1 октября 1915

<...> «Вечера Случевского» в прошлом году состоялись самое большее три раза. Я не откликнулся ни на одно из приглашений <...> Но сегодня всё же пошел. <...> присутствовали: <...> Клюев (первое знакомство; крестьянин, живет в деревне, удаленной на четыреста верст от железной дороги) <...>

6 октября 1915

Сегодня Измайлов пригласил меня на обед. <...> Были также оба народных поэта (после обеда я позвал их к себе): 27-летний Николай Алексеевич Клюев (в ситцевой рубахе, похож на Дукмайера) и 20-летний Сергей Александрович Есенин (приятное мальчишеское лицо с доверчиво-наивными глазами из-под светлых курчавых волос). Оба – старообрядцы. Делая запись в моем альбоме «В гостях», оба употребили слово «Спас», написав его, однако, с маленькой буквы; по просьбе Измайлова и моей они исправили ее на заглавную. Когда мы ехали в трамвае, Есенин, сидевший рядом со мной, посмотрел на меня словно заворожённый и робко назвал меня на «ты». Живет как простой крестьянин недалеко от Рязани. Клюев (о нем я уже рассказывал) живет со своим 75-летним отцом в избушке на берегу реки; он берет из нее воду, готовит еду, стирает белье, моет полы – словом, ведет всё хозяйство. Не курит, но ест мясо (в его забытой Богом деревне не растут даже огурцы и капуста) и пьет пиво (у меня). В юности он носил на теле вериги; на мой изумленный вопрос, для чего он это делал, он ответил просто: «для Бога». Увидев у меня обрамленный автограф Гейне, он обратился к Есенину и сказал ему с упреком, который, казалось, относился не только к Есенину, но и к нему самому: «Из семи строк сделано четыре! Видишь, как люди писали!» Оба восхищались моим музеем и показались мне достаточно осведомленными в области литературы. Увидев гипсовую голову Ницше, Есенин воскликнул: «Ницше!..» Видимо, Клюев очень любит Есенина: склонив его голову к себе на плечо, он ласково поглаживал его по волосам.