Николай Алексеевич часто бывал в нашем доме, дружил он с моим старшим братом Григорием. После революции возвратился в Вытегру и сразу же зашел к нам. Помню его рассказ о посещении Ясной Поляны весной 1910 года.
Приехал он туда, идет по дорожке, женщину встретил простую.
– Дома ли граф?
– Дома.
– А графиня?
– Ох, наша графинюшка в одной оранжевой юбке скачет...
Вышел к нему Толстой.
– Здравствуйте, Лев Николаевич, – сказал Клюев. И тот ответил:
– Здравствуй, брат Николай.
...Ругал Есенина, обвинял его за любовь к престолу, не одобрял каких-то его стихов, посвященных царице.
Многие считали Клюева религиозным. В доме у них и в Макачево и в Вытегре было много икон, вышивок разных. Клюев не был верующим. Я много раз слыхал, как он насмехался над церковью, над попами.
Лучшим его другом был Н.И. Архипов, редактор нашей газеты. Любили они гулять в роще около речки. Видел часто, как вечерами провожают друг друга – всё не могут наговориться. Николай Ильич Архипов говорил нам в типографии, что Вытегра не доросла до понимания стихов Клюева, что его стихи поймут и оценят будущие поколения. Говорил это нам с горечью, прямо со слезами обиды.
В 1918-1922 годах Клюев был очень революционен. Стихов писал много, часто выступал в городе.
Клюев не работал ни в каком учреждении. Гонорар в нашей газетке был небольшой, а зачастую его вообще не выплачивали. Клюев очень нуждался в эти годы, его содержала сестра – отличная швея. Он не был женат.
Вставал он рано. В четыре утра уже ходил вдоль речки босиком. Говорил, что так зрение сохраняется и до старости доживет без очков...

1967