Особое место среди источников права Древней Индии на
определенном этапе ее истории занимала литература чисто
светского жанра, относящаяся к науке политики, - артха-
шастры. Одно из таких произведений, дошедших до нас,
представляет собой научный трактат об искусстве полити-
ки и управления государством, предписываемый Каутилье,
советнику царя из династии Маурьев Чандрагупты (конец
IV в. до н.э.). В этом произведении (по уточненным дан-
ным относящемся к рубежу I тысячелетия до н.э. - I ты-
сячелетия н.э.) содержатся обширные сведения, имеющие
прикладной, деловой смысл: об администрации и финансах
Древней Индии, судопроизводстве, организации суда,
преступлениях и наказаниях.
Главное содержание Артхашастры (в дальнейшем -
Арт.). - рассмотрение дхармы царя, внутренней и внешней
политики, в центре внимания которой стоит понятие госу-
дарственной выгоды, пользы (артхи), отодвигающей на
второй план и религиозную мо-
раль, и греховность правонарушения, и необходимость ре-
лигиозного искупления.
Эта кшатрийская литература опиралась, видимо, на
другую предшествующую ей литературу практического ха-
рактера, а также на нормы царского законодательства. Об
этом свидетельствуют содержащиеся в Арт. сведения о
хранящихся в государственном архиве записях обычаев от-
дельных мест, общин, каст, копиях царских указов, а
также о специальной "науке о поимке воров" и руководс-
тве по организации "пыток, наказаний, сопряженных с ис-
тязаниями" (Арт., IV, 11(26)'.
Важное значение для изучения права имеет книга III
Арт. - "Область деятельности суда", логически связанная
с книгой IV "О поддержании общественного порядка". В
III книге легко найти отражение 18 поводов судебного
разбирательства, известных дхармашастрам, но в ней бо-
лее полно представлена картина правовой системы страны.
Здесь в логико-тематической последовательности рассмат-
риваются вопросы, касающиеся судебного процесса, брака,
наследования, собственности, обязательственного права и
пр.
Дхармашастры признают неортодоксальную артхашастру в
качестве источника права. Вместе с тем в Ядж. (II, 21)
подчеркивается, "что дхармашастра имеет большее значе-
ние, чем артхашастра". Уже в этих положениях нашел от-
ражение процесс постепенного изменения роли Арт. в су-
допроизводстве, которая стала все больше уступать место
дхармашастрам, активно заимствующим ее правовые нормы и
положения. Эти же процессы привели, видимо, в начале I
тысячелетия н.э. к прекращению дальнейшего развития ли-
тературного жанра артхашастр, в котором Артхашастра,
приписываемая Каутилье, являлась последним, обобщающим
произведением.
Одновременное появление двух традиционных жанров в
правовой литературе было связано с историческими осо-
бенностями развития Древней Индии, с той же слабостью
государственной власти, автономностью общин, особым по-
ложением в социальной структуре варны брахманов. Оно
демонстрирует развитие права в Древней Индии как бы
двух уровней: государственного (артхашастра) и общинно-
го (дхармашастра). Сами же юридические трактаты, разви-
вающиеся в одной и той же культурной среде, за счет от-
бора и включения в свои тексты многочисленных обычаев
тесно взаимодействовали друг с другом, о чем свидетель-
ствует сходство их многих положений.
Как бы ни было велико значение писаных памятников
права в Древней Индии, следует отметить, что на всех
этапах развития страны за обычаем признавалась роль его
приоритетного источника. В дхармашастрах содержатся от-
сылки к обычаю и в общей декларативной форме, и по
конкретным нормам права.
В Арт. римскими цифрами обозначаются номера книги,
арабскими - главы и в скобках - статьи.
Обычай (ачара, адачара и пр.) трактовался в плане пове-
дения "добрых, благоразумных людей" в соответствии с
моралью, общественной пользой. Постепенно под влиянием
ряда факторов, в частности непрекращающегося воздейс-
твия на общинно-кастовую систему соседствующего с ин-
дийскими общинами первобытного окружения, установилась
практика, что не только одобренный брахманом обычай, но
и всякий другой (в том числе обычай шудр и лиц, имеющих
смешанное происхождение, а также жителей завоеванных
стран) мог признаваться в царских судах.
На отдельных этапах эволюции правовой системы Древ-
ней Индии менялось отношение к царскому узаконению, по-
велению (эдикту) как источнику права. Ранние дхарма-
шастры (дхармасутры), такие как Гаутам, Васишхта, не
говорят о законодательных полномочиях царей и объявляют
дхармой правителя лишь наказание преступников и суд над
ними в соответствии с положениями "священного закона".
В этих дхармасутрах нет свидетельств о вмешательстве
царей в деятельность общинных судов. Иначе решается
вопрос в "светской" Артхашастре. Здесь эдиктам царей
отводится большая сила, чем дхармашастрам. Одна из осо-
бенностей поздней из дхармашастр - Нарады в том, что
согласно ее предписаниям (XVIII, 24, 25) царские пове-
ления превосходят любые положения смрити. Вместе с тем
в Нараде указано, что по мере возможности эдикты царя
не должны нарушать фундаментальных принципов и правил,
которые содержатся в дхармашастрах.
Регулирование имущественных отношений. Шастры свиде-
тельствуют, с одной стороны, об имущественном расслое-
нии в Древней Индии, а с другой - о довольно строгом
сохранении общинных, кастовых, патриархальных, больше-
семейных связей. В общинном землевладении находились
пастбища, ирригационные сооружения, дороги и пр. Нормы
древнеиндийского права охраняют земледельческие права
общин, деревень, селений, которые имели почти неограни-
ченное право распоряжения землей: продавать, сдавать в
аренду, дарить, в частности - храмам.
Частное крестьянское землевладение также было связа-
но с широкими правомочиями: продажей, сдачей в аренду,
дарением земли и пр. Об этом свидетельствуют те положе-
ния шастр (ЗМ, VIII, 248-266 и др.; Арт., III, 8-9 и
др.), которые посвящены спорам между общинами, общинни-
ками-крестьянами о границах земельных участков, межевых
знаках, колодцах, каналах и др.
Широкие полномочия общинника-земледельца были, одна-
ко, ограничены в интересах упрочения общинных связей.
Так, собственник не мог свободно продавать землю, ибо
сохранялось преимущественное право ее покупки за родс-
твенниками или соседями, не мог забросить и не обраба-
тывать принадлежащий ему участок (Арт., III, 9(1), 10,
(1-12) и др.).
Судя по всему, понятие собственности сложилось в Ин-
дии еще в первой трети I тысячелетия до н.э. Об этом
свидетельствует изменение смысла таких слов, как "ага-
ма" и "прамана", используемых в древнеиндийской литера-
туре. "Агама" (от простого присвое-
ния, приобретения имущества) получила смысл титула
собственности, поддающейся измерению и исчислению, а
также смысл триады доказательств собственнических прав:
документа, свидетельских показаний и пользования вещью.
В Яджнавалькье, например, титул собственности становит-
ся выше пользования, за исключением прав, проистекающих
от предков. "Пользование сына или внука превалирует над
титулом собственности" - записано здесь (Ядж., II, 27,
28).
О сложившемся понятии собственности, в отличие от
пользования вещью, свидетельствует и появление в дхар-
машастрах, например в ЗМ, норм о сроках давности поль-
зования, владения вещью, влекущих за собой превращение
владения в собственность. Этот срок по ЗМ составляет 10
лет (VIII, 147). Арт. уже различает сроки давности для
движимого и недвижимого имущества, соответственно опре-
деляя их в 10 и 20 лет, предусматривая при этом и иск-
лючения в отношении собственности, принадлежащей детям,
слабоумным, больным, бедствующим, царю и брахману -
знатоку веды. Не распространялось правило давности на
залог и вклад (ЗМ, VIII, 148, 149). Право собственности
утрачивалось на оросительное сооружение, если оно без-
действовало 5 лет (Арт., III, 9 (32). Предписания шастр
направлены на всемерную охрану недвижимости - дома, по-
ля, которые Нарада называет двумя основами существова-
ния домохозяина.
Вместе с тем шастры свидетельствуют о верховных
собственнических правах правителя на землю, или его
власти-собственности. Правитель, царь выступает как бы
третьей стороной в поземельных отношениях. Так, Нарада
рекомендует царю, имеющему право на получение налога,
не подрывать "корень домохозяйства, ибо когда имеет
место процветание сельской местности, увеличиваются ре-
лигиозные заслуги царя..." (Нар., XI, 43).
Цена за землю была фиксирована, но не возбранялась
при этом надбавка, которая шла не продавцу, а вместе с
налогом в казну. В спорах по поводу поля участвовали
соседи, а также городские и сельские старейшины. Если
не было людей, знающих границы поля, сам царь проводил
ее по своему разумению. Если же в споре обе стороны
ложно заявляли о своих правах, он мог взять землю как
лишенную хозяина. Особая заинтересованность казны в об-
работке земли, и тем самым в получении налога, проявля-
лась и в предоставлении возможности каждому человеку
обработать любое заброшенное поле.
В характерной семизначной манере ЗМ четко закрепляют
законные способы приобретения имущества: путем передачи
вещи по наследству, получения ее в дар, покупки, завое-
вания, ростовщичества, исполнения работы, а также полу-
чения милостыни (X, 115). Наследственно-профессиональ-
ный принцип деления на варны проявился при этом и в
представлении о законных способах приобретения собс-
твенности. Если первые три способа, как записано в ЗМ,
были доступны для всех, то четвертый - только для кшат-
риев, пятый и шестой - для вайшиев, седьмой же был при-
вилегией брахманов. Этот идеальный порядок часто не от-
ражал реального положения представителей отдельных
варн.
Больше половины из 18 поводов судебного разбиратель-
ства, указанных в шастрах, занимают нормы, касающиеся
обязательств, договоров: займа, найма, купли-продажи,
хранения (вклада) и др. При этом предусматриваются га-
рантии исполнения договоров - залог (заклад), поручи-
тельство. При трактовке договорных отношений формулиру-
ются и некоторые общие принципы. В специальной главе
Арт. (III, 1) - "Установление о сделках" - перечисляют-
ся, например, условия, каким должен отвечать правомер-
ный договор, указывается его форма. Заключался договор
письменно, с указанием точного времени, места соверше-
ния сделки, местожительства. рода, касты и пр. сторон и
поручителей.
Сделки считались недействительными, если заключались
тайно, без свидетелей, путем обмана или насилия, пьяным
или безумным человеком, находившимся в состоянии гнева,
горя, а также стариком, ребенком, уродом (ЗМ, VIII,
163-165; Арт., Ill, 1). Была ограничена также дееспо-
собность женщин, несамостоятельных членов больших не-
разделенных семей (сына, зависящего от отца, отца, за-
висящего от сына, брата, не имеющего семьи, и др.).
Неправомерные сделки не только считались недействитель-
ными, но и наказывались штрафом. Строгие формальности
ослаблялись, если сделки были связаны с царским поруче-
нием, с охраной государственной тайны или заключались
лицами, ведущими бродячий образ жизни:
охотниками, пастухами, артистами и пр. (для которых
совершение формальностей было затруднительным). Деталь-
но разработан в шастрах договор займа, который скреп-
лялся, как правило, распиской (Ядж., II, 93).
В соответствующих положениях шастр нашел отражение
весь многовековой путь развития этого института. С од-
ной стороны, нормы, касающиеся займа, свидетельствовали
о расцвете ростовщичества, взимании высоких процентов
(традиционное правило допускало двойное увеличение сум-
мы долга за счет начисления процентов); с другой - о
сохранении первобытных элементов самоуправства, распра-
вы. Кредитору фактически предоставлялись неограниченные
возможности для получения задолженности (с помощью хит-
рости, принуждения, путем осады дома, захвата животных
или сыновей должника, а также силы, "когда кредитор,
схватив должника, приводит его в свой дом и держит моря
голодом и избивая его до тех пор, пока тот не заплатит
долга"). При этом ЗМ прямо предписывают царю штрафовать
должника, жалующегося на кредитора, добивающегося упла-
ты долга по "произволу".
В главе I Нарады - "Невозвращение долга" - изложен
ряд общих правил, касающихся таких споров: "где нас-
ледство - там долг", "долг женщины не падает на мужа",
"женщина - имущество мужа, даже покойного, отсюда пра-
вило: ее сожитель после смерти мужа должен вернуть его
долги", "долговые отношения связывают и человека, обе-
щавшего дар" и пр.
Размер процентов по долгам различался в зависимости от
того, в каком количестве и что было взято взаймы: день-
ги, зерно и пр., к какой варне принадлежал должник. Для
шудры он был больше, согласно Ядж., чем для брахмана.
Попытки фиксации процентов по долгам, направленные на
предотвращение полного разорения земледельцев, платель-
щиков налога, вряд ли были эффективны, так как они на-
талкивались на действие разнообразных норм местного
обычного права. Арт., ограничивая ростовщический про-
цент, признает тщетность этих попыток в государстве
(Арт., III, 11 (3). В интересах слабого была предусмот-
рена не только фиксация процентов, но и декларативное
запрещение злоупотреблений со стороны кредитора при по-
лучении долга, прекращение роста процентов по долгам в
случае болезни, обучения, несовершеннолетия должника и
пр. (Арт., III, 10, 11 и др.).
Особо оговаривались в Арт. обязательства по выплате
долгов мужа женой и наоборот, что свидетельствует о
признании за женщиной больших прав, чем по дхармашаст-
рам. Она не привлекалась к выплате долгов мужа, если не
принимала их на себя, а муж, вопреки общему правилу,
мог привлекаться к выплате долгов жены, если уехал не
обеспечив ее средствами существования (Арт., III, 11
(23-24).
Многовековой практикой были установлены нормы оплаты
труда работника - 1/10 часть урожая, но они, как прави-
ло, не соблюдались из-за его зависимости. Он вынужден
был отказываться от остатков личной свободы, становясь
рабом "за содержание".
Наемный труд презирался высшими варнами, не случайно
в ЗМ (примечание к шлоке 4, гл. IV) услужение характе-
ризуется как "собачий образ жизни", а брахману всячески
рекомендуется избегать его. Крайне тяжелы были и усло-
вия личного найма. Наемный работник, не выполнивший ра-
боту, подвергался штрафу (ЗМ, VIII, 215), ему не выпла-
чивалась наемная плата, даже если он был болен и работа
в связи с этим была немного не законченной (ЗМ, VIII,
217).
В то же время в шастрах специально предусматривалась
в качестве повода для судебного разбирательства невып-
лата жалованья пастуху, торговцу, возчику, плата прос-
титутке, которые могли быть возмещены через суд в двой-
ном размере.
Подробно рассматривались в шастрах договоры хранения
(вклад), товарищества, поручительства и купли-продажи.
В них предусматривалось освобождение от ответственности
хранителя вклада, если он был потерян в результате сти-
хийного бедствия, а также "вмешательства царя, бога или
воров" (Ядж., II, 65).
Для договора купли-продажи характерным было то, что
кастовые барьеры накладывали ряд ограничений на возмож-
ность заниматься торговлей, особенно представителям
высших варн (ЗМ, X, 85). Самопродажа и продажа родс-
твенников в рабство влекла за собой изгнание из касты
(ЗМ, XI, 60-62).
Относительно слабое развитие товарно-денежных отно-
шений отразилось на некоторой нестабильности договора
купли-продажи. который, согласно ранним дхармашастрам,
мог быть расторг-
нут в любое время, по ЗМ - в течение 10 дней. Не чем
иным как стремлением упорядочить торговые отношения
стало выделение в поздних шастрах таких поводов судеб-
ного разбирательства, как непередача проданного или от-
каз от купленного.
Расторгнуть договор купли-продажи, согласно Нараде,
можно было в тот же день, на второй день - с уплатой
неустойки. В Арт. отказу от проданного или купленного
как поводу судебного разбирательства была посвящена це-
лая глава. Характерно, что в этой же главе рассматрива-
лись и вопросы отказа от заключенного брака, в частнос-
ти, при выявлении недостатков у жениха или невесты.
Особо оговаривались сроки расторжения сделок о продаже
животных (1,5 месяца) и людей (1 год) (Арт., III, 15
(17,18).
Преступления и наказания. Тесная связь права с рели-
гией и моралью определила главную характерную черту
древнеиндийского права, проявившуюся в отсутствии чет-
кой дифференциации преступлений и грехов. В основу их
разграничения в ЗМ положен не характер самого правона-
рушения, а наказание за него. В одном случае это штраф,
телесное наказание, в другом - искупление.
Так, к великим грехам в ЗМ отнесены такие деяния,
которые влекли за собой ритуальную нечистоту виновного
и необходимость тяжкого искупления, в частности убийс-
тво брахмана, пьянство, кража, прелюбодеяние с женой
гуру (учителя), а также сообщество с таким грешником
(ЗМ, XI, 55). Эти же деяния отнесены в другой главе
(IX, 235) к разряду деликтов-преступлений, следствием
которых являлось наказание вплоть до лишения всей собс-
твенности и изгнания из страны. Характерно, что такой
великий грех, как сообщество с великим грешником не был
отнесен к числу преступлений.
Само понятие преступления можно применять лишь ус-
ловно при характеристике права древнего мира, ибо в это
время не проводилось еще четких различий между частноп-
равовым правонарушением (деликтом) и преступлением. В
Арт. (III, 16) положения о продаже несобственником и
невозвращении долга даны в логической связи и трактова-
лись в понимании ущерба, наказуемого штрафом (Арт.,
III, 16 (2). Правда, Ядж. оперирует понятием тяжкого
проступка - преступления, исключающего отсрочку для от-
ветчика дачи показаний на заявление истца - потерпевше-
го.
Шастры при рассмотрении конкретных преступлений ис-
ходят из неких общих понятий, принципов: из признания
форм вины (умысел или неосторожность), необходимой обо-
роны, рецидива, соучастия, обстоятельств, смягчающих и
отягчающих наказания, и пр. Так, хозяин не отвечал за
нахождение в его доме чужой женщины, если не знал об
этом или если она находилась там вопреки его воле
(Арт., III, 4, (8). Убийца освобождался от наказания,
если убил, защищая себя, при охране жертвенных даров и
при защите женщин и брахманов (ЗМ, VIII, 349). При этом
не имело значения, был ли убит гуру, ребенок, престаре-
лый или даже брахман, весьма ученый в ведах (ЗМ, VIII,
350). Подстрекатели к грабежу наказывались (Арт., III,
17, (11) двойным штрафом. Как смягчающее обстоя-
тельство учитывалось при оскорблении словом или дейс-
твием отсутствие умысла, состояние преступника, нахо-
дившегося в опьянении, умопомрачении и пр. (Арт., III,
18(10); 17(14).
Учитывалось иногда, что преступник действовал не по
своей воле, а по прямому указанию лица, от которого за-
висел. Штраф, налагаемый на него, был в этом случае
вдвое меньше штрафа, налагаемого на подстрекателя.
Смягчающими обстоятельствами признавались беда или нес-
частье, постигшее преступника.
Обстоятельствами, отягчающими ответственность, приз-
навались групповой характер преступления (Арт., III,
19(16), рецидив и пр. При вынесении наказания, как во
всем древневосточном праве, учитывался личный статус
преступника и потерпевшего, пол, возраст, варна, родс-
твенные связи сторон. Как правило, более высокий варно-
вый статус преступника смягчал его ответственность, бо-
лее высокий варновый статус потерпевшего - отягчал ее,
кроме воровства, когда действовал обратный принцип. По
ЗМ на брахмана в этом случае накладывался больший
штраф, чем на шудру. Оскорбление жены наказывалось,
например, вдвое меньшим штрафом, чем оскорбление чужой
женщины (Арт.,III, 18(5). Особо наказывались преступле-
ния, затрагивающие интересы царя и храма. Так, напри-
мер, ЗМ предписывают казнить без промедления взламываю-
щих царский склад, арсенал или храм (VIII, 280).
Отсутствие сколько-нибудь полного перечня так назы-
ваемых государственных преступлений - характерная черта
древневосточного права. Но даже это свидетельствует о
том, что право выделяло их. Нарада, например, предус-
матривала тяжкое наказание за незаконное ношение оружия
с "вражескими" намерениями. Арт. (III, 18(12) определя-
ет самый высокий штраф за поношение своей страны или
деревни. Если неповиновение приказу главы деревни нака-
зывалось штрафом (Арт., III, 16(39-40), то можно пред-
положить, как тяжко наказывалось неповиновение приказу
царя. Иногда суд рассматривал как оскорбление действием
нанесение ущерба общественно значимым объектам и царс-
кой собственности (Арт., III, 19(30).
Выделялись и правонарушения, носящие характер свято-
татства, и должностные преступления. К первым относи-
лось, например, такое деяние, как поношение богов и
святынь (Арт., III, 18(12), заклад священного водоема
(Арт., III, 10(2), ко вторым - мздоимство служащих ца-
ря, их злоупотребления, составление ложных приказов и
пр. (ЗМ, IX, 231-232).
Большая группа норм, входящих в общее понятие "наси-
лие", касается преступлений против личности. Среди них
первое место занимает убийство, влекущее за собой
смерть преступника. "Убийство убийцы - открытое или
тайное - никогда не является для убивающего грехом" -
провозглашено в ЗМ (VIII, 351). Самым тяжким преступле-
нием считалось убийство брахмана, сам же брахман не мог
быть наказан смертной казнью даже за убийство. В этом
случае он изгонялся из страны. Телесные повреждения
рассматривались в шастрах в контексте оскорблений дейс-
твием, к числу
которых Арт. относила, например, прикосновение, замахи-
вание, удар (Арт., III, 19(1). Наказание штрафом за ос-
корбление действием варьировалось в зависимости от пос-
ледствий: было ли избиение с кровью или без крови или
"почти до смерти", была ли сломана рука или нога, выби-
ты зубы, отрезаны уши, нос, потерял ли потерпевший спо-
собность говорить, двигаться, принимать пищу. В послед-
нем случае наряду со штрафом требовалось возмещение
расходов на лечение (Арт., III. 19(12). Групповые побои
влекли удвоенную сумму штрафа для каждого преступника.
К оскорблению словом Арт. (III, 18(1) относила "по-
ношение, посрамление и угрозу", при этом учитывался
прямой и тайный смысл оскорбительного слова, а также
соответствовало ли оно действительности, например, при
оскорблении умалишенным, прокаженным. С этой целью
привлекались показания лекарей, близких людей.
Как и жизнь, достоинство людей в шастрах расценива-
лось в зависимости от сословно-варновой принадлежности.
Если оскорбление словом или действием равного себе по
положению или представителя низшей варны наказывалось,
как правило, штрафом (ЗМ, VIII, 276, 268 и др.), то та-
кое же преступление шудры в отношении дважды рожденных
влекло за собой телесное наказание, внушающее трепет, -
отрезание языка, губ, рук, ноги, кастрацию (ЗМ, VIII,
270-280). "Ту часть тела, какой шудра ударит брахмана,
- провозглашает Арт. (III, 19(8), - следует у него от-
рубить". Характерно, что в одном ряду с оскорблением
действием в Арт. рассматривается и повреждение чужой
вещи, и нанесение ударов чужому скоту .(III,
19(23,26,27).
Прелюбодеяние было одним из первых известных шастрам
великих грехов и тяжких преступлений. В ЗМ нормы о пре-
любодеянии идут вслед за убийством. "Людей, домогающих-
ся чужих жен, царю следует изгонять, подвергать наказа-
нию, внушающему трепет" - гласит правило ЗМ (VIII,
352). Все виновные в прелюбодеянии (которому в шастрах
дается очень широкая трактовка, включающая, в частнос-
ти, тайную беседу с чужой женой, услужливость, заигры-
вание с ней, прикосновение к ее одежде и украшениям и
пр.) подлежат смертной казни. Характерно, что проститу-
ция жены с согласия мужа не наказывалась (ЗМ, VIII,
362; Нарада, I, 183 и др.). Шастры не проводят различий
между прелюбодеянием и изнасилованием (лишение чести
девушки против ее воли) (ЗМ, VIII, 364). Это преступле-
ние влекло за собой телесное наказание, отрезание паль-
цев, если преступник был не равен по положению с потер-
певшей. Равный по положению отделывался высоким штра-
фом. Неверную жену, "обнаглевшую вследствие знатности
родственников", ЗМ рекомендовали затравливать собаками
(VIII, 371), а ее сожителя сжигать на раскаленном же-
лезном ложе. Наказывался мужчина за преступное сожи-
тельство со свободной женщиной, при этом учитывалось се
социальное положение и была ли она охраняема или нет.
Если шудра сожительствовал с женщиной из высшей варны,
он подлежал кастрации.
Значительное место в шастрах занимали и имущественные
преступления - кража, грабеж, которые рассматривались
как однопорядковые явления с преступлениями против лич-
ности, клеветой, прелюбодеянием, ибо имущество в право-
сознании древнего индуса являлось как бы продолжением
личности, было неразрывно связано с нею.
В имущественном плане рассматривалось, например, по-
ложение женщины и жены. Отсюда частые ассоциации в
дхармашастрах прелюбодеяния и потравы поля (женщина
считалась воплощением поля, мужчина - семени (ЗМ, IX,
32-33). Характерно, что Яджнавалкья под тяжким преступ-
лением понимает смертоубийство, а также уничтожение чу-
жого имущества. В полном соответствии с этой логикой
"светская" Арт. (книга III, гл. 19) под единой рубрикой
"Оскорбление действием" помещает правовые нормы, касаю-
щиеся оскорбления словом или действием, нанесения те-
лесных повреждений, убийства, кражи, повреждения чужой
вещи (в том числе деревьев), нанесения ударов и ран чу-
жому скоту и пр.
В шастрах проводятся, однако, четкие различия между
грабежом, или насильственными действиями присвоения ве-
щи в присутствии собственника, и кражей - в отсутствие
собственника, к которой приравнивалось отрицание полу-
чения чужой вещи на хранение и пр. (Арт., III, 17,
(1,2). Наказание варьировалось в зависимости от стои-
мости похищенного и варновой принадлежности преступни-
ка.
"Собирание кореньев, плодов от деревьев, дров для
огня и травы для корма скота" не считалось преступлени-
ем (ЗМ, VIII, 339, 341),
Захват (грабеж) наиболее ценного имущества: крупного
рогатого скота, людей, домов, золота, по Арт. (III,
17(19), влек за собой крупный штраф. По ЗМ похищение
"родовитых людей, особенно женщин, так же как и лучших
драгоценных камней" наказывалось смертной казнью, зах-
ват же коров - отсечением половины ноги (ЗМ, VIII,
323-324).
Из этого, как и из других примеров, можно сделать
вывод, что предписания Арт. носили в ряде случаев более
гуманный характер. Объясняется это видимо тем, что на-
казания, предусматриваемые Арт., имели более действен-
ный характер, чем в дхармашастрах, главной целью соста-
вителей которых было не строгое применение предписаний
о наказаниях, а предупреждение, предостережение прес-
тупника о тех тяжких последствиях (часто самых неверо-
ятных), которые его ждут. Угрозы излагались в ЗМ даже в
самой общей, декларативной форме, не сопряженной с
конкретной санкцией.
Исчерпывающего перечня наказаний в шастрах нет. В ЗМ
(VI-II, 310) царю предписывалось обуздывать беззаконие
тремя мерами: заточением, заковыванием в цепи и различ-
ными видами телесных наказаний. В другом месте в пере-
чень наказаний (ЗМ, VIII, 129) вошли замечание, выго-
вор, штраф, телесное наказание,
смертная казнь. Но в нем не упоминаются ни позорящие
наказания:
клеймение, обритие головы и пр., ни изгнание из
страны, касты, семьи, которые в действительности приме-
нялись, о чем свидетельствуют другие шлоки.
В ЗМ различается простая (отрубание головы) и квали-
фицированная (сажание на кол, утопление и пр.) смертная
казнь (IX, 279), которая в ряде случаев могла быть за-
менена уплатой высшего штрафа, т.е. 1000 пан (средний
штраф - 500 пан, низший - 250 пан), что ставило в не-
равное положение бедного и богатого преступника. К
брахманам смертная казнь не применялась, к ней прирав-
нивалась своеобразная гражданская смерть, связанная с
публичным оглашением, клеймением, изгнанием из касты и
страны. Клеймение применялось и к представителям других
варн вместе с телесным наказанием и денежными штрафами
(ЗМ, IX, 236, 237).
Регулирование брачно-семейных отношений. Брачно-се-
мейным и наследственным отношениям - "вечным дхармам
мужа и жены" - посвящен в шастрах ряд глав, в ЗМ в ос-
новном главы III, IX, в Арт. - главы 3-7 книги III.
Все предписания "о дхарме мужа и жены" свидетельст-
вуют о приниженном, подчиненном положении женщины в
древнеиндийском обществе, в сохранившихся здесь еще в
незыблемом виде больших, неразделенных патриархальных
семьях-кланах, в которых глава семьи обладал огромной,
почти неограниченной властью. В сфере семейных отноше-
ний наиболее отчетливо проявилось влияние социокультур-
ных традиций, норм обычного права. Об этом свидетельст-
вует указание на восемь разноречивых форм брака, кото-
рые были распространены в Индии и которые шастры не
могли не учитывать. Первые четыре, поощряемые брахмана-
ми, сводились в основном к выдаче отцом замуж дочери,
"наделенной драгоценностями" (с определенным приданым).
Такова, например, форма, носящая название "брахма" (ЗМ,
III, 27), которая вместе с тремя последующими ("дайва",
"арша", "праджапатья") противопоставляется браку "асу-
ра" - покупки невесты, признаваемому, но порицаемому
наряду с браками по любви, без согласия отца и матери
("пандхарва"), с похищением невесты ("ракшаса") и с на-
силием над ней ("пайшача"). Все эти формы сводились в
результате к покупке невесты, будущей работницы в
семье. Не случайно в шастрах первые четыре формы супру-
жества предписывались брахманам и кшатриям, вайшию и
шудре предписывался брачный союз с выкупом невесты.
Брак с похищением невесты, заканчивающийся, видимо, тем
же выкупом, входящий в прямое противоречие с другими
его формами, - явный пережиток первобытного общества.
Таких противоречий, вызванных включением архаичных
норм обычного права, в шастрах было множество. Провозг-
лашение, например, денной и нощной зависимости женщины
от мужчин (отца - в детстве, мужа - в молодости, сына -
в старости) (ЗМ, IX, 2,3), соседствовало с утверждени-
ем, что мать превосходит почтенностью отца в тысячу раз
(ЗМ, II, 145). В ЗМ можно найти следы
полиандрии, когда братья имели одну жену, ребенок кото-
рой считался сыном всех братьев (IX, 182).
Главным назначением женщины считалось рождение и
воспитание детей, прежде всего сыновей, на которых па-
дала обязанность совершать поминальные обряды по умер-
шим предкам. Потомство, как и скот, признавалось основ-
ным видом богатства. В силу этого законным отцом ребен-
ка считался муж матери независимо от того, кто им был
фактически. Женщина в данном случае приравнивалась к
домашним животным, рабыням, потомство которых принадле-
жало хозяину (ЗМ, IX, 52 - 55). Допускалась также, хотя
и считалась грехом, продажа жены и детей (ЗМ, XI, 69).
Продажа сыновей не влекла, как правило, обращения их в
рабов. Подаренные и проданные в крайних обстоятельствах
сыновья (видимо, в бездетные семьи) получали все права
прямых родственников в новых семьях. Жена считалась не
только собственностью мужа, она составляла как бы часть
его самого. Не случайно даже проданная жена не освобож-
далась от мужа (ЗМ, IX, 46), а право на нее в представ-
лении древнего индийца сохранялось и за умершим мужем.
Традиционные установки, пережившие века, лежали и в ос-
нове запрещения повторных браков вдов (ЗМ, IX, 64) и
обычая самосожжения вдов на погребении своего мужа
("сати").
В случае смерти бездетного мужа жена должна была по
требованию его родственников родить сына от деверя или
другого близкого человека (ЗМ, IX, 57-65), хотя эта ар-
хаичная норма обычного права также лишь допускалась, но
не поощрялась и называлась в ЗМ дхармой, "свойственной
животным" (IX, 66). Не поощрялось и многоженство муж-
чин. Но муж мог привести в дом другую жену, если первая
не отличалась добродетелью, была привержена к пьянству,
была злобна или расточительна (ЗМ, IX, 80).
Обязанность жены - послушание и уважение мужа. "Если
жена не рожает детей, может быть взята другая жена на
восьмом году, если рожает детей мертвыми - на десятом,
если рожает только девочек - на одиннадцатом, но если
говорит грубо - немедленно" - записано в ЗМ (IX, 81).
Штраф женщине, непристойно ведущей себя, мог быть заме-
нен поркой розгами на торговой площади. Это наказание
усугублялось тем, что пороть женщину должен был чандал
(неприкасаемый) (Арт., III, 3, (27 - 28).
Условия вступления в брак не запрещали (ЗМ, IX, 88),
а скорее поощряли супружество несовершеннолетних, хотя
Арт. (III, 3(1) устанавливала для женщин возраст брач-
ного совершеннолетия 12 лет и 16 лет - для мужчин'.
Межварновые браки не поощрялись, но допускались,
когда муж принадлежал к более высокой варне, чем жена
(анулома), но строго запрещались браки женщин из высших
варн с мужчинами низших варн (пратилома).
Это социальное зло (браки несовершеннолетних), свя-
занное с религиозными установками, не изжито в Индии до
настоящего времени.
В полном соответствии с принципами индуизма развод зап-
рещался дхармашастрами, но разрешался Арт., если супру-
ги ненавидели друг друга или вследствие жестокого обра-
щения одного с другим (III, 3 (15-17). Арт., вопреки
запретам дхармашастр, допускала и повторный брак вдов.
Шастры, как правило, исключали женщин из списка наслед-
ников семейной собственности, так же как и изгоев,
больных, калек, слабоумных и пр., утверждали неравенс-
тво наследственных прав детей, рожденных от жен различ-
ных варн. Так, сын шудрянки и дважды рожденного не по-
лучал наследства, кроме того, что давал ему отец (ЗМ,
IX, 155).
Необходимо отметить, что правила наследования иму-
щества умершего шудры были менее строги, допускали,
например, к наследованию даже сына, рожденного от рабы-
ни, если он был признан своим отцом (ЗМ, IX, 179). Ли-
ца, лишенные наследства, могли рассчитывать только на
помощь в пропитании со стороны наследников. Особая
собственность женщин (стридхана) после ее смерти могла
переходить по наследству всем детям, в том числе и до-
черям.
Судебный процесс. Судопроизводство подробно описыва-
ется как в Арт., так и в поздних дхармашастрах, причем
правила обвинительного по своему характеру процесса и
по уголовным, и по гражданским делам в основном совпа-
дали. Судебное дело начиналось с подачи искового заяв-
ления и показаний в суде истца, затем ответчика (Арт.,
III, 1 (17). В зависимости от характера дела каждая из
сторон выставляла поручителей, гарантирующих исполнение
решения суда (в основном по долговым обязательствам).
Ответчик при этом не имел права выдвигать встречного
иска (обвинения), за исключением случаев рассмотрения
дела о ссорах, кражах, соглашениях торговцев. Рассмот-
рение прекращалось, если ответчик признавал свою вину,
в противном случае ему давалась отсрочка для ответа:
первый раз от 3 до 7 дней, второй (с целью поиска новых
доказательств) - полтора месяца. Истец должен был дока-
зательно оспорить показания ответчика в тот же день, в
противном случае он подлежал штрафу (Арт., III, 1
(17,27 и др.). Бегство и истца, и ответчика от суда бы-
ло равнозначно признанию вины.
Публичная состязательность, как необходимое условие
ведения дел, усиливалась правом истца и ответчика бить-
ся об заклад, который выплачивался проигравшей стороной
определенной суммой царю.
Значительное внимание в шастрах уделяется требовани-
ям, предъявляемым к надежным свидетельским показаниям
(ЗМ, VIII, 68, 69, 72; Арт., Ill, 11 (25-33). Действо-
вал общий принцип: свидетель должен быть равным по со-
циальному статусу той стороне в процессе, относительно
которой он дает показания.. Это требование ослаблялось
лишь в случае тяжких преступлений (воровство, насилие и
пр.), когда свидетели не проверялись слишком тщательно
(ЗМ, VIII, 72).
Только при отсутствии надлежащих свидетелей разреша-
лось принимать свидетельства ребенка, старика, ученика
(в отношении
учителя), родственника, раба и женщины (ЗМ, VIII, 70,
71 и др.). К этому Перечню Арт. добавляет больных, лиц,
исключенных из каст, неприкасаемых, лишенных органов
чувств, если это были не тяжбы "подобных им" (III,
11(30). Лжесвидетельство считалось преступлением, нака-
зываемым иногда штрафом, равным десятикратной сумме ис-
ка, или изгнанием из страны (Арт., III, 11(45). Предпи-
сывался также специальный ритуал приведения к присяге
свидетеля. Арт. признает и доказательства, добытые "об-
манным путем".
С древнейших времен применялся суд божий - ордалий.
Подробно пять великих ордалий (весами, огнем, водой,
простой и священной, и ядом) описываются в Ядж. Но к
ним можно было прибегать, во-первых, по согласию сто-
рон, во-вторых, при отсутствии авторитетных доказатель-
ств - документов, свидетельских показаний, факта поль-
зования вещью и, в-третьих, публично.
По мере того как в шастрах все больше внимания стало
уделяться имущественным отношениям, возрастала роль до-
кументов как надежного способа доказывания. В поздних
шастрах проводится их классификация, регламентируется
порядок составления, особенно договоров займа (Ядж.,
II, 84-94; Нар., I, 134-146).
В Арт. заметен некоторый отход от состязательного
характера судебного процесса. Об этом свидетельствуют и
усиление в судопроизводстве роли органов власти, царя,
который обязывался, в частности, вызвать ответчика в
суд, если сам истец был не в состоянии сделать это, и
возможность применения пыток.