Согласившись на предложение правления Вологодского общества изучения Северного края сделать экскурсию в Кадниковский и Вольский уезды с целью собирания этнографических материалов по народному фольклору и вещей, годных для музея , я совершил свою поездку с середины августа, как время наиболее свободное от работ для крестьян, так и для меня лично.
Мне был назначен приблизительно такой маршрут: сначала обследовать северо-западную часть Кадниковского уезда, затем проехать в ту часть Кирилловского, которая отошла к Вологодской губернии, как места наиболее глухие и захолустные, а оттуда такими же захолустьями около станции Коноша Северной железной дороги проехать в Вольский уезд. Этот маршрут я и выполнил, хотя не совсем точно: не был на реке Bare, о чем скажу далее.
Из Вологды до станции Вожега ехал я по железной дороге, поезд которой по обыкновению был переполнен пассажирами - "некуда яблоку упасть", как говорится. Приехали в Вожегу около 12 часов ночи. Пришлось переночевать у знакомого. Утром, не найдя подводы, я ушел пешком в ближайшую деревню Ярцево, где для багажа нанял подводу, а сам отправился тоже пешком в деревню Усть-Вотчу. Там надеялся найти лодку, чтобы спуститься вниз по реке Кубене до деревни Хмелевской Нижнеслободской волости. Но ожидания мои не совсем оправдались, народ был весь занят полевыми работами, пришлось часть багажа оставить на Усть-Вотче и отправиться далее пешком же, вниз по реке Кубене, пока через 7 или 8 верст пути не встретил знакомого крестьянина в лодочке-стружке, который и доставил меня до Хмелевской (по местному - Бережок).
Нижнеслободская волость состоит из 932 ревизских душ , а наличных в настоящее время, по сведениям волостного исполкома, 3600 человек, разделенных на 5 районов, в состав которых входят 27 селений с 638 дворами.
После двухкратной просьбы моей Митюковский исполком выдал мне следующие сведения о составе волости: ревизских душ в волости - 640, наличных обоего пола - 2050 человек. Волость разделяется на 3 района. Общее число селений (считая и "поповку" ) - 10 с 393 дворами.
Главным занятием населения Нижнеслободской волости, как и соседних с ней волостей, является, конечно, земледелие, но хлеба вырастает недостаточно для прокорма на весь год, приходится часть прикупать на стороне. Такой "житницей" для этих волостей служат Тавреньга и Вага. Прежде, когда хлеба было "вволю", крестьяне мало заботились о нем, но теперь, когда купить стало трудно, добыча его становится первейшей заботой многих.
Зато здесь заработки лесные, очень хорошие. Редкий крестьянин не зарабатывает здесь за зиму 3-5 тысяч рублей 5. Кроме того, по веснам бывает сплав лесных материалов по речкам и реке Кубене, что в свою очередь тоже дает немалый заработок населению. Затем, в Нижнеслободской волости существуют до сих пор дегтекурение и смолокурение, хотя этот промысел с каждым годом падает, а прежде, лет 40 тому назад, был первейшим. Здешний деготь шел даже на Кавказ, откуда приезжали сюда ежегодно скупщики-"ставрополы" 6.
В последнее время главными заготовщиками лесных материалов являются лесоартели и фабрика "Сокол", имеющая в деревне Хмелевской свою контору, а также заготовляются леса и акционерным обществом фабрики "Печаткин и К°". Рубят дрова, балансы и бревна, сплавляют их по речкам "молем" т. е. россыпью, а по Кубене большей частью в плотах.
Население Митюковской волости тем же занимается, что и нижнеслободцы, особых промыслов, кроме лесного, и там нет. Был в этой волости до войны стекольный завод гражданина Никуличева, дававший изрядный заработок местным жителям и снабжавший их разными товарами, но теперь [он] совершенно разрушен. Судостроение в этих волостях тоже прекращено. Более подробные сведения об этих волостях, кстати сказать, можно получить из моего прежнего очерка "Троичина" 7.
Что касается медицинской части этих волостей, "то на обе волости в настоящее время имеется только один фельдшерский пункт в Нижних Слободах с фельдшером и акушеркой, кроме того, [есть] ветеринарный фельдшер. Больница и врач переведены лет 20 назад отсюда в село Троицко-Енальское, что в 40 верстах от Нижних Слобод.
Народное образование в данной местности, надо сказать, развивается как в отношении численности школ, так и учащихся, но, к сожалению, школы помещаются большей частью в наемных домах или церковных, крайне неудобных, своих зданий у школ нет. Выстроен был Кадниковским земством лет 5-6 тому назад в Нижних Слободах великолепный двухэтажный дом для училища, покрытый железом, с большими светлыми комнатами, где предполагались и квартиры учительницам, но местный волостной отдел просвещения не удосужился сложить в нем печки, хотя кирпич и все принадлежности были налицо, и даже фундамент для них был выложен цементный, и ... дом разрушается, и стекла в доме уже прибиты чуть ли не у половины рам.
Вот статистические сведения о числе школ и учащихся в этих волостях за 1918 год. В Нижнеслободской волости всех училищ было 5, число учащихся было в них за отчетный год - 221 человек, или один учащийся приходился на 16 человек населения, что нельзя не назвать отрадным.
Митюковская волость в этом отношении уступает Нижнеслободской, как по числу школ, так и учащихся. Всех школ здесь - 4, но число учащихся невелико - 112 человек, или 1 учащийся приходится на 18,5 человек жителей.
Пробыв в Нижнеслободской волости с неделю, собрав этнографические материалы как в ней, так и Митюковской волости, а равно приобретя кое-что из предметов для музея, я отправился в Ухтомскую волость, а затем в Вожегодскую, Тигино бывшего Кирилловского уезда и далее.
Ухтомская волость состоит из 916 ревизских душ, а наличных обоего пола - 3017 человек. Волость разделяется на три района, в состав которых входят 35 селений с 576 дворами.
Народное образование в этой области находится не в блестящем состоянии. Училищ хотя тоже - 4, как ив Митюкове, но процент учащихся невелик: всего за 1918 год было 113 человек, или один учащийся приходился на 26,5 человек населения волости.
Мне известно было, что одна старушка по имени Сусантра, или Сусанна, была очень искусна в свадебных причетах, и что ни одна свадьба не обходится без ее помощи не только в своей волости, но даже и в соседних - Вожегодской и Троицко-Енальскоп, и я заехал к ней. Старушка действительно оказалась знатоком своего дела и после обычно долгих "упрашиваний" с моей стороны рассказала весь свадебный ритуал со всеми причетами, песнями и т.п., что мною и записано. После того я ушел в деревню Оносиху, какая и сделалась моей штаб-квартирой, откуда я делал свои хождения по деревням этой волости, разыскивая старину и записывая предания.
Однако предположение известного исследователя П. П. Семенова-Тянь-Шанского, не составляла ли эта волость прежде княжество Ухтомское 8, по-видимому, не оправдывается: князей Ухтомских здесь не было, а волость названа по реке Ухтомице, берущей свое начало из заросшего ныне озера близ деревни Родионовской и впадающей в реку Вожегу. Почти все деревни этой волости расположены по берегу когда-то бывшего озера, теперь небольшой речки. Местность гористая, весьма красивая, "боровая", горы покрыты сосновым лесом.
Здесь имеются три церкви: одна каменная и две деревянные. Расположены церкви на высокой горе, и отсюда почти вся волость видна "как на ладони". Священником здесь состоит отец Александр Кириков, по словам которого каменный храм построен в 1772 году, а деревянная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы построена гораздо раньше, по крайней мере, есть икона, дареная в 1641 году, и между ними - очень древняя, особо чтимая прихожанами "явленная" святого Тихона Амафутского.
По словам отца Александра, Ухтомский приход сначала значился в Вольском уезде, затем каким-то образом переходил к Вологодскому и в конце концов перешел уже к Кадниковскому уезду. Из церковных древностей и преданий видно, что в старину служба в церкви проходила и при свете лучин вместо свечек, это доказывается находящимся поныне в церкви светильником. Из преданий же, любезно сообщенных мне отцом Александром, видно, что близ деревни Меховской, где я записывал причеты Сусантры, в "досюдное" время проходил тракт через деревню Короли Ухтомской волости в село Троицко-Енальское, и на этом тракте близ Меховской есть урочище, называемое "Орудийное", где в "досельное" время было татарское становище, около которого есть курган с зарытым тут кладом. Попытки отыскать клад делались много раз, но безуспешно.
Пришлось опять идти в Меховскую, где с сыном сказительницы мы ходили осматривать урочище Орудийное и курган. Они находятся в 2-х верстах от деревни, в поле, где все распахано, но следы тут жилья видны до сих пор, это погребальные ямы. обломки кирпича, обожженные камни и прочее. Курган находится на берегу озера, теперь почти совершенно заросшего. Против деревни Родионовской есть яма, обложенная большими камнями, как бы действительно оттуда стреляли через озеро из орудий. Вокруг много ям наделали кладоискатели. Курган сам по себе не представляет интереса, это просто намойный холм несколько продолговатой формы, только и всего.
Не найдя здесь ничего интересного, вернулись в деревню, где мать проводника Сусантра принесла мне на показ глиняную кубышку древней формы. Кубышка эта находится в их роду более 100 лет, и предание о ней говорит так: одна женщина рано утром пошла "прогоном" к Орудийному и видит: впереди катится курочка рябая "баская-пребаская", женщина от удивления "заойкала", "заахала", и вдруг курочка превращается в глиняную кубышку. Это, по преданию, выходил ей клад: кабы "очурать 9 ", то курочка рассыпалась бы золотом.
Если верить преданию, что тут жили когда-то татары, то кубышка эта могла служить им для хранения кумыса или вина, после же изгнания татар она могла быть найдена русским в одной из погребных ям - это правдоподобнее. Что она действительно древняя и нездешней работы, это видно из самой конструкции и по материалу: такой глины не имеется в местности. Кубышку эту я купил для музея общества.
По окончании записи этнографических материалов в Ухтомской волости, я отправился на станцию Вожега, чтобы ехать далее в Тигино, по вновь прокладываемому Вожегодским союзом кооперативов тракту. Дорога в Тигино все время идет параллельно реке Вожеге, часто по самому ее берегу. Берега высокие, покрыты большими лесами и очень живописны, но сама река мелководна и порожиста. Недаром последняя деревня Вожегодской волости и носит название Надпорожье или Подпорожье.
Леса по реке не сплавляются, хотя их и много, и притом довольно крупных размеров. Причина этому та, что река Вожега мелководна и впадает в озеро Воже, или Чарондское, из которого почти нет выхода. Помнится, Кадниковское уездное и Вологодское губернское земства лет 15-20 тому назад возбуждали перед правительством ходатайство о соединении озер Воже и Лача с Кубенским озером путем прорытия канала, даже делались изыскания, и чуть ли не был выработан проект, но из всех этих предположений и проектов ничего не вышло 10.
Тигиным называется Тигинская волость Кирилловского уезда Новгородской губернии, присоединенная ныне к Кадниковскому уезду. Она заключает в себе 1289 ревизских душ, а наличных обоего пола, по сведениям волостного исполкома, - 4493 человека. В ней - 23 деревни с 788 дворами.
Особенность этой волости заключается в том, что все эти 23 деревни расположены на расстоянии почти трех верст понескольку деревень в одной куче без всякого разрыва между ними и, понятно, представляют собою большую опасность в пожарном отношении. Население волости занимается исключительно земледелием, промыслов почти не существует, а такая скученность ... пагубно отражается на сельском хозяйстве. Пахотные поля находятся далеко от деревень, нередко за 4-5 верст (полянки), сенокосы же и того дальше - за 10 и более верст.
При таком бездорожье, какое существует у нас на Севере, нечего и говорить о земледельческой культуре здесь, поля еле удабриваются навозом, и пашня не увеличивается согласно росту населения, а напротив, сокращается, и сенокосы зарастают, ибо при такой отдаленности полей и пожен обработка их возможна только для большесемейных, а одиночкам не под силу управиться с работой своевременно. Тут единственное средство, чтобы быть всегда с хлебом, - это расселиться по своим "угодьям", но никому не хочется выезжать из своей деревни.
Такая косность и равнодушие к своему благосостоянию вообще свойственна русской натуре, а тигарям - в особенности. Когда покупной хлеб был дешев и его было много на любой станции железной дороги, то "тигари", как их называют соседи, жили хорошо и не заботились "о хлебе насущном". Работая то на железной дороге, то по сплаву леса по реке Онеге к Архангельску, то ловя рыбу и перевозя ее из Чарондского озера по окрестным волостям, они жили хорошо, а как только хлеб вздорожал, да и негде стало его покупать, так и настал "капут" (конец) их благосостоянию. Весной и летом сего года тигари чуть не умерли с голоду: ели не только овес или колоб (жмыхи), но даже ржаную солому. Нарежут соломы намелко, высушат на печке, истолкут ее на мельнице в ступе и полученную таким образом муку или, вернее, пыль смешивали с толченым же колобом и пекли хлебные "колобки". Нечего и говорить, что с такого хлеба, по выражению моего квартирного хозяина (в деревне Никитинской), "только пучит, а силы никакой". Образцы такой муки я видел и не понимаю, как можно было прокормиться ею? Правда, они и сами говорят, что умерли бы с голоду, если бы Бог не дал такого теплого лета, что новый урожай поспел вместо 15 августа 10 июля...
Из особенных, привилегированных, так сказать, промыслов существовал здесь литейный или "серебрянки". [Мастера] переливали старинные "плетни", сборники и кокошники на кольца, на серьги и т. п., а также лудили самовары, и этим мастера зарабатывали большие деньги, скупая старые наряды, имеющие на себе металл, за бесценок. Вот почему и мне мало пришлось там купить для музея старины, да и народ, впрочем, стал там очень недоверчив и запуган. За отсутствием металлов, однако, и этот промысел упал в последнее время. Удалось мне купить здесь только 2 кокошника, образец домотканной пестряди, намышники и нарушники 12. Видел еще один скопарь большой и интересный, сделанный в виде гуся, но хозяйка не продала без мужа, которого не было дома. А жаль, он очень нужен для музея, и я не теряю надежды приобрести его.
Что касается народного образования, а также и народного здравия, то Кирилловское земство, надо отдать ему справедливость, позаботилось об этом больше, нежели, например, Кадниковское и Вельское: в каждой волости здесь имеется двухклассная школа, помещается она обыкновенно в специально для того выстроенном здании, обширном и светлом. Тут же и квартира учителя. Всех школ в Тигинской волости в 1918 году было 4 с 270 ... учащимися, что составляет 1 ученика на 18 человек жителей.
Храм здесь большой, каменный, двухэтажный, с высокой колокольней, на паперти стоит деревянная статуя распятого Христа, по бокам его - две женские фигуры. Древних икон в церкви нет, а которые и были, то, по словам священника отца Василия Измайлова, увезены в Новгород в церковно-исторический музей 14. Храм построен в XVIII веке, а до этого была деревянная церковь, весьма древняя, времен московских великих князей.
Дома в деревнях строятся большей частью одноэтажные с подвалами и дворами, обширные, на окнах - наличники с разной затейливой резьбой в виде полотенец, разных дырочек и крестиков. Одежду носят здесь большей частью домашнего приготовления, особенно женщины, которые сами ее и ткут, и шьют, окрашивая пряжу в последнее время, за отсутствием покупной краски, тоже домашними "средствами". Так, например, чтобы получить желтый цвет, варят в воде ольховую кору, а для черного цвета к ольховой коре примешивают какой-нибудь ржавый железный предмет: гвоздь, подкову и т.п. Пряжу обмачивают в этом растворе, или "наваре", а затем просушивают обязательно на солнце, отчего краска становится очень прочной и никогда не линяет.
Записав кое-какие заметки о народном говоре, я подрядил было в деревне Никитинской сказочника рассказывать мне свои сказки, но когда я послал за ним, то рассказчик мой сказался больным, хотя посланный уверял, что здоров, но притворяется больным из боязни, что "времена-де ноне такие, пропадешь ни за что". Видя такое недоверие, мне ничего не оставалось делать, как ехать дальше, искать более смелого сказителя.
15-го сентября я выехал в Чужгу и остановился в дер. Хмылице.
Чужга - приход 15 в Огибаловской волости того же Кирилловского уезда, ныне Кадниковского, состоящий из 6-ти деревень, а в них - 530 ревизских душ, наличных же - около 1800 человек.
Дома здесь большие, крытые всегда тесом, с наличниками на окнах, бывают даже с вырезными "дымолоками 16 ", что очень редко встречается и у нас на Севере, не говоря уже о других местностях России. Строятся дома из хорошего толстого леса, большей частью одноэтажные, с подвалами внизу, но есть и двухэтажные, как у моего квартирного хозяина Дмитрия Бобылева, бывшего гласного Кирилловского земства. Дом Бобылева - это какое-то палаццо, построен из 10-12 вершковых бревен, а лавки и пол и того толще, окна большие, обнесенные наличниками весьма затейливого рисунка. Сын его, Федор Дмитриевич, служит учителем в местной школе и оказывал мне всяческое содействие в деле по собиранию этнографических материалов, за что, пользуясь случаем, выражаю ему свою искреннюю благодарность.
В Чужге народ тоже исключительно земледельческий, но здесь нет той скученности деревень, как в Тигине, а потому и хозяйство поставлено лучше, и менее нуждается население в хлебе. Правда, и здесь встречаются деревни, стоящие рядом, но расположены они по "проселку", в одну улицу, а потому поля их и сенокосы начинаются тут же, сбоку, от самых построек, и для обработки удобны. Проселочные дороги здесь хороши, и до сих пор поддерживаются самим населением, чего нельзя сказать про другие волости, хотя и того же уезда.
Население живет какой-то обособленной от других волостей жизнью, патриархально: у них все свое - и одежда, и хлеб, и даже заработки, на стороне ничего не берут. Село Огибалово, где находятся волисполком, больница, врачебный персонал, двухклассная школа и пр. находится отсюда в 6-ти верстах.
Местность эта называется Чужгино по реке Чужге, берущей свое начало, кажется, в Олонецкой губернии и впадающей в реку Вожгу. Надо сказать, что одна и та же река называется разно: в Кадниковском уезде называют ее Вожегой и волость, [в] которой она протекает - Вожегодской, а здесь зовут ее Вожгой, и есть волость (приход), названный Вожгинский 18.
Вверх по Чужге тянутся огромные леса вплоть до Олонецкой губернии и никогда не рубленные. В 15-ти верстах от церкви, вверх по реке, в глухом лесу, есть курган, называемый "Пупыш", на котором, по преданию, жили разбойники и зарыли тут клад. Хотелось мне осмотреть этот курган, но, к сожалению, не нашел человека, который бы знал его и привел туда.
Преданий про старину, особенно про нашествия сюда поляко-литовцев в Смутное время, здесь много и мною записаны. Что касается народного образования в Чужге, то здесь имеются только две школы со 101 ... учащимся, таким образом, один учащийся приходится на 18 человек жителей.
Церковь здесь считается самою старинною во всей окрестности, она была прежде деревянная, а теперь каменная. Деревянная была построена, как полагает отец Анатолий (Щербаков), в 1624 году, но есть основание думать, что и до того времени была здесь или часовня, или церковь.
О постройке церкви, вероятно, каменной, есть в народе такая легенда: были две сосны (они и теперь живы) и стояли - одна при дороге, у деревни, а другая - в поле, и прихожане одних деревень хотели построить ее в поле у сосны, а других - у сосны при дороге. Кто-то предложил: пусть Варвара Великомученица сама выберет место, и икону положили в поле. Наутро встали и видят, что икона висит на сосне, что при дороге. Это повторили и на другую ночь, и получилось то же самое, тогда и решили построить у сосны при дороге. Сосна эта и теперь стоит в ограде против алтаря. Каменная церковь начата постройкою в 1787 году и закончена в 1794 году при вологодском архиерее Иринее 19, деревянная же сгорела неизвестно когда, но явленная икона Варвары Великомученицы "спаслась". Уцелела также и деревянная колокольня, которая была сломана лишь в 1820 году.
Прежде этот приход - Чуже-Варваринский - был приписан к Тигинской церкви, а по писцовым книгам 1624 года, „как говорит отец Анатолий, приход значился в Чаремском уезде 20, и что вся эта местность называется "улусец Чужга, а в нем черных деревень - 6, дворов - 29, людей - 162 человека с братиею". Что это была за "братия" - неизвестно.
Наиболее древние и чтимые иконы в церкви - это святых Варвары, Екатерины и Параскевы. На первой иконе навешена масса амулетов: ручки, ножки, головки и весь человек (тулово), вылитые из серебра или олова, длиною от вершка до двух, одетых на ленточки. Перед иконою есть стол с ящиком, наполненным этими талисманами. До сих пор в день великомученицы Варвары, 4 декабря 21, в храмовый праздник, стекается сюда масса богомольцев не только из окрестных деревень, но даже из других уездов и губерний, и за обедней каждый богомолец, кто чем страдал или страдает, надевает на себя соответствующую часть человеческого тела: ручку или ножку, или все туловище - и с нею молится Богу, стоя на коленях. Вера в исцеление так еще сильна, что, несмотря на большой запас этих амулетов, или как хотите называйте, их не хватает всем приходящим и жаждущим исцеления, а потому соблюдают очередь: один человек помолится с полчаса с ручкой, ножкой или головкой и передает другому, у кого этого нет.
Откуда, когда и почему возник этот обычай, священник не мог дать мне ответа, знает, что заведено "издревле" и так ведется до сих пор. Амулеты, по его словам, дар самих богомольцев, получивших исцеление.
Священник отец Анатолий как местный уроженец запомнил, что в церковной кладовой много было древностей церковных, но они увезены в Новгородский музей, а даримые вещи, как-то: одеяния, полотенца с вышивками и пр. - увезены в Петроград разными археологами, наезжавшими сюда в последнее время, неким Анисимовым. Отсутствие же мануфактуры в последнее время в остатки уничтожило старину: все старое перешито на новый лад, и купить ничего не удалось.
Случайно я узнал, что в заброшенной церковной сторожке находится шкаф старинный, в котором "все не по-нынешнему, начиная с петель у дверок и кончая окраской". Пошел туда, и когда мы с отцом Анатолием после осмотра церковных древностей зашли в пустую сторожку (которая даже не запирается), то меня прямо поразил вид этого почти развалившегося шкафа, до того он необыкновенен, что кажется, так и пахнет от него московскими кремлевскими палатами. Высотой он будет аршина 2 с половиной, а шириной - 1 и три четверти аршина 22, вырезки на дверках сделаны не приклеенные, а на самих досках или, вернее, на брусьях. Раскрашен он бледно-розовой краской, рисунки на нем: снаружи на дверках внизу два аиста или цапли, стоящие у своих гнезд, на середине - два каких-то зверя или церберы (по одному на каждой дверке), как бы охраняющие вход внутрь шкафа. Внутри шкафа на дверках нарисованы две боярыни или царицы в старинном одеянии, в каких-то длинных бурнусах 23, а на голове надеты шапки, отороченные собольим мехом, как у великих князей московских. Рисунки хорошо сохранились и очень хорошо исполнены. Судя по конструкции шкафа, по рисункам, представляющим как бы эмблему охранения домашнего очага, шкаф этот не был церковным, а или подарен каким-нибудь магнатом, или куплен в чьей-либо дворянской усадьбе. Имея в виду, что неподалеку отсюда, всего в десяти верстах, в Дягилевых Горах Кадниковского уезда была, по преданию, усадьба князей Голицыных, можно думать, не оттуда ли этот шкаф?
После осмотра мы с отцом Анатолием отправились в его дом, где он рассказал мне много преданий и подарил для музея найденную его женой на полосе пашни медную иконку.
Вечером на квартиру мою пришел сказочник или, вернее сказать, "бахарь 24", от которого я кое-что записал. Наутро с этим бахарем отправились мы в разные деревни, между прочим, в Огарковскую и Бухару. Старинное название последней, уж не бухарец ли какой был первым поселенцем? В Огарковской народ хороший, приветливый, но купить удалось здесь только лейку для пива, сплетенную из сосновых корней, но так крепко сделанную, что жидкость не протекает. Кроме того, купил рукописную книгу "Камень веры ", писанную в 1794 году старинным хорошим почерком. Плетение из корней здесь распространено всюду, как в Вольском уезде из лыка.
Был и в Бухаре, но там народ не такой, "настоящие бухарцы", по замечанию моего проводника. Народ, надо сказать, неприветливый, угрюмый. Нашел было у одной старушки много старинных одеяний, и она охотно согласилась было продать кое-что для музея, но старик так "зыкнул" на нее, что та и "язык проглотила", замолчала. Пришлось возвращаться ни с чем, вдобавок еще дождь пошел, а идти пришлось болотом, промокли до костей, но с этим уже считаться не приходится...
Переночевав у Бобылевых и просушив одежду, наутро мы с этим же проводником отправились пешком в Дягилевы Горы. Дорога или, вернее сказать, маленькая тропка все время шла туда сенокосами по речке Сосера, служившей границей Новгородской и Вологодской губерниям. Дичь то и дело взлетала, целые стада глухарей снимались с земли и тут же садились на деревья. Очевидно, охотников здесь мало, и дичь не пугана. Но вот показались и Дягилевы Горы.
Дягилевыми Горами называется приход Зубовской волости Кадниковского уезда, состоящий из 5-ти деревень и сельца Кузьминского, принадлежавшего, по преданию, князьям Голицыным, хотя никогда здесь не жившим. ...Имением управляла какая-то Гольчиха, сосланная сюда своим мужем, и здесь "путалась" со своим кучером. Потом имение это (около 2 тысяч десятин) перешло И. А. Пухидинскому, бывшему в Кадникове предводителем дворянства, о чем речь будет впереди.
Местность в Дягилевых Горах чрезвычайно живописная, недаром и названа горами. Горы очень большие и красивые, почти все круглой формы, удлиненные на восток. Церковь стоит на высокой круглой горе, вид с которой просто очаровательный. А вокруг - небольшие деревеньки, расположенные тоже на горах, а затем - все лес и лес на целые десятки верст (например, к Давыдову).
Когда построена церковь (каменная), не мог узнать, т. к. священника не было: старый был в это время переведен на Вожегу, а новый еще не приехал.
Преданий про старину здесь много. Так, по словам псаломщика Баженова, у которого я остановился, около деревни Анисимовской жили татары, жилье их было в кибитках, обитых войлоком, но куда они скрылись, предание умалчивает. Это второе место я нахожу на Севере, когда определенно говорит предание, что тут жили и делали набеги татары, а не кто другой, а то обыкновенно говорится в преданиях, что тут жили "паны" или разбойники. Очевидно, во времена татарского нашествия на Русь шайки их доходили и сюда. Одно предание говорит, что деревня Грудинская размножилась от одного крестьянина, выкупившегося у своих господ Бестужевых-Рюминых, а теперь вот уже 12 домов в ней.
Есть интересное предание об "удавах". Во время нашествия сюда поляко-литовцев они "имали" местных жителей и, не желая тратить на русских пороху и свинцу, делали в земле ямы и давили их там. Такие ямы называются и до сих пор "удавами", а таких мест здесь три: на Овинном, на Общинном пеннике и в Суховском. Удавы состояли в том, что вырывалась глубокая яма, куда и бросали русских, затем делали над ней козлы, накладывали на них жерди, на которые наваливались разные коряги, каменья и песок, затем эти козла подрубались, и все обрушивалось в яму и давило находившийся там народ.
На другой день по прибытии в Дягилевы Горы я отправился в село Кузьминское, в котором живет внук бывшего предводителя дворянства. Сельцо оказалось почти рядом с церковью, только на другой еще более высокой горе. Но я был сразу же поражен. Много встречал я в жизни своей барских руин, разоренных гнезд, но такой обстановки, как здесь, не видел еще нигде. Дом одноэтажный, но довольно просторный, а живут в нем только в одной комнате-прихожей с разбитыми окнами, заткнутыми вместо стекол тряпками. Вся обстановка (или, вернее, разный скарб) самая бедная, которую разве встретишь у самого захудалого крестьянина. Семья предводительского внука ходит в лаптях, а сам он лежит на печи в одних портах и в холщовой рубашке. На вопрос, не осталось ли что-нибудь из старины, годной для музея, например, книг после деда и отца, М. А., не слезая с печи, ответил, что ничего нет, что отец его еще при жизни все прожил и раздарил... Грустная картина обстановки, и пришлось уйти, ничего не приобретя.
Из Кузьминского мы с Баженовым отправились в деревни Анисимовскую, Грудинскую и Городище, но народ всюду был занят варкой пива к предстоящему празднику - "Богородской", и на нас мало обращали внимания и в разговор вступали неохотно: каждый был занят своим делом.
Дома в деревнях и здесь одноэтажные и мало хороших, все больше старые, полуразвалившиеся, а то и просто хибарки в два окна. И это при здешнем-то изобилии лесов! На мой вопрос, что бы это значило, проводник ответил, что народ ленивый, апатичный, не думает о будущем, а когда была виноторговля, то они считались первыми пьяницами в окрестности. Апатия, действительно, замечается во всех их действиях и движениях, как будто лень им и отвечать на самый простой вопрос.
В Анисимовской видел ручную мельницу в действии, какая-то женщина мелет ячмень на муку к празднику и довольно быстро. Устройство мельницы самое примитивное: из березовых обрубков вершков по 6-ти в диаметре и 3-х вершков толщины делаются жернова, верхний - с вогнутой поверхностью, а нижний - с выпуклой, вниз вколачиваются черепки битого чугуна около дюйма каждый, но так, чтобы при верчении верхнего жернова черепки или зубцы эти ходили рядом с нижними, не наскакивая один на другой, и тем разрезали бы зерно. На середине нижнего жернова (неподвижного) укреплен железный стержень, на который накладывается верхний жернов, и на нем приделывается ручка для верчения - и мельница готова. На середине верхнего жернова продалбливается дыра, в которую и сыплются зерна. Мука же ссыпается в поставленную к столу "сбитницу" 27. Чтобы получить мелкую муку, годную на пироги, зерно пропускается через такие жернова три раза.
Не найдя ничего, я в этот же день выехал в Явенгу.
Явенга, или Зубовская волость Кадниковского уезда, состоит, по сведениям волостного исполкома, из 1200 ревизских душ, а наличных обоего пола - 4165 человек. Волость разделена на 13 районов, составляющих 42 деревни. Народное образование здесь поставлено хуже, нежели в других волостях уезда. Всех школ в 1918 г. было 6, число учащихся - 139 человек, или один ученик приходится на 30 человек жителей волости.
Церковь в Явенге большая, каменная, построенная в 1805 году, а прежде была деревянная, рисунок с которой даже был напечатан в журнале "Нива" за 1876 год. Год основания деревянной Покровской церкви, по обыкновению, не известен.
Церковь, село и полустанок Северной железной дороги расположены на берегу реки Явенги при слиянии ее с рекой Кубеной, в последней неподалеку от села есть огромный камень, называемый "конь-камень", действительно напоминающий своим видом коня.
В прежнее, "досюдное", время при церкви, по преданию, варилось к 1 октября пиво и жарился бык, и все это после молебствия в деревянной церкви выпивалось и поедалось прихожанами и всеми, кто был на молебствии. Такие "молебны", впрочем, распространены были по всему Северу России, с жертвоприношениями, как пережитки язычества. Священником в Явенге - Николай Степанович Родионов, сын местного крестьянина, что редко встречается. Преданий про старину и здесь много, особенно о кладах, попытки отыскать которые делались часто, но безуспешно, хотя были у кого-то и записи о них. Однако здесь же я слышал, что незадолго до моего приезда одна крестьянка деревни Павловской нашла случайно клад медных и серебряных монет фунтов 30.
Деревня эта находится от Явенги в 8 верстах. Надежда хоть сколько-нибудь приобрести для музея монет из этого клада заставила меня нанять подводу и съездить туда. Приехав в Павловскую, я остановился не у ней, чтобы не напугать, а у соседа, который сказал мне, что очень трудно этого добиться, что баба упрямая и напугана какими-то чинами, приезжавшими к ней за этими монетами, но она не повинилась им в находке. Но, имея в виду, что меня здесь некоторые знают лично, хозяин квартиры сделал попытку уговорить ее показать мне монеты, и она согласилась принести всех сортов. Ждем час, два, а ее все нет и нет, начинаем сомневаться и идем к ней, а ее уж и след простыл! Оказалось, что соседки и ребятишки шутки ради успели ее напугать, говоря, что вот, Оксинья, по тебя-то теперь и приехали, увезут в Вологду, а там - конец, зачем в тот раз не продала находку-то? Баба схватила корзинку да и айда в лес, будто бы за грибами. Делать нечего, пришлось вернуться в Явенгу, купивши у хозяина квартиры 3 монетки - серебряные копеечки времен Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.
На Явенге есть полустанок, и я хотел было проехать по железной дороге до станции Коноша, а оттуда в Вольский уезд, но долг этнографа заставил меня, несмотря на усталость, предпочесть удобствам пути малопрохожие дороги и всякие тропки, чтобы побывать в самых глухих медвежьих углах, и я отправился в Турово, до которого 23 версты самой отвратительной дороги.
Турово, собственно говоря, приход28 Троицко-Енальской волости, недавно еще образовавшийся и состоящий только из двух деревень: Туровской (прежде Ихтинской) и Тюриковской. В двух деревнях около 100 домов, церковь деревянная, бывшая часовня. Священником оказался мой старый знакомый, отец Аристарх Левицкий, человек образованный, начитанный и очень добрый.
Прибыл я сюда в самый праздник - 8 сентября, сходил в церковь, а после обедни ходил в Тюриковскую (в 3-х верстах от Турова), где купил солоницу для музея и нашел сказочника, который и рассказал мне свои сказки. Вечером купил у церковного старосты 3 старинных сборника.
Здесь так же, как и в Чужге, вся домашняя утварь плетеная, которая из корешков, которая из лыка, а обувь - лапти. Народ живет "на приволье", в хлебе не нуждается. Кругом леса непроходимые, ягод и грибов не могут убрать, до того родится их много. Население исстари землеробы, и земледелие - основа их благосостояния. Постройки здесь все хозяйственные, сделаны из хорошего леса на старинный манер: с наличниками на окнах, крытые всегда тесом. Деньги почти ни во что не считают и не хотят ничего на них продать. "На что они нам", говорят, ведь все равно купить на них нечего. Скота всякого держат помногу, а потому масло и шерсть свои, а из шерсти делают одежду и обувь для зимы.
Зимой туровяне рубят и возят лес на сплав, работая в лесных артелях, а ранее работали на "хозяев" - так называют они купцов. Вообще, народ не забитый, не низкопоклонник, как в других местах уезда, а держит себя как равный с равным, ибо крепостного права не знал. Помещичья усадьба была здесь только одна, это Люблино, светлейшего князя Суворова , да и в ней, кроме управляющего, никто не жил.
Преданий про старину, разбойников и про их клады слышал я и здесь много, но кладов не находил никто.
Из Турова ведут на свет Божий три дороги: в село Троицко-Енальское, Явенгу и Кремлево, и все одинакового расстояния - 23 версты (но не так, как в сказке: направо пойдешь - богатым быть, налево - женатым и т. д., здесь поезжай хоть влево, хоть вправо, хоть прямо - все один лес встретишь, да разве еще на Мишку косолапого наткнешься, больше ничего). Мне пришлось ехать в Кремлево.
Дорога от Турова все время идет большим еловым лесом, почва глинистая, выбоины на дорогах на каждом шагу очень глубокие и полные воды. Когда-то здесь был исправный проселок и были вырыты канавы, но теперь канавы эти затянуло, а жерди на дороге поломаны, отчего получились настолько глубокие рытвины, что нет никакой возможности усидеть в тарантасе от толчков, пришлось выйти и отправиться вслед за лошадью пешком, как, впрочем, и всюду почти. Но беда здесь усугубляется еще тем, что глинистая почва не пропускает в себя воду и вода стоит по колено на дороге, ноги вязнут или скользят. Мостики через ручьи и речки хотя и проложены, но все изломаны, приходится объзжать, очевидно, дорогу эту давно не поправляли. По дороге встретилась одна лишь деревенька Вязники, вполне гармонирующая с почвою.
За этой деревней пришлось переезжать реку Кубену уже в 4-й раз, она здесь имеет вид небольшой речки. На ней - мукомольная мельница, на другом же берегу реки. в сосновом бору, выстроен прекрасный дом со службами, принадлежащий немецкой лесопромышленной фирме "Ваньгоф", имевшей здесь большую лесную дачу, перешедшую к этой фирме от известного московского дельца В. Гирш. Дом выстроен по-немецки в один этаж, с большими окнами и вместе со службами обнесен высоким тыном, ворота снабжены железными петлями и крепким запором...
Не доезжая первой деревни Кремлевской волости - Тудринской, или Тундры 30, пришлось переправляться через реку Кубинку, впадающую недалеко отсюда в реку Кубену, мост оказался совершенно разрушенным, еле-еле перевели лошадь. Когда же проезжали этой деревней, то чуть не в каждом доме "горланили" песни, а по улицам шли толпы молодежи с песнями же под гармошку, парни были в "пинжаках", а девицы в вышитых полотняных рубашках и в узорчатых сарафанах - "дольниках " и выжичниках. Оказывается, к празднику "Богородской" во всей деревне варили пиво, и пир шел еще вовсю, хотя это было уже на 3-й день праздника.
Но вот и село Кремлево или, вернее, Кремново, от камня кремень. Камня здесь такое изобилие, что все поля завалены грудами его. Недаром и ограда вокруг кладбища вся сделана из камня, с круглыми башенками на углах. Церковь каменная, т. е. кирпичная, конечно, построена, по словам священника отца Аркадия, в 1769 году.
Из преданий, рассказанных мне здесь, достойны внимания три: первое - близ Ильинской церкви есть пустошь Чупха (м. б." Чудиха), где прежде жили чуди 32, следы их жилья заметны и теперь - ямы и печища. Второе - в пустоши Даниловской жил в "досельное" время какой-то помещик Данилов, а впоследствии выстроилась тут деревня того же имени, и вот между этой деревней и погостом (Глубоковско-Ильинским) было озеро, теперь заросшее, через которое переезжали всегда в чупасах 33. Такие чупасы и сейчас еще находят в болоте, в земле. Третье предание говорит, что близ деревни Мотылево прежде были соляные варницы, о чем ходили по рукам описи. Такая опись была и в Ильинской церкви, по словам отца Аркадия, но куда теперь девалась, он не знает. Может быть, отправлена в церковный музей в Вологду?
Кремлевская волость раскинулась очень широко, а населена редко, она тянется с северо-востока на юго-запад на 70 верст, а жителей в ней, по сведениям волостного исполкома, - 1158 ревизских душ, а наличных - 3698 человек только; селений - 21с 628 дворами.
Население живет здесь исключительно земледелием, как, впрочем, и всюду по уезду, поэтому и скота держат помногу: лошадей у среднего крестьянина - 2, коров - 8-10, овец - 10-15 шт., а прежде было еще больше, овец, например, держали штук по 30, ибо одежду носят исключительно своего приготовления, все из своей шерсти, как женские сарафаны, так и мужские штаны и армяки.
Из промыслов являются главными теперь лесные заготовки бревен, дров и пр., отчасти на сплав, отчасти на железную дорогу, проходящую волостью, а также служба на дороге и перевозка клади. Прежде развито было здесь дегтекурение и смолокурение, а деревня Верхняя славилась прежде своей известью, которую поставляла на всю окрестность, но теперь эти промыслы заброшены.
Школ здесь в 1918 году было 9 с 238 ... учащимися, или 1 учащийся приходится на 15,5 человек жителей волости, что нельзя не назвать отрадным.
В Кремлеве есть довольно странный обычай: после умершего человека вывозить за поле и бросать там щепу от гроба, солому, на которой спал покойный, сани, на которых свезли его на кладбище, горшки, из которых омывали его тело и т. п. - все должно быть выброшено, с чем покойный соприкасался будучи уже больным, и непременно выброшено за своим полем, ни дальше, ни ближе. О причине этого я так и не мог узнать; "так исстари ведется" - вот обычный ответ. Впрочем, и в других местах нашего Севера нечто подобное существует. Так, например, в деревне Хмелевской Нижнеслободской волости Кадниковского уезда такую щепу от гроба и сани бросают зимой на лед, а летом прямо в воду, в реку Кубену, но горшки и ложки оставляют в покое.
Местность около села Кремлевка, как я уже говорил, очень высокая и служит водоразделом рек. Так, например, река Кубена берет свое начало в 10-ти верстах от села, она выходит на болота Кубенского, сначала скрываясь под землей, и лишь через 2 версты от маленького и не заросшего еще озерка появляется на поверхность. В 4-х верстах от села берет свое начало и река Вель, впадающая в Вагу, совсем в противоположную сторону от Кубены, хотя вышли из одного и того же болота.
Купить здесь ничего не удалось из старины, ибо деньги ценят ни во что. Записав народные песни, я 24 сентября выехал в Игумны и в тот же день вечером был уже в деревне Даниловской.
Игумны - Глубоковско-Ильинский приход той же Кремлевской волости, состоящий из 5 деревень. Игумнами назван этот приход потому,что в старину приписан был к Прилуцкому монастырю. Рассказывают, по преданию, что в селе Глубоком Спасо-Преображенская церковь основана иноками Прилуцкого монастыря, которые потом "омирянились", поженились и образовали село Глубокое, в котором теперь уже 14 домов. В Игумнах церковь каменная, построена, по словам священника Николая Константиновича Милонова, в 1824 году. Из церковных древностей только и сохранилось одно Евангелие, куда все остальное девалось, отец Николай, как молодой священник, того не знает.
Из преданий, переданных им, видно, что к 1 октября в прежнее время приводили сюда к церкви в жертву быков, овец пр., а также привозили хлеб, масло, шерсть и т. п.. но теперь уже ничего подобного нет, и он не застал этого обычая.
В деревне Даниловской особенно бросается в глаза женская одежда: рубашки, напередники и пр., все с вышивками и старинными узорами, называемые "терема", "конь полой", "конь с витязем" и т. п. Здесь до сих пор вышивают на пялах, а не тамбуром по канве, как в других местах. Такая работа очень медленна и "хитра", но зато прочна и красива, если мастерица умелая.
Купил здесь женскую рубашку со старинной вышивкой и тканьем, кроме того, купил еще напередник (фартук), полотенце-ширинку и кое-что другое для музея.
Из Даниловской я поехал в Тавреньгу-Завельскую Вольского уезда, т. е. в те деревни Тавреньгской волости, которые находятся за рекой Велью, и которые я не обследовал в прежние свои поездки. Тавреньгская волость, надо сказать, огромная, растянулась она больше чем на 100 верст, хотя теперь уже разделена на две: Тавреньгскую и Хмельницкую, последняя составляет северовосточную часть Тавреньги и мною уже обследована раньше 34.
В Тавреньге-Завельской я остановился в деревне Пуминове, стоящей несколько в стороне от тракта, идущего от станции Коноша Северной железной дороги на Вельск. Здесь мне сказали, что в соседней деревне, а именно Заручевной, есть очень искусный сказочник, что лучшего сказителя не найти во всей Тавреные. Иду туда, и мы сразу же поладили с ним: он стал ходить ко мне в Пуминово и рассказывать, а я записывать его сказки, платя ему поденщину.
Население и здесь занимается исключительно земледелием, "искони землеробы", так они выражаются, для этого и скота держат помногу, особенно до войны, теперь, конечно, поменьше в силу необходимости. Урожаи хлеба здесь всегда бывают хорошие, недаром Тавреньга и слывет в народе за житницу не только Вольского, но и Кадниковского уезда.
Вся домашняя утварь здесь делается из лыка: и ведра для воды, и лукошки для муки, корзины, чашки, солонки и т. п.- все плетется из лыка (березового), в том числе и обувь - лапти. Не хватает только того, чтобы горшки и кринки плели из лыка же! Сапоги здесь носят только в праздники, отправляясь в церковь, по возвращении опять одевают лапти и ступни, особенно женщины, из которых редкая имеет сапоги или башмаки.
Из промыслов не последнее место занимает здесь охота. Она является довольно выгодным делом, кто им занимается круглый год, а таких охотников здесь немало. Но из ружей бьют здесь только белку (иначе - векшу) и куниц, птицу же и зайцев ловят в петли ("силки" и "нижки"), лисиц и волков зимой ловят в "клепцы" (капканы). На крупных зверей, как то: медведей, лосей или оленей - охота бывает только случайная и преимущественно зимой на глубоком снегу. Правда, медведей бьют и летом, и осенью, когда он задерет корову или лошадь - тут его и подкарауливают.
В деревне Першинской квартирует 15-й военно-дорожный отряд с большим штатом служащих, дающий населению хороший заработок по исправлению дороги и по доставке материалов. Впрочем, дорога эта (Коноша - Вельск) на протяжении 120 верст вот уже около года строится большей частью "натурой", всем населением Вольского и Кадниковского уездов по очередям. Крестьяне такую работу называют "здильем" прежнего крепостного права...
Служащими этого отряда выделен из своей среды сценический просветительский кружок, ставящий частенько незамысловатые пьески, которые привлекают массу публики, особенно молодежи. Записав в Пуминове сказки, песни, пословицы и простонародные слова, купив для музея "барушку" и "коротейку" 35, решил отсюда отправиться в деревню Зеленую Тавреньгской же волости, а Вагу уже оставить на этот раз, т. к. настало уже полное бездорожье, и переезжать с места на место стало весьма затруднительно.
Не доезжая села Пономаревского, где находятся церковь, школа и волостной исполком, на берегу реки Вели есть громадный обрыв по обе стороны дороги, которая тут до того узка, что разъехаться со встречной подводой нет возможности, хотя и есть по бокам дороги столбы, но они редки, а некоторые уже и повалились. Опасность для езды большая, недаром в минувшую зиму, по словам ямщика, один крестьянин с лошадью сорвалися отсюда и убились насмерть.
Проезжая селом, где ранее жизнь кипела ключом, лавки и магазины были полны товарами, теперь ничего не осталось, не стало и удельной конторы с целым штатом служащих - одни лишь курицы сонно ходят по селу... Но вот проехали Кощеев-скую, и потянулся огромный сосновый бор вплоть до деревни Зеленой (12 верст), прерываемый в одном лишь месте речкой Пурнос с ее мельницей, и опять - лес и лес. Дорога глинистая и очень грязная, да и сверху дождь не перестает лить, сидеть на навозной телеге нет возможности, слезаю с нее, чтобы поразмять окоченевшие члены, но идти по размокшей глинистой почве тоже затруднительно, то и дело спотыкаешься и падаешь. Наконец, дотащились и до Зеленой, где я, весь промокший, остановился у своего старого знакомого Павла Пилаевского ("Марович" по прозвищу) и с удовольствием растянулся на его лавке, пока он хлопотал о самоваре.
Следует отметить, что в Тавреные много встречается крестьян с польскими фамилиями, как, например, Пилаевские ("Маровичи"), Симановские, Лискичи, Никопольские и т. п. Не иначе, что предки их были сосланы сюда из Польши.
Деревня Зеленая имеет более 40 домов отличной постройки из хорошего толстого леса, с обширными дворами и хозяйственными пристройками. Дома большей частью одноэтажные, с подвалами, и что замечательно, с большими окнами. Это так называемые "передки", а сбоку где-нибудь обязательно ютится "зимовка" с 2-мя комнатами для жилья зимою. Деревня окружена со всех сторон почти непроходимыми лесами. Крестьяне искони "землеробы" и скотоводы. Землю они удобряют и холят, как никто из соседей, отчего и урожай хлеба бывает у них всегда хороший; здесь недорода не знают, разве градом когда повредит. Скота держат помногу: лошадей - 2-3 у каждого, коров - от 10 до 15, а овец - до 20 штук. Кроме земледелия и охоты ("лешни", "лесования"), они не знают никаких промыслов, лишь в последнее время стали рубить и возить лесные материалы в лесных артелях Кадниковского уезда, да и то очень мало, у них все время занято хозяйством: и по зимам они возят сено, дрова, хвою (еловое прутье), которую они очень много стелют во дворе, и такая хвоя, перегнивая, считается самым лучшим удобрением для роста хлеба.
Здесь, в Зеленой, я записал 12 старинных песен, много местных слов и пословиц и купил кое-что для музея. Видел здесь интересный скопкарь, сделанный в виде утки, давал 250 рублей, и крестьянин не прочь бы продать, но мать его пришла и заявила, что она и за тысячу не продаст "дедушкино благословенье".
Пробыв 2 дня в Зеленой, отправился в Нижние Слободы Кадниковского уезда прямо островом, зимней дорогой. Волок до : первой деревни отсюда - Заозерья - считают 25 верст. Дорога, или, вернее сказать, тропа, до невозможности грязна, идти, конечно, пришлось пешком, а багаж мой Пилаевский вез на "волоках" или "кокорках", на которых возят бревна. Это не что иное, как две оглобли еловые с корнями вверх, которые скрепляются поперечным брусом, и на него кладется бревно, а в данном случае - мой чемодан и корзина. На дороге всюду пенье, коренье, валежник, кочки, а обойти сторонкой нельзя, там тоже еще больше валежнику и выскырья 36, не пролезешь. Кругом тропы стоит прямо стеной лес и лес, преимущественно ель и осина огромных размеров, ни одного бора соснового нет, все ляги 37, низина, отчего дорога не просыхает даже и в самые жаркие лета, по словам моего проводника. Да и как просохнуть, когда из-за еловых прутьев не видать и солнца? До границы Вольского и Кадниковского уездов дорога еще туда-сюда, а дальше сплошной ужас, а на дорога! На границе выстроен удельным ведомством для сторожа великолепный дом, где мы и остановились, чтобы отдохнуть и попить "советского чайку" (так называют теперь в деревнях простой кипяток). В доме этом живет теперь почти всегда какая-то старая дева из деревни Зеленой, брат которой служит тут лесным сторожем, но больше живет в деревне, нежели в лесу. Женщина эта живет здесь более 10-ти лет и так свыклась с лесом, что ничего не боится и прехладнокровно рассказывает, как на днях подходил к ней к самому окну большущий медведь.
"Я, - говорит она, - отворила окно да и крикнула ему: куда ты идешь-то? Он повернулся да за болото и пошел - только и всего. Ничего не страшно, я видала их много, даром мне зверь, он не тронет, коли его не трогать"...
...Заканчивая этот отчет со своими дорожными впечатлениями, я должен сказать, что собрано этнографических материалов довольно много, сказок записано около 30, песен - больше 60-ти и до 1000 частушек, много пословиц и поговорок и простонародных слов, так что, в общем, моя поездка оказалась не бесполезной в научном отношении, несмотря на все неблагоприятные условия, как, например, война и близость северного фронта, обесценивание денег и пр. Но вперед я не посоветовал бы никому путешествовать по медвежьим углам осенью, при дырявых сапогах к тому же!
1. Речь идет, вероятно, о музее родиноведения ВОИСК.
2. Здесь и далее А. А. Шустиков использует в качестве заголовков разделов местные названия волостей и приходов.
3. Ревизская душа - единица учета мужского населения, подлежавшего обложению подушной податью; существовала в России с 1718 года. Несмотря на отмену в конце XIX века, счет на ревизские души продолжал широко бытовать.
4. Поповка - земли, принадлежавшие церкви.
5. Сведения относятся к 1918-1919 годам. (Прим. автора).
6. Из Ставрополя Кавказского. (Прим. автора). А. А. Шустиков имеет в виду губернский город Ставрополь в отличие от Ставрополя - уездного городка Самарской губернии. (См. Энциклопедический словарь. Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. Т. 61.1890. "ТЕРРА" - "TERRA". 1992. С. 389-390.
7. Шустиков А. А. Троичина Кадниковского уезда. Бытовой очерк // Живая старина. СПб., 1892. Вып. II-III. См. также настоящий альманах.
8. Семенов-Тянь-Шанский П. П. История полувековой деятельности Императорского Русского Географического общества. 1845-1895. Ч. III. СПб., 1896. С. 1278. (Прим. автора).
9. Очурать - заговорить. (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. II. М., 1956. С.777).
10. См. Доклад о водных путях 40-му очередному Вологодскому губернскому земскому собранию. 1-я сессия XIV трехлетия. Вологда, 1909. С. 20-22.
11. Плетни - шнурки, завязки. (Даль В. И. Указ. соч. Т. III. С. 125). Кокошник - женский головной убор в виде опахала (веера) или щита вокруг головы. (Д а л ь В. И. Указ. соч. Т. II. С. 135).
12. Пестрядь - грубая пестрая ткань. Намышник - вставка для соединения рукава с основой рубахи. Нарушник - манжеты, прикрепленные к рукаву женского платья.
13. Скопкарь (скокарь) - чаша с двумя ручками, деревянная посуда в виде братины.
14. Более точное название - Новгородский церковно-археологический музей. Он был создан в 1913 году. Списки собранных экспонатов публиковались в "Новгородских епархиальных ведомостях".
15. Автор пользуется местным названием. Более точное название прихода - Чуженгский.
16. Дымолок - дымник, дымовое окно в черной избе, дымовая деревянная труба из досок. (Даль В. И. Указ. соч. Т. I. С. 507.).
17. Вершок - 4,44 см.
18. В описании земель Кирилловского уезда приход именуется Вожегский, хотя река Вожега действительно в этих местах называлась Вожгой. (См. Материалы для оценки земельных угодий Новгородской губернии. Кирилловский уезд. Новгород, 1898. С. 39,40.).
19. Ириней (Братанович) был архиепископом Вологодским и Белозерским в 1775- 1796 гг.
20. Более правильное название - Чарондская округа. (См. Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи в XVII в. / Аграрная история и социалистические преобразования северной деревни. (Вып. IV). Вологда, 1973. С. 278-298.)
21. Даты даны по старому стилю.
22. Аршин - 71,1 см.
23. Бурнус - мужская и женская верхняя одежда, накидка.
24. Бахарь - говорун, краснобай, хвастун, бахвал. (Д а л ь В. И. Указ соч. Т. I. С. 56.).
25. "Камень веры" - произведение Стефана Яворского, направленное против протестантизма. Впервые опубликовано в 1728 году.
26. Дягилево-Горский Воскресенский. 27. Сбитница - большой сосуд типа корчаги.
28. Автор использует, как уже говорилось выше, местное название. Приход же именовался Троицким.
29. Вероятно, имеется в виду имение Любимо, принадлежавшее внуку А. В. Суворова - князю Александру Аркадьевичу Суворову-Рымникскому.
30. Более точное название деревни - Тундриха.
31. Дольники - шерстяные сарафаны, у которых крашеные полосы идут вдоль по сарафану, а выжичники вытканы с прибавлением разноцветной жицы, т. е. шерсти или бумаги покупной. (Прим. автора).
32. Речь идет о народе "чудь".
33. Чупас - осиновое корыто, к бокам которого приделываются бревнышки, чтобы оно не вертелось при езде по воде. (Прим. автора).
34. Шустиков А. А. Тавреньга Вольского уезда. Этнографический очерк // Живая старина. 1895. Вып. П. С. 171-181; Вып. III-IV. С. 359-375. (Прим. автора).
35. Барушка (борушка) - головной убор замужней женщины, шапочка. Коротейка (коротайка) - женская шубейка, телогрея, короткий кафтанчик.
36. Выскырье - вывороченные с корнем деревья.
37. Ляги - низины со стоячей водой.
38. Удельное ведомство - учреждение, ведавшее землями и другим имуществом, принадлежавшим императорской семье. Создано на основании "Учреждения об императорской фамилии" в 1797 году. На территории, описываемой Шустиковым, находился Вольский удельный округ.
39. Часть листа рукописи оторвана.