Главное управление федеральной службы контрразведки по Томской области передало историкам копии документов о репрессиях 30-х годов. Среди них – копии дела поэта Николая Клюева.

Сергей Есенин писал в своей автобиографии: «С Клюевым у нас завязалась при всей нашей внутренней распре большая дружба… Из поэтов-современников нравились мне больше всего Блок, Белый и Клюев. Белый дал мне много в смысле формы, Блок и Клюев научили меня «лиричности». Как же сложилась судьба поэта, друга и учителя Сергея Есенина? Долгие годы о его жизни после революции было мало что известно. Даже как и когда погиб поэт, оставалось тайной. Впрочем, в шестидесятых годах в литературных кругах существовала версия, что Клюев умер от сердечного приступа на одной из железнодорожных станций. Гораздо позднее, в перестроечные времена, стало известно, что Клюев был расстрелян в Томске осенью 1937 года. Появилось множество публикаций, был даже снят фильм о трагической судьбе поэта. Но осмысление его жизни и творчества продолжается.

Борис Тренин, историк Томского государственного университета, считает, что копия дела, переданного, в музей общественно-политической истории, в полной мере демонстрирует весь механизм уничтожения интеллигенции страшной машиной, работавшей на протяжении десятилетий. Кстати, сам музей находится в здании, где с начала тридцатых располагался отдел госбезопасности Томского НКВД. Не исключено, что именно здесь Клюева допрашивали о его «контрреволюционной деятельности».

Кажется, что людей, уже так много знающих о репрессиях того времени, трудно чем-либо поразить. И все же нельзя не содрогнуться, когда видишь документы – протоколы допросов. Здесь, не надо никаких комментариев, они только мешают.

Итак, том, 50-й уголовного дела №12301 управления НКВД по Западно-Сибирскому краю. Выдержки из справки на арест: «Клюев Николай Алексеевич, 1887 года, рождения. Выслан из Ленинграда за контрреволюционные преступления. По своему прошлому принадлежит к реакционной части поэтов монархического направления.

В Томском горотделе НКВД установлено, что Клюев Н.А. являлся, руководителем и идейным. вдохновителем существующей в Томске контрреволюционной монархической организации «Союз Спасения России», в которой принимал деятельное участие, группируя вокруг себя контрреволюционно настроенный элемент, репрессированный Советской властью. 

Присутствуя на контрреволюционных сборищах, Клюев выдвигал вопросы борьбы с Советской властью путем вооруженного восстания.

Проживая в Ленинграде, Клюев связался с представителями иностранного государства и продал им свои контрреволюционные произведения, которые, как выяснилось впоследствии, были напечатаны за границей. Будучи враждебно настроенным к существующему строю, находясь в Томске, Клюев продолжал писать стихи контрреволюционного характера, распространяя их среди некоторых участников контрреволюционной организации».

Протокол обыска от 5 июня 1937 года оказался очень коротким: тетрадь, рукописи на отдельных страницах и книги, как скрупулезно подсчитали чекисты, – 9 штук. Да и что могло быть у нищего, тяжело больного человека? Только книги, только рукописи…

Из протокола допроса:

«Паспорт – не имеет как административный ссыльный.

Социальное положение:

до революции – поэт, писатель, имущества не имел, после революции – тоже.

Вопрос:

Скажите, за что вы были арестованы и приговорены к ссылке в Западную Сибирь? 

Ответ:

Проживая в г. Полтаве, я написал поэму; которая впоследствии была признана кулацкой, я ее распространял в литературных кругах в Ленинграде и Москве. По существу эта поэма была с реакционным антисоветским направлением и отражала кулацкую идеологию». 

Почти каждому из обвиняемых задавали вопрос «Кого вы лично привлекли в состав вашей монархической повстанческой организации?» Список «контры» увеличивался в геометрической прогрессии. Князь Аникита Андреевич Ширинский-Шихматов, близко знакомый с Клюевым, например, сознался, что в Яйском отделении Сиблага создал кадетско-монархическую группу, в которую вошли князь Вяземский Николай Алексеевич и князь Голицын Александр Александрович. Другой обвиняемый заявил, что вовлек, в контрреволюционную деятельность бывшею монашенку Марию, бывшую монашенку Анну – и бывшую монашенку Валентину, с которыми он проживал по соседству. 

Сам Клюев сознался, что он вел антисоветские разговоры, но свое участие в o6суждении «вопросов вооруженного восстания» отрицал. Это означало, что он все-таки надеялся на чудо, надеялся выжить. Следователи отметили, что Клюев признал свою вину частично, но в общем-то она доказана показаниями других обвиняемых и свидетелей. В обвинительном заключении он фигурирует как «активный сектантский идеолог без определенных занятий». 

Выписка из протокола заседания тройки НКВД Новосибирской области от 18 октября 1937 года лапидарна: «Клюева Николая Алексеевича расстрелять. Лично принадлежащее ему имущество конфисковать». В скором времени приговор был приведен в исполнение. 

Я надену черную рубаху
И вослед за мутным фонарем
По камням двора пойду на плаху 
С молчаливо-ласковым лицом…

Эти строчки были написаны еще в 1908 году. Случайность? Пророчество? Кто знает… Россия издавна была жестока к своим поэтам. В другом своем стихотворении Клюев написал: «Пусть ветром нагорным душа моя станет...». Слава Богу, что это желание поэта не зависит от жертв палачей.