Так уж случилось, что день образования Министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС) России совпал с днем рождения нашего выдающегося земляка – маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева. Поэтому работники МЧС области традиционно на своих торжественных собраниях в день образования своего министерства отмечают и его день рождения.

В газете «Красная звезда» несколько лет назад был опубликован очерк работавшего в 1941 году главным редактором газеты «Красная звезда» Д. ОРТЕНБЕРГА «Части командира Конева». В нем автор честно рассказывает о боевых действиях 19-й армии, которой командовал Иван Конев, её первых боевых успехах в боях под Духовщиной на Смоленщине осенью 1941 года. Предлагаем вниманию читателей этот материал в сокращенном варианте и комментарий к нему участника Великой Отечественной войны и Парада Победы, полковника в отставке, ветерана МЧС Василия Васильевича ЕКИМОВСКОГО.

ЧАСТИ КОМАНДИРА КОНЕВА

Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев

Чтобы после оставления Смоленска не допустить прорыва немцев на Москву, войскам Западного фронта было приказано силами трех армий нанести удар в направлении Духовщины и разгромить главные силы 9-й немецкой армии. Поступили первые донесения об успехах наших войск. Лучше всех действовала 19-я армия генерал-лейтенанта И. Конева. Ей не только удалось остановить противника, но и потеснить его.

В те дни всеобщего нашего поражения это было событием. Я решил выехать в район боев, к Коневу. Я застал его на окраине села, у небольшой хатенки. Подвижный, быстрый, был он в кожаном пальто. Не успели мы поздороваться, как из-за леса вынырнули два десятка «юнкерсов», сделали круг и стали снижаться – Конев спрыгнул в длинный песчаный окоп, вырытый у самой хаты. Видя, что я замешкался, Конев разъярился и, не выбирая выражений, за край шинели втащил меня в окоп. После бомбежки отправились мы к переправе, на НП командарма. Беседа не клеилась. Меня всё грыз червь обиды. Да и Иван Степанович, понял я, чувствовал себя неловко после того инцидента у окопа. У сарайчика с обгорелыми стропилами лежала куча трофейного добра. Впервые я увидел немецкие автоматы. Конев выбрал один и с улыбкой, как бы извиняясь за грубое обхождение, вручил мне:

– На память! Кто старое помянет...

Конев рассказал мне о задачах, поставленных перед фронтом и его армией, о ходе операции. Это не был глубокий и стремительный прорыв. Наши войска шаг за шагом оттесняли врага, подбрасывавшего сюда свежие силы – пехоту, танки, авиацию. Командарм сокрушался – сил не хватает. Люди сражаются геройски. Но мало танков, совсем скупо с авиацией, да и боеприпасов негусто.

Мы пошли в 229-ю стрелковую дивизию. В этих местах еще утром были немецкие войска. Трупы вражеских солдат и офицеров разбросаны по всему полю.

С бруствера окопа командир дивизии М. И. Козлов, пожилой, с седыми висками генерал, объясняет обстановку на карте и на местности. Конев тут же дает краткие и точные указания – где усилить огонь артиллерии, куда вызвать авиацию.

Поздний вечер. Пора собираться в обратный путь – газета ждала. Я сказал Коневу, что командирую в армию Михаила Шолохова, нашего нового спецкора.

Утром я уже был в редакции и перво-наперво попросил зайти ко мне Шолохова. Рассказал ему о своей поездке в армию Конева, предложил поехать туда. Шолохов оживился.

Утром на редакционной эмке Михаил Александрович отправился в 19-ю армию и пробыл там неделю. Он встречался с командармом, офицерами, бойцами. Конев был рад и, скажу, даже гордился, что в его войска, на передовую прибыл известный всему миру писатель.

Ночевал Шолохов в лесу под гром немецких батарей и разрывы снарядов в палатке, устланной еловыми ветками. Был в наступающих частях 229-й дивизии. Беседовал с генералом Козловым. Встречался с лейтенантом Наумовым из противотанковой батареи, молодым командиром с добрыми серыми глазами.

Беседовал наш спецкор и с разведчиком Беловым, сутуловатым, длинноруким, храбрым и скромным сержантом, шестнадцать раз ходившим в тыл врага за «языками».

Михаил Александрович рассказал мне, каким удивительным оказался повар, который угощал нас обедом, – Анатолий Недзельский.

Присутствовал Шолохов и при допросе пленных немцев. После допроса офицерами разведки Шолохов решил сам с ними поговорить. Потом он напишет: «Ложь, запугивание, жесткая дисциплина – всё это пока держит уставшего от войны немецкого солдата в окопах, но уже отчетливо проступают первые признаки начинающегося разложения части немецкой армии». Надо сказать, это в ту пору было явным преувеличением. Просто писатель принял за чистую монету «признания» пленных, готовых в страхе за свою жизнь в плену что угодно говорить!

Пришло время возвращаться в Москву, и Михаил Александрович уехал.

На страницах «Красной звезды» сразу же стали появляться сообщения из 19-й армии. 20 августа была напечатана обширная корреспонденция нашего спецкора Зигмунда Хирена «Успешные бои частей командира Конева». На второй день – «Новые успехи частей командира Конева». Через несколько дней – «Части командира Конева продолжают развивать успех». Затем: «Славные коневцы разгромили вражескую дивизию». В этих корреспонденциях были рассказы об освобожденных селениях, потерях врага в живой силе и боевой технике. Было и такое сообщение: «Весть об успехах частей командира Конева разнеслась по всему фронту».

Всё это, понятно, радовало всех наших читателей. Вдруг в моем кабинете раздался звонок по кремлевскому телефону:

– Сейчас с вами будет говорить Сталин.

Я услышал его голос со знакомым акцентом:

– Довольно печатать о Коневе, – и прозвучал отбой...

Можно представить себе наше волнение. Почему? Что случилось? Я сразу же помчался в Гэнштаб. Оказалось, что иностранные корреспонденты, ссылаясь на «Красную звезду», вовсю раздули эту в общем-то ограниченную операцию. «Красная Армия, – писали они, – перешла в генеральное наступление, немецкая армия отступает. А в это время наши войска оставили Днепропетровск, Новгород, Таллин, Гомель...»

В тот же день мы получили очерк Шолохова из 19-й армии и напечатали под нейтральным заголовком «На Смоленском направлении». Все, что касалось «частей командира Конева», и само имя Конева пришлось опустить. Шолохов вошел ко мне с газетой, где был опубликован его пострадавший от сокращения материал, и, не скрывая огорчения, сказал:

– А я обещал Коневу, что напишу о его армии...

КОММЕНТАРИЙ ВАСИЛИЯ ЕКИМОВСКОГО

Очерк очень интересный, но в нем Давид Ортенберг, к сожалению, ничего не пишет о новшестве, которое было применено в борьбе с танками на участке 19-й армии в районе Духовщины. Между тем оно сыграло важную роль осенью 1941 года и позднее. А дело было так. Нарком обороны, командовавший в то время Западным фронтом, маршал С. К. Тимошенко, докладывая Сталину о результатах боев на Духовщине, назвал округленную цифру подбитых немецких танков. Сталину, видно, надоели эти «круглые» цифры. Заподозрив за ними попытку приукрасить положение дел, он тут же сказал, что для проверки представленных сведений будет направлена специальная комиссия. Она была создана из числа работников Генштаба, прибыла в армию и подсчитала число подбитых танков. Их оказалось 113.

Коневу позвонил Сталин, попросил доложить, каким образом удалось подбить столько танков, и остался доволен докладом генерала.

Оказалось, Иван Конев в этих боях применил новшество. Он определил наиболее вероятные направления движения танков противника, а в полосе обороны армии оборудовал противотанковое заграждение. Для «встречи» танков расставил так противотанковые средства, что они попадали под их огонь.

Этот метод, по приказу Верховного главнокомандующего, был внедрен на всех фронтах как наиболее эффективный и применялся до конца Великой Отечественной войны.

На киноэкранах страны в конце войны и послевоенные годы с большим успехом демонстрировался фильм по драме Александра Корнейчука «Фронт». Не знаю, был ли Иван Конев прототипом главного героя фильма генерала Огнева, но то, что автор сценария хотел показать именно таким нового полководца, одного из творцов Победы, – это точно.