Б: Вот не могу даже сказать. Вероятно, реабилитирован. И сослали его даже не по политическому делу, а вот, знаете, тогда начали преследовать гомосексуалистов.

Д: А он имел к этому отношение?

Б: Имел, да. Большое отношение.

Д: Это уже в 30-х годах.

Б: Да, и не скрывал этого, так же как, скажем... замечательный поэт...

Д: Поэт? Зубакин?

Б: Нет.

Д: Кто там еще этим славился?..

Б: Ну что Вы, Зубакин – маленький очень поэт, а это очень большой поэт.

Д: Ах, Кузмин!

Б: Кузмин, конечно. Вот. Кузмин. Также и Клюев этого не скрывал даже, откровенно. Не говорил об этом, конечно, на каждом шагу, но и тайн из этого не делал. Я помню, тогда приезжал как раз в Россию специалист по этому вопросу, забыл фамилию, – немец [М. Хиршфельд. – Ред.], очень серьезный немец, которые сам этим же страдал. Ну, он написал огромный том, которые я просматривал, зная вот об этом...

Д: Что Вы говорите...

Б: ...об этих извращениях. И его точка зрения была такая, что этого нельзя никак приравнивать к какому-то преступлению, что это совершенно нечто законное, что, в сущности говоря, нет таких норм половой жизни, которые могли бы быть запрещены, подвергнуты преследованию. Ну, скажем, если изнасилование и так далее – всё это нет...

Д: Что, и изнасилование тоже не подлежит преследованию?

Б: Нет, это да, таких – это преследуют правильно. А вот это – нет, не подлежит преследованию. Он это обосновывал научно, огромный там материал, начиная с античности и до наших дней. Там такими вот, гомосексуалистами, оказывались очень многие деятели в культуре, и в поэзии, и в музыке.

Д: В музыке с Чайковского начиная.

Б: Ну и Чайковский там был конечно. Он дал этот обзор, очень большой, по-немецки...

Д: С немецкой тщательностью.

Б: Тщательно и так далее. Вот он приезжал. Конечно, его познакомили с...

Д: ...Клюевым.

Б: С Клюевым, да. Они собирались вместе. Я на этих собраниях, конечно, не был, но мне передавали, как они беседовали друг с другом. Как Клюев, например, говорил, что «ведь и Господь наш, Христос, ведь тоже был гомосексуалистом».

Д: Да что Вы?!

Б: Да. «...Он был связан с апостолом Иоанном, своим любимым учеником, женственным человеком». Вот. Дальше он говорил...

Д: Неужели Клюев... человек, так сказать, выдающий себя…

Б: ...за христианина...

Д: ...за христианина, за православного...

Б: Да.

Д: ...за крестьянина, кроме того... вот такое...

Б: За крестьянина, да... Вот, тем не менее, такие вещи говорил.

Д: Я не знал, что...

Б: Ну, Вы, вероятно, читали этого... Кузмина – «Крылья»?

Д: Да, но плохо помню.

Б: Это вообще в художественном отношении...

Д: У меня нет книжки.

Б: ...очень интересное в художественном отношении, незаурядное произведение. Но тоже ведь очень откровенное, абсолютно откровенное с этой точки зрения, совершенно откровенное...

Д: Я ее плохо помню.

Б: Ну и вот тогда кончилось тем, что очень многих – Кузмина уже не было в живых, – очень многие уехали за это, и уехали далеко. В том числе за это уехал и Клюев, но, разумеется, в этом его официально обвинили, по этой статье его сослали, но, конечно, знали его общее настроение, его отношение к советской власти, и, может быть, это главная была причина его ссылки. <...>