О творчестве Гаврилина - о его «Русской» и «Немецких тетрадях» для голоса, о грандиозном вокально-оркестровом действе «Перезвоны», о балетах «Анюта» и «Дом у дороги», о других замечательных сочинениях - сказано немало. Горячая и ироничная, лихая и печальная, лицедейская и всегда предельно искренняя, проникновенная - музыка эта всегда будет волновать благодарных слушателей.

Георгий Свиридов – великий друг и старший товарищ композитора – считал, что в XXI век из XX перейдет немногое – но музыка Гаврилина останется. 

Осмелюсь, дополнить Георгия Васильевича: перейдет не только музыка. Образ самого ее автора (увы, скончавшегося в расцвете творческих сил полгода назад) остается с нами ярким примером служения русскому искусству, России.

Валерий Александрович не очень любил давать интервью журналистам, предпочитая общение с друзьями, единомышленниками. Кое-что, к счастью, запечатлела плёнка. В частности, вот эта. На ней – разговор композитора с Александром Белоненко, его земляком-питерцем, музыковедом, проректором консерватории (в ту пору еще Ленинградской), племянником Георгия Свиридова. На днях Александр Сергеевич любезно предоставил кассету в распоряжение «Труда». Итак, говорит Валерий ГАВРИЛИН: 

– Недавний съезд композиторов показал, что в нашей среде нет обеспокоенности острейшими проблемами. Мы избегаем говорить на такие больные темы, как содержание, форма музыки, ее доступность народу. Прячемся за «концепцию», будто бы наше искусство обязательно должно быть малопонятно тем, у кого нет специальной многолетней подготовки, а поймет его публика не раньше чем через 100–150 лет. Если кого-то из коллег и задевает, что их искусство не доходит до широкого слушателя, то винить в этом они готовы кого угодно – государство, вездесущую эстраду... – только не самих себя. Между тем государство в общем-то не обходит нас вниманием – подавляющее большинство сочинений закупается. (Вот этот тезис устарел: нынешнее государство почти полностью «отпустило» творцов серьезной музыки в свободное плавание по волнам «дикого» рынка. – С.Б.) Бесполезно критиковать и эстраду как таковую... Нет, только наше неумение, нежелание говорить с людьми понятным художественным языком, наша творческая трусость, эгоистичность, леность к сердечной работе виноваты в том, что музыки, вышедшей из-под перьев современных «серьезных» композиторов, практически нет в реальной жизни, что она давно и прочно стала пугалом для нормальных слушателей, что им горько тратить на нее свое время...

– Вы призываете к тотальному упрощению музыкального языка?

– Отнюдь не обязательно. Музыка может быть как угодно сложна, но – искренна. Тогда её поймет, (пусть не до конца) и непременно заинтересуется даже не вполне подготовленная публика. Несчастье музыкантов в том, что они по крайней мере на 15 лет вырваны из реальной жизни в процессе академического образования, консерватория не воспитывает в композиторах гражданскую позицию. Доблестью считается «завоевать» Париж, Лондон, Нью-Йорк – что само по себе, конечно, неплохо, но кто-то же должен работать и здесь, драться на этой земле за каждую музыкальную душу. Да, успех на родине часто менее громок, сопряжен с тяжелой работой, неблагоприятными материальными условиями, порой – противодействием людей, облеченных властью. Композиторы обязаны проделать ту же огромную работу по прояснению стиля, формы выражения, которую проделала русская литература от Ломоносова и Тредиаковского через Сумарокова, Озерова, Дмитриева к Пушкину... Работу по постижению всенародной жизни.

– Вы упрекаете творческую молодежь в отрыве от действительности – но должен заметить, что среди молодых композиторов есть и очень практичные, успешно находящие свое место под солнцем...

– Ну да, сейчас вообще модно с дипломом гуманитарного вуза идти торговать, скажем, в мясную лавку... Между тем композиторская профессия – одна из самых малодоходных. Я имею в виду именно композицию, а не приторговывание ходовым товаром, изготовляемым из дешевеньких стереотипных гармоний, ритмов, полевок, заворачиваемого затем в упаковку, похожую на импортную (вы заметили – наши певцы часто поют будто с иностранным акцентом). Это имеет такое же отношение к музыке, как, простите за сравнение, публичный дом к любви! 

– Однако распространена точка зрения, что музыка и должна доставлять такое «ненавязчивое», не связанное с отдачей душевных сил наслаждение, какое, в отличие от любви, доставляет публичный дом. Дескать, проблем и в жизни хватает, а мы хотим только «балдеть»...

– Ну, это очень древнее желание. Еще в античной Греции были героические оды, а были и песни гетер, которые имели предназначение расслаблять, размагничивать, вызывать чувство сладострастия! Сейчас только внешние приемы изменились, а задача у так называемой популярной музыки зачастую та же самая. Напрасно ее называют современной. Современная эпоха требует от человека как раз противоположного – не расслабленности, а сосредоточения духовных сил, благородного сердца и ясной головы. Ее, кстати, можно сохранять и в минуты отдыха. В Германии двадцатых годов были и театры синеблузников, и пьяные таверны Мюнхена... Тут уж ты должен совершить выбор, с кем ты: с теми, кто идет против князя тьмы, или с теми, кто малодушно поддался ему.

Меня еще огорчает трусоватость наших журналистов, заискивающих перед вот этой частью молодежи, которая желает спрятаться от жизни за всякого рода «балдения» и доставляемые музыкой ли, наркотиками, ночными гонками на мотоциклах... Этим грешит, скажем, известная на всю страну передача питерского телевидения «Музыкальный ринг», где ведущая полностью беспомощна перед нахрапистостью довольно-таки невежественных юнцов в их заведомо ложных установках. Они могут многого не знать и не понимать в силу своего возраста, но она-то не имеет на это права! Она должна быть не диск-жокеем или арбитром, равнодушно подсчитывающим очки, но человеком, целенаправленно пробивающим (при полном уважении к собеседникам) коросту грязи, которую нанесла на эти юные души жизнь. Сейчас я скажу вещь, звучащую, может быть, дико, но телевидение и радио в том виде, – точнее, в тех невежественных руках, в каких они существуют, представляют собой опаснейшего врага человечества. Образно говоря, они несут нам вместо идей Священного писания ширпотреб, притом чужой. Как сказал еще в XVIII веке лорд Болинброк, один пошляк способен испортить вкус целой нации... Американское вещание уже уничтожило культуру почти всей Западной Европы, не говоря о подлинной культуре своей собственной страны. 

– Некоторые философы считают, что слишком обильное потребление человеком плодов культуры вообще вредно, так как подавляет его индивидуальность.

– Вредно, наверное, не общение с культурой, а злоупотребление техническими средствами цивилизации. Ручная работа одухотвореннее механической, это еще в той же Древней Греции понимали – когда храм строили, старались обойтись минимумом вспомогательных приспособлений... Шоу-театр с обилием световых, шумовых, дымовых эффектов бьет по нервам сильнее обычного, но это не значит, что он лучше, – точно так же, как электронная музыка совершенно не обязательно прогрессивнее акустической. Лично я убежден, что, занимаясь искусством, человек должен беречь силы природы. Прежде всего пусть работает душа, а не электричество, в которое ушла энергия рек, недр... 

Ведь мир буквально насыщен музыкальным смыслом, надо лишь расслышать его. Ветер – это музыка, речь – тоже музыка. Даже тишина – музыка. Нет ни одного немузыкального человека, просто мы не до каждого умеем «достучаться». Музыка могла бы объединить человечество, но реально скорее разъединяет. Композитор, поднаторевший в сочинении головоломных партитур «для избранных», почти наверняка не способен написать песни для всего народа. Было бы мне сейчас 20 или 24 – может, взял бы в руки гитару и пошел с теми, кто поет на улицах наших городов. Вот их – слушают.