- По-разному. В основном я хочу продать иконы. Я придумал самые редкие и очень дешево, нет перекупщика, который бы на это не клюнул. Хорошо, что я не был в Советском Союзе уже восемь лет, а то бы меня начали подозревать...
      Тереза глубоко задумалась:
      - Попробуйте покупать, - посоветовала она. - У него как раз может не быть денег.
      - На такие иконы он бы нашел. Ну, ладно, попробую покупать...
      Только поздним вечером промелькнула искра надежды. У портного с первого этажа, полностью выложившийся Михал узнал, что да, в этом доме живет месье Шарль. Портной тоже живет здесь и знает его уже много лет. Он описал внешность: лысеющий, мелкий брюнетик, худой, с большим носом. У него есть лакей.
      - Что есть? - спросил удивленный Михал.
      - Лакей. Да, теперь это редкость, и тем не менее у него есть. Он может себе позволить. Живет он во флигеле, в квартире четырнадцать.
      Тереза опять осталась ждать в ближайшем кафе.
      Наполнившись решительности, но немного сбитый с толку лакеем, Михал отправился на разведку. Двери под номером 14 открыло настоящее чудовище. Громадный мужик похожий на быка, могучий, с бандитской челюстью, в рубашке и полосатом камзоле. Несомненно это и был лакей. Без всякого сопротивления он подтвердил наличие пана Кароля и провел гостя в дом.
      Стоя посреди комнаты и осматриваясь, Михал с легким беспокойством отметил отсутствие каких-либо следов перекупческой деятельности владельца в области антиквариата. Обстановка была абсолютно современной, элегантной и даже шикарной. Это несколько утешало, поскольку предыдущие посещения не свидетельствовали о состоятельности владельцев. Здесь хоть было видно, что у хозяина водятся деньги, Михал начал сомневаться, с чем к нему обратиться с куплей или с продажей. Прежде чем он принял решение, появился пан Кароль.
      - Я вас слушаю, - вежливо сказал он. - Чем могу служить? Сразу предупреждаю, у меня много работы и я даю большие сроки, особенно если это касается рыбы.
      От этой рыбы Михал первоначально одурел:
      - Нет, не рыбу... Я хотел... То есть, я надеялся...
      - Я надеюсь, это свежее?
      - Не знаю... Что свежее?..
      - Ваш объект. Что у вас? Животное? Птица?
      - Нет у меня никакой птицы, - сказал Михал которому пришло в голову, что пан Кароль пользуется каким-то кодом. - Меня прислал Джон Капуста.
      - Пан Джон Капуста? - задумался пан Кароль. - Не припомню. А что он у меня набивал?
      Начиная с этого момента, несколько минут, они разговаривали, как гусь с поросенком. Пан Кароль с непробиваемой вежливостью упорно придерживался фауны, а Михал прицепился к Джону Капусте. Он описал его внешний вид, настаивая на том, что Джон Капуста приносил сюда разные вещи, которые он хотел бы получить. Цена безразлична. В конце-концов пан Кароль вспомнил такого клиента:
      - Ах, да, - радостно произнес он. - Уже знаю. У него был индюк. Прекрасный экземпляр. Но он его уже забрал.
      Михал молчал, потеряв возможность пользоваться голосом. Пан Кароль задумчиво присматривался к нему и интенсивно размышлял.
      - Вы хотите у меня что-нибудь купить? - вскоре спросил он. - У вас нет своего объекта и вы хотите купить что-нибудь готовое?
      Внезапный проблеск надежды вернул Михалу отбитые индюком способности. Он моментально согласился и зацепился за желание что-нибудь купить, причем хотел покупать только вещи оставшиеся от пана Капусты. Пан Кароль, присматриваясь к нему, все чаще задумывался. Михал уже понял, что владелец квартиры имеет что-то общее с набивкой различных созданий, но душа его ощущала здесь второе дно. Всей глубиной своего естества он чувствовал, что напал на след, и решил оставаться у пана Кароля до тех пор, пока с ним не договорится. Пусть даже неделю, а Тереза в кафе может делать что хочет!
      - По-моему вы хотите купить какие-то декоративные предметы, какие-то произведения искусства, - с вежливым пониманием произнес пан Кароль. - Почему бы вам не пойти прямо в соответствующий магазин?
      - Но у вас же лучше, - ни секунды не раздумывая ответил Михал.
      Пан Кароль вздохнул:
      - Я покупатель, - печально сообщил он. - И одновременно таксидермист, но вижу, что это вас не интересует. Конечно, у меня есть разные вещи, как и у каждого, кто любит окружать себя красивыми предметами. Если вы так хотите купить что-то именно у меня, может я и продам за соответствующую цену. Без существенной причины, поймите меня, я не отдаю то, что доставал для себя.
      Михал ощутил себя на правильном пути. Он пожелал посмотреть эти красивые предметы, и пан Кароль, еще раз вздохнув, повел его в другую комнату. Михал поспешно составил смутный и хаотичный план - держаться за Джона Капусту, с надеждой, что пан Кароль в конце-концов проговорится, но из этого плана ничего не получилось. От вида, открывшегося в следующем помещении, у Михала окончательно отнялись речь и разум. Стенные полки, стеллажи, столы и пол заполняли существа несомненно похожие на животных, но раскрашенные так, что спирало дыхание. Ядовито-зеленый медведь соседствовал с фиолетово-золотистым тапиром, через пол комнаты растянулся ультрамариновый питон, угол занимало целое стадо ехидн, большей частью радужно-крапчатых. Назойливость колористики подкреплялась поразительным количеством райских птиц. Увидев ошеломление на лице гостя, пан Кароль вежливо сообщил, что его клиенты трактуют свои трофеи как колористические декорации, а ему все равно - он красит так, как им хочется. Отсюда и пестрые ехидны, голубые змеи и все остальное. Колористические запросы клиентов удовлетворяют только райские птицы, цвета которых обогащать не требуется.
      Он погладил хохолок лимонно-синего попугая и пригласил Михала в более личные помещения, обставленные слегка по-другому. При виде Мурильо на стене и Бенвенуто Челлини на камине Михал немного остыл, но все еще был не в своей тарелке, тем более, что под потолком висела гигантская треска в оранжевый горошек. Эта треска и решила дело.
      Отказавшись от планов, которые он не мог и вспомнить, Михал поддался отчаянию. Вместо того, чтобы продолжить дипломатические переговоры, что было бы естественно, он, в приступе отчаяния, выложил пану Каролю всю правду. Он подробно рассказал все перипетии поисков прабабкиного наследства, сделав основной упор на убийства возле колодцев и участие в них Джона Капусты. Он легкомысленно признался в незаинтересованности моральной стороной событий, объяснив, что готов чихать на преступления если получит потерянные вещи. Пускай Джон Капуста расскажет, что он с ними сделал, после чего никто его не тронет. Он вытащил и прочитал список богатств, представил случайно захваченную фотографию трупа на развалинах и закончил категорическим заявлением, что точно знает о торговых контактах пана Кароля с Джоном Капустой, которого как раз разыскивает полиция. Несмотря на то, что он старался держаться спиной к треске, он чувствовал головокружение, ему стало жарко, он уже и сам не знал, чего добивается своим выступлением. У него было смутное подозрение, что он говорит не то, что нужно, и поступает совсем не так, как следовало, но остановиться не мог. В конце-концов он замолчал и полным угрюмой решимости взглядом уставился на пана Кароля.
      Пан Кароль с большим интересом выслушал его речь, посмотрел на снимок покойника и глубоко задумался:
      - Мне надо над этим подумать, - наконец сказал он. - Я этого Капусту знаю плохо. Вижу - это личность очень подозрительная, если он действительно предложит мне какую-то сделку, я просто откажусь. Не люблю иметь дело с полицией. Благодарю за предостережение.
      Если что-то могло сбить Михала с толку еще больше чем разноцветные тапиры, то пан Кароль нашел то, что надо. Несомненно, дело было не в том, чтобы заработать благодарность французского перекупщика. Ослабший от волнений Михал, увидев рухнувшие надежды, собрал последние силы и начал объясняться заново, с унылым упорством, хотя и очень невнятно. Подсознательно он ожидал момента, когда пан Кароль силой вышвырнет его из своего дома. Однако, как было видно, пан Кароль использовал сильные средства только в крайних случаях, потому что он вдруг засуетился, забегал, выразил свое сочувствие и горячо предложил свою помощь. Он пообещал найти Капусту, возобновить с ним контакт и все сведения передать Михалу. Он попросил адрес. Сначала Михал назвал кафе, в котором сидела Тереза, потом опомнился и дал адрес дома в котором они поселились. После этого он окончательно лишился сил и без сопротивления позволил провести себя сквозь оргию зеленых грызунов и разноцветных райских птиц на лестничную клетку.
      - Мне надо отдохнуть, - тихо сказал он, упав в кресло напротив разнервничавшейся Терезы. - Теперь ясно, что я свалял дурака. Ну ничего, отдохну и пойду еще раз. Самое главное, что он знает этого Капусту. Возможно они встречаются, не знаю, может надо за ним следить...
      Тереза сердито пожала плечами и потребовала подробного отчета о визите. Из отчета следовало, что Михал действительно свалял дурака. Но выглядел он таким расстроенным, что Тереза не могла его ругать.
      - Этого и следовало ожидать, - с горько пожаловалась она. - С самого начала все знали, что из этого наследства мы ничего не получим. Капусту мы не поймаем ни за что в жизни, а этот перекупщик его еще и предупредит. Мы просто теряем здесь время.
      Михал попытался вяло протестовать, но понесенное поражение лишило его сил. Он покрутил головой.
      - И что хуже всего, я вовсе не уверен, что это действительно перекупщик, - жалобно признался он. - Чем-то он мне не нравится...
      - А вы думали, на нем подпись будет? Откуда вы знаете, как выглядят перекупщики?
      - Не знаю, может это и он...
      - И подумать только, я считала, что все получиться. Дала себя уговорить как последняя дура...
      - Я схожу к нему еще раз...
      - И что это даст?
      - Не знаю. Может он испугается? Может поверит, что его ищет полиция...
      Подумав, Тереза опять пожала плечами. Михал смотрел на большую надпись по-французски: "Не больше литра вина в день", и механически мешал кофе. Они почувствовали, что все - плохо, они оказались в страшно дурацкой ситуации и не имеют понятия как из нее выбраться.
      И тогда произошло то, что до конца жизни они решили считать чудом.
      В дверях кафе появился громадный могучий парень в оранжевой куртке, с умопомрачительным шейным платком. Он на секунду остановился, обследовал взглядом помещение, заметил Михала и направился к нему. По пути он захватил свободное кресло, приставил его к столику и сел.
      - Привет, кореш, - сказал он по польски. - Падлой буду, а земляку помогу.
      Тереза моментально откинулась назад и застыла без движения, Михал подавился кофе. Парень щелкнул пальцами в сторону бармена:
      - Три пива, - потребовал он. - Я ставлю. Хрен с ним с вином, я его не люблю. Или что-нибудь порядочное, или пиво. Поболтаем спокойно, я все слышал.
      Тереза с легким испугом посмотрела на Михала:
      - Вы его знаете? - холодно спросила она.
      Михал попробовал ответить, но звуки, которые он издавал напоминали смесь бульканья и писка. Парень понимающе закивал головой.
      - Я работаю на Кароля, - сообщил он Терезе. - Меня зовут Болек. Я у него уже пару лет корячусь. Я вам помогу, потому как чувствую, что назревает неплохая заварушка.
      Терезе что-то пришло в голову, она вспомнила, что у этого Кароля есть доисторические слуги:
      - Это лакей?.. - неуверенно начала она.
      Михал обрел дар речи:
      - Вот именно! Он! Я вас узнал! Дорогой! Почему вы сразу не?!..
      - Какой лакей? - обиженно прервал парень. - Этой суке охрана нужна. Видел, кореш, какая он падла, если бы не я, его бы давно по стенке размазали. Я сразу не врубился, шибко здорово ты по местному шпаришь, я подслушивал и теперь все понял. Будет драка, чтоб я помер.
      Несомненно, что белокрылый ангел, спустившийся с неба, на пришедших в себя Михала и Терезу произвел бы меньшее впечатление. Это была судьба. Михал сумел унять радостный хаос в мыслях и прежде всего потребовал объяснения главного сомнения, которое его все время угнетало. Перекупщик этот Кароль, или нет? А то похоже...
      - Конечно же, да, - ответил Болек, пожав плечами. - Как ни крути, нормальная профессия. У всех покупает, а продает только своим и так все путает, что не докопаешься. С Капустой он тоже крутит, я знаю, он недавно здесь был. Того и гляди снова объявится. Пока у него все было тип-топ, но выходит, где-то он накололся. Скорее всего, он пока затаится, потому как живет не по карману. Но что-то здесь не вяжется. Непонятно.
      Вопросы у Терезы и Михала вырвались одновременно, было их больше десятка. Болек махнул рукой и подкрепился пивом. Затем отставил кружку и махнул второй рукой:
      - Стойте, давайте я расскажу по порядку. Капуста сюда прискачет. Как только ты вышел, Кароль схватил телефон. Теперь он висит на проводе и ищет его по всему городу. Да, разговор о товаре был пару месяцев назад. Капуста убалтывал Кароля, обещал привезти супер-цацки, читал ему список, тот же, что и ты, кореш. Он вернулся и привез один маленький чемоданчик, там были старые бабки, неходовые. Кароль крутил носом, но я видел, что ему понравилось. Они долго торговались и Капуста уступил примерно половину. Остальное спрятал...
      - Как это?!!.. - страшным голосом заорал Михал и сорвался с места.
      Болек усадил его обратно в кресло.
      - А вот так. А что? Ты не знал? Он пел, что боялся проверки, но чемоданчик маленький, он и не сдержался...
      - Вот значит как!.. Привез!.. Нумизматическую коллекцию!.. - страдал Михал. - Надо забрать, это наше!.. Где это у него?!!..
      - Где есть, там есть, успокойся, дойдем и до этого. Погоди же, я скоро закончу, ты и моргнуть не успеешь. Они долго болтали, а я все слышал, люблю быть в курсе. Он нервничал, Капуста этот, и плакался Каролю, что пришлось пойти на жертвы. Какая-то ошибка и несчастный случай. Он говорил, что когда отправился за этими цацками, не знаю, где это было, но думаю, что на каких-то развалинах, там яма была или колодец, а может еще что, ну и тогда, как он пришел, наткнулся на конкурента. Он сказал, что этого хмыря знал - какой-то крестьянин, но парень нехилый, пару человек уже загасил. Ну, он и не стал лезть в задницу, а взял его с собой, потому что сам все равно бы не справился. Он сказал, что хотел его потом кокнуть и слинять со всем добром, но вышло по-другому. Этот хмырь, то бишь крестьянин, сидел в яме. Сдается мне, что Капуста хотел шлепнуть хмыря, а хмырь - Капусту, ну и оба не зевали. Когда хмырь вылезал, Капуста поскользнулся, упал вперед и толкнул хмыря. А хмырь свалился башкой вперед в эту яму и спекся. Капуста всрался и даже спустился проверить, живой он или нет, но он помер и пришлось смываться, хоть остальные цацки остались под покойником. Он говорил, что теперь все свалят на него, потому что всех, кого он брал в долю, крестьянин переправлял на тот свет. По-моему, этот Капуста последняя сука - брал ребят и не говорил, в чем дело, хоть и знал, что крестьянин только и ждет. Западло. Один вроде выжил, но сдрыснул и даже поговорить не хотел, дурачок, уж я бы на его месте объяснил, что нехорошо людей подставлять. Я думаю, он не заливал, я сам все слышал и думаю, что все так и было. Кароль его хорошо прижал, он и раскололся. Теперь бизнес, похоже кончился, и он заляжет.
      Болек остановился и снова занялся своей кружкой. Удивленные Тереза и Михал слушали, на их лицах проступил румянец. Тайны колодцев из Воли выяснились окончательно, действительно, все сходилось, крестьянским хмырем несомненно был гробовщик...
      Переполненная эмоциями Тереза в волнении выпила пиво, которого не выносила.
      - Ну и что? - нетерпеливо спросила она. - Что дальше? То есть, куда он дел все, что они достали из колодца?
      - А вы, уважаемая, из наследников, да? - заинтересовался Болек. - Очень жаль. Но куда он это дел, я не знаю.
      - Как это? - занервничал Михал. - Он не сказал?
      - Конечно нет, что он, идиот? Но Каролю это не понравилось, и он приказал мне немного походить за Капустой. Ну я и походил. Ничего подобного, он не врал, то есть Каролю не врал. Он действительно оставил где-то все цацки, и я в это верю. Чему удивляться - добыча большая, сзади остался покойник, он хотел побыстрее свалить, куда ему было с трефным товаром на границу соваться! Где-то спрятал, хрен знает где, но кажется у кого-то, потому что показывал Каролю какую-то бумажку. Кароль, заметьте, ему все еще не верил, а Капуста божился и махал этим листочком. У него там или адрес был, или квитанция или еще что... Он ее в карман спрятал.
      Минуту царило молчание. У Михала постепенно краснели уши. Тереза смотрела на Болека взглядом отчаявшейся Горгоны.
      - И это я... - начала она со стоном. - Это я здесь... У этой шайки... Отбирать...
      - Надо немедленно его найти! - с дикой энергией, срываясь с кресла, прервал Михал. - Пусть он расскажет! Забрать у него эту бумажку! Эти монеты!.. Половину!.. Выкупить!!!..
      Болек потянул его за руку и Михал мгновенно уселся. Вызванный щелчком бармен поставил на стол еще три кружки. Тереза как бы пришла в себя, с отвращением вздрогнула и попросила для себя апельсинового сока. Болек любезно реализовал ее желание.
      - Это правильно, Капусту надо найти, - подтвердил он. - Я его для вас сам поищу, они мне оба не нравятся. Капуста, сука вонючая, ребят подставлял, а Кароль змей набивает. Я брезгливый и на эту гадость смотреть не могу, придется от него уволиться... И все же! Вы же там были? Как это произошло? Шлепнул он хмыря или нет?
      Они наперегонки успокоили его любознательность. Болек с сомнением качал головой и медленно попивал пиво.
      - Нехорошо получается, - озабоченно признался он. - Фактически произошел несчастный случай, то есть полицию лучше не трогать. Вот сволочь, опять выкрутится, но ребят я ему не прощу. Сделаем так. Найдем, где он есть, заберем бумажку и немного прижмем. Если его хорошо попросить, то он сознается.
      - Пятки ему припалить?.. - испуганно спросила Тереза.
      - Зачем пятки? Достаточно нажать...
      - Где его можно найти? - жадно спросил Михал.
      - Пока, черт его знает. Пришли бы вы раньше, я бы вам его сдал, он же был у Кароля. А теперь не знаю, не поздно ли. Из-за этого шума, что вы подняли, он мог куда-то свалить. Хотя, с другой стороны, только у Кароля, потому что Кароль платит недорого, зато сразу наличными, за хвост дергать не надо. Хотя, опять-таки, если Кароль дал ему знать, мог и смыться...
      Тереза и Марек сильно забеспокоились. Болек вытянул на середину кафе свои громадные копыта в элегантных желтых носках и сморщив брови задумался. Он явно чувствовал себя принятым в дело.
      - Я думаю, что он еще в Париже, - добавил он через минуту. - Он должен был получить деньги у пары людей, это мне известно. А может Кароль разболтается, и мы еще что узнаем...
      - Дорогой! - внезапно расцвел Михал. - Как нам тебя благодарить? Без тебя мы бы пропали, если бы не ты...
      Болек убрал копыта с середины кафе и махая рукой повернулся в кресле:
      - Да ну, кореш, не дури. Ничего не надо. Я вам помогаю для своего удовольствия, могу себе позволить. Сейчас я вернусь к Каролю и буду на вас работать, если что, я вам сообщу. Вот только... Деньги у вас есть?
      Тереза и Михал посмотрели друг на друга, а потом на него таким взглядом, что слова не потребовались. Болек погрустнел:
      - Хреново. Без бабок не выйдет, купить эти монетки мы бы смогли, но даром Кароль не отдаст. Может что придумаете?
      - Можем, - громко ответил Михал. - Придумаем!
      - Вы с ума сошли, - вырвалось у перепуганной Терезы.
      - Тихо! Я знаю, что говорю! У меня есть идея...
      - Если у тебя, кореш, есть идея, это хорошо. Дай мне свой телефон и ждите, пока я позвоню...
      Таинственная идея Михала выявилась только тогда, когда они вернулись домой, под нажимом не столько слов, сколько взгляда Терезы. Он вошел в ее комнату и запер двери.
      - Завтра четверг, - решительно произнес он.
      - Ну и что, что четверг?
      - Ничего. Скачки. В Венсенском лесу. Иоанна говорила...
      У Терезы потемнело в глазах:
      - Не обращай внимания на то, что говорила моя племянница! - громко прошипела она. - Я в ее выдумках участия не принимаю!
      - Это не ее выдумка, а наша! - твердо сказал Михал. - Может вы предпочитаете ограбить банк? Я поеду, а вы как хотите!...
      Тереза пришла в ужас. Мысль о том, что она могла бы остаться дома или пойти в Лувр, а Михал мог бы ехать на скачки, ей в голову не пришла. Зато она подумала о своей чековой книжке, которая к счастью осталась в Гамильтоне. Кроме того она подумала, что надо было ехать во Флориду, это бы получилось дешевле, чем эта поездка в Польшу. Потом она еще подумала, что ограбление банка было бы не таким рискованным, а потом и вовсе перестала думать...
      Сидя на открытой трибуне и держа в руках приобретенную у входа программку (для экономии только одну), они тупо всматривались в непонятные сокращения. Михал пытался вспомнить мои инструкции, а Тереза требовала перевести все на польский язык.
      - Ведь вы уже были на скачках!
      - Ну и что? Во-первых, только раз в жизни, а во-вторых в Служевце в Варшаве, где у меня ничего перед носом не крутилось. И ковбои сидели на конях, а не на этих сеялках!
      - Это безразлично. Вспомните что-нибудь полезное!
      Из полезного Тереза помнила только то, что в Служевце проиграла. Ее утешала мысль, что при этом присутствовала я, и это не могло не сказаться. Она засмотрелась на бегающих по полю коней и один из них ей понравился. Он был черным и блестящим, он фыркал и далеко выбрасывал ноги, пробегая красивой ровной рысью. Она пихнула Михала в ребра.
      - Одного я вижу, - сообщила она. - На нем номер пять. Вон тот, в желтом камзоле. Надо сделать ставку.
      Михал поднял голову над своими заметками, посмотрел на коня и одобрил выбор.
      - Только я не знаю, какой это, - добавил он неуверенно.
      - Как какой? Пятерка! На нем же есть номер.
      - Да, пятерка, но я не знаю из какого заезда...
      Они вновь склонились над программой. Возле номеров заездов были написаны цвета: jaune, rouge, bleu...
      - Желтый, красный, синий, - забеспокоился Михал. - Я не знаю, что это значит. Этот конь желтый?
      - Желтый, подхватила Тереза. - Это он! Желтая пятерка!
      Конь добежал до поворота, развернулся и побежал обратно. На наезднике была ярко желтая куртка. Михал кивнул головой:
      - Один есть. Желтый забег первый. Надо выбрать еще одного, чтобы сыграть на порядок, у меня здесь записано...
      Они посмотрели на остальных, бегающих перед трибунами, коней. Два как раз обгоняли друг друга. Тереза предложила того, который оказался быстрее. Михал, сморщив брови, оценил животное и покачал головой:
      - Он дергает задом, - сообщил он. - Пани Иоанна предупредила, что не надо ставить на тех, что дергают задом, они идут утом.
      - Что, извините? - заинтересовалась Тереза.
      - Ну, не знаю. У меня все перемешалось. Это по датски, но я знаю, что на таких ставить не стоит.
      - Хорошо, ставим на этого, без зада...
      - Кроме того, он был не желтый, а зеленый. Это кажется другой забег...
      Желтые камзолы больше не появлялись. Тереза опять заглянула в программку. Единственное, что она могла понять самостоятельно, это имена коней. Она немедленно определила фаворита.
      - Эриния, - решилась она. - Это именно то, что меня переполняет, когда я думаю про этого чертова Капусту. Я хочу поставить на Эринию.
      - Замечательно, - меня переполняет то же самое. Эриния это шестерка. Ставим на порядок. Пять-шесть и наоборот шесть-пять. Пани Иоанна говорила, что всегда надо играть наоборот, у меня здесь записано.
      Выбрав коней таким своеобразным методом, они ассигновали по пять франков, и Михал отправился ставить на порядок. По дороге он наткнулся на кассу с надписью TIERCE и вспомнил, что это комбинация, по которой можно выиграть больше всего. Он заколебался, посмотрел в свои заметки, удостоверился, что речь идет о выборе трех первых коней, после чего получил в кассе информацию, что дело касается четвертого забега. Направившись к Терезе, чтобы выбрать этих трех коней, он услышал по радио сообщение о начинающемся представлении и бросился к кассе ставить на порядок. Он выбрал ту, у которой болталось меньше всего людей, не посмотрел на надпись над ней, бросил свои две пятифранковки, крикнул: "пять-шесть", получил билет и помчался на трибуну. Только опустившись на скамейку рядом с Терезой, он осознал что сделал. Он потратил десять франков вместо пяти, и как идиот сыграл пять-шесть, вместо шесть-пять...
      Он уже хотел признаться Терезе, что свалял дурака, но не успел. Кони приблизились к трибуне. Тереза, как и Михал, вдруг забеспокоилась - с цветами было что-то не в порядке. Забег должен был быть желтым, но наездники на тележках были одеты во все цвета радуги, а на некоторых были даже полосатые камзолы. Под номером пять шел абсолютно другой конь. Михал решил поинтересоваться у соседних игроков и тогда оказалось, что важна одежда не всадника, а коня. Точнее, номера помещены были на желтом фоне...
      Еще до того как после представления, кони перешли на старт, на другую сторону арены, Тереза и Михал все поняли. Потеря десяти франков была неотвратимой. Тереза безнадежно махнула на них рукой. Конь в желтом камзоле, номер которого помещался на черном фоне, участвовал в четвертом забеге, то есть один терцовый фаворит у них уже был, надо было выбрать еще двух. Михал открыл программку, Тереза показала пальцем на большое табло посреди поля:
      - Что это, - забеспокоилась она. - Может, это важно? Оно мигает.
      - Сейчас я вам скажу, - ответил Михал, закрывая программку и открывая блокнот. - Сейчас... Не могу найти... Ага, табло посередине... Там находятся номера коней, а цифры рядом показывают, как они играют, то есть сколько будут платить, если он выиграет...
      Он посмотрел на табло и замолчал.
      - Девятьсот девяносто девять, - прочитала Тереза. - Рядом с пятеркой. А рядом с шестеркой - девятьсот девяносто восемь. Что это значит?
      Михал некоторое время молчал.
      - Значит, что на них никто не ставил, - наконец сказал он ослабшим голосом. - Три девятки означают больше тысячи. Заплатят больше тысячи...
      - Когда заплатят?
      - Когда выиграет пятерка...
      Таблица моргнула, и рядом с шестеркой появилась цифра 960. Тереза несколько секунд присматривалась.
      - Хорошеньких мы коней выбрали, - ехидно заметила она. - Больше девятисот только у этих двух. Это действительно значит, что пятерку с шестеркой играем только мы?
      - Боюсь, что да...
      Они сидели всматриваясь в табло, даже не обратив внимания на то, что забег начался. Только по нарастающему топоту копыт они заметили приближающихся коней, которые пронеслись мимо трибун и помчались дальше.
      - Ну и что? - озабоченно спросила Тереза.
      - Не знаю, беспокойно ответил Михал. - Бегут. Кажется, это еще не конец.
      Кони завершали второй круг. По трибунам пронесся глухой рев. Ни Михал ни Тереза были не в состоянии определить, что происходит в этой топочущей куче, одни лошади оставались сзади, другие вырывались вперед. Рычание на трибунах становилось все громче, громкоговоритель тоже не молчал. Кони вышли из последнего виража и теперь приближались к трибунам.
      - Пятерка!!! - заорал Михал и сорвался с места. - Пятерка бежит!!!..
      Разволновавшаяся Тереза тоже вскочила. Их пятерка шла первой, далеко впереди, за ней, стуча копытами, неслась большая группа коней. Толпа рычала так, что полностью заглушала крики из громкоговорителя. Кони миновали черту, динамик замолчал, а толпа продолжала шуметь. Тереза и Михал неподвижно застыли, всматриваясь в замедляющую бег массу коней и тележек. Ослабевший от волнения Михал рухнул на скамейку. Тереза посмотрела на него:
      - Ну и что? - безрадостно спросила она. - Что выиграло?
      - Понятия не имею. Кажется, пятерка. Сейчас объявят. Боже мой, какая прекрасная вещь, эти скачки! Теперь я понимаю, что значит, когда топот копыт хватает за сердце...
      Тереза сочувственно посмотрела на сообщника и тоже уселась.
      - За сердце сейчас буду хвататься я. Узнавайте, что выиграло, мне интересно. Оказывается, мы выбрали очень хорошего коня...
      Скачки - это место, где судьба позволяет себе выкидывать самые удивительные коленца. Громкоговоритель откашлялся и начал говорить. Побледневший от удивления Михал, не веря собственным ушам, перевел Терезе содержание сообщения.
      - Пришли пять, шесть, два. Так они сказали. Вы понимаете? Пять. Шесть. Два...
      - Как это? - занервничала Тереза. - Какие два? Что это значит?
      Михал протянул руку в направлении табло посреди поля, где светились произнесенные динамиком цифры.
      - Третий конь, - торжественно произнес он. - А перед ним наши два. Пять-шесть. Двойка третья... Мы выиграли!
      Смертельно изумленная Тереза вытаращилась на табло:
      - Как это? Действительно выиграли? С конями на которых никто не ставил?!
      - Вот именно! Никто не ставил! Только мы! Боже!..
      - И вы думаете, нам за это заплатят?
      - Конечно заплатят! И даже очень много! Ну и повезло! Мы выиграли!..
      Тереза очнулась и, не отрывая глаз от светящихся цифр, высказала предположение, что величина выплаты тоже должна появиться на табло. Михал с ней согласился, они стали напряженно всматриваться в пустые места рядом с номерами коней. Динамик начал говорить, одновременно табло мигнуло и на пустых местах появились цифры.
      - Это наше? - беспокойно спросила Тереза.
      Михал, заглянув в блокнот, покачал головой.
      - Нет, это поодиночке. Про порядок скажут потом. Он должен быть внизу. А это верх и плац.
      - Какой плац?
      Несколько запутанно Михал, пользуясь своими записями, начал объяснять ей значения отдельных выплат. Он прервал лекцию, потому что динамик опять проснулся. Не только Михал, но и вся толпа сосредоточенно слушали. Динамик замолчал, а толпа начала кричать. У Михала было потерянное выражение лица. Тереза страшно на него разозлилась:
      - Будете вы наконец мне переводить, или нет? Я же ничего не понимаю! Что они сказали?!
      - Кажется я плохо понял, - неуверенно ответил Михал. - Вроде бы платят тысячу семьсот... Вот, загорается!
      На таблице, под предыдущими цифрами загорелось число 17.246. Тереза прочитала это как 1724 злотых и 60 грошей. Михал уставился на нее с тупым ошеломлением. Динамик прохрипел следующую информацию. Михал прослушал, оторвал взгляд от табло и посмотрел на Терезу.
      - Вот это да! - торжественно сказал он. - Мы побили рекорд скачек этого года! Нам действительно платят семнадцать тысяч двести сорок шесть франков. Это вы придумали пятерку и Эринию. Могу я упасть перед вами на колени?
      - Сколько нам платят? - спросила Тереза, подумав что не расслышала.
      - Семнадцать тысяч двести сорок шесть франков. Могу я упасть перед вами...
      - Не верю. Это должно быть ошибка. Тысяча семьсот я еще понимаю, но не семнадцать тысяч. Проверьте.
      - Они так сказали и это ясно видно на табло. Они сказали, что это рекорд года. Могу я упасть перед вами на колени?
      Тереза минуту смотрела на Михала странным взглядом, но потом вдруг встряхнулась:
      - У вас что, с головой не в порядке? Где вы собираетесь падать, здесь же тесно! Нет, я не поверю, пока не увижу собственными глазами. Идите, заберите деньги, а то я начинаю нервничать!
      Михал пошел. Перед кассами никого не было. Он вернулся к Терезе и принес чек на 34.492 франка.
      - Оказывается, по ошибке мы играли вдвойне, - напомнил он. - За десять франков вместо пяти. У нас были два единственных билета на всех скачках и они очень жалеют, что мы играли за десять франков, если бы мы играли за пять, одним билетом, выплата была бы абсолютным рекордом скачек. До сих пор абсолютный рекорд составляет тридцать четыре тысячи сто двадцать четыре, у нас было бы больше. Кроме того, предыдущий рекорд был поставлен в 1961 году и это было в день дерби, так что сегодняшний выигрыш был бы большой сенсацией.
      - А я думала, что у нас только один билет...
      - Но за десять франков. Это считается за два, потому что один стоит пять. Поэтому у них получился всего лишь рекорд этого года...
      Тереза посмотрела на чек и вернула его Михалу.
      - Спрячьте это, - приказала она. - Если я потеряю, то не прощу себе до конца жизни. Из двух зол, лучше теряйте вы.
      - Я терять не собираюсь, - энергично ответил Михал. - Пригодится. Давайте играть дальше!
      Тереза немедленно согласилась. Не играть дальше ей казалось попросту неприлично, в конце-концов, проигравшему всегда надо давать шанс, а в данном случае проигрывал ипподром. Правда, оба они вспомнили мои пророчества про первый раз, когда выигрываешь, и второй, когда наоборот, но в данной ситуации они могли себе позволить проиграть. Михал благородно предложил поднять ставки, пусть знают поляков! Тереза согласилась и на это.
      Благородно поднятая ставка составила сто франков. Пророчества исполнились с максимальной точностью, сто франков немедленно отправились ко всем чертям, и Тереза сразу почувствовала себя лучше. Выигрыш подобных сумм был чем то противоестественным, а проигрыш был явлением нормальным и возвращал равновесие. Когда они потратили последние наличные, к ней полностью вернулось хорошее настроение.
      - Ну, теперь все в порядке, - довольно сказала она. - Берем деньги, ставим и проигрываем. Хорошо, что нам заплатили чеком, наличные бы разошлись.
      - У меня не хватает на такси, - радостно подтвердил Михал. - Придется возвращаться на метро. У нас есть деньги для Кароля, и мы покроем все расходы! Какое прелестное место, как жаль, что выигрывают только в первый раз!..
      Болек позвонил утром следующего дня, коротко сообщил, что имеет интересную информацию, и предложил встретиться вечером в том же самом кафе. Двое сообщников почувствовали прилив новых сил и новых чувств. Михал впал в состояние эйфории, утверждая что созвездия на небе расположились необычайно благоприятно для них, теперь все пойдет как по маслу. Тереза начала приобретать надежду. Вмешательство в дело настоящего хулигана, а может, даже гангстера, наверняка оказало свое влияние, до сих пор в семье такого не было, гангстеру фамильное финансовое проклятие могло поддаться. На место они прибыли слишком рано и ожидали сообщника целых полчаса.
      - Капуста был у Кароля, - сообщил Болек вместо вступления, сразу же снабдив столик запасами пива, апельсинового сока и кофе. - Он прибыл в полночь, я решил вас не будить. Про вас он знает, а живет вообще не у себя, а на малине, но где, неизвестно. На полицию он плевал, у него американское гражданство и какие-то левые документы, черт знает на чье имя. Он заканчивает здесь дела и сматывается в Штаты, через три дня его здесь не будет. Надо его прижать, другого выхода нет.
      Михал пламенно согласился. Тереза принялась отгонять мысль о прижигании пяток.
      - А если нет, то что? - заинтересовался Болек. - Поедете за ним?
      - Поедем! - не раздумывая решился Михал. - Даже в Аргентину, даже в Австралию! Теперь есть за что!
      - Но только туристским классом, - предостерегла Тереза.
      Болек деликатно поинтересовался необычной идеей Михала, которая так быстро принесла деньги. Михал не выдержал и выложил всю правду о скачках в Венсенском лесу. Союзник слушал с выражением легкого испуга.
      - Вам очень повезло, - подвел он итог. - Но больше туда не суйтесь, эта тетка правильно говорила - первый раз Канада, а второй - могила. Мне это знакомо. Но теперь все не так плохо, с Каролем договоримся, а Капусту прижмем. Я скажу вам, что мы сделаем. Он может приехать на машине, или прийти пешком, в зависимости от времени. Если ночью, то на машине, потому что движение меньше. С Каролем они договорились, он сюда приедет. Если припрется на машине, я на минутку выскочу и проколю колесо. Пока он его заменит, вы будете здесь. А если придет пешком, я пойду за ним и посмотрю, где он обосновался. Дальше все просто.
      - Вот видите, и зачем было столько каркать, - радостно упрекнул Терезу Михал. - Все будет, как надо. А если у нас кое-что останется, мы еще купим эту сахарницу Станислава Августа!
      - Но я в прижимании участвовать не буду, - твердо сказала Тереза. - Не желаю этого видеть!
      - Хорошо, постоите на шухере, - успокоил ее Болек. - Мы сами справимся. Значит, сейчас я возвращаюсь туда...
      Он показал в сторону улицы, очевидно имея ввиду дом пана Кароля, посмотрел в ту же строну и замолчал. Тереза и Михал тоже машинально посмотрели в окно. Тереза подавилась апельсиновым соком. Болек выплеснул пиво на соседний столик, вскочил с кресла, выгреб из кармана какие-то деньги, рассыпал их по полу и бросился к выходу. Тереза вскочила тоже, задыхаясь и кашляя она жестами просила Михала постучать ее по спине. Михал понял в чем дело, перевернул кружку с пивом, перевернул чашку, разлил остатки кофе, в голове его пронеслось, что надо немедленно убегать, а то слишком долго придется просить прощения. Он схватил Терезу за руку и тоже бросился к выходу, одновременно стуча Терезу по спине. Издали казалось, что он очень энергично ее погоняет. Пострадавшие от пива, кофе и апельсинового сока задержать их не успели.
      На улице Тереза восстановила дыхание. Метрах с десяти Болек подзывал их жестами. Они подбежали к нему.
      - Не бегите так! - сердито прошептал он. - Спокойно! Мне придется остаться, потому что он меня знает...
      - Меня он тоже знает, - тяжело дыша вмешалась Тереза.
      - Ладно, кореш, ты к нему прицепишься, а мы что-нибудь придумаем. Мы за тобой присмотрим...
      - Это он? - нервно прошептал Михал. - Вы уверены? Где он?
      - Вошел в этот магазин. Он пришел пешком, потому что машины не видно. Наверное, сейчас выйдет...
      В этот момент из фотомагазина действительно вышел Джон Капуста. Он шел быстрым шагом и трое заговорщиков не успели ни спрятаться ни отвернуться. Первым человеком, на которого он наткнулся, была Тереза. Он явно вздрогнул, развернулся на месте и быстро пошел.
      Погоня имела достаточно шансов на успех. Даже если бы Капуста бежал, Болек и Михал без труда могли его догнать. Бегство на автомобиле тоже не принесло бы успеха, ввиду безнадежно забитых улиц. Он мог оторваться только далеко от центра города. Кроме того, Тереза и Михал быстро договорились, что обратятся в полицию, обвинив Капусту в чем попало. Болек одобрил эту идею, уведомив сообщников, что если появляется легавый, он смывается, чтобы о нем не волновались. Полицейских на горизонте пока не было, а Джон Капуста бодро убегал. Запыхавшаяся Тереза немного приотстала, не успевая за охотниками и их жертвой, пробивающейся сквозь толпу.
      Чувства, переполнявшие ее, были троякими. На первый план выплывала необходимость догнать не преступника, а Михала. Она вдруг осознала, что не может отказаться от погони и остаться где попало, поскольку не помнит, где живет. Все это время она пребывала в компании Михала и ненужный адрес вылетел из головы. Она не смогла бы попасть в дом услужливой дамы. Поэтому ей приходилось держаться товарища по несчастью, который бежал как марафонец и все чаще исчезал из поля зрения. Необходимость поймать и прижать Капусту, в данных обстоятельствах стала второстепенной, хотя и оставалась достойной внимания и усилий. В то же самое время ее беспокоили эти проклятые пятки. Ей казалось, что этот противный, но необходимый ритуал, решит все вопросы. Последняя мысль на фоне более основательных опасений просматривалась смутно, но тем не менее, непонятным образом замедляла ее шаг.
      Болек и Михал шли плечом к плечу. Капуста мелькал впереди. Способ действий был обговорен предварительно, они не собирались ловить его на людной улице, где впечатлительная часть толпы могла отреагировать непредвиденным образом, они рассчитывали на то, что жертва приведет их к своему месту жительства, забьется в тихий закоулок или направится в менее населенные районы. Но Джон Капуста их надежд не оправдывал, он бежал по направлению к центру.
      - Что-то придумал, сука - прошипел Болек набегу. - Я думаю, что он бежит к цирку... Сейчас такое время... Начнут выходить люди, и он потеряется в толпе...
      - Приближаемся, - предложил разгоряченный Михал.
      - Хорошо. Только без нервов...
      Перед ними, в стороне площади Республики, уже мелькали неоновые огни. Где-то вверху зеленым цветом загорелась огромная тигриная морда, погасла и для разнообразия зажглась желтым. Джон Капуста бежал прямо туда.
      Как раз в этот момент в переполненном цирке объявляли гвоздь программы - выступление шести уссурийских тигров. Весь персонал стоял по местам, помощники дрессировщика ожидали сигнала у клеток, портье, вышибалы и привратники встали вокруг арены и в проходах между секторами, внимательно наблюдая за публикой. С того времени, когда какой-то парень бросил в тигра дохлую да еще и мокрую летучую мышь, вызвав тем самым большой переполох, на зрителей обращали больше внимания, чем на животных. Все находилось в состоянии боевой готовности, у главного выхода остались только портье и кассирша, продающая билеты на следующий день. Кассирша, за отсутствием клиентов, вязала крючком детскую кофточку из ангорской шерсти для внука мужского пола, которого она наконец дождалась после многочисленных внуков пола женского. Портье было нечего делать, известно, что под конец представления никто не входит. У него кончились сигареты, он оглянулся, посмотрел на кассиршу и отошел на несколько шагов к ближайшему киоску.
      Когда он возвращался, увидел какого-то человека, который почти бегом пробежал между киосками, магазинчиками и ларьками и, миновав кассу, заскочил в цирк. Скрывший его занавес заколебался. Прежде, чем удивленный портье успел вернуться на свое место, появились два других человека, которые в таком же ускоренном темпе намеревались проникнуть внутрь. Одному это удалось, а второго портье успел задержать вежливым но твердым вопросом о билетах. Задержанный был щуплым, но высоким, а портье имел мощную фигуру - перевес был на его стороне...
      У пойманного возле входа Михала в голове пронеслись детские воспоминания о лагерях и школьных экскурсиях:
      - Билеты у группы за нами! - крикнул он так убедительно, что портье его пропустил.
      Михал скрылся за еще колеблющимся занавесом, а портье невольно посмотрел на улицу, ожидая эту самую группу, которая по-видимому опоздала на программу и хочет посмотреть хотя бы последний номер, несомненный гвоздь сезона. Он немного подождал, но вместо группы появилась одна запыхавшаяся дама почтенного возраста, направлявшаяся к нему так называемой свиной трусцой.
      Тереза издалека видела как Болек и Михал исчезли за занавесом, потому что вход в цирк был освещен не хуже, чем арена. Она хотела отправиться за ними, но сказать про группу ей не пришло в голову, да и объясняться по французски она не умела. Одновременно портье вспомнил, что ни о какой опаздывающей группе никто не говорил, да и вообще цирк переполнен, в зале осталось только несколько свободных мест. Он почувствовал себя обманутым, разозлился, что прозевал тех троих и решил любыми путями вытянуть наличные из четвертого человека. Он заслонил вход своим солидным корпусом.
      Из всей его речи Тереза поняла только одно слово - "касса". Она посмотрела в ту сторону, куда он показывал. Освещенное окошечко и надпись избавили ее от сомнений. Ни о чем не думая, чувствуя, что любой ценой она должна догнать Михала, Тереза бросилась туда, где сидела толстая ангельски улыбавшаяся дама, орудующая крючком.
      Кассиршу переполняла безграничная доброжелательность ко всему миру. Она добродушно пыталась объяснить этой уставшей иностранке, что теперь заходить в цирк не стоит, представление заканчивается, номер с тиграми последний, лучше прийти завтра и посмотреть всю программу, но тут подошел портье и объяснил, что трое уже прошли задаром, а эта четвертая. И иностранка уперлась. Вела она себя как-то странно, дергалась, топала ногами, на лице ее появились ярость, отчаяние и какое-то дикое нетерпение, и кассирша внезапно осознала, что все понимает. Она сделала многозначительный жест и что-то сказала портье. Портье заулыбался и закивал головой. Тереза заплатила за четыре билета, подавив в себе внезапный бунт против оплаты Капусты, была вежливо взята под руку и проведена внутрь. Она пыталась освободиться, но портье отпустил ее только тогда, когда эстафету принял следующий, стоящий на посту между секторами. Этот следующий очень быстро повел ее вправо по коридору за кулисы и передал третьему. Третий вежливо открыл двери, и Тереза оказалась на улице перед маленьким сарайчиком с большой надписью "ТУАЛЕТЫ"...
      Основная часть погони проходила тоже на улице, как раз с противоположной стороны цирка. Джон Капуста, пробежав за занавес, наткнулся в среднем проходе на билетера, без раздумий отказался от контактов с ним и отправился по коридору налево, вокруг арены. Бегущий за ним Болек еще успел его заметить.
      - Замечательно, - сказал он Михалу, который быстро нагнал свои две секунды отставания. - Теперь он не смоется, я этот цирк знаю как пять пальцев. Давай, кореш, на ощупь - здесь темно и много хлама...
      Джон Капуста скрылся за следующим занавесом, колеблющимся в конце коридора. На арене гремел оркестр. Болек и Михал выпутались из складок плюша и оказались на свежем воздухе, на задворках цирка. Здесь действительно было намного темнее, чем перед фасадом. Фонари освещали только ограждение, а между возками, будками и палатками лампочки попадались довольно редко. Джон Капуста исчез в глубокой темноте за первым же сараем, через мгновение мелькнул дальше и побежал направо, будто собираясь обежать весь цирк. Болек и Михал вдруг услышали особый металлический скрежет, который на мгновение затих и повторился снова. Руководствуясь слухом, они добрались до странной конструкции из железных прутьев, представляющей собой длинный ажурный туннель, перегораживающий всю дорогу. Михал не задумывался над тем, что это такое, занятый Капустой, который преодолел препятствие сверху, поскальзываясь и стуча по прутьям ботинками. Болек перелез за ним, громыхая не меньше. Разнервничавшийся Михал споткнулся, нога его попала между прутьями. Он вытащил ботинок, съехал вниз и ударился коленом. Схватившись руками за верхние прутья он подтянулся, посмотрел в туннель и на мгновение замер. В ажурном туннеле находился тигр. Самый настоящий, громадный, живой и злой. Он неохотно приближался, стуча хвостом по бокам, пытаясь отступить или развернуться. За тигром раздавались какие-то выкрики.

К титульной странице
Вперед
Назад