Жизненный смысл выбора смерти
В. А. Тихоненко
На земном пути каждого человека судьба расставила
препятствия, иногда - очень серьезные, сопоставимые с
мощью самого индивидуального жизненного потока. Пос-
ледствия от столкновения с ними могут быть разными: от
полного разрушения жизни и гибели человека до полного
же разрушения препятствия, если жизненные ресурсы дос-
таточны и вовремя мобилизованы. Между этими полярно
противоположными исходами существует множество "проме-
жуточных" вариантов, тех или иных отклонений от пред-
шествующего пути, позволяющих, пусть с потерями, обойти
препятствия, которые не удается разрушить. Углы такого
"отклонения" могут быть различны - вплоть до резкой
смены курса или поворота вспять. Некоторые из таких по-
воротов и сами ведут к разрушению человека.
Если эту схему попытаться наполнить реальным психо-
логическим содержанием, то перед нами развернется дра-
матическая картина человеческих судеб. Абстрактные
"препятствия" примут вид утрат, разочарований, обид,
измен, просчетов, конфликтов, различных по силе, по
субъективной значимости для человека, по внезапности,
продолжительности и повторяемости. А "отклонения" ока-
жутся многообразными деформациями поведения, в том чис-
ле и самой трагичной - добровольным уходом из жизни. От
других вариантов "отклоняющегося поведения" самоубийс-
тво отличается тем, что этот акт направляется представ-
лениями о смерти. Это не просто переход за черту дозво-
ленного ради выгоды или игра с опасностью. Истинное са-
моубийство предполагает жестокий поединок жизни и смер-
ти, в котором терпит поражение все, что удерживало че-
ловека на этом свете. Но что же его удерживало до сих
пор, несмотря на невзгоды, и что заставило поднять на
себя руки?
Загадку самоубийства пытаются разгадать с разных
сторон: с позиций социологии и психологии, культуроло-
гии и антропологии, психиатрии и биологии и т. п. В
каждой из них самоубийство находит свою проекцию и че-
рез нее раскрывает частичку своей тайны. Попробуем
предпринять еще одну попытку и опишем это явление в
категориях этики и психологии. Тем более, что для этого
есть серьезные основания.
Основания для этико-психологического анализа
Во-первых, если человек решает лишить себя жизни -
это означает, что в его сознании претерпела серьезные
изменения фундаментальная этическая категория - "смысл
жизни". Человек решается на самоубийство, когда под
влиянием тех или иных обстоятельств его существование
утрачивает смысл.
Во-вторых, утрата смысла жизни - это необходимое, но
не достаточное условие суицидального поведения. Нужна
еще переоценка смерти. Смерть должна приобрести нравс-
твенный смысл - только тогда представление о ней может
превратиться в цель деятельности.
В-третьих, как бы ни были многообразны жизненные со-
бытия и конфликты, приводящие к самоубийству, у всех у
них есть один общий этический аспект: на уровне мораль-
ного сознания все они апеллируют к нравственным ценнос-
тям: именно в этом качестве выступают все представления
о счастье, добре, справедливости, долге, чести, досто-
инстве и т. п. Иными словами, "суицидогенные события"
(события, толкающие к самоубийству) - это мощные удары
по моральным ценностям личности.
В-четвертых, само суицидальное решение - это акт мо-
рального выбора. Отдавая предпочтение самоубийству, че-
ловек соотносит его мотив и результат, принимает на се-
бя ответственность за самоуничтожение или перекладывает
эту ответственность на других. Так или иначе, когда че-
ловек выбирает этот поступок, - он видит в самоубийстве
не просто действие, причиняющее смерть, но и определен-
ный поступок, несущий положительный или отрицательный
нравственный смысл и вызывающий определенное отношение
людей, их оценки и мнения.
Следовательно, далее, предметом этического анализа
может служить и отношение общества к самоубийству, тес-
но связанное с теми же этическими категориями ("смысл
жизни", "счастье", "добро", "долг" и т. п.), но высту-
пающими уже как элемент не индивидуального, а общест-
венного морального сознания.
Перечисленные основания, очевидно, не исчерпывают
всех возможных аргументов в пользу этического анализа
самоубийств, как и не раскрывают всех точек соприкосно-
вения этики и суицидологии. Многое останется за рамками
данной статьи. Но и приведенных положений достаточно,
чтобы заняться их исследованием, используя накопленный
эмпирический материал.
Жизненный смысл
Исходным в этико-психологическом анализе самоубийств
следует считать категорию "жизненного смысла" - одну из
наиболее общих, интегральных характеристик жизнепонима-
ния и жизнеощущения личности.
Совершенно очевидно, что каждый человек, как бы ни
был он поглощен своими повседневными делами и заботами,
хочет не просто жить,
но и ощущать ценность своей жизни, чувствовать, что его
существование, его деятельность, преодоление препятс-
твий, устремленность в будущее несут какой-то смысл. В
обыденных ситуациях мы редко осознаем, что нам нужна не
только жизнь сама по себе, но и ее осмысленность. Мы и
без того стихийно воспринимаем жизнь как нечто положи-
тельное. А вот к смерти, наоборот, относимся резко не-
гативно, видим в ней нечто трагичное, внушающее страх и
т. п. В этой как бы предзаданной полярности отношений к
жизни и смерти можно усмотреть проявление того таинс-
твенного "инстинкта жизни", о котором столько сказано и
написано как о первооснове биологического существования
животных и человека. Здесь не место вдаваться в полеми-
ку на этот счет. Отметим лишь, что в интересующем нас
этико-психологическом плане можно найти и более "осяза-
емые" источники ощущения и осознания жизненного смысла:
а) конкретные моменты жизни - ситуации, действия че-
ловек соотносит в своем сознании с так называемыми
"дальними целями", жизненными программами, формирующи-
мися в сознании на ранних этапах развития личности и
корректирующимися на всем протяжении жизненного пути; в
результате складывается представление о степени самоак-
туализации личности;
б) существующее положение дел в жизненном пространс-
тве личности (в том числе собственные качества) соотно-
сится с нравственными нормами и идеалами, в результате
чего складывается представление о степени соответствия
"должного" и "сущего";
в) личность соотносит свой жизненный путь с жизнен-
ными путями других людей и общества в целом, и в ре-
зультате в той или иной степени ощущает сопричастность
к их судьбам.
Все указанные основания наших представлений о смысле
жизни взаимосвязаны - это не требует доказательств.
Учитывая их бесконечное содержательное разнообразие,
можно представить, насколько индивидуализирована кате-
гория смысла жизни в сознании конкретного человека. По-
мимо качественного разнообразия, можно говорить и о ши-
роком диапазоне изменений интенсивности положительных и
отрицательных ощущений и оценок жизненного смысла: о
степени оптимизма-пессимизма. Несмотря на всю многомер-
ность и широту категории смысла жизни, на ее интеграль-
ный характер и глубинную природу ее оснований - качест-
венные и количественные характеристики смысложизненных
представлений меняются от этапа к этапу индивидуального
жизненного цикла. Наиболее чувствительны в этом плане
юношеский и пожилой возрасты - в эти периоды человек
особенно часто обращается к проблематике смысла жизни,
пересматривает и формирует основания для его оценки.
Это положение подтверждается статистикой суицидального
поведения. "Пики" суицидальной активности приходятся на
возраст от 18 до 29 лет (так называемый "пик молодос-
ти") и на возраст старше 45 лет ("пик инволюции"), при-
чем в молодом возрасте преобладают суицидальные попыт-
ки, а в инволюционном - самоубийства. Острота и содер-
жание смысложизненных проблем меняются и в пределах от-
носительно коротких отрезков жизни под влиянием ситуа-
ций. События или ситуации, заставляющие резко переоце-
нивать отношение к жизни, порождающие чувство бессмыс-
ленности дальнейшего существования - это кризисные си-
туации.
Кризисные состояния. Инверсия отношений к жизни и
смерти.
В этическом аспекте кризисные состояния можно харак-
теризовать как "перекрытие" источников жизненного смыс-
ла: блокаду жизненных целей, представление о невозмож-
ности самоактуализации, разрыв между "должным" и "су-
щим", между собственной и окружающей жизнью. Результи-
рующая всех этих воздействий выражается в утрате жиз-
ненного смысла, интереса к жизни, перспективы, а следо-
вательно, и стимулов к деятельности. Возникают феномены
отчуждения и безнадежности. Появляется отрицательное
эмоциональное отношение к жизни: от ощущения ее тягост-
ности, мучительности до отвращения. Подобные состояния
могут возникать как в итоге длительного ряда жизненных
трудностей, так и под действием острых, одномоментных
тяжелых психотравм.
Как уже отмечалось, наличие кризисного состояния с
перечисленным набором признаков - необходимое, но не
достаточное условие суицидального поведения. Для его
появления требуется не только негативное отношение к
жизни, но и своеобразное позитивное ценностное отноше-
ние к смерти. Последнее также имеет различные степени
эмоционального выражения: от нейтрального принятия до
интенсивного желания смерти. Сказанное, разумеется, от-
носится к истинному суицидальному поведению, а не к его
демонстративно-шантажным формам.
Итак, главный механизм, специфичный для суицидально-
го поведения и запускающий акт самоубийства, - это ин-
версия (переворот) отношений к жизни и смерти. Жизнь
утрачивает все степени положительного отношения и восп-
ринимается только негативно, в то время как смерть ме-
няет свой знак с отрицательного на положительный. С
этого момента начинается формирование цели самоубийства
и разработка плана ее реализации.
Цель самоубийства
Казалось бы, ясно, что цель самоубийства всегда одна
и та же - собственная смерть. Однако опыт заставляет
внимательно отнестись к анализу цели саморазрушающих
действий. Внимательный анализ дает возможность отграни-
чить суицидальное поведение от внешне сходных вариантов
самоповреждений, а внутри суицидального поведения отли-
чать истинные, серьезные суициды от демонстративно-шан-
тажных.
Целью истинных самоубийств и покушений, действитель-
но, является лишение себя жизни. В качестве конечного
результата предполагается смерть, хотя степень действи-
тельной желательности этого результата в разных случаях
чрезвычайно различна, - отсюда и различия в условиях и
способах суицидальных действий.
При демонстративно-шантажном суицидальном поведении
цель - не лишение себя жизни, а демонстрация этого на-
мерения. Нередко, правда, такая демонстрация заканчива-
ется действительной смертью из-за недоучета реальных
обстоятельств (так называемая "переигранная демонстра-
ция").
В отличие от суицидального поведения, самоповрежде-
ние или членовредительство вообще не направляется
представлениями о смерти. Цель таких действий ограничи-
вается лишь повреждениями того или иного органа.
Наконец, результаты опасных для жизни действий, нап-
равляемых иными целями, следует относить к несчастным
случаям.
Таким образом, одни и те же действия квалифицируются
по-разному в зависимости от цели, которую они преследу-
ют. Так, самопорезы бритвой в области предплечий могут
быть отнесены: а) к числу истинных суицидальных попы-
ток, если конечной целью была смерть от кровопо-тери;
б) к разряду демонстративно-шантажных покушений, если
целью было оказать давление на окружающих, получить ту
или иную выгоду;
в) к самоповреждениям - если цель ограничивалась же-
ланием испытать физическую боль, как это бывает у пси-
хопатических личностей в моменты аффективных разрядов;
г) к несчастным случаям - если, к примеру, по бредовым
соображениям самопорезы преследовали цель "выпустить из
крови бесов".
Анализ цели жизнеопасных действий особенно сложен у
больных с психозами. Выпрыгивание больного из окна в
состоянии "белой горячки" может быть расценено как по-
пытка самоубийства, если целью являлась смерть и избав-
ление таким образом от мучений и преследователей, а мо-
жет быть и несчастным случаем, когда больной, утратив
ориентировку и не помышляя о смертельном исходе, "выбе-
гает" в окно, полагая, что находится на первом этаже.
Личностный смысл самоубийства
Многочисленные наблюдения дают основания утверждать,
что даже при истинных самоубийствах их непосредственная
цель - прекращение жизни - в большинстве случаев не
совпадает с мотивами поведения самоубийц. Суицидальный
акт является как бы средством, обслуживающим иной, вы-
шестоящий мотив, причем не смертельный, а вполне жиз-
ненный. Парадокс самоубийства заключается в том, что
прекращение жизни наполняется для самоубийцы мораль-
но-психологическим смыслом. Впрочем, не такой уж это и
парадокс. Если бы самоубийство не обретало смысл, как
все другие поведенческие акты, то оно и не было бы
убийством себя, т. е. осознанным личностным поступком.
Можно представить пять основных типов личностного
смысла самоубийства: "протест", "призыв", "избежание",
"самонаказание", "отказ".
Смысл суицидов "протеста" заключается в непримири-
мости, в желании наказать обидчиков, причинить им вред
хотя бы фактом собственной смерти.
Суть суицидального поведения типа "призыва" в том,
чтобы активизировать реакции окружающих, вызвать своей
смертью их сочувствие, сострадание.
При суицидах "избежания" (избежания наказания или
страдания) смысл заключается в устранении себя от непе-
реносимой угрозы личностному или биологическому сущест-
вованию.
"Самонаказание" можно определить как протест во
внутреннем плане личности при своеобразной оппозиции
двух "Я": "Я - судьи" и "Я - подсудимого". Причем мо-
ральный смысл суицидов самонаказания имеет разные от-
тенки в случаях уничтожения в себе своего же "врага"
(так сказать, по "приговору судьи") и в случаях "искуп-
ления вины" - вины не своего "другого Я", а собствен-
ной, полностью и безраздельно принимаемой.
Что же касается суицидов "отказа", то здесь цель са-
моубийства и мотив поведения почти совпадают, а потому
и смысл самоуничтожения можно характеризовать как "пол-
ную капитуляцию". Нетрудно заметить, что выделенные ти-
пы суицидального поведения - это аналоги общеповеден-
ческих стратегий в ситуациях конфликта, и что им соот-
ветствуют те же типы морально-психологических позиций
личности: протеста и обвинения окружающих; призыва к
помощи; уклонения от борьбы и бегства от трудностей;
самообвинения; отказа от деятельности и капитуляции.
Анализ индивидуального стиля поведения многих самоу-
бийц свидетельствует, что в жизненных ситуациях их ре-
акции обычно тяготели к одному из перечисленных типов.
Причем в конфликтных ситуациях поведенческие реакции
совпадают по личностному смыслу с мотивами самоубийс-
тва.
У истоков кризисных состояний. Моральные конфликты и
травмы
Переходя от ближайших к более ранним этапам формиро-
вания суицидального поведения, мы обнаруживаем, что все
разнообразие ситуаций, приводящих к развитию кризисных
состояний, можно свести к ограниченному набору вариан-
тов. В плане психологическом, как известно, они предс-
тавляют собой конфликты межличностные и внутрилич-
ност-ные в различных сферах: семейной, интимно-личной,
сексуальной, профессиональной, административной, право-
вой и др. Причем личность в таких конфликтных ситуациях
переживает интенсивные отрицательно окрашенные эмоции
(тоска, тревога, страх, гнев, отчаяние), сопровождающи-
еся зачастую ощущением "душевной боли".
С этической точки зрения все суицидогенные ситуации
(или, во всяком случае, подавляющее большинство) выхо-
дят на уровень морального сознания личности, на уровень
моральной проблематики. В отличие от иных конфликтных
или затруднительных ситуаций перед личностью здесь
встают вопросы не только "что делать?" и "какими средс-
твами?", но, главное, "как быть?". Как быть, если поп-
раны представления о добре и справедливости, если нане-
сен удар по собственному достоинству и чести, если на-
рушены долг и моральные обязанности, если случилось
несчастье или мучает совесть и т. п.? Иными словами,
решаются вопросы не "технологии" поведения, а его
нравственного смысла. Соответственно, и эмоциональные
переживания, сопутствующие этим состояниям, - это,
прежде всего, нравственные чувства. Они выражают субъ-
ективное моральное отношение человека к различным сто-
ронам его бытия, к окружающим людям и к самому себе. В
описываемых конфликтных ситуациях они проявляются нега-
тивно окрашенными чувствами обиды, ревности, ненависти,
стыда, вины, угрызений совести, одиночества, утраты,
горя, скорби и др. Имеющиеся наблюдения наводят на
мысль, что ощущение "душевной боли", возникающее на вы-
соте интенсивных отрицательных эмоций, тесно связано со
спецификой нравственных чувств и является, по сути,
"моральной болью".
Конфликтная ситуация, вызывающая глубокие моральные
переживания, может и не осознаваться четко в этических
категориях. Фрустри-рованная потребность в справедли-
вости, к примеру, или крушение соответствующего этичес-
кого идеала могут проявляться лишь чувством несправед-
ливого отношения - сигналом о неблагополучии в данной
сфере. К тому же внешние и внутренние конфликты способ-
ны выходить на уровень морального сознания не только
прямо (тогда это - собственно моральные конфликты), но
опосредованно - через фрустра-цию и столкновение иных
потребностей и интересов (материальных, физиологичес-
ких, духовных).
Все перечисленные выше категории морального сознания
относятся к самим социальным основам существования че-
ловека и отличаются особой личностной значимостью - по-
этому они и замыкаются на представлении о смысле жизни,
служат, как уже говорилось, одним из источников его
формирования. И любые их деформации отражаются на сос-
таве представлений о жизненном смысле, на интенсивности
его переживания. В тех конфликтах, где данные элементы
морального сознания терпят серьезный урон, страдают и
представления о жизненном смысле, - вплоть до его утра-
ты, т.е. возникают состояния психологического кризиса,
которые при инверсии ценностных отношений к жизни и
смерти приводят к самоубийству.
Сказанное можно проиллюстрировать, сравнив суицидо-
генные конфликты у лиц молодого и пожилого возраста. За
внешним сходством многих конфликтных жизненных ситуаций
в молодости и на стадии инволюции - будь то распад
семьи или утрата партнера, несправедливое отношение или
личная несостоятельность и т. п. - обнаруживаются раз-
личия их морального содержания. Для лиц молодого воз-
раста упомянутые конфликты развиваются преимущественно
под знаком "недостижения желаемого", в виде препятствий
к реализации нравственных идеалов и самоактуализации. В
возрасте же инволюции аналогичные события рассматрива-
ются чаще с позиции "утраты достигнутого". В том и дру-
гом случае одной из вероятных предпосылок возникновения
моральных конфликтов является абсолютизация ценности:
потребного будущего в молодости или "заслуженного"
прошлого в пожилом возрасте.
Индивидуальная уязвимость моральных структур личности
Какие же особенности морального сознания личности
предрасполагают к переходу конфликтов в кризисы? Чтобы
ответить на этот вопрос, рассмотрим этические категории
"счастья" и "долга". Понятие счастья обозначает состоя-
ние наибольшей удовлетворенности условиями своей жизни,
ее полноты и осмысленности, осуществления идеалов чело-
века и его представлений о своем назначении. В зависи-
мости от того, как истолковывается назначение и смысл
человеческой жизни, понимается и содержание счастья.
Таким образом, понятие счастья у разных людей связыва-
ется с разными системами значений, в том числе и мо-
ральных. Для одних счастье состоит в удовлетворении их
материальных запросов, для других - в личной автономии,
для третьих - в творчестве, служении людям и т.д. Но
так или иначе, количественные градации счастья отражают
в интегральной форме степень удовлетворенности потреб-
ностей человека, реализации его нравственных идеалов и
устремлений. Долг же как этическая категория выражает
систему внешних нравственных требований, обязанностей
перед другими людьми и обществом, он связан с понятиями
"ответственности", "верности" и т. п.
Различаясь по своим основаниям, счастье и долг в
обобщенном виде ближе всего стоят к интересующему нас
жизненному смыслу. Через них элементы морального созна-
ния влияют на жизненный смысл. Утрата счастья (или воз-
никновение несчастья) вследствие описанных выше конф-
ликтных ситуаций влечет и утрату смысла жизни - если в
структуре морального сознания личности не активизирует-
ся категория долга. Чувство долга может удержать жизне-
деятельность на уровне, необходимом для преодоления
преград, стимулировать формирование жизненно важных це-
лей, наполнить существование смыслом, т. е. способство-
вать выходу из кризиса, так происходит, например, с те-
ми, кто испытывает ответственность за судьбу близких,
имеет объекты привязанности и заботы. При отсутствии
таких объектов, в частности, у одиноких лиц, возможнос-
тей для актуализации сознания долга гораздо меньше и
преодоление кризисных ситуаций резко затрудняется. Та-
ким образом, с точки зрения структуры морального созна-
ния к переходу конфликтов в кризисы предрасполагает, в
частности, субъективная несбалансированность категорий
счастья и долга: чем больше разрыв между высокой значи-
мостью идеалов счастья и низкой значимостью долга, тем
уязвимее личность к психологическим кризисам.
Аналогичную уязвимость личности создают и диспропор-
ции других элементов морального сознания, ведущие к
своеобразной "мореальной акцентуации", к дисгармонии
моральных ценностей, и в итоге - снижается устойчивость
жизненного смысла в стрессовых ситуациях. Так, напри-
мер, происходит с людьми, особо чувствительными к ущем-
лению достоинства, особо совестливыми или обостренно
воспринимающими несправедливость (в том смысле, который
они вкладывают в это понятие). Существуют и другие ва-
рианты уязвимости личности, связанные с фрагментар-
ностью структур морального сознания, с ослаблением
взаимосвязей между его элементами, сужением сферы мо-
ральных представлений. В этом случае концепты добра,
справедливости, чести и др. функционируют изолированно,
не подкрепляя друг друга, и это создает потенциальную
угрозу целостности и устойчивости жизненного смысла. К
такому же результату приводит и отсутствие содержатель-
ных жизненных программ, личностно значимых интересов и
дальних целей.
Более устойчивыми к кризисам оказываются люди с про-
порционально развитой, гармоничной, целостной структу-
рой морального сознания.
Для правильного понимания изложенного необходимо
подчеркнуть два существенных момента. Во-первых, отме-
ченные особенности морального сознания не порождают
кризисного состояния, а лишь создают для него субъек-
тивные предпосылки, повышают вероятность перерастания
конфликтов в кризисы. Во-вторых - и это особенно важно
в социально-этическом плане - несбалансированность, ак-
центуация и тому подобные деформации структур морально-
го сознания ни в коей мере не равнозначны снижению эти-
ческого уровня личности и тем более аморальности, безн-
равственности и т.д. (Напомним, что в числе факторов
такого дисбаланса морального сознания выше была отнесе-
на и обостренная совестливость.) Так что было бы грубой
ошибкой раздавать лицам с позитивной социальной ориен-
тацией отрицательные моральные оценки на том лишь осно-
вании, что их моральное сознание отличается своеобраз-
ной структурой, предрасполагающей к психологическим
срывам в экстремальных ситуациях.
Возникает вопрос: а подвержены ли психологическим
кризисам нравственно незрелые личности или те, у кото-
рых произошла деградация моральных ценностей? Можно
предположить, что нравственная незрелость, как и сниже-
ние нравственного уровня (аморальность) чаще проявляют-
ся не в равномерной нивелировке элементов морального
сознания, а в их фрагментации при качественных искаже-
ниях (ложно понимаемое достоинство, извращение предс-
тавлений о добре и зле, справедливости и т.д.) и соци-
ально-негативных ориентациях. Такие структуры не исклю-
чают возможности перерастания конфликтов в кризисы при
специфических обстоятельствах. А вот более резкое сни-
жение и недоразвитие морального сознания (что наблюда-
ется при тяжелых душевных заболеваниях и дефектах раз-
вития психики) сужает зону кризисных ситуаций. Полное
же его отсутствие, по сути, не совместимо с понятием
личности и происходящими с ней кризисами.
Моральный выбор и общественное сознание
В этическом аспекте решение о самоубийстве есть ре-
зультат субъективного выбора, связанного с представле-
ниями об ответственности за свой поступок. В зависимос-
ти от того, кому приписывает индивид ответственность за
сложившуюся ситуацию, он и устанавливает ответствен-
ность за суицид. В конечном итоге это определяется
смысловой, личностной позицией, которую он занимает в
конфликте. При позиции "протеста", "призыва" или "избе-
жания" и соответствующих им типах суицидального поведе-
ния моральная ответственность за суицид адресуется
ближнему или дальнему окружению; при позиции "самонака-
зания" ответственность принимается на себя; а при пози-
ции отказа она приписывается "судьбе", "року", "уст-
ройству жизни" и т. п.
Принятие суицидального решения и распределение мо-
ральной ответственности связаны с представлениями о са-
моубийстве и отношением к этому явлению, сложившимся в
сфере общественного морального сознания, общественного
мнения. Не секрет, что идея самоубийства циркулирует в
общественном сознании и воспроизводится различными
средствами культуры. Не углубляясь в культурологический
анализ суицидального поведения, отметим, что отношение
к самоубийству в обществе, как и на уровне индивидуаль-
ного сознания, тесно связано с этическими отношениями к
жизни и смерти. Для современной цивилизации характерно
возрастание ценности человеческой жизни и закрепление
этой ценности в системе моральных идеалов, требований,
санкций, норм. Одновременно смертность, особенно преж-
девременная (от заболеваний, несчастных случаев,
травм), из объекта пассивного отношения стала предметом
активной социальной регуляции, направленной на сведение
ее к минимуму. При этих условиях преждевременная смерть
и вред, наносимый здоровью), оцениваются как явление
негативное, а сохранение и укрепление здоровья - как
моральный долг человека перед обществом. Наряду с этим,
растущее объединение людей, взаимная привязанность, узы
эмоционального влечения создают ситуацию, когда жизнь
другого, близкого человека нередко приобретает большую
ценность, чем собственная; распространяется сознание
того, что собственная смерть не столь страшна, как по-
теря близких.
Рассматриваемая ситуация неоднозначно отражается на
отношении к самоубийству. С одной стороны, суициды и
суицидальные попытки, как причиняющие преждевременную
смерть и ущерб здоровью, получают морально-негативную
оценку, побуждают общество к активной борьбе с ними. В
этом же направлении работают бытующие во многих культу-
рах традиции и нравы, в частности, представления о "по-
зорности" или "греховности" самоубийств. С другой сто-
роны, возрастание ценности жизни - и не просто жизни, а
полноценной и счастливой, - расширяет круг идеалов,
требований человека к окружающим условиям, прежде всего
к межличностным отношениям, обостряет его чувствитель-
ность к крушению идеалов, к несовпадению "должного" и
"сущего", а это нередко ведет к моральному оправданию
самоубийств, т. е. к расширению "диапазона общественной
приемлемости суицидального поведения. Кроме того, воз-
растающая ценность жизни открывает пути для опера-
ци-онализации суицидального поведения, распространения
его "жестовых" форм, использования в целях оказания мо-
рального давления на социальную среду. Эти и многие
другие несовпадающие тенденции по-разному преломляются
в сознании индивидов и влияют на моральный выбор в си-
туации психологического кризиса. Суицидальное решение
оказывается, таким образом, результатом сложного взаи-
модействия факторов индивидуального и общественного мо-
рального сознания.