Много терпели старые писатели от цензуры.
<...> Особенно у ней было много работы, когда перед первой попыткой революции, перед первым веянием свободы в 1905 году, сознание народа начало просыпаться и выливаться наружу и цензуре надо было его сдерживать.
Как тщательно цензура просматривала всё, что попадало к ней в руки, можно судить по рукописи, побывавшей в цензуре в 1905 году и случайно сохранившейся у меня.
Это – рукопись сборника «Огни», предпринятого к изданию «Народным кружком» писателей из народа; содержит она в себе 27 рассказов, стихотворений и статей, из которых цензор оставил нетронутыми только 5 стихотворений – самых безобидных, а во всем остальном красные чернила цензора прошлись или по всем статьям, или по части их.
Что же вычеркивал цензор?
Возьмем характерные места, например, в стих<отворении> Н. Клюева:

Пусть я в лаптях, в сермяге серой,
В рубахе грубой, пестрядной,
Но я живу с глубокой верой
В иную жизнь, в удел иной...
Века насилья и невзгоды,
Всевластье злобных палачей
Желанье пылкое свободы
Не умертвят в груди моей.
Наперекор закону века,
Что к свету путь загородил,
Себя считать за человека
Я не забыл, я не забыл...

Средина этого стихотворения – все четыре строки зачеркнуты, а в последнем куплете зачеркнута строка: «Что к свету путь загородил». <...>
В другом стих<отворении> Н. Клюева «Мужик» зачеркнута большая половина и, между прочим, следующие строки:

Эх, ты – жизнь наша – долюшка злая!
Безответный удел мужика!
Ты откуда явилась, лихая, –
Подневольная жизнь батрака? <...>
Н.А. КЛЮЕВ

Впоследствии я познакомился с одним из участников этого сборника «Огни» – Николаем Алексеевичем Клюевым.
Он как-то зашел ко мне с Сергеем Антоновичем Клычковым. Сначала он показался мне человеком малоразвитым, мало знающим, но впоследствии, когда начали выходить его один за другим сборники стихов, стало ясно, что этот человек очень близко был знаком с литературой – с ее историей, с ее направлениями и что он только внешне делал вид ничего не знающего провинциала. <...>
 
<1928>