда у меня родилась первая дочь Тамара, она всё время плакала, покою не давала. Вот свекровь и отправила меня к своей тётке, которая умела многое. В народе её прозывали «коновалихой» – и баранов выкладывала, и скот лечила, и детей заговаривала. Женщин после родов лечила от молочницы, сама разрезала грудь, вкладывала в рану тряпочку, смазанную салом и настоем из трав. Помогало. Коровам шептала какие-то слова на ухо, и они становились смирными, тогда доить их было гораздо легче. О способностях этой женщины знали многие в округе, а она ходила по деревням, чтобы помочь людям.
Когда я пришла к ней из-за Тамары, увидела старую женщину. Она из-за стола не выходила, разговаривала сидя, но было видно, что она высокого роста. Хозяйка сделала из лучины «прясницу», «наговорила на неё» и сказала, что место «прясницы» под половой балкой в нашем доме. Так я всё и сделала, но пока «ребёнок не выревелся, всё ревел».
Начало войны. В 1941 году пароходы с солдатами плыли без огней, окна закрывали «матами». «Маты» вязали из ржаной соломы. В деревне Черепаниха, которая располагалась на берегу реки Сухоны, приказано было завешивать все окна, чтобы свет не стал ориентировкой для вражеских самолётов.
Болезнь лошадей. Мой старший брат ходил в войну за плугом, а плуг тащили пять баб. Лошадей было мало. Те, которые остались, болели чесоткой от голода. Хруны доходили до мяса. Рядом с современным парком в деревне Погорелово находилась в войну ветлечебница. В одной из комнат лечили лошадей от чесотки. Лошадь заводили в помещение, которое плотно закрывалось, а голову животного пропихивали в небольшое оконце. Парили серой.
Болезнь людей. В войну болели чесоткой и люди. Много было вшей, не стеснялись друг у друга их ловить. Женщин можно было застать за таким занятием в свободное время где-нибудь на лугу около дома. В бане все мылись регулярно, но, видимо, вши появлялись от нехватки витаминов.
Мыла во время войны не было, использовали щелочную воду. Золу завязывали в тряпку и опускали в приготовленную бочку, которая стояла в бане. Когда собирались мыться, носили воду в баню или таяли снег. Потом топили, нагревали большие камни, и эти камни бросали в чистую воду – так она нагревалась. В неё добавляли воду со щёлочью. Так и мылись.
Стирка белья. Бельё стирали тоже щёлоком, бучили. Эта процедура была длительной. Сухое бельё несли на коромысле на реку. Его там отколачивали палкой. На коромысле приносили обратно в баню и складывали в бочку, которую называли «бук». Сверху бельё застилали большой холщовой тряпкой, на которую сыпали золу. Затем грели в чугунах воду и кипятком заливали бельё. Сутки оно лежало в буке. Потом эту партию вынимали [первая партия – белое бельё) и замачивали вторую партию в оставшейся воде. После процедуры замачивания бельё несли на реку. Для этого его складывали в «уколочень». Брали рубаху с рукавами и её набивали бельём, заворачивали рукавами. Так бельё зимой дольше оставалось тёплым, и полоскать его было легче: меньше мёрзли голые руки. На реке опять били бельё палкой с обеих сторон, для этого его выворачивали. Зимой «уколочени» на реку возили на «чунках». В народе до сих пор сохранилась поговорка: «Оделся, как уколочень».
После войны появилось жидкое хозяйственное мыло в бутылках. Хранили его только в банях, потому что сильно пахло рыбой.
Из воспоминаний Татьяны Владимировны Левинской (1946 г. р.), жительницы д. Погорелово:
Серафима Григорьевна Воропанова. Серафима Воропанова была всю жизнь женщиной набожной, несмотря на все гонения на верующих в советское время. К ней всегда ходила и Галина Блинова.
Я запомнила, что ещё в 50-е годы по деревням ещё ходили нищие, они всегда ночевали у Серафимы. Ночевал у неё неоднократно и старичок-юродивый.
Бывало, у самой огород ещё не убран, а она бежит на помощь другим: картошку копать или стог убирать. Человеком была очень подвижным и активным.
Умела она и лечить травами. Лечила моих детей. Плачет ребёнок всю ночь, а фельдшер говорит, что у него колики. Мама сходит к тёте Симе, принесёт водичку с угольками на дне, вспрыснет ребёнка – тот и успокоится. Умела она и массаж делать (в народе говорили «умела гладить»). Сорвёт человек с пупа («со спины») – зовут Серафиму. Неоднократно она приходила на помощь моей маме. Гладила живот и говорила, говорила о чём-нибудь. Я сидела на кухне и всё слушала. Голос у неё был очень напевный, успокаивающий. Пойдёт домой, скажет: «Полежи часок, не вставай». А утром мама снова здорова.
Умерла Серафима страшно. Было у неё 3 детей: один сын умер, уезжала к дочери – не ужилась, так и доживала с сыном (любителем выпить) в своём доме в деревне Фоминское. В старости болели ноги, ходила только по дому. Оба с сыном угорели, хватились их через несколько дней, заподозрили, потому что горит ночью свет.
Анна Николаевна Дробинина работала фельдшером в больнице до Анны Анемподистовны Беляковой. Она была женщиной грубоватой, многие её недолюбливали. У неё был больной сын Авенир, все звали в деревне его Ниркой. Говорили, что его надо было кормить собачьим мясом, чтобы он поправился.
Дочь Анны Николаевны работала в начальной школе в д. Фоминское, она не жила с матерью, а снимала квартиру в д. Горбенцево. Антонина Михайловна была замкнутым человеком, неразговорчивым, потом и вовсе уехала из Погорелова.
Анна Анемподистовна Белякова. Умерла Анна Анемподистовна на 91-м году. Была строгая, требовательная, могла оказать первую помощь, сделать экстренную операцию, не дожидаясь врачей из Тотьмы.
Был такой страшный случай в деревне Топориха, о котором старожилы помнят. Мы с девчонками шли вечером на танцы. Это было в мае 1962 года, я училась в 9 классе. Вдруг мимо нас проехал трактор, на котором везли двух человек. Потом мы увидели зарево в Топорихе. Бригадир Стоцкая (приезжая) с соседкой Выдриной Людмилой Серапионовной (учительницей начальных классов в Топорихе) смотрели ульи с пчёлами в огороде. Из окна соседнего дома по ним начал стрельбу мужик. На шум выскочил муж Людмилы Серапионовны Выдриной. Стоцкая была убита сразу, Выдрин был ранен и жил недолго, а раненую Людмилу Серапионовну отвезли в больницу и вызвали бригаду врачей из Тотьмы. Стрелявший сосед поджёг дом и покончил с собой.
В больнице встретила Анна Анемподистовна и сделала всё, что смогла, пока ждали районных врачей. Она провела экстренную операцию. Потом Людмилу Серапионовну увезли в Тотьму и там через несколько дней ей сказали о смерти мужа. Дети учительницы были очень благодарны доктору Беляковой, которая спасла их мать. Правда, раненая рука Людмилы Серапионовны так и не восстановилась до конца. Приехавшие из Тотьмы врачи отметили, что Анной Анемподистовной сделано всё было правильно и своевременно. Если бы не её помощь, неизвестно, выжила ли бы женщина.
Моя свекровь очень хорошо отзывалась об Анне Анемподистовне. У одинокой женщины всегда были деньги. Свекровь не раз брала их в долг. Говорила, что неудобств при этом никаких не испытывала, было не стыдно. Обещала вернуть через 2 недели, но слышала в ответ: «Ничего страшного, можно и через месяц».
Из переписки Надежды Васьяновны Левитской с Ольгой Михайловной Корешковой:
Кто работал в больнице, я не знаю. Помню, что когда заболел мой брат Володя, врача в больнице не оказалось, он был по вызову увезён на санях (это был март 1932 года) к больному на Тафту. Когда он вернулся, Володя лежал на столе в зале, подойдя к нему, врач заплакал, он знал его – Володя сам бегал к нему на перевязку, что лечил – не помню.
Вот сейчас я отыскала фото больницы, наверное, она и сейчас сохранилась. Она была между деревнями Ивакино и Погорелово, ближе к Ивакину. Когда она была построена и кто её строил – не знаю.
Из переписки Левитской Татьяны Вассиановны с Ольгой Михайловной Корешковой:
И ещё о больнице. Была я там 2 раза. Надо было вырвать больной зуб. Врачом (если можно так назвать) была молодая и коммунистка, надо было её куда-нибудь пристроить, вот и послали к нам, в Погорелово. Я пришла к ней и показала на больной зуб. Она вырвала с большой болью и не тот, который надо было. На следующий день я пришла к ней со слезами. Вот и всё. Больше у нас её никто не видел.
Из воспоминаний Любови Юрьевны Антоновой (1956 г. р.), жительницы д. Петрилово:
По рассказам Русинова Николая Александровича (1926 г. р.) (а тот в свою очередь слышал от отца Александра Ивановича), его дед Михаил ходил пешком в Киево-Печерскую лавру поклониться колыбели Православия на Руси и святым мощам божьих угодников. По возвращении он принёс с собой большой бумажный свиток образа иконы Божией Матери Казанской и посох из необычного сучковатого дерева с зарубками, подаренного, видимо, кем-то. Дед Михаил был недюжинной силы, однажды принёс большой тюк сена, будучи уже старым. Внук Александр, тогда уже взрослый, не мог этот тюк поднять. С этого дня дед заболел и вскоре умер, видимо, от надсады.
Рассказывал Николай Александрович, что к деду приходили люди и днём, и ночью с зубной болью. Он им помогал, и боль уходила. Молился только о хорошем, о том, чтобы скот не разбегался и приходил домой.
По рассказам сестры Нины Александровны, в войну и когда не было церкви и врачей, бабушки и матери приходили к иконе Божией Матери, обливали её водой и этой водой лечили больных детей.
Перед тем как семью раскулачили и деда Ивана (сына Михаила) забрали, икона Божией Матери мироточила, вытекла кровавая слеза из правого глаза и оставила след на иконе. Это заметила их мать Мария, жена Александра. Она молилась у этой иконы на втором этаже. У иконы всегда горела лампадка.
Из воспоминаний Леонида Егоровича Савинского (1928-2007), жителя д. Погост:
Моя жена работала в больнице зубным врачом й дружила с соседкой, чей дом через дорогу, Дробининой Анной Николаевной. Она жила с сыном Ниркой, у которого были больные легкие. Анна Николаевна ничего не говорила про мужа, т. к. боялась за сына. Муж её был «арестован и увезен». Поговаривали, что она сама его выдала. Из-за болезни сына они переехали на юг.
Из переписки Нины Васьяновны Левитской с Ольгой Михайловной Корешковой:
Галину Михайловну Дробинину только и помню, что она приходила к нам, чтобы поговорить с отцом. Она тогда училась на журфаке и рассказывала что-то о факультете, говорила, что будет психологом или библиотекарем. Где она работала потом, а также про Кременчуг, не знаю. Ещё помню, что кто-то сказал, что у Галины свадьба с Протальоном. Но на улице никого не было, видимо, был обед. Сестры, помню, не были на свадьбе. У Галины был сын Миша, это говорила мама.
Нира у них, по-моему, с 1927 года, во время войны учился в Вологде, не знаю где. Но, как говорили, голодал и заболел туберкулёзом. Больной жил у Анны Николаевны, и они держали собаку. Как говорили, они собачку откормили для жира, чтобы лечить Авенира. Потом она исчезла. Говорили, что по ночам он сильно кашлял, а летом у Линьковых было слышно. Авенир Мих. умер молодым, а когда и где похоронен – не знаю. Может, был женат и приезжал из Вологды с Полиной, но ненадолго. Не думаю, что это Галина
В 50-е годы у Анны Мих. жил внук Геша Ефимов, сын Антонины Мих., с 1939 г. р. Ребята с ним не очень дружили. Он всегда спрашивал бабушку свою, и она ему иногда разрешала сходить на речку или в Загорки за ягодами. Где-то он теперь? Мама как-то в 70-е годы сказала, что Герман живёт и работает учителем в Грозном.
Я даже не поинтересовалась, откуда она знает. Но вообще мама переписывалась с Анной Ник. Помню, что Анна Ник. во время войны и после приходила к нам, чай никогда не пила, а отец что-то ей рассказывал из газетных новостей.
Однажды вечером Анну Ник. кто-то вызвал на улицу, постучали в двери и окно, но не зашли. Потом она зашла за пальто. Её спросили, что случилось, она ответила, что срочно вызывают, ничего не знает.
Анна Ник. работала одна в больнице на весь сельсовет, ходила по деревням, наверное, угощали её, чем могли, так что думаю: в продуктах они и не нуждались.
Из воспоминаний Марии Васьяновны Щекутьевой (1950 г. р.), жительницы д. Погорелово:
Анна Анемподистовна – удивительный человек, прекрасный врач, никогда в жизни не искала выгоду для себя. В День Победы она была в Румынии, затем майор медицинской службы Белякова А. А. по прибытию в 48-ю отдельную трофейную бригаду очень энергично принялась за работу по организации лазарета и за короткий период организовала лазарет и наладила работу. В работе инициативна, настойчива. К работе врача подготовлена хорошо. Чуткий, внимательный и отзывчивый врач, хорошо развита, культурна, выдержанна. Должности соответствует, но подлежит увольнению в запас как женщина. Это строки из служебной характеристики от 9 марта 1946 года на начальника Бригадного лазарета 48-й отдельной трофейной бригады Белякову Анну Анемподистовну.
Сегодня мы расскажем про вторую половину жизни Анны Анемподистовны, про годы, пережитые в Погореловском сельсовете Тотемского района.
В декабре 1946 года прибыла в Вологодский облздрав, ей предложили 3 направления, она выбрала город Тотьму. В то время заведующим райздравотделом работал Художилов Алексей Михайлович. Он предложил Погореловскую участковую больницу, сам он тоже был родом из Погорелова. Там же проживала его сестра Исаева Нина Михайловна, которая работала в больнице поваром.
Она была очень маленького роста, худенькая, с виду хрупкая женщина, но изнутри – кремень, стойкая, с твердым характером, настойчивая, требовательная, честная, справедливая, очень внимательная, умная женщина, дипломатичная, прекрасный руководитель. Очень любила людей, за каждую жизнь боролась до последнего, особое внимание уделяла будущим матерям, с целью сохранения ребенка. С ней очень легко было общаться, но пьяниц она терпеть не могла, может, потому, что очень ценила жизнь. Не было человека, который бы не знал Анну Анемподистовну. Она с удовольствием ходила в школу на встречи с учениками. Личного времени у неё не было. Зачастую ночевала прямо в больнице. Никогда не выходила замуж, она была одинока, но одинокой никогда не была. Для решения личных вопросов у неё не было времени. Жила в маленьком доме на две семьи в д. Ивакино, мебели практически никакой не было. Старожилы рассказывают, как в лютую метель, морозы, слякоть, на санях или на телеге, бывало, выезжала на базу в Тафтинский лесопункт, это 13-15 километров, уже не говоря о близлежащих деревнях. В участковой больнице она была и терапевт, и детский врач, и гинеколог, и хирург, и всем кем угодно. При больнице сажали овощи, выращивали поросят, держали лошадь. Без своего хозяйства тогда было плохо. Денег на лекарства не хватало, почти вся её зарплата шла на нужды больницы. Последние два года Анна Анемподистовна жила у своих друзей, Исаевой Нины Михайловны, сестры Худо-жилова Алексея Михайловича, также участника ВОВ.
Её дочь, Наталия Яковлевна, с семьей жила вместе с матерью. Помогали всем, чем могли. Мыли в бане, кормили пирогами, кололи дрова и т.д. Дружили они со дня встречи и до последних дней. В 2007 году ко Дню Победы на заседании совета ветеранов предложила облагородить могилку Анны Анемподистовны. Это предложение было с радостью поддержано. Далее обратилась к начальнику Юбилейного ЛПУ МГ Соловей В. О. с ходатайством изготовить скамеечку, столик и цветочницу. Все металлические детали было поручено сделать начальнику РМЦ Бабикову Сергею Васильевичу, а устанавливать вызвался Выдрин Валентин Сергеевич из службы УИР, также обложил могильный холмик плиткой. Я его спросила: «А почему именно ты приехал и тем более один?» На что он ответил, что обязан Анне Анемподистовне жизнью, благодаря ей жив до сих пор и здоров, и затем рассказал о том самом случае (лучше его спросить самого). На встрече с участниками ВОВ, тружениками тыла 9 мая 2007 года рассказала о проделанной работе. Как же бурно это было воспринято, и все присутствующие, а это было около 60 человек, очень долго вспоминали и говорили много добрых слов в её адрес.