Земли моей печальный гений,
Суровый бард веков седых,
С глазами тундровых оленей
В окладе хвойной бороды.

Ты для меня не только Клюев, –
Чудесный песенник, собрат:
В твоем обличье я почуял
России дедовский уклад.

Как эта Русь, оброс скитами
И сладкозвучием былин,
Ты беломорскими стихами
Струишься в зарево долин.

Певец глухого Заонежья,
Как листья, обрывая дни,
Глядишь кедровый и медвежий
На доменные огни.

И видишь, как на склон брусничный,
На бархат заповедных мхов
Ступает тяжко мир кирпичный
С гудящей армией станков.

И птицы певчие и звери,
Почуяв горькую траву,
К твоей глубокодумной двери
Несут тревожную молву.

И с песнями твоими плачут,
Твоею древнею тоской,
О том, что близко всадник скачет
С огнепылающей косой.

Что Русь, разбуженная кровью,
Срывает дедовский наряд,
Что никогда над росной новью
Не засияет Китеж-град.

<1927>