Я знала, что Валерий ведет записи — и потому, что часто видела у него на столе листочки, исписанные его мелким, аккуратным почерком, и потому, что не раз в последние годы он мне говорил: «Пора нам заняться моими записками», но пора эта так и не наступила при его жизни.
Когда же пришлось уже мне одной взяться за это, то поразилась — сколько же этих записей!
Начиная от маленькой потертой красной записной книжечки времен музыкальной школы-десятилетки и кончая записью на календарном листке 26 января 1999 года, за день до печального дня.
В этих записях — весь Гаврилин: школьник, жадно вбирающий в себя все, что касалось музыки, литературы (это составляло теперь смысл его жизни); студент, мучительно размышляющий: «Как писать, о чем писать?», нащупывающий свой путь; молодой композитор с мучительными раздумьями о музыке, об искусстве, о его роли в жизни и связи с нею; и человек, уже твердо стоящий на своих позициях в творчестве, с которых он уже не свернет.
Характер записей Валерия — краткий, сжатый (за исключением тезисов к статьям, выступлениям, например, отчет о фольклорной экспедиции), часто — афористичный.
Здесь все соседствует друг с другом — и размышления о судьбах, о развитии Родины, музыки, искусства, фольклора, литературы, эстрады; и воспоминания детства; и высказывания писателей, философов, композиторов, ученых, полюбившиеся стихи — те, что отвечали его помыслам и настроениям; и небольшие рассказики, трогательно-лирические (о шишке), смешные; и собственные стихи разных лет — лирические, пародийные, ернические, шутливые; и словообразования, которыми он так увлекался. В книге этот порядок сохранен таким, как записано самим Валерием.
Валерий не вел дневниковых записей в обычном понимании этого слова, в большинстве своем они не датированы. Есть записная книжка, где написан год — 1955, и несколько тетрадей, где обозначено, с какого года они ведутся (например, тетрадь 1-я, с 1967
г.). Но если в 60-70-е и начале 80-х годов он вел записи в тетрадях, то с середины 80-х он все записывал на отдельных листках (таких более 300). Они всегда у него были на маленьком столике, за которым он любил сидеть в кресле, когда читал, а иногда записывал и на том, что попадалось под руку в тот момент, когда приходила мысль и ему требовалось ее записать.
Поэтому и было решено разбить все записи по десятилетиям (исключение составляют школьные и консерваторские записи).
Подзаголовок книги «Записи разных лет» подсказан самим Валерием. В его письменном столе я обнаружила большое количество отдельных листков, завернутых в бумагу, на которой было написано: «Записи разных лет».
Как правило, каждую мысль от другой он отделял чертой. Этот принцип сохраняется и в книге.
Особые выражения, порой кажущиеся нарушением общепринятых норм, не изменены. Сокращения, которые Валерий делал для краткости (ведь он вел записи для себя) — «общ-во», «ис-во» и др., — расшифрованы, а даты, установленные косвенным путем, заключены в угловые скобки.
Все, что составлено (хронограф), озаглавлено или объяснено мною, заключено в квадратные скобки и выделено курсивом. В книге также помещен словарь музыкальных терминов, встречающихся в тексте. Сноски даны в конце страниц. В книге дан указатель имен.
Благодарю за помощь в подготовке к печати рукописи книги Якова Леонидовича Бутовского.
Заканчиваю это вступление одной из записей Валерия:
Неповторимый, значит, смертный.
Хочу повторяться и быть бессмертным.
Хочу повторять любимое и обессмертить его.
Это мое кредо.
Н. Гаврилина