Американский авантюрист. Родился в штате Теннесси. Окончил медицинский факультет Пенсильванского университета. Практиковал в Европе, затем был адвокатом, редактором в Нью-Орлеане. В 1853 году организовал экспедицию для завоевания мексиканского штата Сонора, но вынужден был сдаться войскам Соединенных Штатов в Сан-Диего.
13 июля 1855 года в никарагуанском порту Реалехо высадились американские флибустьеры с целью подчинить страны Центральной Америки господству США и восстановить рабство. Возглавлял наемников Уильям Уокер.
Он был чрезвычайно противоречивым человеком. В нем уживались, казалось бы, несовместимые черты характера - доброта и холодная жестокость, личная храбрость, способность к самопожертвованию и циничное равнодушие к жизни других, расчетливость, хладнокровие и безрассудство, толкавшее его на авантюрные поступки. Довольно хрупкое сложение и небольшой рост с лихвой окупались его гипнотическим взглядом, многократно описанным биографами и поэтами.
Не менее противоречивыми были и убеждения Уокера. За сравнительно недолгую жизнь он не только превратился из аболициониста и социалиста убежденного сторонника рабства и апологета цивилизаторской миссии американского Юга в Центральной Америке, но в сугубо политических интересах перешел из протестантизма в католичество. Честолюбивый, рвавшийся к власти и способный увлечь за собой других, Уокер обладал литературными способностями. Подтверждением тому служит его книга о войне в Никарагуа, вышедшая в свет в том самом году, когда ее автор был расстрелян.
Для большинства жителей Центральной Америки Уокер был и остается символом разрушения и насилия, пиратом и авантюристом, его экспедиции расценивают как бесцеремонное и циничное вмешательство во внутренние дела независимых государств. Не случайно долгие годы именем Уокера никарагуанские крестьяне пугали детей. Соответственно оценивается его деятельность и в центральноамериканской историографии.
Уокер родился 8 мая 1824 года в Нэшвилле, штат Теннесси. Его отец, Джеймс Уокер, имевший шотландских предков, был банкиром и торговцем, а мать, Мэри Норвелл, происходила из влиятельной семьи в штате Кентукки. Кроме Уильяма в семье было еще двое братьев и сестра. Дети воспитывались в строгой кальвинистской традиции, и Уильям рос послушным и спокойным ребенком. Будучи очень привязанным к матери, которая часто болела, Уильям любил читать ей вслух романы Вальтера Скотта и романтические поэмы Байрона.
В 12 лет Уокер поступил в университет Нэшвилла, который, как и многие американские университеты того времени, представлял собой, по сути, среднюю школу. Учился хорошо и через два года перевелся на медицинский факультет Пенсильванского университета, где также зарекомендовал себя способным студентом. Интересно, что темой его дипломной работы было изучение радужной оболочки глаза (иридодиагностика).
Получив диплом врача уже в 19 лет, Уокер почти два года провел за границей, практикуясь в госпиталях Парижа и посещая лекции медицинских светил в Гейдельберге (Германия), Лондоне и Эдинбурге. Вернувшись в 1845 году на родину, он неожиданно для родственников решил переменить профессию и заняться изучением юриспруденции. Спустя еще два года, после упорных занятий в Нью-Орлеане, он был зачислен в адвокатуру, но не удовольствовался и этим. Медик-юрист стал одним из издателей и авторов газеты "Нью-Орлеан крисчен", поддерживавшей вигов.
Судя по воспоминаниям современников Уокера, обстановка, царившая в "Нью-Орлеан крисчен", весьма смахивала на атмосферу, блестяще переданную Марком Твеном в известном рассказе "Журналистка в Теннесси". Как и твеновскому персонажу, Уокеру приходилось принимать вызовы на дуэль от лиц, чьи политические взгляды и репутацию он задевал в своих статьях. Интересно и то, что в газете Уокера публиковал стихи тогда мало еще известный широкому читателю Уолт Уитмен.
В Нью-Орлеане в эти годы Уокер пережил первую и последнюю в своей жизни любовь. Элен (Хелен) Мартин в пятилетнем возрасте перенесла тяжелую болезнь, в результате которой лишилась голоса и слуха, что, впрочем, не помешало ей стать одной из первых красавиц Нью-Орлеана и пользоваться большим вниманием благодаря природному уму, открытому характеру и обаянию. Уокер следовал за Элен буквально по пятам и быстро освоил язык жестов, на котором они вели долгие разговоры. В апреле 1849 года, когда уже было объявлено об их предстоящей свадьбе, невеста внезапно умерла от холеры.
Личная драма круто изменила и характер Уокера (он превратился в мрачного меланхолика), и его образ жизни. В 1850 году Уильям покинул Нью-Орлеан, совершил путешествие через Панамский перешеек и осел в Сан-Франциско, где с головой вновь ушел в журналистику, приняв предложение своего друга Э. Рандолфа писать статьи в только что основанную им газету "Сан-Франциско геральд", которая ориентировалась на демократов, выражавших интересы рабовладельческого Юга. Именно там Уокера привлекли планы расширения территории Соединенных Штатов в соответствии с популярной тогда теорией "предопределения судьбы" (Manifest Destiny).
Несомненно, определенную роль в этом сыграли и честолюбие Уокера, его стремление во весь голос заявить о себе - желание вполне объяснимое, если принять во внимание неповторимую историческую атмосферу в США накануне схватки между Севером и Югом, обстановку стремительной политизации Юга, усиления аннексионистских настроений. В этот период он сблизился с бывшим американским послом в Мадриде, одним из инициаторов покупки или захвата Кубы Соединенными Штатами, Пьером Суле.
Многочисленные проекты покупки Кубы или ее прямой аннексии являлись составной частью плана создания пресловутой карибской рабовладельческой империи, которая по замыслам политиков-южан должна была простираться от Мексики через Антильские острова и страны Карибского бассейна до Колумбии. Это была бы островная империя, включающая Кубу и Пуэрто-Рико которые предстояло отнять у Испании. Аппетиты рабовладельцев распространялись и на независимые Гаити, Мексику, центральноамериканские страны и часть Колумбии.
Уильям Уокер, сделавший себя диктатором Никарагуа, стал популярным в Соединенных Штатах.
В основе многочисленных флибустьерских экспедиций причудливо переплетались идеи национального освобождения и стремление к аннексии, революционный идеализм (во многом являвшийся отзвуком событий 1848 года в Европе) и страсть к обогащению, мессианство и политический авантюризм. В этот мир политических страстей и амбициозных экономических проектов, вроде распространения американской колонизации по всей Центральной Америке и Мексике, вошел и Уокер.
Первым опытом на поприще аннексионизма для Уокера стала экспедиция в Мексику. В ноябре 1854 года Уокер вторгся с отрядом из нескольких сотен человек на территорию штатов Нижняя Калифорния и Сонора и объявил о создании там нового американского независимого государства, провозгласил себя президентом, создал правительство и даже успел учредить собственный флаг. Все это сопровождалось безудержным грабежом имущества мексиканских крестьян, ремесленников, торговцев и предпринимателей. Несмотря на жалобы мексиканских властей, администрация президента Ф. Пирса снисходительно наблюдала за экспериментами Уокера.
Вскоре, однако, мексиканское правительство собралось с силами, и после нескольких месяцев изматывающих боев и тяжелого отступления в мае 1854 года Уокер с 33 сообщниками перешел границу и сдался американским властям. Отданный под суд за нарушение закона 1818 года о нейтралитете, он, впрочем, вскоре был оправдан и вновь занялся журналистикой.
В марте 1854 года началась Крымская война, неожиданно для Англии принявшая затяжной характер и потребовавшая максимального внимания. Воспользовавшись тем, что у англичан были связаны руки в Крыму, Соединенные Штаты начали активно реализовывать планы по изменению соотношения сил в Центральной Америке и Карибском бассейне.
Наиболее привлекательной целью для аннексионистов стала Никарагуа, где вновь обострившаяся внутриполитическая обстановка создавала чрезвычайно благоприятные условия для осуществления планов по созданию "карибской империи". Все больший интерес к Никарагуа проявлял и Уокер. В декабре 1854 года он подписал соглашение с крупным американским предпринимателем Б. Коулрм об организации экспедиции вооруженных колонистов в Никарагуа с целью оказания поддержки либеральной партии.
Так, в обмен на такую помощь никарагуанские либералы обещали выделить Уокеру и его людям 21 тысячу акров плодородных земель и регулярно выплачивать жалованье из казны после завершения военных действий. По требований Уокера размеры выделяемой земельной площади были увеличены до 52 тысяч акров, а флибустьерам придавался официальный статус колонистов. Как юрист Уокер хорошо понимал, что это помогло бы ему избежать обвинений в нарушении американского закона о нейтралитете.
Вербовка добровольцев шла быстро и с размахом. Финансирование предприятия в значительной степени взяла на себя "Аксессори", предоставившая Уокеру заем в 20 тысяч долларов, хотя и вопреки желанию самого Вандербильда узнавшего о займе по возвращении из Лондона.
Уокер готовился к предстоящей экспедиции с особой тщательностью. Он изучал будущий театр военных действий не только по картам, но и по разнообразной литературе, в том числе и по работам бывшего консула США в Никарагуа Э. Скуайера. Неплохо он разбирался и в хитросплетениях центральноамериканской политической жизни. Вопреки утверждениям о том, что Уокер не владел испанским языком, имеются свидетельства об обратном.
В начале мая 1855 года все необходимые приготовления были сделаны, и 16 июня шхуна "Веста" высадила Уокера и 57 вооруженных самым современным по тем временам оружием колонистов в никарагуанском порту Реалехо.
Вначале отношения Уокера с компанией Вандербильда развивались довольно успешно. Пароходы "Аксессори" непрерывно перевозили в Никарагуа американских колонистов, значительная часть которых сразу же вливалась в армию Уокера. Ее численность уже к осени достигла 1,5 тысячи человек. Костяк составляли примерно 1200 хорошо вооруженных добровольцев, многие из них имели опыт боевых действий.
Однако в феврале 1856 года отношения между Уокером и Вандербильдом были разорваны. Уокера явно не устраивал покровительственный тон "коммодора" (так Вандербильда прозвали в деловых кругах Нью-Йорка), а тот был недоволен своенравным руководителем флибустьеров, его растущим стремлением диктовать условия. По инициативе Уокера правительство Риваса разорвало соглашение с "Аксессори" и передало контракт конкурентам Вандербильда и бывшим его компаньонам - Корнелиусу Гаррисону и Чарльзу Моргану.
В ответ Вандербильд объявил о прекращении пассажирских и грузовых перевозок для Уокера, потребовал от США принять немедленно меры против флибустьеров и начал переправлять оружие и людей в Коста-Рику для оказания поддержки правительству этой страны, возглавившему вооруженную борьбу центральноамериканских государств против Уокера. В результате в наиболее критические для него месяцы военных действий он не смог получить подкреплений.
Агенты Вандербильда вели переговоры в Лондоне, стремясь заручиться поддержкой адмиралтейства для организации блокады побережья Никарагуа бритайским флотом, а в самой Никарагуа представители "коммодора" уговаривали президента Риваса порвать с Уокером.
Одновременно Вандербильд нанес мощный удар и по отступникам - Гаррисону и Моргану. Первого он обвинил в мошенничестве и предъявил ему судебный иск на 500 тысяч долларов, а Моргана - в сговоре с Уокером и потребовал от обоих в качестве возмещения ущерба кругленькую сумму в 1 миллиард долларов.
В конце концов Гаррисон и Морган спасовали перед стальной волей "коммодора", признав незаконность сделок с Уокером, а Вандербильд, в свою очередь, за 56 тысяч долларов отступных ежемесячно обещал не конкуриро вать с трансокеанской трассой в Панаме.
Между тем положение Уокера продолжало ухудшаться. 1 марта 1856 года Гватемала, Коста-Рика, Гондурас и Сальвадор объявили о начале военных действий против Уокера. Характерно, что правительства этих стран объявили войну именно Уокеру, рассматривая его как пирата и узурпатора власти, а не правительству Никарагуа. Общая численность армии союзников достигла 10 тысяч. Правительство Коста-Рики, возглавляемое Хуаном Рафаэлем Морой, обратилось к Англии с просьбой предоставить оружие. Лондон отреагировал немедленно, и необходимое оружие (несколько пушек, 2 тысячи ружей, боеприпасы) было направлено в Коста-Рику.
В этих условиях Уокеру как воздух была необходима поддержка. Надо сказать, что он не питал особых иллюзий в отношении английской позиции и был враждебно настроен к деятельности английских дипломатов в Центральной Америке. Уокер возлагал надежды только на соотечественников - на Пьера Суле и американского консула в Никарагуа Джона Уилера.
Еще в апреле 1856 года, когда госсекретарь США У. Мэрси отказался принять посланника Уокера полковника П. Френча, тот обратился к Суле за содействием. 28 апреля в Новом Орлеане по инициативе Суле был организован многолюдный митинг в поддержку экспедиции Уокера. Активно защищал его бывший посол в Мадриде и на съезде демократической партии в Цинциннати. В одной из резолюций съезда прямо выражалась симпатия американского народа к "попыткам, предпринимаемым центральноамериканскими народами (имелось в виду правительство Риваса) для возрождения той части континента, которая расположена на подступах к межокеанскому каналу".
В августе 1865 года вместе с очередным подкреплением для Уокера П. Суле отправился в Никарагуа. В течение двух недель он вел с руководителем флибустьеров конфиденциальные переговоры, имевшие, как признавал сам Уокер, "очень важное значение".
Не без влияния этих бесед Уокер пошел на решительный шаг - восстановление рабства в Центральной Америке, которое было отменено еще в 1824 году. Этим актом Уокер, в глубине души мечтавший о воссоздании военного центральноамериканского объединенного государства, во главе которого он видел себя, надеялся привлечь на свою сторону влиятельных политиков американского Юга. "Закон о рабстве - ядро моей политики, - писал он. - Без него американцы могли бы играть в Центральной Америке лишь роль преторианской гвардии, подобной римской, или же роль янычаров на Востоке - роли, к которым они плохо подготовлены в силу... традиций своей расы".
В целях "ускорения колонизации" Суле передал Уокеру полмиллиона долларов, собранных в США.
Ревностным сторонником Уокера, полностью разделявшим его планы, был и Д. Уилер. "Шум машин и грохот повозок янки на здешних улицах, - доносил он в госдепартамент, - возвестили гражданам Никарагуа, что праздность должна уступить место предприимчивости, невежество - науке, а анархия и революции - закону и порядку".
Уилер был убежденным сторонником теории "предопределения судьбы" и превосходства белой расы. Едва прибыв в декабре 1854 года в Никарагуа, американский консул безапелляционно заявил, что "центральноамериканская раса неопровержимо доказала... полную неспособность к самоуправлению".
Буквально за неделю до высадки флибустьеров Уокера в Реалехо Уилер подписал с правительством Никарагуа договор о дружбе и торговле. Это не домешало ему восторженно приветствовать действия колонистов. 10 ноября 1855 года, даже не дождавшись инструкций госдепартамента, Уилер официально признал правительство Риваса - Уокера.
Формально госдепартамент не поддержал инициативы Уокера, и госсекретарь Мэрси отказался, как уже отмечалось выше, принять верительные грамоты от представителя флибустьеров.
Однако настойчивые просьбы Уилера внимательнее присмотреться к ситуации в Никарагуа, в конце концов, возымели действие, и в середине мая 1856 года, непосредственно перед съездом демократической партии, Ф. Пирс объявил о готовности принять представителя правительства Риваса - Уокера, что означало факт дипломатического признания. Свое решение президент объяснил "необходимостью признать правительство, существующее де-факто и пользующееся поддержкой народа". Соответствующие инструкции о признании правительства Риваса - Уокера направил в Никарагуа и Мэрси.
События в стране тем временем развивались стремительно. В июне Уокер решительно порвал все отношения с президентом Ривасом, а еще через месяц провел выборы и 12 июля провозгласил себя президентом Никарагуа. Это были странные даже по центральноамериканским меркам того времени выборы, ибо за единственного кандидата - генерала Уильяма Уокера - голосовали исключительно солдаты его армии и колонисты. Никарагуанцы же этой чести были лишены.
Инструкции Мэрси достигли Гранады вскоре после инаугурации Уокера. Уилер поспешил доложить в госдепартамент, что "в соответствии с инструкциями он установил отношения с правительством Уокера и готов также подписать с ним договор о дружбе, торговле и навигации".
Казалось, дипломатическая фортуна благоволила и Уокеру. Однако, опираясь на английскую помощь, его противники предприняли контрмеры. Представитель Уокера священник А. Вихиль подвергся обструкции со стороны всех латиноамериканских дипломатов и пробыл в Вашингтоне лишь около месяца, а его преемнику, А. Оуксмиту, было отказано в аудиенции у президента США. Президент Коста-Рики Х.Р. Мора направил своего представителя Н. Толедо со специальной миссией в столицы Гватемалы, Сальвадора и Гондураса, чтобы выработать общую стратегию борьбы против Уокера. К правительствам этих стран обратился и незадачливый Ривас, сделавшийся его решительным противником.
Ряд дипломатических демаршей предприняла и Франция, снарядившая корабли в залив Фонсека, а британская эскадра вновь появилась вблизи Сан-Хуана-дель-Норте (Грейтаун). Английские моряки не препятствовали решительным действиям агентов Вандербильда против Уокера. Так, по приказу "коммодора" были захвачены четыре парохода, ранее принадлежавшие "Аксессори", которые вскоре были использованы для переброски костариканских солдат на театр военных действий. Английские же корабли фактически блокиро-вали прибывшее в Грейтаун очередное подкрепление для армии Уокера - около 400 человек, а затем вывезли их в Новый Орлеан.
Ощущая постоянную враждебность со стороны английских дипломатов в Никарагуа, Уокер пытался убедить американских политиков в том, что именно он находится на переднем крае борьбы с английской экспансией. В письме одному из лидеров аннексионистского течения в конгрессе, сенатору С. Дугласу, Уокер указал на многочисленные случаи ущемления американских интересов в Центральной Америке и призвал "наказать Британию за политику прошлую и нынешнюю", а в госдепартамент направил пакет документов о "про исках англичан лично против меня и против народа Соединенных Штатов"
Отметим, что в начале эпопеи Уокера в Никарагуа Форин оффис отнесся к нему довольно снисходительно, усмотрев в "сероглазом посланце предопределенной судьбы" лишь заурядного пирата и авантюриста. Положение изменялось после провозглашения Уокера президентом Никарагуа. Его фамилия все чаще упоминалась в англо-американской дипломатической переписке. Соответственно усиливалось и внимание британской дипломатии к его деятельности.
Разыгрывая антибританскую карту, Уокер вместе с тем попытался заручиться поддержкой некоторых кругов и в самой Англии. Он предпринял довольно неожиданный маневр: направил в Лондон в качестве представителя известного кубинского борца за национальное освобождение Доминго Гойкоуриа. В январе 1856 года Гойкоуриа, которому Уокер обещал оказать помощь в освобождении Кубы от испанцев после окончания кампании в Никарагуа, пошел на подписание договора с ним. "Вы можете убедить британский кабинет, - писал Уокер в инструкциях Гойкоуриа, - что мы не разрабатываем каких-либо планов аннексии, и единственный способ ограничить обширную демократию Севера - это создание мощной и компактной южной федерации, основанной на военных принципах". Таким образом, Уокер пытался сыграть на известной симпатии, которую английское правительство испытывало к политике южных штатов США.
Однако вскоре Гойкоуриа, неудачно выступив в роли посредника, глубоко разочаровался и в мотивах, и в методах политики Уокера и был отозван.
В сентябре 1856 года союзники перешли к решительным боевым действиям против армии Уокера. Серьезную помеху для центральноамериканцев предоставляла эпидемия холеры, внезапно вспыхнувшая в их рядах.
12 октября отряды союзной армии под командованием Хосе Хоакина Моры (брата костариканского президента) атаковали Гранаду и захватили большую часть города. Как писал сам Уокер, они окружили здание американской миссии, обстреляли его и потребовали выдачи Уилера. Однако последний по инициативе Мэрси уже был отозван со своего поста за "недипломатическое поведение" и в марте 1857 года подал в отставку. Тем самым США попытались сохранить свой престиж перед латиноамериканскими странами, а также перед Англией и Францией.
В декабре, после жестокого и ничем не оправданного разрушения Гранады, армия Уокера попыталась пробиться к устью реки Сан-Хуан, где намеревалась воспользоваться своим флотом. Однако весь район был блокирован союзными войсками и английскими кораблями, и после нескольких месяцев ожесточенных стычек Уокеру пришлось отказаться от задуманного. Его армия, превратившаяся к тому времени в горстку измученных и больных людей, 1 мая 1857 года капитулировала, впрочем, на весьма почетных условиях: флибустьер с остатками войска покинул Центральную Америку на корабле, предоставленном по личному указанию президента США Дж. Бьюкенена. Тем самым правительство Соединенных Штатов украло у истинных победителей - центральноамериканцев - плоды их трудной победы.
В англо-американской литературе первая экспедиция Уокера в Никарагуа иногда описывается в подчеркнуто пренебрежительном тоне, как почти забавная история в опереточном духе, а сам Уокер представляется этаким мелким шутом, всерьез вообразившим себя новым Наполеоном. По этому поводу Р. Хьюстон резонно заметил, что вряд ли стоит всерьез именовать "шутом" человека, на совести которого по меньшей мере 12 тысяч погубленных жизней. Действительно, из армии численностью в 2518 человек Уокер только убитыми и умершими от ран потерял более тысячи. Еще 700 человек дезертировали (некоторые осели в Никарагуа), 250 - попали в плен. Потери же центральноамериканцев были в 4-5 раз большими. По некоторым данным, одна лишь холера унесла от 10 до 12 тысяч жизней.
Авантюра Уокера в Никарагуа имела закономерный финал.
По возвращении на родину Уокер вновь был предан суду по обвинению в нарушении закона о нейтралитете. И снова южане развернули мощную пропагандистскую кампанию в его поддержку, которая увенчалась успехом. Уокер был освобожден под залог в 2 тысячи долларов. Почти сразу же он отправился в поездку по стране, всячески рекламируя свои планы в отношении центральноамериканских стран и энергично собирая средства на новую экспедицию.
В ноябре 1857 года администрация Дж. Бьюкенена официально признала новое правительство П. Риваса в Никарагуа. В том же месяце Уокер с 270 своими сторонниками отплыл на шхуне "Фашн" из порта Мобил в направлении Сан-Хуан-день-Норте. На этот раз американский флот был начеку, и капитан 50-пушечного фрегата "Уабош" X. Полдинг предпринял решительные действия по блокированию флибустьеров в костариканском порту Пунтаренас: он принудил Уокера сдаться, предоставив гарантии безопасного возвращения в США. Возможно, решительность Полдинга объяснялась и тем, что в момент процедуры сдачи флибустьеров неподалеку от американского корабля стал на якорь 90-пушечный крейсер "Брансуик" флота Ее Величества королевы Великобритании.
Появление английского корабля в районе постоянных англо-американских столкновений на атлантическом побережье Никарагуа красноречиво свидетельствовало о продолжении большой дипломатической игры вокруг Уокера. Лорд Напиер, посол Англии в Вашингтоне, в меморандуме от 8 ноября 1858 года информировал госсекретаря США Л. Кэсса о том, что английские военные корабли получили приказ "воспрепятствовать высадке флибустьеров в Никарагуа и Коста-Рике в случае, если правительства этих стран обратятся с подобной просьбой, а также противодействовать их высадке в какой-либо части Москитии или в Грейтауне без ведома местных властей". Одновременно Англия предложила Франции направить корабли на всякий случай в этот район, "чем не замедлил проинформировать Вашингтон французский посол в США Ф. Сартиже.
В отечественной литературе обычно говорится о трех попытках Уокера захватить Центральную Америку. В действительности их было четыре. В декабре 1858 года шхуна "Сюзен", на которой неугомонный Уокер с очередной группой экспедиционеров направился из Мобила в Омоа (Гондурас), потерпела крушение на рифах в 60 милях от побережья Белиза. Три дня Уокер и его люди провели на безлюдном островке, пока весьма кстати и далеко не случайно оказавшийся поблизости английский корабль "Василиск" не подобрал их и не доставил в США.
Следующий, и последний удар, оказавшийся для Уокера роковым, он решил нанести опять же в точке острой англо-американской конфронтации -
на островах Баия. В ноябре 1859 года специальный представитель Великобри тании в Центральной Америке, умный и энергичный дипломат Чарльз Уайк подписал с гондурасским правительством договор о передаче под его юрисдикцию островов, столь долго бывших яблоком раздора. В ответ правительство Гондураса соглашалось признать британские права в Белизе. Соглашение подлежало ратификации в мае 1860 года.
Однако часть жителей крупнейшего из островов - Роатана, в основном американцев, не желая присоединения к Гондурасу, обратилась за помощью к Уокеру.
Уокер принял решение превратить Роатан в опорную базу для будущей экспедиции в Гондурас, где он надеялся заручиться поддержкой бывшего президента Т. Кабаньяса. Весной на Роатане появились новые группы американских колонистов. В ответ британское правительство немедленно договорилось с правительством Гондураса об отсрочке передачи островов до тех пор, пока там находятся флибустьеры.
В июне 1860 года две шхуны - "Клифтон" и "Джон Тэйлор" - доставили Уокера и его отряд, а также оружие на остров Косумель, в 300 милях к северу от Роатана. Там Уокер надеялся дождаться ухода англичан и передачи Роатана Гондурасу. Однако английские корабли не спешили покидать злополучный остров, и Уокер решил действовать, всецело положившись на удачу. В ночь на 6 августа 97 флибустьеров внезапно атаковали гарнизон гондурасского порта Трухильо. После короткого боя, почти без потерь, старый форт, закрывавший доступ в гавань, был взят. Интересно, что над фортом Уокер приказал поднять знамя бывшей Центральноамериканской федерации - флаг Ф. Морасана, желая тем самым подчеркнуть преемственность борьбы выдающегося исторического деятеля.
Захватив здание гондурасской таможни, флибустьеры объявили порт Трухильо свободным для мореплавания и торговли. Как показали дальнейшие события, эти действия были серьезными тактическими ошибками Уокера.
Уже через две недели в порту Трухильо бросил якорь английский бриг "Икарус", капитан которого, Н. Салмон, не имел определенных инструкций и действовал на свой страх и риск. Он направил Уокеру записку, в которой указал на незаконный характер захвата таможни, поскольку все таможенные сборы здесь осуществлялись британским правительством в счет уплаты старого государственного долга, и, следовательно, действия Уокера носили враждебный по отношению к Англии характер. Салмон потребовал немедленного разоружения флибустьеров.
В ответном послании Уокер оправдывал свое присутствие в Гонударсе ссылками на просьбы о помощи со стороны самих центральноамериканцев. В свою очередь, Салмон резонно указал Уокеру на нарушение им норм международного права и в ответ на ссылки своего адресата на кодекс международного права, составленный Альбертом Великим, посоветовал перелистать сборник международных законов под редакцией Уитона. Довольно забавно представить себе вожака флибустьеров, сидящего в полуразрушенном форту под дулами английских пушек и окруженного сборниками законов по международном праву.
Пока шла эта переписка, Уокер лихорадочно искал выход из положения.
21 августа, оставив раненых и тяжелое вооружение, он с отрядом внезапно покинул Трухильо и направился в глубь гондурасской территории, надеясь воссоединиться с войсками Кабаньяса. По его следам шли 200 гондурасских солдат под командованием генерала Альвареса, получившего от президента страны Гуардиолы приказ разоружить Уокера.
"Икарус" тем временем вошел в устье Рио-Тинто, где Салмон надеялся перехватить Уокера. Он не ошибся. 3 сентября лагерь Уокера был окружен. Понимая безвыходность положения, он согласился капитулировать, но только перед английским капитаном и при условии, что ему и его людям будет гарантирована защита английского флага и безопасное возвращение на роди ну. Салмон обещал учесть просьбу Уокера, и тот сдал оружие, приказав своим подручным последовать его примеру.
Тут же состоялось совещание, в котором кроме Салмона и гондурасских офицеров принял участие и срочно прибывший британский суперинтендант Белиза Прайс. Уокер, его заместитель полковник Радлер и 70 флибустьеров были переданы гондурасским властям. Уокер и Радлер были тут же осуждены военно-полевым судом. Первый был приговорен к смертной казни, а второй - к длительному тюремному заключению.
12 сентября 1860 года ранним утром, в присутствии многолюдной толпы зевак, Уокер предстал перед взводом гондурасских солдат, около разрушенной стены того самого форта в Трухильо, который он захватил чуть больше месяца назад. Оглашение приговора он встретил хладнокровно. Последние слова он произнес на испанском языке: "Президент Никарагуа, никарагуанец..." После того как прозвучали залпы, один из офицеров выстрелил уже мертвому Уокеру в лицо. Единственной ценной вещью, обнаруженной у предводителя флибустьеров, был медальон, подаренный ему Элен Мартин. Человек, мечтавший стать властелином Центральном Америки, был похоронен в простом гробу стоимостью 10 песо, купленном местным священником (Уокер в 1859 году принял католичество).
В Англии известие о смерти Уокера вызвало вздох облегчения, хотя кое-кто не преминул упрекнуть капитана Салмона в "неджентльменском поведении", имея в виду нарушение слова, данного Уокеру. Отвечая на упреки, Салмон сослался на "отсутствие четких приказов" и на стремление оградить интересы Британии и других стран от посягательств со стороны пиратов.
Командующий британским флотом в Северной Америке и Вест-Индии адмирал А. Милн в донесении первому лорду Адмиралтейства сообщил о казни Уокера и оценил действия Салмона как "энергичные и решительные". В Адмиралтействе действия Салмона были единодушно одобрены, а британский министр иностранных дел лорд Рассел отметил, что Салмон проявил "разумную осмотрительность".
Авантюра Уокера не только осложнила англо-американские отношения, но и нанесла существенный удар по интересам северо-восточной и северо-западной промышленных группировок США. Так, фактически была свернута деятельность компании Вандербильда по строительству межокеанского канала в Никарагуа, и решение проблемы было отложено на неопределенный срок, что объективно отвечало интересам как традиционного соперника США в центральноамериканском регионе - Великобритании, так и новых претендентов на раздел сфер влияния - Франции и Германии.