Стаей голуби неслись,
Снявшись с голубятен.
Точно их за свадьбой вслед,
Спохватясь спросонья,
С пожеланьем многих лет
Выслали в погоню.
Жизнь ведь тоже только миг,
Только растворенье
Нас самих во всех других
Как бы им в даренье.
Только свадьба, вглубь окон
Рвущаяся снизу,
Только песня, только сон,
Только голубь сизый.
ОСВЯЩЕНИЕ ЖИЛИЩА
В прежние времена считалось обязательным освящать всякое строение. Освящались избы и дворцы, магазины и фабрики, благотворительные и учебные заведения. В сельской местности освящали новые колодцы и скот перед выгоном в поле. Мед, яблоки и злаки освящали в Спасы, хлеб из новой ржи - в Ильин день. В бой шли со знаменами, которые каждый год 1 августа заново освящались полковыми священниками во всех войсковых соединениях российской армии. К счастью, теперь эти, забытые на долгие годы, традиции оживают.
Как это происходило? Глава семьи обращается к приходскому священнику с просьбой о благословении нового дома. Священник приходит один или с диаконом и облачается в епитрахиль (в одежде православной церкви епитрахиль - широкая лента, надеваемая на шею) и фелонь (или риза - длинная одежда без рукавов с отверстием для головы). На стол перед иконами ставится чаша со святой водою и неосвященный елей в небольшом сосуде. Рядом полагаются крест и Евангелие. На стенах дома сообразно четырем частям света пишутся четыре четырехконечных или восьмиконечных креста. В том случае, если кресты писать неудобно (например, на штукатурке), их выскабливают. Рядом с изображением крестов ставятся свечи.
Тайнодействие начинается с молитв " Благословлен Бог наш...", "Царю небесный, Трисвятое", "Отче наш", "Приидите и поклонимся", за которыми следует псалом 90 ("Живый в помощи вышняго..."), тропарь "Яко же Закхееву дому". Затем священник читает еще две молитвы (вторую - тайно, с главопреклонением) и трижды благословляет елей, каждый раз при этом повторяя: " Во имя Отца, и Сына и Святаго Духа. Аминь".
После этого батюшка обходит весь дом (семейство ходит за ним следом), окропляя каждую комнату со всех четырех сторон, вслед за каждым окроплением говоря: "Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, окроплением воды сея священные в бегство да претворится все лукавое бесовское действо. Аминь".
Закончив окропление дома, священник берет елей и, обмакнув в него кисточку, помазает приготовленные на стенах кресты: сперва крест на восточной стене, потом - на западной, северной и южной. При помазании каждого креста он произносит: "Благословляется дом сей помазанием святого елея сего, во имя Отца, и Сына и Святаго Духа. Аминь". По окончании помазания перед каждым крестом зажигаются свечи.
После чтения Евангелия и псалма 100 ("Милость и суд воспою...") совершается ектения (греч., букв. - распространение - род молитвенных прошений), а затем дневной отпуст (т. е. проща, и молитва при окончании службы), после которого священник дает присутствующим целовать крест и кропит их святой водой.
Всякие предметы или пища, освященные священником, приобретают свойства святыни. Их нельзя выбрасывать, а если что-то становится непригодным к использованию (например, яичная скорлупа, засохший кусочек кулича или вербочки), то это нельзя выкинуть, а следует сжечь и похоронить в таком месте, где люди не ходят (например, на могиле), чтобы не оскорбить своим небрежением священные предметы.
В особо торжественных случаях освящать строение может священнослужитель высокого ранга, которого сопровождают дьяконы, свещеносцы, хоругвеносцы и певчие. В прежние времена на освящении общественных зданий присутствовали высокопоставленные светские начальники - вплоть до царя. Петр I, например, лично следил за освящением кораблей первого российского флота. В наше время обычай этот активно возрождается.
НОВОСЕЛЬЕ
Переезд в новый дом - событие всегда радостное и ответственное. Держись друга старого, а дома нового. Каково на дому, таково и самому. Свой дом не чужой: из него не уйдешь. Домом жить - обо всем тужить. Домок вести - не задом трясти (т. е. плясать), - так говорят старые пословицы.
И чтобы жилось на новом месте долго и счастливо, въезд сопровождался многочисленными обрядами.
Были в городах и селах дома, которые слыли "нехорошими", имелись и места, где "нечисто". Худой славой пользовались пустые дома самоубийц и неосвященные жилища - в них-то и происходили, по рассказам испуганных соседей, леденящие душу истории с привидениями.
В Москве шептались об особняке иноземца-чернокнижника Брюса. "Комнаты были пусты и темны. Сквозь их призрачную анфиладу как-то преувеличенно ярко сверкали щели внизу под дверью графского кабинета, а когда Бутурлин приблизился, незримый порыв ветра распахнул ее настежь, чуть не ударив Федора створками. Ослепленный потоками яркого света, Федор увидел графа Якова Вилимовича. За огромным, покрытым зеленым сукном столом, ярко освещенным двумя мерцающими двенадцатисвечными канделябрами и заваленным десятками карточных колод, старик, как и три года назад, сидел в мундире петровских времен, увешанный звездами и орденами, с зеленым зонтиком на глазах, защищающих старческое зрение от нестерпимо яркого мигания свеч.
- Не осуди старика, голубчик Федор Михайлович, за плохой прием... отпустил я сегодня своих покойников на Ваганьково в могилках отдохнуть... Легко ли мертвому человеку здесь денно и нощно кости свои гнуть..." (А. В. Чаянов. "Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина...").
В заброшенных домах происходила и всякая другая чертовщина - передвижения само собой мебели, стуки, шум, звуки льющейся воды и т. п. Впрочем, подобные явления, которые мы теперь называем полтергейстом (от нем. Poltergeist - гном, домовой) случались и в обитаемых домах. Все эти неприятности проходили сразу же после освящения дома. Суеверия же были настолько сильны, что люди предпочитали селиться в домах "с проверенной репутацией", где уже кто-то жил."Купи хоромину житую, а шубу - шитую", - говорили в старину. Ну, а если дом строили, то место выбирали тщательно, после долгих проверок. Гадали следующим образом: на месте предполагаемого строительства на 3 дня кидали дубовую кору в нескольких местах, а иногда - сплошь. На четвертый день кору поднимали и смотрели, что под ней. Червяки или черные жучки сулили счастье, а наличие муравьев и пауков указывало, что место выбрано не к добру. Гадали и так: из-за пазухи на землю опускали три хлеба и катали их. Если все три ложились верхней коркой кверху - строить можно, не боясь, а если вниз - лучше это место покинуть. При совпадении удачных примет начинали строительство.
Брались с Божьей помощью за работу и, закладывая дом, прятали под угол деньги - для богатства, шерсть - для тепла и ладан - для святости.
Самым счастливым днем для переезда считали 14 сентября (1 сент. по с.ст.) - день Симеона-Столпника. Счастливыми днями также почитались двунадесятые и особенно Введение во храм Богородицы (4 декабря/21 ноября по с.ст.). Во вновь построенный дом приглашали священника для освящения, а потом уже звали родных и знакомых. Новоселье, по обычаю, праздновали вдень освящения. На него обязательно приглашали и батюшку, который даже при неотложных делах старался хоть ненадолго заглянуть, посидеть за столом. В этот день принято приглашать много гостей и встречать их хлебом и солью (ранее существовал обычай и гостям являться с хлебом и солью как знаком общего благополучия). А в прошлом веке возникла мода заменять ржаную буханку специальным огромным калачом из сладкого теста; соль выставлялась чисто символически. Пол устилался травой. Был популярен обычай, согласно которому, в дом следовало внести икону, затем - растворенную квашню с тестом, а потом впустить черную кошку, черного петуха или малознакомого человека, а то и вовсе неправославного (некоторые купцы, придерживавшиеся старинных порядков, приглашали для этой цели, к примеру, соседского аптекаря-еврея или домашнего доктора-немца). Существовало старинное поверье, что кто в новый дом первый ступит, тот первый и умрет. Остается лишь надеяться, что оно было забыто, и благочестивые купцы поступали так по обычаю, а не по умыслу.
Не забывали и домового, без которого не обходился ни один дом. Купили дом и с домовым. Дом - домом, а домовой - даром.
Предпочитали все же своего давнего привычного домового. Для этого сор из старого дома переносили в новый (в старом доме нельзя было оставлять мусор еще и потому, что злые люди могли нанести по нему порчу), а с ним переносился и домовой. На новоселье специально для него ставился горшок каши и со всевозможным уважением говорили: "Дедушка домовой, выходи домой. Иди к нам жить!". Обращался к домовому сам хозяин, держа в одной руке икону, а в другой - хлеб с солью. Ибо хоть и говорится, что Хозяин в дому, что медведь в бору (что как хочет, так и ворочит) или еще: Хозяин, что чирий - где захотел, там и сел. Без дружбы с домовым покоя в доме не видать.
Если этого не сделать и не позвать домового с собой в новое жилище, он переберется, не спрашивая, и сам, но со злости начнет вредничать и пакостить.
К личности домового относились серьезно и с почтением, предпочитая не портить отношения.
Домовой (или дедушко, суседко, хозяин) - существо противоречивое и непредсказуемое - От черта отстал, а к людям не пристал - и значительно добрее всей прочей нечисти.
Если домовой кого полюбит, то будет служить верно. Правда, иногда его любовь может принимать неожиданные формы. Если, например, кто-нибудь из женщин поутру найдет свои волосы спутанными наподобие мелко заплетенных косичек - то это значит, что домовой, у которого свое понятие о красоте, так приукрасил полюбившуюся хозяйку. Она будет часами расчесывать волосы, а домовой - потихоньку вздыхать в уголке: он так старался сделать ее красивее! Но вот если кого не возлюбит, так постарается выжить из дому и, чего доброго, со свету сживет. (Перед тем как выживать из дома, суседко обычно начинает стучать и возиться по ночам). На вид домовой - крошечный старичок, сплошь покрытый шерстью, сивый от древности и пыли. Ходит он только по ночам, но, в отличие от прочей нечистой силы, не пугается первого крика петуха. Внезапно показавшийся домовой - не к добру. Намеренно увидеть его можно во время Светлой Заутрени в заднем углу хлева. Чтобы вызвать домового, нужно в Пасхальную ночь сказать: "Хозяин, стань передо мной, как лист перед травой: ни черен, ни зелен, а таким, каков я; а я принес тебе красненькое яичко". И он появится. Встречаться с домовым лучше в открытую, он терпеть не может, когда за ним подглядывают, и если обнаружит - начнет злобно мстить. Плохо относится суседко обычно к ленивым и нерадивым хозяевам, или он помогает окончательно запустить хозяйство, снует по ночам, садится на грудь и давит чуть ли не до смерти или вовсе сбрасывает с постели. Здесь, впрочем, есть верное средство избавиться от мучителя. Это крепкая русская брань. Домовой ее не выносит, соскакивает и спасается бегством.
Неряшливым женщинам он ночью запутывает волосы в колтун - так, что не расчесать. А уж если начнет в ночи дергать за волосы, то на другой день хозяйке следует быть крайне сдержанной и не вступать с мужем ни в какие конфликты, иначе произойдет жесточайшая ссора с дракой и битьем хозяйки в завершение (если, конечно, муж сильнее). Расхулиганившись, домовой может и обмочить хозяев ночью, что приводит к их болезни. А если вы обнаружите утром большие, но безболезненные на ощупь синяки - значит, вас щипал домовой. Если же ночью вас погладит мохнатая рука, не пугайтесь - это к богатству, а вот холодная и шершавая - к худу.
У домового непростые отношения со скотиной. Колтуны, сбившиеся в шерсти, - признак его нелюбви (в этом случае лучше сбыть животное со двора), а расчесанные, напротив, знак приязни. Крестьяне 16 февраля, на Симеона Богоприимца, привязывали к лошади кнут, рукавицы и онучи, чтобы домовой не смел до нее дотронуться, воображая, что на ней сидит хозяин. Особо опасен считается домовой 12 апреля, на Иоанна Лествичника. В этот день в начале весны он меняет старую шкурку, от боли бесится и не узнает своих домашних, причиняя вред без разбору и людям, и животным. По другой версии, он дерется в это время с нечистой силой.
А еще говорят, что именно 12 апреля у домовых происходят свадьбы с ведьмами, в результате чего появляются на свет "домовицы". На них следует остановиться особо, т. к. это дитя домового чрезвычайно опасно для проживающих в доме мужчин. Домовица вечно юна и пребывает в детском состоянии до тех пор, пока отец не войдет в общение с человеком, тогда она превращается в невероятно страстную красавицу и завязывает бурный и изнурительный роман с кем-то из живущих под одной с ней крышей мужчин. Если же несчастный решается бросить ее, домовица мстит жестоко и целенаправленно - сводит с ума или доводит до самоубийства ночными кошмарами. Следует проявлять твердость и не поддаваться чарам. Домовица помучается да начнет искать друга в "своем кругу", предпочитая прочим лешего, которого сам домовой не выносит (Домовой лешему - ворог).
Если домовой вредничает не в меру, то усмирить его можно следующими способами: первый и самый простой - поставить в комнате, где он проказит, зеркало - домовой их ненавидит. Далее можно воткнуть над дырою нож (это делает хозяин). Он же может походить по двору, размахивая лутошкой (липовая палка без коры). Помогает, говорят, и изображение крестов на потолке, притолоке и прочем. Если же такие простые домашние средства не помогут, в доме служат молебен. Вообще-то, умные хозяева предпочитают дружить с домовым, а если уж тот чем-то не доволен, "подлизаться" к нему очень просто. Домовой незлопамятен и страшно любит подарки. Вкус у него непритязателен, и если оставить ему любой маленький презент - пестрый лоскуток, горбушку хлеба или нюхательный табак, то считайте, что вы помирились. Хозяйки, чтобы задобрить домового, на Ефрема Сирина (10 февраля) оставляют ему кашу. Ровно в полночь тот выходит и ужинает. С этой поры он смирен и услужлив, и в доме воцаряется мир и покой.
Тому, кто усмехнется рассказу о домовых, и тому, кто все-таки попытается задобрить его, посоветуем также, по возможности, не пренебрегать современными научными, инструментальными способами обследования "жизнепригодности" вашего жилища (в том числе на наличие радона, ртути и пр.).
А вот руководитель петербургской школы физического и духовного развития "Единство" В. Т. Лободин предлагает свои способы освобождения от негативного проявления нечистых энергий. Человек живет, как рыба, в течениях океана космических энергий, утверждает он. Все сказания, религии, сказки и помыслы людей в той или иной мере говорят об энергиях добра и зла. Человек издревле неосознанно ощущал их и боролся со злом и нечистью. Из этого "сражения" и происходит множество поверий и символических обрядов.
Представьте себе, вы въезжаете в новую квартиру, в которой кто-то жил до вас. Здесь господствуют биоэнергии, оставшиеся от прежних обитателей. Тех людей уже нет здесь, но вы чувствуете их присутствие. Биоэнергетическая аура состоит из энергии эфирного тела, из энергии тела чувств и энергии мыслей. Но и это не все! Чувства и мысли притянули в это жилище других людей, другие чувства и мысли и еще какие-то неведомые нам энергии, и они тоже обитают в квартире, считая ее своим домом. А всегда ли это энергия добра? И хотите ли вы иметь у себя дома неведомых энергетических гостей? Как же очистить помещение от непрошеных энергий?
В. Т. Лободин предлагает такие несложные способы очищения жилья. На первом месте среди всех стоит самая большая сила, которая есть у человека, - умение смеяться. Говорят, Творец дал ее лишь существам разумным.
Итак, способ первый - с помощью смеха.
Жизнерадостный, добрый, не обижающий смех взрослых людей - очень сильное средство борьбы с негативными энергиями. Но еще эффективнее смех детский, особенно детей до 12 лет.
Способ второй - с помощью животных.
Присутствие в доме животных тоже очищает ваше жилье. Кошка чистит одни срезы, собака - другие. Причем, кошка "работает", в первую очередь, с тонкими энергиями астрального и эфирного планов, собака же очищает помещение от более "разумных" энергий, тяготеющих к разряду ментальных. Если хозяин добр с животными, любит их, они являются санитарами своего дома. При жестоком обращении с животными они весьма слабо влияют на энергии дома.
Способ третий - с помощью медитации на красном шарике.
Представьте себе, что в вашей комнате на полу в углу лежит красный шарик, похожий на горящий уголек. Мысленно покачайте его в разные стороны, периодически приподнимая. Теперь начинайте гонять его по периметру комнаты по часовой стрелке, постепенно забираясь все выше и выше. В конце концов шарик уходит за пределы помещения в бесконечность, аккумулируя в себе самые низкие (красный цвет) энергетики.
Способ четвертый - с помощью чаги, чистотела и чертополоха.
Чага разламывается на куски, посыпается сухим листом чистотела и чертополоха и поджигается. Разползающийся дымок нейтрализует непрошеных посетителей из мира астральных существ. Аналогично используются можжевельник с полынью.
Способ пятый - с помощью свечи.
Верующий человек использует свечу из храма, неверующий - любую. Обходите комнату левым боком по периметру, держа свечу в правой руке. Каждое ваше движение должно быть предельно осознанно, вы сконцентрированы на обжигании негативных связей и очищении помещения от нечистой энергии, замыкая круг по его периметру.
Способ шестой - с помощью молитвы.
Действия аналогичны изложенным в пятом способе, но при этом вы с верой читаете молитву "Отче наш" или "Да воскреснет Бог". Обойдите комнату 3 раза, произнося молитву. Способ очень эффективен.
Способ седьмой - с помощью ладана.
Зажгите ладан и кадите им во всех углах, в кладовках, шкафах и т. д. Произнесение молитв многократно усиливает эффект.
После всех предварительных обрядов, обязанных обеспечить счастье и благополучие в доме, садились за стол. На праздничный стол ставили блюда, носящие символический смысл - пироги, предвещавшие добрые отношения с соседями, ибо дружбе с ними придавалось первостепенное значение. Недаром говорили:
Не купи двора, купи соседа. Не купи деревни, купи соседа. Без брата проживу, а без соседа не проживу. Близкий (ближний) сосед лучше дальней родни. Жить в соседах - быть в беседах.
Ставились также какие-нибудь блюда из куры (чтобы денег было - куры не клюют). Начинать пир полагалось с чистой, не настоянной водки в знак пожелания хозяевам безоблачной счастливой жизни на новом месте. Первый тост поднимается за долгую жизнь хозяина дома, затем - за хозяйку, за детей и далее по желанию гостей.
Подарки вручать было принято перед уходом из дома (в этой традиции тот же смысл, что и в кидании монетки в воду - оставить что-то свое, чтобы вернуться вновь). Подарку следовало быть дорогим, длительного пользования и предназначенным для всей семьи. Это могло быть что-то из домашнего обихода - мебель, посуда, всевозможные кухонные принадлежности или предметы прикладного искусства. Однако следует обязательно учитывать вкусы хозяев, иначе может получиться, как в рассказе А. П. Чехова "Произведение искусства". "Саша развернул вещь и торжественно поставил ее на стол. Это был невысокий канделябр старой бронзы, художественной работы. Изображал он группу: на пьедестале стояли две женские фигуры в костюмах Евы и в позах, для описания которых у меня не хватает ни смелости, ни подобающего темперамента. Фигуры кокетливо улыбались и вообще имели такой вид, что, кажется, если бы не обязанность поддерживать подсвечник, то они спрыгнули бы с пьедестала и устроили бы в комнате такой дебош, о котором, читатель, даже и думать неприлично.
Поглядев на подарок, доктор медленно почесал за ухом, крякнул и нерешительно высморкался.
- Да, вещь действительно прекрасная, - пробормотал он, - ... как бы выразиться, не того... нелитературна слишком... Это уже не декольте, а черт знает что...
- То есть почему же?
- Сам змий-искуситель не мог бы придумать ничего сквернее. Ведь поставить на столе такую фантасмагорию -значит, всю квартиру загадить!".
После долгих и мучительных странствий злосчастный подарок возвращается к первоначальному получателю.
Символом же подобного эффектного и ненужного подарка может служить конная статуя императрицы Екатерины, подаренная Пушкину его тестем Гончаровым. Безденежный поэт тщетно пытался сбыть ее в музей, но так и сумел избавиться от подарка. И верхом неприличия считалось преподнести новоселам конверт с деньгами. Это могло быть расценено как оскорбление, и гость рисковал никогда больше не переступить порог этого дома.
В ПОСЛЕДНИЙ ЗЕМНОЙ ПУТЬ
Прощай, земля!
Настало время
Мне изменить привычный путь!
И тела тягостное бремя
С души измученной стряхнуть.
В. Филатов
Древние погребения
Первые в истории человечества известные захоронения - это погребение неандертальцев. В 1908 г. швейцарец Отто Гаузер сделал удивительное открытие: он нашел в долине реки Везерн (Франция) могилу неандертальского юноши, жившего несколько десятков тысячелетий назад. В неглубокой могиле лежал скелет на правом боку, правая рука под головой, ноги согнуты. Около скелета лежали кремневые орудия и несколько обожженных звериных костей: они были даны мертвому на дорогу в вечность. В 1938 г. было обнаружено погребение неандертальского мальчика в Узбекистане. Его кости лежали в мелком углублении. Вокруг черепа были воткнуты в землю рога сибирского козла, причем они образовывали вокруг черепа мальчика что-то вроде ограды.
Эти находки многих убедили в том, что человеческое сочувствие и уважение к мертвому восходят в истории человечества к самым древним временам. Известный археолог А. П. Окладников писал: "...неандерталец уже убедился, что мертвец - не просто "спящий", что по отношению к нему нужны особые заботы, качественно иные, чем касательно живого человека. Он не просто оставлял мертвеца на поверхности земли в той позе, в какой его застала смерть, а придавал ему, пока еще не окоченело тело, определенную, строго выдержанную позу; клал его не как пришлось, а в определенном направлении - головой на восток или запад, наконец, помещал его в яму и засыпал землей. Отсюда следует, что у неандертальца уже возникли какие-то идеи о качественно иной форме существования умерших после смерти, т. е. первые идеи о "жизни за гробом".
С первой эпохой позднего палеолита связаны и первые бесспорные погребальные обряды. Мертвых часто хоронили там же, где они до того жили, а сами люди покидали это место.
Иногда клали труп прямо в огонь очага, тело обгорало или превращалось в пепел и золу. В других местах мертвых хоронили в специально выкопанных могилах, причем зачастую обкладывали голову и ноги камнями. Кое-где на голову, грудь и ноги покойника накладывали камни, как будто хотели предупредить возможность для мертвого встать. Возможно, поэтому мертвых подчас связывали и хоронили в сильно скорченном виде. Покойников иногда оставляли в пещере, а вход в нее заваливали большими камнями. Нередко труп или только голову посыпали красной краской. С мертвым в могилу клали украшения, каменные орудия, пищу.
Для многих народов, находящихся на стадии первобытного общества, как отмечает С. Рязанов в книге "Философия смерти", свойственны также наземные захоронения. Так, первобытные племена австралийских аборигенов подсушивали тела своих умерших над медленным огнем, снимали с них кожу, окрашивали охрой и помещали нагими на помосте.
У другого австралийского племени тело покойного помещают на сплетенном из ветвей помосте, на сучьях дерева, и оставляют там, пока не обнажится весь скелет. После этого кости обертывают корой и уносят на особую поляну, где члены племени садятся вокруг них и плачут. После этой траурной церемонии кости относят обратно на дерево и уже окончательно оставляют там.
С. Крашенинников, посетивший в 1737-1740 годах Камчатку, отметил обряд погребения у камчадалов. Привязав ремень к шее мертвеца, его вытаскивают из юрты и почти тут же оставляют на съедение собакам. Считалось, что съеденный собаками покойник на том свете будет иметь хорошую собачью упряжку.
Отголоски обычаев наземных захоронений сохраняются в религиозных воззрениях огнепоклонников, исповедующих учение Заратустры (между Х и серединой VI вв. дон.э.; пророк и реформатор древнеиранской религии). Религия запрещает сжигать или зарывать в землю умерших, чтобы не осквернять тем самым огонь и землю, поэтому их тела отдают на съедение птицам.
В наше время в Бомбее проживают 100 тысяч парсов - потомков древних парсов-огнепоклонников. Здесь же, в Бомбее, существуют мрачные Башни молчания, служащие для погребальных обрядов парсов. Все деревья под этими башнями обычно облеплены тучами грифов и воронья, терпеливо ждущих своего часа. В дни похорон в Башни молчания имеют доступ только родственники умершего. Тело умершего парса по крутой лестнице поднимают на носилках на вершину башни и кладут на решетку совершенно раздетым. Носильщики стремглав убегают вниз, так как грифы немедленно набрасываются на добычу. В течение часа от мертвого тела остаются лишь кости. Когда грифы сделают свое дело, прислужники Башен молчания специальными щипцами сбрасывают останки под решетку в глубокий колодец на дно башни. Таким образом соблюдается неосквернение четырех священных стихий: огня, воды, земли и неба.
В середине 2-го тысячелетия до нашей эры рождается новая форма захоронения - кремация. Появляется новая идея - идея душ предков, которые, попадая с дымом погребального костра на небо, должны содействовать всем небесным операциям (дождь, туман, снег) на благо оставшихся на Земле.
В эпоху античности вплоть до периода Римской империи, наряду с погребением в землю, существовала также и кремация. Римские урны с пеплом обычно устанавливались в колумбарии (лат. columbarium - ниша голубятни). Так назывались ниши, в которых устанавливали урны с пеплом умерших. Они располагались в специально выстроенных для этой цели помещениях прямоугольной или овальной формы, которые строились также и под землей и вмещали до 700 ниш с замурованными урнами. В основном колумбарии, являлись местом захоронения бедных граждан.
Обряд трупосожжения был распространен очень широко. Помимо стран греко-римского мира, он соблюдался в Индии, Индокитае, Китае, Монголии, у древних финнов и славян. Таким образом, в дохристианские времена в мире существовали два основных способа захоронения - сожжение и погребение в землю. К последнему прибегали, в частности, древние египтяне и иудеи, от которых он был заимствован христианством и распространен в обеих частях Римской империи вместо общепринятого там прежде сожжения трупов.
Могилами у древних иудеев служили простые ямы, выкопанные в земле, или пещеры, которых множество в Палестине. Вход в пещеру заваливали камнем. Иногда могилы высекались в скалах и имели внутри вид обширной комнаты с маленькими боковыми камерами. Только царей и пророков погребали в городах. Богатые обыкновенно имели фамильные могилы и любили высекать их высоко в скалах. Считалось унизительным не быть погребенным в могиле своих отцов. Над могилами иногда ставили памятники из камней или высеченные из скалы. После зимних дождей могилы белили мелом для того, чтобы предупреждать единоверцев от осквернения при прикосновении к могиле, и потому Иисус Христос уподоблял фарисеев окрашенным, т.е. наружно красивым гробам, внутри наполненным костями мертвых и всякою нечистотою (Евангелие от Матфея, гл. 23, 27).
Монголы, наоборот, держали в тайне место захоронения своих ханов. Неизвестно до сих пор, где похоронен Чингисхан. В одной из монгольских летописей говорится, что над могилой Чингисхана прогнали табун в 10 тысяч лошадей, чтобы сровнять место погребения с землей.
Вспоминая древний Египет, нельзя не сказать о практике бальзамирования умерших.
Самой древней человеческой мумии - 7041 год. Она найдена не в Египте, а в Чили, и находится в настоящее время в Сантьяго, в национальном музее природы. Но, конечно, слово "мумия" ассоциируется у нас, в первую очередь, с культурой Древнего Египта.
Для процедуры бальзамирования умерших и церемонии погребения каста жрецов создала специальный церемониал. Манускрипт о смерти и сохранении тел умерших, названный позднее "Книгой мертвых", создали жрецы во времена первой египетской династии около 4266 г. до н. э.
Процесс мумифицирования был довольно долгим и кропотливым, он длился 70 дней. Сразу же после предполагаемой смерти человека жрец делал надрез на левой половине живота умершего и поспешно извлекал нож, чтобы не навлечь на себя гнев близких и родственников покойника. Такой обычай возник в результате случаев преждевременного ошибочного установления смерти. Затем помощники извлекали внутренние органы, за исключением сердца - средоточения души и мысли, тщательно промывали их ароматическими жидкостями и заполняли их миром и ароматическими веществами. Затем все вновь помещали на место и зашивали, натерев бальзамирующими веществами. С помощью хитроумного крючка через ноздри покойного извлекали по частям мозг, а полость черепа также заполняли специями. Тело обмывали солевым раствором и оставляли на 70 дней, затем обмывали еще раз, натирали камедью, обертывали полотнами тканей и помещали в деревянный саркофаг.
Плакальщицы - непременные участницы похорон на древнем Востоке. От них зависело, как пройдут похороны, наполнит ли "пение их глаза наши слезами" (Иеремия). Плакальщицы шли в погребальной процессии с распущенными волосами и обнаженной грудью. Например, египтяне верили, что плач профессиональных плакальщиц может вернуть к жизни умершего.
В древности близкие покойного громко сетовали на удары непостижимой судьбы. По обычаю, они тоже били себя в грудь, посыпали голову пеплом.
Многие дохристианские погребальные обряды отличались сложными церемониями и кровавыми жертвами. Наиболее суровыми и жестокими были обычаи при похоронах скифских вождей. Вот как их описывает греческий историк Геродот (IV в. до н. э.): после смерти царя разрезали живот умершего, вычищали его и наполняли шафраном, толченым ладаном, семенами сельдерея и аниса. Затем покрывали тело царя воском и возили по скифским селениям и станам. И только после этого тело предавали погребению в большой четырехугольной могиле в выбранном еще при жизни царя месте. В знак печали простые скифы обрезали себе кончик уха, волосы, делали надрезы на руках, распарывали кожу на лбу и носу, прокалывали левую руку стрелами.
Вместе с царем хоронили одну из его наложниц, а также виночерпия, повара, конюха, слугу, вестового, а затем лошадей, "первенцев" всякого скота; клали золотые и серебряные чаши, и над всем этим насыпали высокий холм.
В те времена, когда приверженцы христианства преследовались, погребения проводились тайно, в катакомбах, рудниках, каменоломнях. Для захоронений в катакомбах использовали стенные ниши - их закрывали плитами или замуровывали. Такие катакомбы обнаружены в Александрии, Риме, Неаполе, Сиракузах.
Христианство запретило кремацию как противоречащую учению о воскрешении из мертвых, и к 400 году в Римской империи кремация практически прекращается. В 768 г. последовал официальный церковный запрет.
В средневековой Европе простых крестьян и горожан хоронили в общих могилах, которые открывали всякий раз, когда нужно было положить нового покойника.
С установлением христианства как государственной религии сформировалась единая, дошедшая до наших дней погребальная обрядность. Изменить и поколебать ее не смогли не только движения многочисленных сект и ересей, но даже войны, революции и смена общественного строя.
Погребение у древних славян
У славян обряд трупосожжения появился в XV в. до н.э. и существовал в той или иной мере 27 столетий - вплоть до эпохи Владимира Мономаха. В более ранних древнеславянских курганных погребениях обнаружены останки трупов в скорченных позах. Тем самым они имитировали позу эмбриона в материнском чреве, а скорченность достигалась искусственным связыванием трупа. По всей видимости, родичи готовили умершего ко второму рождению, к перевоплощению в одно из живых существ. На смену скорченности приходит новая форма погребения: покойников хоронят в вытянутом положении; умерший "спит", оставаясь человеком (спокойным человеком - "покойником").
Позднее с обычаем сжигания умерших появились и специальные погребальные сооружения - погосты, в которых постепенно захоранивали останки всех предков. Останки наслаивались в течение многих столетий, и образовывались высокие конические курганы. Такие курганы встречаются в верховьях Днепра, Волги, Оки.
Русский историк В. О. Ключевский (1841-1911) так описывал захоронения у славян: "Обоготворенный предок чествовался под именем чура в церковно-славянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: чур меня! - т. е. храни меня дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние... Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и теперь выражаем словом "чересчур"... Этим значением чура можно объяснить одну черту погребального обряда у русских славян, как его описывает Начальная летопись. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях, где скрещиваются пути, т. е. сходятся межи разных владений... Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на перекрестках".
Слово "столп" означало в древнерусском еще и надмогильный домик, саркофаг. Многие археологические раскопки подтверждают это. Так, в Боршеве в курганах Х в. впервые были обнаружены небольшие деревянные срубы с остатками трупосжигания и кольцевой оградой вокруг них. Пpax кремированных захоранивался в глиняных урнах, в обычных горшках для приготовления пищи. Урны захоранивали в "столпах" внутри насыпных курганов.
Известны также и "поля погребений", т. е. кладбища без внешних наземных признаков.
С IX-X веков общие погребения постепенно заменяются индивидуальными захоронениями, но сожжение трупов еще сохраняется.
Арабский путешественник и писатель Ибн-Фад-лан, совершивший путешествие в 921-922 годах в страну волжско-камских болгар, так описывает похороны богатого русса: "Мне сказывали, что руссы со своими начальными людьми делают по их смерти такие вещи, из которых малейшая есть сожжение. Я очень желал присутствовать при этом и вот узнал, что один знатный человек у них умер. Они положили его в могилу в том платье, в котором он умер, поставили с ним рядом пьяный напиток, положили плоды и балалайку. Могилу накрыли крышкой, засыпали землей, и она так оставалась в течение десяти дней, пока кроили и шили одежду покойнику. Это только для богатых делают так, а бедных просто сажают в небольшое судно (лодку) и сжигают. У богатого собирают все его имущество и делят его на три части: одну дают семье, на другую изготовляют платье, а на третью долю покупают пьяный напиток, который будут пить в тот день, когда одна из девушек согласится убить себя и будет сожжена со своим хозяином...".
А согласившаяся на смерть девушка "...пила каждый день вино, веселилась и радовалась. И вот наступил день сожжения...уже сооружено судно для умершего. Оно было укреплено четырьмя деревянными подпорами, а вокруг него расставлены были высокие деревянные кумиры (идолы). Вокруг ходили, говорили и пели люди. Затем принесли скамью (ложе) и поставили ее в лодке. После этого пришла старая женщина (жрица смерти). Она накрыла скамью коврами, а по ним - греческой золотой тканью, и положила подушки из такой же ткани...
Когда постель была изготовлена, руссы пошли за покойником к его могиле, раскрыли крышку, вынули мертвеца, как он был, со всеми предметами, которые были при нем... надели ему на голову шапку из золотой ткани с соболевой опушкой; понесли его в палатку, которая была устроена в лодке, посадили на постель и обложили его подушками. Затем принесли пьяный напиток, плоды, благовонные растения и положили к нему, принесли также хлеб, мясо, лук и положили перед ним; принесли собаку, рассекли ее на две части и положили сбоку его". За собакой последовали две разрубленные лошади, петух, курица...
"На другой день, между полуднем и закатом солнца, руссы повели девушку к чему-то, сделанному наподобие навеса или выступа у дверей. Она стала на ладони мужчин и, поднятая ими, посмотрела на этот навес, сказала что-то на своем языке и была спущена. Она сказала: "Вот вижу отца моего и мать мою". Затем ее подняли во второй раз. Она сделала то же самое и сказала: "Вот вижу всех родителей, умерших родственников, сидят". Подняли ее в третий раз, и она сказала: "Вот вижу моего господина, сидит в саду, а сад прекрасен, зелен; с ним сидит его дружина и отроки. Он зовет меня. Ведите меня к нему". Ее повели к лодке. Она сняла свои запястья с рук и надела их старой женщине; сняла обручи-кольца со своих ног и отдала двум девушкам, которые ей прислуживали. Потом ее подняли на лодку, но не ввели в палатку, где лежал мертвец. Пришли мужчины со щитами и палками и подали ей кружку с пьяным напитком. Она взяла ее, спела над нею песню и выпила ее. Это она прощалась со своими подругами. После этого ей подали другую кружку, она взяла и запела длинную песню. Старуха торопила ее выпивать кружку скорее и идти в палатку, где ее господин...
Я видел ее в нерешимости, она изменилась. Неизвестно, желала ли она войти в палатку... Мужчины начали стучать по щитам палицами - для того, вероятно, чтобы не слышно было ее криков, чтобы это не устрашило других девушек, готовых также умереть со своими господинами. В палатку вошли шесть человек и простерли девушку обок с ее господином; двое схватили ее за ноги и двое - за руки, старуха обвила ей вокруг шеи веревку...
После этого под лодку подложили дров, ближайший родственник покойного, взяв кусок дерева, зажег его и, держа в руке, пошел к лодке. Он первый зажег костер, за ним стали подходить остальные люди с лучинами и дровами, каждый бросал в костер зажженную лучину и дрова. Вскоре огонь охватил дрова, затем - лодку, потом - палатку с мертвыми и со всем в ней находящимся. При этом подул сильный ветер, пламя усилилось...
Один из руссов проговорил: "Бог любит покойника: послал сильный ветер, и огонь унес его в одночасье" - и действительно, не прошло и часа, как лодка и оба мертвеца превратились в пепел. Над останками был насыпан холм, и сверху поставили столб из белого тополя с именем покойного и именем царя руссов".
Об этом же обычае самосожжения вдов у славян говорит Н. М. Карамзин (1766-1826) в "Истории государства Российского". "Славянки не хотели переживать мертвых мужей и добровольно сжигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство".
Христианство выступило против сожжения умерших по римскому обычаю и курганных захоронений и восприняло древнеиудейский обычай погребения - предание земле. Впервые на Руси по этому обряду был похоронен княгиней Ольгой, принявшей христианство, ее муж - князь Игорь. "Приде ко гробу его и плакася по мужу своем и повеле людям съсути (т. е. насыпать) могилу велику... и повеле тризну творити". (Лаврентьевская летопись).
Между тем, новый обычай захоронения прививался с трудом и до, и после крещения славян. Христианский обряд погребения насаждался на русской земле силой, и повсеместно встречал сопротивление. Поначалу предание земле считалось княжеским обрядом. Так, при похоронах сына Муромского князя Константина, совершенных в XI в. по христианскому ритуалу, народ дивился, поелику похороны творились не по известному обычаю.
Древний обряд трупосжигания, доживший в краю вятичей до времен летописца Нестора, сохранился в Тульской и Калужской губерниях в пережитках до конца XIX в.: на христианской могиле после похорон разводили огромный костер. Древние погребальные избушки-домовины, столпы сохранились в северных областях до начала XX в.
Поверья восточных славян говорят о разделении умерших на две категории: "чистых" покойников, умерших естественной смертью, которые получали название "родителей", и "нечистых", погибших неестественной смертью (самоубийцы, опойцы /по В. Далю - кто опился вина, сгорел, помер с опою. Где опойцу похоронят, там шесть недель дожди стоят - почему и стараются похоронить его на распутии, на меже/, колдуны и др.) - "заложных". Отношение к тем и другим было различное. "Родителей" почитали как добрых покровителей семьи, их память отмечалась поминальными обрядами, жертвенными трапезами. С утверждением христианства поминальные, или "родительские", дни были закреплены Церковью за определенными датами православного календаря.
"Нечистые" покойники вызывали суеверный страх, им приписывали опасные, вредоносные свойства. Считалось, что "заложные", преждевременно ушедшие из жизни, якобы обижены на живых и могут им мстить, что земля их не принимает, поэтому они вынуждены бродить бесприютно и тревожить живых. До XIX в. дожило широко распространенное поверье, что "заложные" знаются с нечистой силой и сами могут превращаться в тот или иной вид нечисти.
Согласно древнеславянским верованиям, душа не уничтожается в момент смерти человека, а невидимо отделяется от тела и направляется в далекую загробную страну мертвых, которая находится где-то за горами, за лесами. Вероятно, уже в дохристианскую эпоху у славян сложилось представление о местопребывании душ умерших, как о цветущем саде. Для путешествия в эту страну покойника снабжали всем необходимым: клали в гроб одежду, обувь, утварь. После погребения "родителей" устраивали поминальные трапезы - кормление их душ.
Преемственная связь поколений особенно ярко проявляется в обычаях похоронно-поминального цикла. Уже давно отмечен стойкий консерватизм этого печального ритуала, сохраняющего немало архаических поверий и обрядов, которые уходят корнями в глубокую древность.
Обычаи христианского погребения в старой России
Христианские похоронные ритуалы с XVI в. были внедрены во всех частях Московского государства путем строжайшего контроля Церкви за их неукоснительным исполнением. Сторонники старых языческих обрядов объявлялись еретиками и сжигались заживо. Таким образом, языческий способ сжигания трупов в срубах церкви превратился в обычай казни еретиков и бунтовщиков. Старообрядческое самосожжение в XVII и XVIII веках было выражением религиозного протеста и данью старославянским обычаям сожжения умерших.
Вскрытие погребений разного времени позволило проследить эволюцию погребальных обрядов. Захоронения, датированные второй половиной XII в., представляли собой костяки, обернутые берестой. По славянскому обычаю, тело покойника обертывалось в луб, поэтому гроб вообще носил название "корсты". Обычай использовать вместо гроба кору существовал еще в XV в.
При раскопках Московского Кремля были обнаружены захоронения второй половины XII в. с остатками деревянных гробов - долбленых колод. Для захоронений первой половины XIII в. характерны погребения в дубовых гробах языческого типа, сделанных из колотых плах на шипах без гвоздей. Везде положение покойников одинаково: вытянутые на спине, головой на запад. Погребения в дубовых колодах были очень распространены на территории Руси. Колода представляет собой слегка отесанный массивный ствол дерева, распиленный поперек и выдолбленный внутри по контуру человеческого тела. В 1703 г. был издан указ Петра I, запрещающий в определенных местах рубку леса. И постепенно на смену дубовым колодам приходят гробы, сколоченные из досок.
Кладбища обычно располагались у соборов и церквей. Знатных горожан хоронили внутри церквей. Во времена массовых эпидемий и голода захоронение проходило в братских могилах без гробов. Такие могилы называли скудельницами.
Вера в бессмертие души человеческой была одним из главных устоев, поддерживающих духовную жизнь народной Руси. Говорили: "Человек родился на смерть, умирает на жизнь". Смерть - это путешествие в далекий неведомый край, потому и говорится: отойти к праотцам, в иной мир, а молитва, читаемая над умирающим, зовется отходной. Что посеет человек в своей земной жизни, то и пожнет, такое воздаяние и получит за "порогом смерти". (Сеешь живучи, жнешь - умираючи. Смерть - злым, а доброму - воскресение). Смерть представлялась в образе дряхлой старухи с косою в руках или даже скелета, отчего ее и называли курносою.
На смерть, как на солнце, во все глаза не взглянешь. Но сама смерть не страшна. Семи смертям не бывать, одной не миновать. А страшна смерть нечаянная. Не случайно одна из постоянных молитв - о том, чтобы "привел Бог помереть своей смертью". Умереть вдали от родных, не выразив последней воли, не покаявшись в грехах - вот что устрашало дух русского человека. Бойся жить, а умирать не бойся: дольше жить - больше грешить. Сколько ни живи, а умирать надо! Все там будем: кто раньше, кто - позднее! От смерти не бегай: все равно - не уйдешь! Избу крой, песни пой, а шесть досок паси. От жизни до смерти - один шаг! Жизнь - сказка, смерть - развязка, гроб - коляска, покойна - не тряска, садись да катись!
Не пересказать всех поговорок-присловий о том, что неизбежного конца нечего бояться, но и смерти искать незачем: Живой смерти не ищет. Как жить ни тошно, а умирать - того тошней. Горько жить - горько, а еще бы столько.
По понятиям русских, умирать среди семейства в полной памяти считалось благодатью небесной для человека. Наши предки верили, что если человек умирал быстро, то душа его попадала в рай, а если мучился перед смертью, значит грехи велики, и не миновать ему ада. Полагали, что умирать легче всего на полу, куда стелили солому, а позже - полотно. Стараясь помочь умирающему, открывали дверь, окно, печную трубу, дабы душе было легче отлететь.
Как только человек испускал дыхание, на окна ставили чашу со святой водой и миску с мукой или с кашей (вероятно, с кутьей). Это был некий остаток язычества, существовавший не только у русских, но и у татар. Мертвеца обмывали теплой водой, надевали сорочку и завертывали в белое покрывало, или саван, обували в сапоги или башмаки, а руки складывали крестообразно.
Когда наступала смерть, родственники покойного начинали громко причитать и плакать. Это было не только естественным проявлением горя, но и повсеместно распространенным обычаем. Еще у древних славян считалось, что умершие могут мстить живым, поэтому, чтобы задобрить их, старались Громко плакать или нанимали специальных плакальщиц. Наши предки считали, что если покойник будет оплакан ("обвыт") надлежащим образом, то и душе его будет покойнее, и он не станет беспокоить живых в видениях и наяву.