В. Я. Мамонтов. Физиолог Н. Е. Введенский(2)

      Знакомый с педагогической литературой и трудами таких выдающихся деятелей русской педагогики, как Н. И. Пирогов, К. Д. Ушинский, Н. Г. Чернышевский, с трудами многих зарубежных прогрессивных педагогов, Н. Е. Введенский старался не только излагать курс физиологии, обучать студентов специальным дисциплинам, но и воспитывать их. Как педагог он руководствовался в своей деятельности прежде всего принципом последовательности и систематичности в изложении и усвоении знаний.

      Этот принцип был очень ярко выражен им в системе студенческой лабораторной работы. И. Е. Введенский считал, что прежде чем студент приступит к самостоятельной работе в лаборатории, ему необходимо выполнить большой практикум по физиологии и сдать зачет лично Введенскому. Будучи строгим к себе, он был строг и к своим ученикам. Только убедившись, что студент овладел необходимым минимумом общих знаний, Н. Е. Введенский допускал его в самостоятельной лабораторной работе. Но и дальше работа молодого исследователя не выпадала из поля зрения его учителя. Принцип последовательности накопления знаний соблюдался им с такой же строгостью, как и раньше. Дальнейшая работа направлялась сначала на ознакомление с учебными руководствами и овладение методикой эксперимента, а затем на детальное фиксирование фактического материала. Для И. Е. Введенского не было в научной работе «незначительных» фактов; все учитывалось с мельчайшей подробностью. Для него было чуждо только механическое соединение разнородных фактов и теоретических выводов, без группировки и учета противоречивых данных. Научная объективность исследования ставилась им превыше всего. Экспериментальная работа тщательно планировалась и последовательно выполнялась. После установления определенных фактов молодому экспериментатору советовалось ознакомиться с научной литературой по разрабатываемому вопросу и самому сделать свои теоретические выводы. Такая методическая постановка экспериментальной работы в лаборатории Введенского давала возможность коллективу под его руководством получить точные строго научные результаты.

      Большую работу проводил Н. Е. Введенский, подготовляя свои лекционные курсы. Здесь, как и в лабораторной работе, он стремился к применению основных методических принципов педагогики. Лекции Н. Е. Введенского отличались простотой, логичностью и ясностью. Иногда они казались даже несколько суховатыми, но никогда не загромождались витиеватыми и сложными фразами. Об этом говорят и конспекты лекций Введенского, которые своей лаконичностью и точностью напоминают партитуру музыканта. Строгие фразы, дающие представление о сути излагаемого материала, ссылка на литературу, необходимые схемы опытов и т. п. Ничего лишнего. «Он обладал большим даром ясно, просто и в то же время достаточно полно преподать начинающему далее самые трудные разделы физиологии» [Журнал высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова, т. 2, вып. 6, 1952, стр. 782], – рассказывает один из учеников и соратников Н. Е. Введенского И. А. Ветюков. Теоретический материал лекций Н. Е. Введенского никогда он был оторван от практики. Понимая трудность абстрактного усвоения материала естественных дисциплин, он всегда сопровождал лекции большим числом опытов и демонстраций. Таким образом, и другой педагогический принцип – доступности и наглядности – применялся Введенским с глубоким знанием дела.

      Н. Е. Введенский обращал большое внимание на учебно-методическую литературу по физиологии. Отсутствие удовлетворительного учебника по физиологии в 90-х годах прошлого столетия вынудило его перевести и отредактировать учебник общей физиологии известных прогрессивных бельгийских физиологов Фредерика и Нюэля. Он однако не ограничился только переводом учебника, но и сделал к нему много существенных добавлений (не менее четверти общего текста), включив новейшие по тому времени достижения физиологической науки. Очень интересным и ценным дополнением к указанному учебнику была глава об общебиологическом принципе в физиологии, в которой ставился ряд общих методологических вопросов [Подробнее об этих дополнениях см. третью главу.].

      В процессе своей педагогической деятельности Н. Е. Введенский пытливо разрабатывал важнейшие проблемы педагогики и тем самым сделал известный вклад в русскую педагогическую науку. Об этом, в частности, свидетельствует его работа «Условия продуктивности умственной работы», включенная в курс лекций по физиологии. В этом произведении он решительно ставил перед слушателями вопрос о практическом применении знаний физиологии в повседневной жизни человека, в частности, в умственном труде. Необходимость этого, подчеркивал он, связана с тем, что среди русской интеллигенции «часто слышатся жалобы на умственное переутомление, нервные расстройства от напряженной духовной работы и т. п.». Происходит это потому, что незнание элементарных правил умственной работы приводит к резкому снижению ее продуктивности. Тут же Н. Е. Введенский отмечал, что применение основных правил умственной работы приведет к чрезвычайной ее продуктивности и в то же время устранит всякие патологические последствия. «Устают и изнемогают, – замечал он, – не столько от того, что много работают, а от того, что плохо работают» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952. стр. 580].

      Какие же основные правила рекомендует Введенский соблюдать, чтобы хорошо работать?

      «Первое условие, необходимое для обеспечения духовной работоспособности, заключается в том, что во всякий труд надо входить постепенно» [Там же]. Следует заметить, что передовая русская педагогическая наука обстоятельно разработала принцип постепенности в овладении знаниями. В согласии с этим Н. Е. Введенский доказывал, что при умственном труде, как и физическом, нужно входить в работу постепенно, следуя от малого к большому, от простого к сложному. Это положение он считал общим правилом всякой работы человеческого организма как мышечной, так и работы нервной системы.

      С этим правилом органически связано второе условие плодотворного умственного труда, охарактеризованное Н. Е. Введенским как «мерность и ритм работы». Он показал, что скорость, а главное ритм работы, должны быть вполне определенными, с учетом специфики работы каждого индивидуального работника. В зависимости от психических свойств, от темперамента, или точнее от типа нервной деятельности каждого человека, у него должен быть выработан свой индивидуальный ритм работы. Главное, чтобы ритм работы был нормальным. Педагогу особенно важно выработать у учащихся способность к строгой ритмичности в работе. Это выражается в четком распорядке учебного дня, в равномерном распределении нагрузки в течение всего учебного времени и т. д. Неправильная, неритмичная работа ведет к перегрузке во время экзаменационного периода, что резко отражается на продуктивности труда, на прочности знаний. В научной работе, в умственной деятельности штурмовщина так же недопустима, как и на производстве, ибо она ведет к перегрузке и к общему снижению продуктивности труда.

      Третьим условием Н. Е. Введенский ставил последовательность и систематичность деятельности. Это необходимо как педагогу, так и учащимся. Педагогу нельзя правильно и ясно изложить мысль без последовательности. Так же, как последовательно мысль формируется в голове человека, так же она и должна излагаться в лекции или книге, так же она должна и усваиваться учащимися. Без соблюдения такого правила читающий или слушающий очень быстро испытывает утомление. Более того, неправильное, непоследовательное изложение материала вызовет у них, в конце концов, по выражению Н. Е. Введенского, «оборонительные движения», то есть некоторую заранее подготовленную настороженность и нервозность, что несомненно повредит усвоению излагаемого материала. О том, как он сам применял это правило последовательности и систематичности, мы указывали на примере организации им лабораторных занятий.

      Четвертым условием продуктивности умственного труда, по Введенскому, является правильное чередование труда и отдыха. Особенно важно, подчеркивал он, установить ту границу, когда наступают начальные стадии утомления, так как в этот момент кратковременный отдых полностью восстанавливает силы. Как видим, и в этом правиле Н. Е. Введенский распространяет данные физиологии мышечной работы на работу всего организма. Это делается им не автоматически, а с пониманием всей глубины затрагиваемого вопроса. На ярких примерах умственной деятельности знаменитых людей он наглядно показывает, что отдых не должен быть обязательно абсолютным покоем, прекращением деятельности. Изменение «сферы внимания» с одного предмета на другой, перемена деятельности дает наилучший результат отдыха. Те люди, отмечает Н. Е. Введенский, которые правильно сочетают в работе различные области приложения своих сил, работая, отдыхают. Правильное применение чередования различных сфер приложения умственной работы, а особенно чередование умственной и физической работы благотворно влияют на организм в целом и на продуктивность работы в особенности. Сплошной «отдых», какой устраивал себе Илья Обломов, приводит к общей расслабленности организма, апатии, тупому безразличию ко всему окружающему.

      Педагогическая деятельность Н. Е. Введенского прежде всего была направлена на то, чтобы воспитать у молодежи трудолюбие. Обладая сам чрезвычайной трудоспособностью, он требовал и от молодежи упорного и систематического труда. Поэзия созидательного труда получила у Н. Е. Введенского научное обоснование. Как никто другой из физиологов, он понимал, что только деятельная систематическая тренировка ума и тела делают человека сильным, смелым, знающим, способным на борьбу с природой. Только трудящийся человек жизнерадостен и бодр. «Работа, а не бездействие располагают нас к веселости. Леность более разъедает тело, чем ржавчина железо» [Архив АН СССР, ф. 749, оп. 4. Рукопись лекций Н. Е. Введенского], – говорил он студентам. Приводя примеры из деятельности выдающихся ученых, писателей, поэтов, Введенский указывал, что их великие дела прежде всего результат величайшего труда. «Великие люди – великие работники!» – восклицал он и решительно критиковал ходячее мнение, будто усидчивая методическая работа – удел тупиц и тугодумов, что способные люди работают только экспромтом, по вдохновению. Такое мнение ложно и служит лишь оправданием бессистемного малопродуктивного труда. Творческое вдохновение – результат упорной и долгой подготовительной работы, д. Е. Введенский правильно отмечал, что вдохновение озарившее Архимеда при открытии им знаменитого закона погружения тел в жидкость, есть результат длительной работы ума, создавшего прежде представление о рычаге, весах и соотношении тяжестей. То же самое было и с Ньютоном, который якобы открыл закон всемирного тяготения при виде падающего с дерева яблока. Это не было случайным явлением, пришедшим вдруг от вдохновения. Оно – результат вдумчивого изучения проблем, намеченных Галилеем, Кеплером, Паскалем.

      К указанному Н. Е. Введенским остается добавить, что неправильное понимание многими людьми явления так называемого «вдохновения» – с философской точки зрения есть результат отрицания закона всеобщей необходимости. Понимание вдохновения как случайного явления, оторванного от непрерывного процесса деятельности, приводит к выводу, что вдохновение дается человеку кем-то свыше, то есть вносится элемент идеализма. Вдохновение есть выражение необходимого трудового процесса. Если в нем и проявляется некоторый элемент случайности, то эта случайность – проявление всеобщей необходимости.

      Наконец, пятым условием рациональной умственной деятельности Н. Е. Введенский выдвигал «более или менее благоприятное отношение общества к данной форме умственного труда» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952, стр. 586]. Возникает вопрос: почему он включил это условие в число других,, имеющих непосредственное отношение к продуктивности умственного труда? Несомненно, что такая постановка прежде всего имела глубокий социальный смысл. Понимая, что труд отдельного человека не является изолированным от общества, а выступает как труд для всего общества, Н. Е. Введенский смело поднимал вопрос об отношении общества к труду, к труженику. От того, какое отношение общества к труду отдельного человека во многом зависит продуктивность этого труда, успешность деятельности отдельного человека. Приводя в подтверждение своего положения пример исторически несправедливого отношения общества к труду М. В. Ломоносова, Н. Е. Введенский подчеркивал, что, обладая гениальными способностями, М. В. Ломоносов мог бы при благоприятных социальных условиях дать науке еще больше, чем он дал. «Русское общество, – пишет Введенский, – было виновато в том, что при жизни Ломоносов сделал значительно меньше, чем мог бы сделать по силе своих дарований. Оно виновато и в том, что после смерти его имя не стоит на той высоте, – в первом ряду признанных творцов европейской науки, где по праву ему подобает быть» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952].

      Однако Введенский не сумел, в силу исторической ограниченности взглядов, а может быть по цензурным соображениям, вскрыть классовые причины того, что помещичье-дворянское общество России XVIII столетия не могло и не хотело по достоинству оценить величайшие достижения ума М. В. Ломоносова. Экономическая отсталость феодально-крепостнической России того времени порождала идеологическую отсталость, косность и невежество дворян-крепостников. Обвинение Н. Е. Введенского основательно, но оно было бы еще более правильным, если бы он дал классовую характеристику тогдашнего русского общества, из которой было бы видно, что не все оно виновато в том, что Ломоносов, Кулибин, Ползунов и многие другие русские умы-самородки оставались долгое время в неизвестности, а их гениальные творения были похоронены. Виноваты были дворяне, помещики-крепостники, то есть эксплуататорские классы русского общества XVIII столетия, им было невыгодно претворять в жизнь открытия русских гениев. Они либо слепо, либо с явной политической и экономической выгодой преклонялись перед западноевропейской наукой.

      Живя в обстановке косности и рутинности самодержавного строя, Н. Е. Введенский понимал, что царизм не может дать подлинного простора науке и культуре, обеспечить благоприятные условия для их развития. Поэтому он указывал, что мало, если ученый одарен, обладает широкими знаниями, способен развивать науку. «Необходимо, чтобы общественная среда обеспечивала достаточно проторенные пути существования и экономического применения сил для научных работников» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952, стр. 588.]. Это заявление Введенского отражает его стремление облегчить общественное положение ученых, его борьбу за процветание русской науки.

      В работе Н. Е. Введенского «Условия продуктивности умственного труда» мы видим также, какое «совершенно исключительное» значение он придавал общему воспитанию человека в школе, в широком смысле слова. Он считал, что школа – это не только Место непосредственного получения знаний, но «вся та духовно-культурная атмосфера, которая окружает человека, и совокупность приемов и правил деятельности, которые даются ему по преданию от прежних Поколений работников» [Там же]. Школа, как система воспитания молодого поколения, должна привить молодежи «определенные привычки деятельности», способ осуществления любой работы. Это необходимо для того, чтобы развить у молодежи природные задатки, которых неисчислимое множество. Нужно, следовательно, дисциплинировать труд, направить развитие природного дарования по определенному пути. В этом смысле, характеризуя школу «прежде всего как правильную дисциплину деятельности», Н. Е. Введенский пытался разрешить общую педагогическую проблему воспитания и образования молодого поколения.

      Как педагог Н. Е. Введенский уделял большое внимание восприятию лучших достижений науки и культуры прошлого. Он понимал, что на базе их создаются новые творения науки, новая культура. Однако слепое следование традициям прошлого, простое усвоение достижений «старого доброго времени», по его мнению, совершенно неправильно, вредно и искажает самый принцип преемственности. Такая «преемственность» ведет к топтанию на месте, а не к движению вперед. Поэтому он указывал, что наряду с преемственностью необходимо развивать и, во всяком случае, не стеснять инициативы новых поколений, открыть «более широкое поле личной самодеятельности человека» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952, стр. 588].

      Материалы, характеризующие общественно-политическую деятельность Н. Е. Введенского, позволяют нам сделать вывод, что Н. Е. Введенский был неутомимым борцом за передовую отечественную науку и культуру, деятельным участником общественно-политической жизни России конца XIX века.

      Занимаясь изучением специальных вопросов физиологии, Н. Е. Введенский показывал в то же время в лекциях и научных работах, что физиологическая наука в своем историческом развитии не была оторвана от общей биологии и, что особенно важно, от философии, дающей ей методологическую основу. Для нас, вооруженных теперь диалектическим материализмом, это положение совершенно ясно. Тем более значительна заслуга Н. Е. Введенского, подчеркивавшего это более полувека тому назад.

      В 1913 году в своих лекциях Н. Е. Введенский дал краткую историю физиологической науки с древнейших времен до начала XX века, связав ее с развитием философской мысли.

      Н. Е. Введенский отмечал, что развитие физиологии начали древние греки, великая заслуга которых, по его мнению, состоит в том, что уже тогда они попытались систематически изучать и рационально толковать жизненные явления. Введенский указывал на положительный характер материализма Греции (Фалес Милетский, Анаксимен, Гераклит). Материалисты Древней Греции впервые в истории человечества признали, что постоянство материи и борьба ее частиц есть начало всех вещей, в том числе и жизни живых существ» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 195», стр. 562]. Это позволило впервые взглянуть на живой организм как на нечто, состоящее из материи, и следовательно, подчиненное общим закономерностям материального мира. «Провозвестником атомистического учения» Н. Е. Введенский называет Демокрита, который сводил все явления в мире, в том числе и жизненные явления, к движению атомов, не возникающих и не уничтожающихся. Материализм Демокрита, как известно, получил высокую оценку К. Маркса и Ф. Энгельса, которые писали, что он «был эмпирическим естествоиспытателем и первым энциклопедическим умом среди греков» [К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IV, стр. 120]. Характеризуя в целом заслуги перед мировой наукой греческих мыслителей древности, Н. Е. Введенский правильно отмечал, что их стремление к отысканию «начал всего сущего» было первой попыткой разобраться в явлениях окружающей природы с точки зрения выяснения их общих закономерностей. Однако Введенский видел ограниченность воззрений греческих философов в умозрительности их философии, в том, что они не обращались непосредственно к опыту. Первый, кто поставил эксперимент основным методом изучения жизненных явлений, был «отец медицины», врач древности – Гиппократ. Им эксперимент был введен в физиологию как сознательное целенаправленное практическое подтверждение теоретических догадок. Однако и Гиппократ, наряду с точными экспериментальными данными, допускал умозрительные догадки, зачастую они у него преобладали над фактическим материалом.

      Изучая дальнейший ход развития физиологической науки, Н. Е. Введенский давал высокую оценку великому мыслителю древности Аристотелю. Аристотель считается родоначальником анатомии. Изучая строение, жизнедеятельность и условия жизни животных организмов, он пользовался сравнительным методом. Аристотель собрал ценный материал по физиологии, стараясь, по словам Н. Е. Введенского, «привести его в теоретическую связь, правда часто в искусственную». Однако как физиолог он был, несомненно, менее силен, нежели как анатом я систематик. Описывая физиологические процессы, происходящие в животном организме, он прибегал к учению об «энтелехии». «Энтелехия» животного тела – это душа, которая определяет форму и функцию тела в целом и его отдельных органов. Эмбриональное развитие зародыша, по Аристотелю, есть также результат усложнения форм души («энтелехии»). Н. Е. Введенский отмечал, правда без достаточной критической остроты, что Аристотель признавал наличие в организмах души, как особого целесообразного начала. Наряду с этим Введенский указывал, что в Древней Греции были и философы (Алкмеон Кротонский, Герофил), признававшие за мозгом место «душевной деятельности». Эта материалистическая идея, однако, не получила широкого распространения в физиологической науке Древней Греции. Господство аристотелевской физиологии с ее «энтелехией», как некоего душевного целесообразного начала, подавило эти зачатки материалистического толкования высшей нервной деятельности, или, как считали тогда, «душевной деятельности» человека и животных.

      Самым значительным физиологом древности Н. Е. Введенский считал Галена (131–201 гг. н. э.). С этим следует согласиться. Давая определение физиологии, Гален считал, что она есть наука об употреблении органов. В этом определении мы видим, что большое значение придается изучению функциональных процессов в живом организме. Гален не ограничивался простым описанием физиологических процессов. Он ставил многочисленные эксперименты на животных. В его руках эксперимент впервые занял подобающее ему место в физиологии. Теоретические положения галеновской физиологии пронизаны материализмом Древней Греции. Гален указывал, что между строением и отправлением различных органов существует теснейшая связь. Эта же связь имеется между организацией всего организма и его образом жизни. Впервые в истории физиологии Гален производил перерезку нервов с целью установления механизма иннервации. «Врачами твердо установлено, – писал он, – что без нерва нет ни одной части тела, ни одного движения, называемого произвольным, и ни единого чувства» [Н. В. Лункевич. От Гераклита до Дарвина, т. 1, Биомедгиз, 1936, стр. 165. 54]. Галеном была установлена экспериментально основная функция спинного мозга. Он доказал, что не сердце, как считали до него, а мозг является органом произвольных движений, и пытался определить роль различных частей головного мозга. Одной из выдающихся заслуг Галена нужно считать то, что он поставил анатомию и физиологию в основу научной медицины.

      Физиология Аристотеля и Галена была венцом развития физиологической науки древнего мира. Мрачные годы средневековья характеризовались Н. Е. Введенским в его «Введении» к курсу физиологии, как «эпоха схоластического направления», которая пренебрегала экспериментами, непосредственным опытным наблюдением природы. Господство религии с ее догматами, жестокая борьба инквизиции против малейших попыток высказывать материалистические идеи, запрещение экспериментов на трупах – все это привело к тому, что физиологическая наука оставалась на уровне аристотелевской с ее дуализмом, признавая, с одной стороны, физиологические процессы, а с другой стороны, душевную деятельность, как самостоятельное, независимо от тела действующее начало.

      Физиология эпохи Возрождения постепенно освобождается от схоластики и идеализма средневековья, хотя по-прежнему остается наукой описательной. Н. Е. Введенский с большим удовлетворением отмечал, что имена Леонардо да Винчи, Везалия, Евстахия, Цезальпина и других навсегда вошли в историю анатомии, физиологии и медицины, как имена лучших представителей этих наук эпохи Возрождения. Физиология как наука о функциях живого организма окончательно формируется лишь после великого открытия Гарвеем замкнутой системы кровеносных сосудов и установления основных законов кровообращения, опубликованных в труде Гарвея «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» в 1628 году. Н. Е. Введенский подчеркивал, что борьба, разгоревшаяся между сторонниками Гарвея и его противниками, отрицавшими замкнутость системы кровеносных сосудов, послужила мощным толчком для развития физиологии в целом и особенно физиологии кровообращения. Положительное влияние дискуссии было еще и в том, что как одна, так и другая стороны широко развернули экспериментальную работу, давшую много новых открытий в физиологии.

      Большую роль в развитии физиологии XVII века и последующего времени сыграли также работы французского философа Р. Декарта, считавшего, что организм высших животных и человека представляет собой целесообразно построенную машину с различными системами механизмов. Это положение Декарта явилось отражением его философии, направленной против средневековой схоластики и идеализма. Поскольку живой организм – машина, то, следовательно, и основные жизненные акты происходят по типу машинообразных актов. Отвергнув схоластические, теологические [Теологические – богословские. Теология – лженаука, пытающаяся при помощи идеалистических философских доводов обосновать религию] утверждения о наличии «растительной» и «чувствующей души», Декарт впервые в истории науки пытался проникнуть в сущность закономерностей деятельности живых организмов. Он выдвигает идею о том, что раздражители внешнего мира, действуя на те или иные участки организма, освобождают при этом некоторые «животные духи» (так понимал Декарт возникновение нервного импульса), которые, передвигаясь по нервам и мышцам, вызывают в них двигательные акты. Так осуществляется механизм рефлекса. Рефлекс по Декарту есть отражение организмом изменений раздражителей внешней среды, есть связь организма с внешней средой. В понятие рефлекса Декарт вкладывает идею детерминизма – причинной связи и зависимости реакций организма от изменений внешней среды. Однако, как ни были плодотворны материалистические идеи Декарта, он все же не смог преодолеть влияние идеалистической философии Аристотеля. Основной вопрос философии, вопрос об отношении мышления к бытию, духа к материи, Декарт решал дуалистически. Отрывая сознание от материи, он не признавал первичность материи и вторичность сознания. Декарт считал, что материя и сознание существуют независимо друг от друга. Н. Е. Введенский, несомненно, понимал, что Декарт, несмотря на выдвинутую им материалистическую идею рефлекторной деятельности организма, не мог последовательно распространить ее на психическую деятельность, считая, что последняя есть результат деятельности «высшего разума», духовной субстанции, независимой от материи живого организма. Указывая на положительное влияние философии Декарта на развитие физиологической науки, Н. Е. Введенский отмечал вместе с тем ограниченность его философии, выразившуюся в том, что «он представлял себе психическую деятельность как бы совершенно отделенной от физической деятельности организма» [Н. Е. Введенский. Курс физиологии человека и животных, ч. 1, вып. 1, СПб, 1913, стр. 9].

      Развитие во Франции материалистической философии работами Декарта, Гассенди, а в Нидерландах работами Спинозы значительно подвинуло вперед физиологическую науку. Но, как отмечает Н. Е. Введенский, движение это сильно затормозилось появлением виталистического воззрения на жизнь, родиной которого стала Германия второй половины XVII века, хотя корни витализма лежат в идеализме Платона и Аристотеля. Витализм [Витализм – идеалистическое направление в биологии, объясняющее жизненные процессы наличием в живом организме особой «жизненной силы».] как новое течение в биологической науке сформировался под влиянием идеалистам ческой философии Лейбница, продолжавшего идеализм Платона и Аристотеля и отрицавшего самостоятельность материи. Лейбниц утверждал, что мир состоит из мельчайших элементов – монад, вечен от сотворения его богом, а, следовательно, вечны и монады – духовные атомы природы, а материя лишь оболочка, в которую облекается дух, энергия. Характеризуя философию Лейбница как философию идеализма, В. И. Ленин писал в философских тетрадях, что «монады – души своего рода, Лейбниц – идеалист. А материя нечто вроде инобытия души или киселя, связующего их мирской плотской связью» [В. И. Ленин. Философские тетради. 1933, стр. 79]. Материя в монаде вторичное, а дух первичное. Отсюда животные организмы и человек имеют душу и тело. Взаимоотношения между ними происходят по изначально установленному богом порядку. Так называемое учение «о предустановленной гармонии» Лейбниц брал в качестве доказательства существования бога. Наиболее идеалистические положения философии Лейбница были использованы Гофманом, Шталем и др. естествоиспытателями в качестве теоретического обоснования витализма. По их представлениям, в организме все процессы совершаются под воздействием особой жизненной силы.

      Со всей принципиальностью Н. Е. Введенский подчеркивал вредоносность их идеалистических положений, обезоруживавших естествоиспытателей в их научной работе. «В самом деле, – писал он, – раз процессы в организме совершаются под действием особой силы, то нет смысла и разыскивать факторы, лежащие в основе физиологических деятельностей организма» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952, стр. 565.].

      Для того чтобы показать, насколько сильно витализм оказал свое губительное влияние на физиологическую науку, на мировоззрение отдельных естествоиспытателей, Н. Е. Введенский приводил пример с известным французским физиологом и врачом Биша (1771–1802 гг.). В истории физиологии и медицины Биша сыграл значительную роль тем, что создал научную классификацию и учение о тканях, высказал важную мысль о том, что организм представляет связанное друг с другом единое целое различных органов, что нарушение функции одного из них приводит к нарушению всей системы. Наряду с этим, под влиянием идеалистической философии по своему мировоззрению Биша был виталистом и считал, что принципиальное отличие организмов от неживой природы в том и состоит, что в них существует непознаваемая жизненная сила. Жизнь, по его определению, «есть способность противиться законам материно. Это один из исторических примеров того, как под влиянием идеализма теоретические взгляды естествоиспытателя резко расходились с его научными достижениями, основанными на фактическом материале.

      В России витализм получил серьезный отпор еще со стороны М. В. Ломоносова, который своими работами по физике и химии опроверг виталистическое учение о флогистоне. Его учение о сохранении вещества и количества движения дало материалистическую базу русской науке, создало преграду проникновению витализма из-за границы. Неутомимую борьбу с витализмом вели русские революционеры-демократы, разбившие витализм как философскую концепцию объективного идеализма, и если в конце XIX века в России стали проявляться отдельные вспышки виталистических идей в виде «неовитализма» Бородина И. П. и некоторых других, то навстречу им с новой силой поднялась русская материалистическая наука в лице К. А. Тимирязева, Д. И. Менделеева, Ф. А. Бредихина.

      Н. Е. Введенский не выступал со специальными статьями против русских и заграничных ученых, придерживавшихся виталистических взглядов, но вся его научная деятельность выражала последовательную борьбу против принципов витализма, носила воинствующий характер, была направлена против проникновения виталистических идей с Запада в русскую науку, в ряды ее молодых кадров. Свое главное внимание он сосредоточивал на разъяснении того, что витализм не дал ничего существенного для продвижения вперед наших знаний о природе, «кроме голого предположения особой жизненной силы, ничего не представил» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека, перевод с французского под редакцией и с дополнениями Н. К. Введенского. СПб, т. 1, 1897, стр. 14.].

      В противоположность витализму, выражавшему идеалистическую философию в естествознании, в начале XVIII века возникло новое направление – физико-химическое или механистическое, которое явилось выражением метафизического материализма XVIII века. Это новое направление вступило в жестокую борьбу с витализмом, и его положительное значение состояло в том, что оно послужило мощным толчком для развития физиологической науки.

      Отмечая положительную роль механицизма в борьбе с витализмом, Н. Е. Введенский подчеркивал, что работы Дюбуа-Реймона, Гельмгольца, Людвига, Брюкке, Пфлюгера окончательно вытеснили витализм из физиологии. Благодаря работам этих ученых, в физиологии укрепилось воззрение, по которому «в основе физиологических деятельностей лежат физико-химические процессы» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952, стр. 566]. Это новое направление было прогрессивным не только потому, что боролось с витализмом, но еще и потому, что оно поставило новые задачи перед наукой, указало новые методы исследования, чего не давал витализм. Физико-химическое воззрение позволило ученым навсегда отказаться от идеалистических исканий «духовной сущности» процессов и явлений природы и обратить внимание на материю, материальные процессы в живых организмах.

      Если витализм к концу XIX века был в основном похоронен как идеалистическая концепция в биологии, то и механистическое направление в ходе своего развития начало превращаться в серьезную преграду прогресса биологических наук. Механицизм, хотя его отправными положениями являются материалистические положения о первичности материи и вторичности сознания, все-таки в конечном счете приводит к идеализму. Не понимая сложности и разнообразия форм движения материи, отрицая основные положения диалектического метода, рассматривая явления природы с точки зрения метафизики, механицисты терпели неудачу в своей попытке описать явления живой природы с точки зрения простейших форм движения материи (механической, физической, химической). Из двигателя науки в начале своего развития механицизм становится впоследствии тормозом развития опытных и особенно теоретических знаний.

      Н. Е. Введенский выступил против ограниченности механистического направления, вскрывал его недостатки. Издавая в 1897–1899 гг. переводной учебник бельгийских авторов Фредерика и Нюэля, он отмечал, что та схема физиологии, которая была начертана выдающимися физиологами второй половины XIX столетия, оказывается неспособной охватить и объединить возросшее (количественно и качественно) множество фактического материала. Неспособность эта, по словам Введенского, выражается прежде всего в «отсутствии обобщающих идей и критики» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека. Перевод с французского. СПб, т. 1, 1897. Предисловие Н. Е. Введенского к русскому изданию, стр. 2. В дальнейшем наши ссылки на этот источник относятся к примечаниям и дополнениям Н. Е. Введенского к этой книге (В. М.).]. Фредерик и Нюэль, давая определение живого организма, писали, что для него характерна «деятельность, совершающаяся во всех его отдельных частях, постоянный обмен энергии и материи между ним и внешним миром». Это высказывание свидетельствовало о материалистическом духе излагаемого материала физиологической науки. Однако, как утверждали и сами авторы, их философские взгляды базировались на материализме Р. Декарта, являвшемся метафизическим, механистическим материализмом. Фредерик и Нюэль, как это видно из их дальнейших высказываний в учебнике, взяли у Декарта именно его механистический материализм.

      Несмотря на господство в конце XIX и начале XX века механицизма в физиологии, Н. Е. Введенский выступал с критикой его, как направления, не удовлетворяющего современным требованиям физиологии. Если в 1897 году он поставил вопрос об ограниченности механистического метода и стремился к диалектико-материалистическому объяснению сложных явлений жизни, то в 1911 году решительно и принципиально выступил против механицизма, как неправильного методологического течения в физиологии.

      Дополнения Н. Е. Введенского к учебнику чрезвычайно ценные. По существу они являются самостоятельной теоретической работой, в которой многие положения правильны с точки зрения современного диалектического материализма. Основная идея этих дополнений заключалась в двух взаимосвязанных положениях: о биологической точке зрения в физиологии и о физиологическом явлении с биологической точки зрения. На первый взгляд может показаться, что эти два положения существенно не различаются. Но это не совсем так.

      В первом положении Н. Е. Введенский хотел подчеркнуть, что физиология, как часть биологии, должна следовать общим биологическим методам. Второе положение говорило о том, что данные физиологии совершенно необходимо истолковывать с точки зрения общих законов живого организма. Иначе говоря, Н. Е. Введенский стремился видеть в физиологии биологию, а физиологию понимал как часть биологии, то есть понимал общее в единичном, а единичное как часть общего.

      Состояние физиологической науки уже таково, отмечал Н. Е. Введенский, что совершенно необходимо применение общих положений биологии. Как бы ни было плодотворно физико-химическое направление в физиологии, оно «не в состоянии обнять все крайне сложные и разнообразные физиологические явления, указать для каждого из них определенное место» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека. Перевод с французского, СПб, 1897, стр. 12]. Это возможно сделать, только применяя общие биологические законы.

      Признавая важность законов физики и химии (как законов материального мира), Н. Е. Введенский вместе с тем писал: «Никто не может утверждать, что известные до сих пор законы физики и химии достаточны даже для объяснения одних материальных явлений жизни» [Там же.]. В качестве примера он приводил явления всасывания продуктов питания и выделения продуктов распада, происходящие в живом организме. В известной мере механизм этих явлений можно объяснить физическими и химическими законами, но свести целиком только к этим законам нельзя. Нельзя потому, что «в основе их (этих явлений – В. М.) лежит специфическая деятельность живых клеточных элементов» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека. Перевод с французского. СПб, 1897, стр. 12], – подчеркивал Введенский. Это не только простое явление физического осмоса или химического превращения, но это вместе с тем и новые более сложные явления.

      Отмечая ограниченность механистического материализма, Ф. Энгельс указывал, что он «всякое изменение объясняет перемещениями, все качественные различия количественными, не замечая, что отношение между качеством и количеством взаимно...» [Ф. Энгельс. Диалектика природы, 1946, стр. 203]. Н. Е. Введенский понимал, что сведение высших форм движения материи к низшим, менее сложным, противоречит науке, нередко приводит к схематизму. Логически продолжая свои рассуждения, Введенский ставил вопрос: должны ли эти явления, ввиду их сложности, «оставаться совершенно изолированно, без объясняющей их точки зрения?» «Конечно, нет», – отвечал он, считая, что такой объясняющей точкой зрения становится биологическая точка зрения с ее общими законами. В качестве примера наиболее плодотворного применения законов общей биологии к объяснению отдельных явлений физиологии Н. Е. Введенский приводил открытие И. И. Мечниковым явления фагоцитоза. Если представители физико-химического направления искали объяснение этого явления в химических свойствах живой ткани, то И. И. Мечников усмотрел в нем прежде всего общебиологическую закономерность. Фагоцитоз, как явление уничтожения одних микроскопических живых существ (болезнетворных микробов) другими (лейкоцитами крови) в самом организме, это, прежде всего, приспособительная защитная реакция живого организма против болезненных начал, проникающих в его внутреннюю среду, выработанная длительным эволюционным процессом.

      Указывая на огромное значение общебиологической точки зрения, Н. Е. Введенский вместе с тем не отбрасывал совсем как устаревшую, а тем более вредную физико-химическую методику физиологического эксперимента. Он отмечал, что и она при правильном применении давала в прошлом много ценного и, несомненно, даст в будущем при изучении отдельных физиологических явлений. Благодаря, например, физико-химической методике, были изучены свойства и функции красных кровяных телец, некоторые вопросы кровообращения и др. Отсюда, заявлял Н. Е. Введенский, «...всестороннее изучение каждого сложного физиологического явления должно считаться с обеими точками зрения. И если, приступая к изучению такого явления, физиолог должен говорить себе, что перед ним факт «физики живого существа», то для него не менее обязательно иметь также в виду, что перед ним факт общей биологии» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека. Перевод с французского. СПб, 1897, стр. 13].

      В этом суть первой части дополнения Н. Е. Введенского. Таков смысл «общебиологической точки зрения» в физиологическом эксперименте, в понимании Н. Е. Введенского.

      Выдвигая положение о необходимости при физиологическом эксперименте учитывать и общебиологические закономерности, Н. Е. Введенский правильно требовал видеть соотношение общих и специфических закономерностей живой материи. Познание специфических закономерностей физиологии не исключает, а напротив расширяет и углубляет познание общебиологических закономерностей, так как всякий специфический закон глубже отражает суть частных явлений материального мира. Однако познание будет узким без рассмотрения специфической закономерности в плоскости общих законов, без связи ее с общими законами. Только такая точка зрения позволяет сочетать глубину познания с его широтой, во-первых, и еще более углубит познание частной закономерности, во-вторых.

      Требовал Н. Е. Введенский применять в теоретической и практической физиологии общебиологические законы. Однако это ценное стремление его являлось несколько ограниченным. Ведь даже общебиологические законы есть частные законы живой материи по отношению к материи в целом. Следовательно, изучение частных закономерностей физиологии необходимо требует применения не только общебиологических законов, а и общих законов материального мира. Такими законами являются философские законы. Отсюда физиолог должен изучать и толковать закономерности живого организма с точки зрения общих философских законов, с точки зрения диалектического материализма.

      Вторая часть дополнения Н. Е. Введенского, озаглавленная «Физиологическое явление с биологической точки зрения», была направлена на то, чтобы физиологи, изучая то или иное явление, обязательно освещали его с точки зрения общей биологии. Это необходимо потому, писал Введенский, что «в основе всякой физиологической деятельности лежит деятельность протоплазмы» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека, перевод с французского. СПб., 1897, стр. 14.], деятельность клеток живого организма.

      Поэтому физиолог должен всегда помнить, что какую бы сторону, какое бы явление он не анализировал, он всегда сталкивается с общими законами деятельности организма. Особенно это важно в деле выяснения условий жизнедеятельности организма в целом. Вот почему Н. Е. Введенский не мог согласиться с методологически неправильной «теорией» клеточной патологии немецкого биолога Р. Вирхова, рассматривавшей клетку как нечто изолированное, обособленное, а отсюда и организм, как простое собрание, скопление, «государство» клеток. Введенский считал несостоятельными подобные взгляды и в противоположность им утверждал, что клетки, будучи «живыми единицами, поставленными в своей деятельности в условия, общие для всех живых организмов», обязательно имеют и общие закономерности своей деятельности. А это означает, что организм не простое собрание клеток, а единое целое, эволюционно претерпевшее физиологическую и морфологическую дифференциацию своих частей, органов, клеток, тканей. Следовательно, по Н. Е. Введенскому, физиолог должен наблюдать и считаться не только е определенными условиями, необходимыми для деятельности отдельного органа, отдельной группы клеточных элементов, но и учитывать общебиологические условия, необходимые для деятельности целого организма, во взаимосвязи его различных частей. Рассматривать физиологические явления с общебиологической точки зрения – это значит учитывать, что на отдельные части, органы, функции живого организма распространяются общебиологические законы эволюционной теории.

      Физиология, как наука о живом организме, должна опираться на открытый Ч. Дарвином закон приспособляемости организмов к постоянным изменениям окружающей среды. Это особенно важно в том случае, _ считал Введенский, – когда физиологи, изучая ту или иную область, должны соблюдать строго определенные, одинаковые условия опыта, ибо «если какое-либо из условий, представляемых средою, уклоняется от нормы мало-помалу, то живые существа в целом, как и их отдельные органы, обнаруживают приспособляемость к изменившимся условиям» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека. Перевод с французского. СПб, 1897, стр. 17], и судить о результатах наблюдений становится делом значительной трудности.

      Каким же путем происходят изменения в организме в ответ на изменения окружающей среды? Н. Е. Введенский с полным основанием утверждал, что этот вопрос «составляет одну из существенных задач физиологии». Здесь на передний план выдвигается та громадная роль нервной системы, как регулятора взаимоотношений между организмом и средой, которая легла в основу идей С. П. Боткина, И. М. Сеченова и И. П. Павлова о нервизме, то есть о ведущей роли нервной системы в жизнедеятельности организма.

      Всякое более или менее быстрое изменение внешней среды, вызывающее ответную реакцию организма, становится раздражителем, то есть агентом, который, действуя на нервную систему, вызывает в ней определенное изменение, приводящее, в свою очередь, к изменению деятельности всего организма в целом, соответственно новой внешней среде. В процессе длительной эволюции у живых организмов выработались значительные количественные и качественные различия отдельных частей, органов и поэтому в настоящее время необходимо учитывать прежде всего специфическую деятельность той или иной части организма, того или иного органа.

      Насколько глубоко философски понимал это Н. Е. Введенский видно из того, что он поставил вопрос о «степени функционального совершенства и целесообразности» изучаемого физиологического аппарата. Причем целесообразность понималась им не как заранее предопределенное свойство данного органа или организма в целом, как утверждает телеология [Телеология – идеалистическое учение, по которому все в мире целесообразно. Целесообразность эта установлена богом], а «как целесообразность относительная, имеющая место для известных условий существования» [Фредерик и Нюэль. Основы физиологии человека. Перевод с французского. СПб, 1897, стр. 24]. Подобный взгляд был развит Н. Е. Введенским впоследствии в плодотворное, диалектико-материалистическое по характеру, учение о функциональной подвижности нервных образований. Эти закономерности возможно установить, применяя сравнительный исторический метод в физиологии. Этот метод позволяет выяснить, насколько целесообразно построен тот или иной орган, насколько целесообразно протекает та или иная функция организма, соответствует ли данное строение и функция органа условиям внешней среды. Он позволяет выяснить пути морфологической и функциональной перестройки отдельного органа и всего животного организма в целом.

      Таким образом, физиология из науки описательной переходит в науку действенную, которая ставит задачу сознательного изменения живых организмов в сторону, выгодную для человеческого общества.

      Итак, общий вывод, который следует сделать из рассмотренных нами дополнений Н. Е. Введенского к учебнику бельгийских физиологов Фредерика и Нюэля, состоит прежде всего в том, что дополнения носили глубокий методологический, философский характер. Действительно, вопреки установившемуся в тогдашней науке механистическому взгляду на физиологию, как физику и химию живого организма, Н. Е. Введенский выдвинул по существу своему диалектико-материалистическое понимание физиологии, как науки о более сложной, качественно отличной форме движения материи, науки о живой материи. Правильно понимая объективный характер всеобщих законов природы, Н. Е. Введенский в то же время подчеркивал специфичность биологических наук и в частности физиологии.

      В последующие годы жизни, в 1917 году, в своей речи на первом съезде российских физиологов он ясно высказал свое диалектико-материалистическое понимание предмета физиологической науки, говоря, «что материя живого вещества подчиняется тем же законам, которые установлены и для мертвой материи, но она представляет, кроме того, такие осложнения, вариации и направления, которых не знает физика и химия по крайней мере в их настоящем состоянии» [Русский физиологический журнал имени И. М. Сеченова, вып. 1–2, 1917, стр. 100]. Жизненные явления настолько сложны и разнообразны, что, по выражению Н. Е. Введенского, «первоначальная физико-химическая схема жизни оказалась слишком тесной» [Там же, стр. 97.], и поэтому биологическая наука должна иметь и имеет свой собственный принцип изучения биологических явлений, потому что материя лживого существа, подчиняясь общим законам материального мира, имеет, кроме того, свою специфику, отличающую ее от мертвой материи.

      Насколько это высказывание Н. Е. Введенского глубоко диалектично, видно из сопоставления его с известными положениями Ф. Энгельса, данными в его знаменитом труде «Диалектика природы».

      Классифицируя науки с точки зрения того, что «каждая анализирует отдельную форму движения», Ф. Энгельс определяет живой организм, как «высшее единство, связывающее в себе в одно целое механику, физику и химию, так что эту троицу нельзя больше разделить». И далее, он указывает, что наука о живом организме, его отправлениях – физиология «есть, разумеется, физика и в особенности химия живого тела, но вместе с тем она перестает быть специально химией; с одной стороны, сфера ее действия ограничивается, но с другой стороны, она вместе с тем поднимается здесь на некоторую более высокую ступень» [Ф. Энгельс. Диалектика природы, 1946, стр. 206.]. Следовательно, по Ф. Энгельсу, физиология не может исчерпать знания об организме, базируясь только на физике и химии. Она должна руководствоваться законами биологии, как наиболее общими законами биологической формы движения материи.

      Достаточно привести это высказывание одного из основоположников Mapкса, чтобы стала очевидна ценность стремления Н. Е. Введенского к применению в физиологии общебиологической точки зрения, к рассмотрению физиологических явлений с биологической точки зрения. Более того, Введенский стремился найти общие закономерности реагирования живых организмов на раздражители внешней среды, то есть явления, выходящие за рамки физиологической науки, носящие глубокий общебиологический характер. Такой закономерностью он считал парабиоз [Теория парабиоза и другие научные открытия Н. Е. Введенского излагаются в четвертой главе], как общую реакцию живых систем на раздражители. Открытие это возможно было только в результате применения Н. Е. Введенским общебиологических законов в физиологии, опираясь на материалистическую диалектику. Факт открытия парабиоза свидетельствует о том, что мировоззрение Введенского носило цельный характер, что он решал биологические проблемы не изолированно от всеобщих законов диалектического бытия материи.

      Чрезвычайно интересными и ценными для нас являются общебиологические взгляды Н. Е. Введенского по вопросам эволюционной теории, взаимоотношения организма и среды, наследственности и другие. Как биолог с широким кругозором, он не мог оставаться в стороне от борьбы русской передовой материалистической биологии за дарвинизм, против идеализма и метафизики.

      Нигде дарвинизм не получил такой широкой поддержки как в России в лице крупнейших ученых-естествоиспытателей. Это объясняется тем, что дарвинизм в основе своей является материалистическим учением, указавшим новые пути развития естествознания. На мировоззрение ученых-естествоиспытателей в России оказали сильное влияние материалистическая философия и общественно-политические идеи русских революционеров-демократов. Идеи Герцена и Белинского, Чернышевского, Добролюбова и Писарева воодушевляли русских биологов на борьбу за передовую материалистическую биологию. Большую роль в этой борьбе сыграли палеонтологические работы В. О. Ковалевского, обогатившие дарвинизм прямыми доказательствами органической эволюции, подтвердившие дарвиновскую теорию изменчивости видов палеонтологической картиной смены одних живых организмов другими. В эмбриологии русские ученые (А. О. Ковалевский, И. И. Мечников и другие) доказывали, что единство происхождения организмов особенно ярко проявляется в их индивидуальном развитии. Работами этих ученых установлена взаимосвязь организмов друг с другом через их эмбриональное развитие и заложены основы важнейшего биологического закона единства онтогенеза и филогенеза [Онтогенез – индивидуальное развитие каждого живого организма. Филогенез – развитие всех организмов или отдельных групп в процессе эволюции], который потом вошел в передовую мичуринскую биологию, как один из основных законов развития и жизнедеятельности живых организмов. Деятельность русских ученых-дарвинистов была направлена не только на подтверждение и дальнейшее развитие идей Ч. Дарвина. Они стремились использовать дарвинизм для борьбы за передовое научное мировоззрение. Это была борьба за материализм против идеализма в естествознании.

      Для русских ученых характерно было не простое перенесение взглядов Ч. Дарвина в тот или иной раздел естествознания, но критическое восприятие, дальнейшая разработка и углубление его идей. В 1889– 1890 гг. К. А. Тимирязев выступил с циклом лекций, в которых ставил вопрос о необходимости применения исторического метода в изучении явлений живой природы, то есть применения эволюционных идей в различных областях биологической науки. Он отмечал, что сравнительный метод морфологических наук, еще более могущественный экспериментальный метод физиологических наук позволили естествоиспытателям вскрыть сложные закономерности живой природы. Но эти методы, по словам К. А. Тимирязева, «не покрывают всей области биологии, не исчерпывают ее задач». Биология должна вооружиться новым методом, который позволил бы охватить развитие биологических явлений в целом, установить взаимную связь между отдельными частями внутри явления и с другими явлениями, выяснить исторический процесс совершенствования и прогресса в живой природе. Такова суть исторического метода в биологии, таково огромное значение материалистических эволюционных идей.

      В 90-е годы прошлого века Н. Е. Введенский, будучи же ученым с вполне сформировавшимся материалистическим мировоззрением, широко пропагандирует исторический метод в биологии. Борясь за исторический подход к изучению физиологических явлений, он понимал ограниченность старой физиологии, оторванной от других областей естествознания, не применявшей общих закономерностей живой природы при изучении того или иного конкретного физиологического явления. Он видел, что одна физиология (со своей методикой даже самых блестящих экспериментов) не в состоянии вскрыть сущность изучаемых процессов без применения общебиологических законов, без содружества с другими науками, изучающими явления живой природы. Поэтому борьба Н. Е. Введенского за исторический метод в физиологии тесно переплетается с борьбой за общебиологические принципы в физиологии.

      Почему же вопрос о применении общебиологических принципов в физиологии так остро становился Н. Е. Введенским, как один из наиболее важных методологических вопросов? Это происходило потому, что в 80–90 гг. прошлого столетия физиологическая наука, особенно западноевропейская, собрала большое количество фактов, которые невозможно было осветить, базируясь на прежних «чисто физиологических закономерностях». Руководствуясь только одними специфическими закономерностями, установленными для живого организма, физиологи зашли в тупик при объяснении новых фактов, охватывавших организм в целом не только как внутреннее связанное единство, но и как единство организма с внешней средой.

      Н. Е. Введенский был обстоятельно знаком с эволюционными идеями Ч. Дарвина и зарубежных дарвинистов. Личное знакомство с русскими учеными-дарвинистами И. И. Мечниковым, А. О. Ковалевским, К. А. Тимирязевым позволяло ему стоять на передовых эволюционных позициях. Воспитанный в школе выдающегося биолога-дарвиниста И. М. Сеченова, он правильно рассматривал вопросы взаимоотношения организма и окружающей его среды. Отправным пунктом для Н. Е. Введенского в понимании роли нервной системы в деятельности организма явилось известное положение И. М. Сеченова о том, что «организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен, поэтому в научное определение организма должна входить и среда, влияющая на него» [И М Сеченов. Лекции о значении так называемых растительных актов в животной жизни. Физиология нервной системы, вып. 1, Медгиз, 1952, стр. 142]. Проблему диалектической связи организма и среды в физиологической науке И. М. Сеченов увидел в установлении определенной роли нервной системы, как связующего звена между организмом и средой. Н. Е. Введенский хорошо понимал эту роль, говоря, что нервная система выполняет «очень важные функции в смысле установления соотношений между деятельностью отдельных органов внутри организма и в смысле установления всего организма по отношению к воздействию на него внешнего мира» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952, стр. 574].

      Нервная система является связующим звеном между организмом и средой. Однако она не является чем-то третьим в отношениях организм – среда. Она часть организма, но такая часть, которая первая устанавливает эту связь. Нервная система, будучи частью организма, сама подвержена изменению в зависимости от изменения среды.

      Диалектический материализм учит, что взаимосвязь и обусловленность явлений протекает во взаимовлиянии явлений друг на друга, которое приводит к изменению и развитию последних. Н. Е. Введенский отмечал, что нервная ткань в процессе длительной эволюции «развила в себе в высокой степени функцию раздражимости, именно реагировать на действие чрезвычайно слабых раздражителей». Отсюда организм с высоко развитой нервной системой способен очень тонко реагировать на изменения внешней среды. Больше того, нервная система способна «реагировать даже на действие раздражителей только определенных, как например, в органах зрения или обоняния», то есть в процессе эволюции образовались специальные отделы нервной системы, то, что мы называем органами чувств, посредством которых организм стал способен устанавливать связь с внешней средой. Органы чувств понимались Н. Е. Введенским, как орудия познавательной деятельности человека. Они постоянно рассматривались им во взаимосвязи с мыслительной деятельностью человека, то есть, так же, как понимал И. П. Павлов, рассматривая органы чувств обязательно в связи ответствующими участками коры головного мозга, объединяя эту физиологическую систему, как систему анализаторов. Считая нервную систему ведущей в деятельности животного и человеческого организма, Н. Е. Введенский поставил перед собой задачу изучения самой нервной системы, ее наиболее сложных и тонких процессов и образований.

      Общетеоретические взгляды Введенского на вопросы изменчивости организмов и наследственной передачи приобретенных свойств потомству находят свое отражение во многих его высказываниях. Он говорил, например, что «функциональная деятельность является результатом многовековой деятельности живых организмов в известных условиях существования на земле, в условиях приспособления к окружающей среде и наследственной передаче приобретенных морфологических и физиологических свойств» [Н. Е. Введенский. Избранные произведения, 1952, стр. 574]. Следовательно, Введенский считал, что все функциональные и морфологические свойства живых организмов есть результат действия определенных «условий существования». Эти условия, изменяясь в течение длительного времени, в результате приспособления организма к ним вызывали изменения в строении и свойствах организма.

      Эти положения Н. Е. Введенского созвучны с основными положениями современной биологии, советского творческого дарвинизма. Введенский считал, как считает сейчас мичуринская биология, что движущим фактором эволюции является противоречие между организмом и средой, между изменчивостью организма соответственно изменению среды, с одной стороны, и относительно консервативной наследственностью организма, с другой. Противоречия между новыми условиями окружающей среды и старыми наследственно закрепленными свойствами организма.

      В природе существует, по словам Н. Е. Введенского, «чрезвычайная отзывчивость живого организма на всякие переживания рядом с его устойчивостью в основных отправлениях и целесообразностью деятельности в смысле сохранения индивида и рода» [Н. Е. Введенский. О современных фениях «физиологии. Русский физиологический журнал имени И. М. Сеченова, т. 1, вып. 1 – 2, 1917, стр. 99]. Наряду с устойчивостью основных наследственных качеств живой организм имеет и другое свойство – способность изменять эти качества. В противном случае он не смог бы существовать в изменившихся условиях среды, к которым не приспособлены его старые наследственные качества. Поэтому Н. Е. Введенский писал, что «живое вещество рядом с устойчивостью его основных родовых свойств способно, однако, к известной условной изменчивости в зависимости от изменения внешних условий» [Там же.].

      Эти изменения внешних условий являются решающим фактором в образовании новых свойств организма, новых видов. Мичуринская биология считает условия существования главным определяющим фактором в формировании наследственности организмов. Ведь наследственность есть требование определенных (конкретных для данного организма) условий существования, выработанное в процессе исторического развития. «Поэтому единственным способом, – пишет академик Т. Д. Лысенко, – рычагом для управления не только организмом, как таковым, но и его природой, то есть, наследственностью, является умелое управление, умелое воздействие в нужные моменты на те или иные органы или части нужными условиями внешней среды» [Т. Д. Лысенко. Агробиология, 1949, стр. 483].

      Н. Е. Введенский, не будучи специалистом генетиком, еще в 1917 году правильно понимал, что, изменяя условия существования, можно добиться изменений в наследственности организма. Не вечная неизменная наследственная субстанция руководит живым организмом, а изменяющиеся условия, внешняя среда формирует и преобразует его. «Изменяя условия существования в двух-трех поколениях, можно достигнуть того, что соответственно новым условиям в организмах образуются новые предрасположения, навыки и даже видимые морфологические изменения, способные передаваться далее по наследству» [Русский физиологический журнал имени И. М. Сеченова, т. 1, вып. 1–2, стр. 99–100], – писал Введенский.

      Н. Е. Введенскому не удалось быть свидетелем тех успехов, которые достигнуты в наше время мичуринской биологией, но выдвинутые им положения подтверждаются ею в настоящее время. В самом деле, разве не являются подтверждением его положений успехи наших советских животноводов, создавших путем изменения условий существования караваевское стадо коров, вновь выведенные породы лошадей, свиней, овец, у которых закрепились по наследству «видимые морфологические изменения» в строении отдельных органов и всего тела в целом.

      Применение неправильных общебиологических теорий в физиологической науке приводило к тому, что физиологи-идеалисты считали свойства и функции организмов заранее предопределенными и, самое главное, что человек не может изменить, направить функциональное состояние организма в нужную для него •сторону. Эти взгляды основывались на реакционной теории наследственности Вейсмана и его последователей, отрицавшей движение и изменение наследственных свойств живого организма. Если же вейсманисты и признавали изменчивость наследственных свойств и признаков, то считали, что эти изменения не подчинены всеобщему закону причинности, не зависят от изменения внешней среды, носят случайный характер.

      Несомненной заслугой Н. Е. Введенского является то, что еще в 1896 году, то есть, почти на заре становления вейсманизма, как определенной теории в биологии, он выступил с заявлением о резком несогласии с ней. В прениях по одному из докладов на заседании биологической секции «Русского общества охранения народного здравия» Введенский открыто заявил, что «теория Вейсмана очень груба и не дает, как и другие теории, ничего существенного». Под «другими теориями» он имел в виду механистическую «теорию вихрей» Н. Германа (1895 г.), которая пыталась объяснить сложные закономерности наследственности вихревыми движениями и комбинациями молекул живого вещества. Н. Е. Введенский подчеркивал грубо механистический, вульгарный характер и этой «теории», бессодержательность ее и никчемность при изучении сложных биологических явлений.

      Творчески следуя положениям дарвинизма, Н. Е. Введенский выступал против вейсмановской трактовки изменчивости и наследственности. Он видел, что изменчивость функций и органов живого организма имеет не случайную, а причинную зависимость от условий среды и считал, что изменения как морфологические, так и функциональные получаются «соответственно новым условиям». Н. Е. Введенский отрицал утверждение вейсманистов, что наследственные свойства организмов обладают почти абсолютным постоянством и если происходит их изменение, то чрезвычайно редко (однажды в тысячу лет). Опираясь на дарвиновскую эволюционную теорию и опыт повседневной практики естествознания, он утверждал, что не раз в тысячу лет изменяется наследственность организмов, а что путем изменения условий существования можно «в двух-трех поколениях» получить наследственные изменения тех или иных функциональных и морфологических свойств, которые далее закрепляются в наследственности последующих поколений.

      Диалектическое положение о зависимости явлений от конкретных условий места, времени и существующих связей с другими явлениями применялось Н. Е. Введенским в изучении физиологических закономерностей. Так, например, изучая закономерности взаимного действия мышц конечностей, он на практике установил, что характер регуляции нервами мышц-антагонистов устанавливается в зависимости от условий в данный конкретный момент.

      Н. Е. Введенский был глубоко убежден, что человек, вооружившись знаниями закономерностей развития и жизнедеятельности живых организмов, сможет направить процесс изменчивости наследственных свойств организмов в нужную для него сторону, чтобы получить новые организмы, с новыми более выгодными для человека наследственными свойствами. Эту же цель преследовал И. В. Мичурин, создавая новые сорта растений, этому следует в настоящее время советская агробиологическая наука и животноводство.

      Советская физиология, основываясь на достижениях передовой русской материалистической физиологии И. М. Сеченова, Н. Е. Введенского, И. П. Павлова, в настоящее время ставит и разрешает вопросы о направленном изменении физиологических функций сельскохозяйственных животных в сторону, наиболее полезную для человека. Советская медицинская наука разрешает проблему направленного изменения, течения патологических процессов высшей нервной деятельности у больных людей путем создания определенных благоприятных условий, влияющих на функциональные и даже морфологические свойства больного человеческого организма, приводя их в нормальное состояние. Достижения передовой советской биологической науки стали еще большими, когда была окончательно похоронена ложная идеалистическая теория наследственности Вейсмана и его последователей.

      Таким образом, еще в середине 90-х годов прошлого века Н. Е. Введенский выступал как против идеализма вейсманистов, так и против вульгарно-материалистических взглядов. Последовательный материалист, он всю свою жизнь боролся против идеализма и метафизики в естествознании. Его борьба, как и борьба многих русских материалистов-естествоиспытателей, заложила прочную естественнонаучную основу диалектического материализма.

      Жизнь и творчество Н. Е. Введенского, его непримиримая борьба против идеализма и метафизики в биологии выдвинули его в число передовых русских ученых, создавших основы последовательно материалистического направления отечественной физиологии.