НАША СЕМЬЯ
В каждой семье есть свои особенности, обычаи, традиции
- свой уклад жизни. И у нас он свой.
Это обнаруживается прямо с порога - в тесноватой прихо-
жей целая стена занята одной обувью. Немудрено: у нас
трое взрослых, семеро детей.
Направо большая светлая комната, но что тут творится!
Верстаки и инструменты всех размеров; лаки, краски, хи-
мические реактивы, моторы, машины, проволока, фанера,
уйма разных железок, деревяшек. На стенах свободного
места нет, даже с потолка свешиваются какие-то, разуме-
ется, очень нужные вещи. Иногда не выдерживаешь, в
сердцах скажешь своим "мастерам": "Дождетесь - половину
выкинем на свалку, ведь скоро пройти невозможно будет!"
Но, поостынув, рассмеешься: дело житейское - на то, в
конце концов, и мастерская.
Кухня, она же столовая, соединена большим проемом с со-
седней комнатой, в которой много книг, магнитофон, ра-
диола, полки с рукоделием, стол, заваленный рукописями
и письмами. Здесь у нас что-то вроде кают-компании. При
"камбузе" она находится потому, что здесь чаще всего
бывает мама. Здесь решаются сообща все семейные пробле-
мы и засиживаемся допоздна с разговорами, которые никак
нельзя отложить на завтра.
А в нашей спортивной комнате надо быть осторожнее: с
каната из-под потолка кто-нибудь может спрыгнуть, а на
кольцах можно раскачиваться от стены до стены, а на
матраце кувыркаться сколько хочешь. Два турника, лесен-
ка, гири, обручи, мешочки с галькой, целый угол дере-
вянных кирпичей и несколько палок с куклами, игрушечны-
ми зверятами, конструкторами, играми. А над дверью из
каркаса старой раскладушки сделано "гнездышко", куда
набиваются не только наши "птенцы", но и соседские.
Полстены внизу - коричневый линолеум, а по нему мелом -
рожицы, солнышко, цветы и разные каляки-закаляки - все,
что подскажут желание и фантазия. В "кунацкой" - так мы
называем гостиную (от кавказского "кунак" - друг) - те-
левизор, пианино, круглый стол, низкие кресла, полки с
книгами. Ничего необычного, кажется, здесь нет. Но по-
ролоновые подушки с кресел могут перекочевать вместе со
стульями в "спортивную" в качестве строительного мате-
риала для "дворцов", "космических кораблей" и прочих
сооружений. Тут же собраны наши "развивающие игры" -
предмет особых папиных забот. Они находятся здесь, по-
тому что наши многочисленные гости очень интересуются
ими: срисовывают, копируют, осваивают их методику, а
потом увлекаются и просто начинают тут же играть со
своими малышами.
А спальни у нас наверху, в трех маленьких комнатках
мансарды. Тут же полки для белья, шкаф, столик для
швейной машины, где, конечно, всегда лежит что-то недо-
шитое, недочиненное, недоглаженное...
Из "спортивной" дверь в комнату дедушки - единственную
комнату, неприкосновенную для ребят. Только самая млад-
шая, шестилетняя Любаша, там частый гость - она дедуш-
кина любимица. А остальные кто где: кто сидит, уткнув-
шись в книгу, кто делает что-то в мастерской, кто домы-
вает посуду в кухне, кто пытается освоить новое упраж-
нение на кольцах. Бывает, в игре собираются все вместе
- тогда дом ходит ходуном от топота, смеха, шума, и
крика: ничего не поделаешь - бывают и конфликты, кото-
рые не всегда удается разрешить мирным путем.
Но если вместе сядем у телевизора, получается маленький
зрительный зал с "партером", "амфитеатром" и даже "ло-
жей" - это кто-нибудь из малышей устраивается к папе
или маме на колени. В доме тишина. И как хорошо смот-
рится и переживается вместе!
Предсказания не сбываются
Было время, когда нас пугали: дети ваши "из болезней не
будут вылезать", и "руки-ноги они обязательно себе пе-
реломают", и "в школе им будет трудно учиться", и "вы-
растут они недисциплинированными", и "на шею вам скоро
сядут" и т.д. и т.п., и все из-за того, что слишком уж
странными, непривычными казались многим наши методы
воспитания, наш образ жизни.
- Зачем все эти спортснаряды и таблицы в комнате? Зачем
читать в три года? Зачем босиком по снегу? Зачем все
эти фокусы? Вы искалечите детям жизнь!
Шли годы, дети подрастали один за другим, а страшные
прогнозы не сбывались. Болели они редко, простуды им
вовсе были не страшны, а инфекционные болезни они пере-
носили легко, чаще всего без лечебных процедур и ле-
карств. Годам к трем они становились крепкими, сильными
и ловкими, даже сбитого носа мы у них не видели, а вы-
вихов или переломов ни у кого из них не было ни разу за
все 18 прошедших лет.
И в школе им учиться совсем не трудно: за домашними за-
даниями не засиживаются, а учатся в основном на "четы-
ре" и "пять". Школу кончают раньше срока на год-два-три
("перескакивая" через классы) и никаких хлопот не дос-
тавляют нам с поступлением в средние или высшие учебные
заведения: ни особых условий, ни протекций, ни репети-
торов, как и должно быть.
От работы не бегут: старший уже в 14 лет работал поч-
тальоном, а в 16 лет был принят на должность техника в
лабораторию и проработал два года, получив перед пос-
туплением в институт четвертый разряд регулировщика ра-
диоэлектронной аппаратуры. И чем старше становятся наши
ребята, тем чаще мы слышим похвалы в их адрес: "Хорошие
у вас помощники растут". Да, косые взгляды сменяются
теперь доброжелательными улыбками, а недоумение и разд-
ражение - интересом: письма, гости, встречи, лекции - и
уйма самых разных вопросов и просьб:
- Расскажите, как и чем вы занимаетесь с детьми... По-
кажите свои игры, учебные пособия, мастерскую, спортив-
ные снаряды... Напишите о том, как вы обращаетесь с но-
ворожденным... Пожалуйста, о закаливании!.. И о своих
ошибках не забудьте, чтобы их не повторить нам...
И среди других обязательный вопрос:
- А откуда вы все это взяли? Как не побоялись воспиты-
вать детей так необычно?
Как мы начинали
Иногда считают, что мы все обдумали заранее, наметили,
так сказать, план действий, а потом уж стали его осу-
ществлять в жизни. Ну и наделали бы мы беды, если бы
так случилось - мало ли ломается ребячьих судеб из-за
тщеславных замыслов их родителей и педантичного прове-
дения их в жизнь. Да, многое в нашей жизни сложилось
иначе, чем у других, и все это не само собой, а по на-
шей доброй воле (и тоже, конечно, не без тайных надежд
на это самое-самое... - кто из родителей этим не "пере-
болел"?!), но никаких заранее намеченных планов у нас и
быть не могло по той простой причине, что мы оба о дош-
кольном детстве представление имели довольно примитив-
ное, а о младенческом возрасте вообще ничего почти не
знали.
Мы, конечно, могли обложиться учебниками, популярными
брошюрами, учеными трудами и, проштудировав их, отоб-
рать, наметить... и т.д. Но тогда, к счастью, это ока-
залось нам не под силу: загруженность работой, неблаго-
устроенное жилье, бытовые заботы отнимали все время. Мы
добрались до книг всерьез лишь тогда, когда у нас было
уже двое сыновей, четыре или пять исписанных толстых
тетрадей с результатами наблюдений за ними и уйма самых
житейских, а не теоретических проблем.
Признаемся и еще в одном нашем "грехе": мы сами по себе
люди не очень организованные и к планам тяготения не
испытываем. И в данном случае это оказалось полезным:
нам не понадобилось подгонять жизнь под свои намерения
и установки. Так мы убереглись от одной крайности в
воспитательном деле - излишне жесткого руководства этим
сложным и тонким процессом. А другая крайность - равно-
душие - нам не грозила: мы оба задолго до знакомства
друг с другом увлеклись проблемами воспитания. Мы и
встретились-то (вот судьба!) на совещании, посвященном
"Программе воспитательной работы в школе". Случай уса-
дил нас рядом, но разговорились мы уже не случайно: оба
жили учениками, школой и ее многочисленными бедами, оба
мечтали о преобразованиях в школьном деле, много думали
об этом.
Мы начинали свою семейную жизнь единомышленниками - ви-
димо, это и послужило основой для всего, что было даль-
ше. Конечно, впрямую школьные проблемы с заботами о но-
ворожденном не связывались. Это лишь потом мы обнаружи-
ли между ними самую тесную связь, а тогда и не догады-
вались об этом. Зато твердо знали, что в школу дети уже
приходят очень разные по уровню развития и от этого за-
висит их дальнейшая школьная жизнь. Значит, много надо
сделать до школы, но не с пеленок же начинать?
Когда родился наш первенец, мы просто радовались ему и
любили каждую свободную минутку быть с ним: играть,
разговаривать, смотреть на него и удивляться всему. Он
чихнул? Он нахмурился? Он улыбнулся? Кому из родителей
не знакомо это ощущение чуда, имя которому Мой Ребенок?
Но вскоре к этой родительской радости прибавилось любо-
пытство. Почему он плачет по-разному? Почему он напру-
жинивается, когда берешь его прохладными руками? Почему
он сопротивляется надеванию чепчиков? И т.д. и т.п. А
сынишка рос, и вопросов этих все прибавлялось. Мы стали
записывать свои наблюдения, предоставляли малышу все
больше свободы действий, дали ему возможность самому
определять, например, сколько ему есть, когда спать,
как долго гулять - словом, во многом доверились приро-
де. И наблюдали, и записывали все, что казалось нам на-
иболее интересным, а потом сопоставляли записанное с
тем, что к тому времени удалось уже прочитать, и обна-
руживали интереснейшие вещи: малыш, оказывается, мог
гораздо больше, чем об этом было написано в популярной
литературе. Это поразило нас и вызвало еще больший ин-
терес к сынишке. А когда родился еще сын, мы с самого
начала обращаться с ним так, как научил нас его старший
братик: давали ему пальцы, чтобы он мог уцепиться за
них своими крошечными пальчиками, и в первую же неделю
он мог висеть на них несколько секунд. С первого месяца
стали его держать над горшочком, избавили его от всяких
платков и чепчиков и разрешили ему лежать голеньким
сколько захочет...
Споры, ссоры...
Первыми, кто был возмущен таким "варварским" отношением
к ребенку, были, конечно, наши бабушки, которые тогда
жили вместе с нами и просто видеть спокойно не могли
голого младенца. Но мы не уступали их натиску. Малыши
были веселы, спокойны, энергичны, не болели, легче пе-
реносили диатез, и мы настаивали на своем. А на нас уже
косо стали посматривать соседи. Прохожие на улицах,
когда мы шли с непривычно легко одетыми малышами, осуж-
дающе бросали нам в спину:
- Сами-то в шубах, а детей заморозить хотите?
Пришлось нам подравниваться под малышей, мы стали оде-
ваться тоже полегче, но реплик от этого не убавилось:
- Смотри-ка, ребенок едва поспевает, бежит за ним, а
отец хоть бы шаг поубавил.
- Ушки, ушки-то ему прикройте - застудите!
- Что же ты, мать, ему головку-то не прикроешь - напе-
чет ведь.
Мы же твердо придерживались правила: считаться только с
самочувствием малыша и в своих действиях исходить преж-
де всего из него. Вот здесь мы и допустили первую серь-
езную ошибку: внимательно наблюдая за детьми, мы не
всегда обращали внимание на самочувствие окружающих и,
конечно, были за это наказаны градом новых замечаний,
наставлений, упреков.
А ребятишки тем временем росли. Кто-то из знакомых по-
дарил полуторагодовалому Алеше кубики с буквами. Но
буквы-то ему еще ни к чему, подумали мы, но кубиков у
сына не отобрали. И были немало удивлены, когда обнару-
жили месяца через три, что Алеша-то наш уже узнает с
десяток букв. К двум годам он уже знал чуть ли не весь
алфавит, а в два года восемь месяцев прочитал первое
слово. Для самого Алеши это было как будто так и надо,
а для нас это стало целым открытием: так вот уже когда
человек может читать! А как же в остальном? Так нача-
лись наши пробы не только с обучением грамоте, но и в
физическом развитии малышей, в овладении различными
движениями и даже в укреплении их здоровья. Пробы эти
были чаще всего чисто интуитивными попытками разобрать-
ся, что малыш уже может. Мы ведь не знали, что ему по
силам, что уже можно, а чего нельзя, и пробовали осто-
рожно, играя. Никакого давления, никакого обязательного
урока, но и не сдерживали, если ему самому хочется.
Удалось что-то малышу - мы рады, не получилось - зна-
чит, пока отложим.
Мы жили тогда в небольшом щитовом домике, сами его обо-
рудовали, сами топили печи, ходили к колонке за водой и
делали массу других хозяйственных дел. А дети были ря-
дом. Вот Алеша видит, что папа забивает гвозди, и тре-
бует себе молоток. Мама подметает пол - он тянется к
щетке или венику. И вот тут-то мы, кажется, сделали еще
один правильный шаг к дальнейшим нашим педагогическим
открытиям: впустили детей в мир взрослых хлопот и заня-
тий, постарались дать им большой простор для собствен-
ной их деятельности.
Мы не только обзавелись маленькими молотками, пилами,
топориком, веничком и многими другими инструментами, но
и дали возможность малышам самостоятельно постигать
свойства вещей и явлений. Даже опасные вещи (спички,
булавки, иголки, ножницы и т.п.) мы не прятали, а зна-
комили детей с ними. Малыши рано узнали, что утюг горя-
чий, иголка острая, спички могут обжечь, а нож порезать
пальчик. Сначала нами руководило лишь желание, чтобы
занятый делом малыш не лез на руки, не приставал, не
мешал работать, но при этом сам был бы осторожен - ведь
следить за детьми, не спуская глаз, нам было совершенно
некогда, мы оба работали. И только значительно позже мы
поняли, какие большие возможности для развития получают
дети при таком самостоятельном исследовании окружающего
мира. Со временем у Алеши и Антона появились целые на-
боры столярных и слесарных инструментов, конструкторы
металлические и деревянные, пластилин и бумага, прово-
лока и гвозди. Так же естественно вошли в мир малышей
буквы на кубиках и буквы на картонках, азбука на стене
и касса букв, карандаши и бумага. Алеша с Антоном не
только строили поезда и башни из кубиков, но и свободно
плавали в этом "азбучно-цифровом" море, писали буквы и
не подозревали, что это "абстракции". А мы не делали
разницы между вещами, числами и буквами и просили: при-
неси ТРИ ложки, найди ДВЕ буквы М, разрежь яблоко на
ЧЕТЫРЕ части...
Азбука и счет, опущенные с высот "возрастной недоступ-
ности" и вошедшие в ребячью жизнь наравне с игрушками и
инструментами, оказалось, усваиваются столь же легко и
просто, без всяких уроков, как слова "ложка", "хлеб",
"дай" и "молоко". В самом деле, что такое три десятка
букв и цифры среди многих сотен слов, которые малыши
узнают в первые два года жизни?!
Но снова мы слышали:
- Что вы делаете? Нельзя до школы обучать грамоте, ведь
вы не знаете методики, вы неспециалисты, вы изуродуете
детей?
Трудное наше счастье
Вот так, в спорах, мы начинали... Сначала мы воевали с
бабушками и соседями, потом спор вышел на страницы пе-
чати. "Правы ли мы?" - спрашивали мы в своей книжке,
газетной статье, фильме. Многие с нами не соглашались:
"Нет, они не правы? Раннее развитие опасно? Раннее раз-
витие вредно?"
А мы, глядя на веселых, подвижных, всегда чем-то увле-
ченных наших малышей, недоумевали: "Почему опасно? По-
чему вредно?" - и погружались в изучение книг, брошюр,
статей - всего, где можно было добыть сведения об этом
страшном раннем развитии.
Мы узнали, что еще в начале нашего века у М.Монтессори
дети (причем дети умственно отсталые) к пяти годам не
только читали, но и каллиграфически писали, что в Япо-
нии создана школа для одаренных детей и принимают туда
четырехлетних ребятишек, что в Филадельфии существует
институт по исследованию человеческого потенциала, где
сделали вывод: самый "правильный" возраст, в каком сле-
дует учить ребенка читать, - это полтора-два года. Пет-
ра I дьяк Никита стал учить грамоте примерно в три го-
да. Мария Кюри была на два года моложе своих подружек в
гимназии, Н.В.Гоголь в три года писал слова, а в пять
пробовал сочинять стихи. В семье Ульяновых все дети к
четырем-пяти годам уже читали.
Все это поддерживало нас в наших поисках. Но главным
подтверждением правильности выбранного пути были наши
дети. Они поражали нас своими возможностями. Мы не пос-
певали за их развитием, мы постоянно ошибались в своих
прогнозах. Это было удивительно! И это заставило нас
увязнуть в проблеме раннего развития всерьез.
За восемнадцать лет мы заметно отклонились от традици-
онных сроков начала развития детей, но теперь мы слыша-
ли новые возражения:
- Ну хорошо, действительно, дети могут развиваться нам-
ного быстрее, но нужно ли это, не лишаете ли вы своих
детей счастливого беззаботного детства?
Так говорят и думают многие, пока... не побывают у нас
в гостях. А когда увидят все своими глазами, поговорят
и поиграют с нашими ребятами да еще и привезут своих
малышей в наш "детский сад", а потом никак не могут их
вытащить домой, вот тогда, расставаясь с нами, призна-
ются:
- Счастливые у вас дети...
А иные вздыхают:
- Счастливые вы родители...
А мы и не отказываемся - действительно счастливые,
только счастье наше не само по себе к нам пришло, нет,
не само...
Вот мы и решили написать обо всем, что узнали сами, с
единственной целью: может быть, наш опыт поможет ко-
му-нибудь стать счастливее.
В своем рассказе мы постарались учесть те вопросы, ко-
торые нам чаще всего задают в письмах, на встречах, во
время посещения нашего дома. Когда слышат, что мы оба
работали, детей в ясли и садик не отдавали, няни у нас
никогда не было, а бабушки живут отдельно, нам непре-
менно задают один и тот же вопрос:
- Как вы успеваете? Откуда берете время на воспитание?
Тут с одним не знаем, как управиться, а у вас семеро.
Ответом на этот вопрос служит вся наша книга. Мы расс-
кажем вам, на что мы тратим время, а на что не тратим,
за счет чего экономим, а на что не жалеем ни минут, ни
часов, ни дней, ни целых лет.
И так же, как в беседах, мы, конечно, говорим не хором,
а по очереди, так и в книге каждый из нас будет расска-
зывать о том, в чем он больший "специалист".
А в случае надобности мы будем комментировать или до-
полнять друг друга и даже иногда можем поспорить, как
это бывает у нас и в жизни.