- Я! Я ее зарежу! - закричал человек, вставая и пробираясь между людьми.
      - Да! Идите сюда! Вы герой, вы сбили в прошлом году ребенка и скрылись с места происшествия, а машину тут же продали. Ребенок остался жив, но он инвалид, его возят в коляске! Прошу вас! Ребенок сидит в третьем ряду, покажите его! А те ваши деньги, которые были получены за машину, нашла на шкафу и украла одна из ваших подруг! Вон она сидит, покажите ее!
      Человек, вместо того чтобы идти к сцене, стал пробираться к выходу.
      Его подруга в пятом ряду заслонилась от камеры...
      А на экране показали маленького калеку и его родителей, которые во все глаза смотрели на идущего человека, и вот папа начал грозно подниматься...
      - Да что такое? - шутливо сказала Валентина Ивановна.н Мы специально собирали зал по зернышку, по кирпичику, здесь все свои, вы все люди, все одинаковые, человек - падшее существо, вы это знайте! Нет никого без греха, и это хорошо! Мы братья и сестры и должны друг друга ценить! Папа, не волнуйтесь! Мы все знаем, что у вас есть подруга сердца, которая вас утешает!
      На экране появилась мама, которая, выразительно покачивая головой, со слезами глядела на папу.
      - Мама, не смотрите так! - заорала Валька.н Вы уже тоже нашли утешение, бутылка с утра, сигарета с травкой в зубы - и никаких проблем! Вы приглашаете к себе друзей и подруг! С ними веселей! И мальчику веселей! Скоро и его начнут угощать! Наша передача недаром называется "Души прекрасные порывы"!
      Зал зашумел.
      - Ну? - крикнула ведущая.н Начинаем! Кто первый возьмет Барби, тот и начинает суперигру!
      Внизу опять проехала машина, сверкнув боками.
      Первым на сцене начал действовать старший мальчик.
      Он аккуратно взял за ноги Барби Кэт.
      Другие мальчики тоже сунулись, но первый мальчик схватил и Барби Машу.
      Разумеется, началась драка, в которой взрослые приняли участие, стараясь разнять пацанов.
      Камера крупно показывала сплетение рук, сплетение ног, чей-то кулак, чьи-то ногти, затем на экране оказалась куколка, у которой кто-то выкручивал руку.
      Было даже показано лицо куколки, улыбающееся, неживое.
      Зал свистел от восторга, все жутко хохотали.
      - Стоп! - заорал на весь зал голос ведущей.н Блин горелый! Чего вы ведете вообще как эти? Тормоза вообще. Сказано, что играем в доктора! Ложьте Барбей взад! То есть, извиняюсь, кладите их обратно на стол!
      С трудом, загораживаясь ото всех локтями, мальчики вернули кукол на операционный стол.
      Семьи жарко дышали, прилаживая оторванные рукава, заправляя рубашки в штаны, приводя в порядок волосы.
      - Сила Грязнов, ты там смотри, никого в суп раньше времени не отправляй, гы, шутка! - продолжал тот же голос.
      - Закрой свой гроб и не греми костями,н прозвучало в ответ по динамику.
      - А где инструмент? - спросила ведущая.н Где орудия?
      Кое-что собрали с пола, не хватило ножниц, штопора и маленькой пилы.
      Все смотрели друг на друга с подозрением.
      - Ну деловые,н вздохнула Валькирия.н Ладно, будем работать с тем, что есть, а потом на выходе просветим на рентгене, кто попятил инструмент. С того приз снимем, отдадим другим.
      Семьи закряхтели.
      Одна бабушка сказала:
      - Наш зять любит взять.
      Один отец сказал сыновьям:
      - Домой не приходите, вырублю.
      Женщина с краю заметила:
      - А сам-то штопор-то. Взял-то.
      Назревала новая драка.
      - Итак! - закричала Валентина-Валькирия.н Все расступились, и операцию начинает... Начинает... Игорь Шашкин! Первый ряд, второе место. Похлопаем! Суперприз - трехкомнатная квартира!
      И она побренчала ключами.
      Чума-Игорек Шашкин, еще более худой и бледный, чем обычно, пошел к месту казни.
      Отдай барбю, дурак!!!
      Негнущейся рукой Игорек Шашкин взял у одной бабушки-участницы хирургический нож ланцет (бабушка пихнула Игорька локтем), другой рукой Чума оперся о Барби Кэт и приготовился распилить куколку напополам, как чурбачок.
      - Нет! - взвизгнула ведущая.н Сначала одну руку! По локоть! Сила! Транслируй по всем программам на Гималаи! И...
      Игорек приладился как следует, и на экране все увидели ручку куклы.
      Огромный нож был занесен над сгибом локтя.
      Чума-Игорек даже вспотел под светом юпитеров.
      Вдруг раздался истошный детский вопль, и к сцене помчалась чья-то тень.
      Кто-то, легкий, как комарик, летел к Чуме-Игорьку.
      Чьи-то слабые ручки вцепились в его свитер.
      - Отдай! - пищал голос.н Отдай Барбю, дурак! Не режь!
      Игорек растерялся.
      - Это моя Барби! Моя Барби! - пищал маленький ребенок и тянулся к кукле.н Отдай!
      - Ошибка! - загремела Валька в микрофон.н Твоя кукла у мамы в сумке!
      - Отдай, отдай! - пищал и плакал комариный голосок.
      Маленькая рука упорно тянулась к кукле.
      Чума-Игорек, растерянно улыбаясь, отступил.
      Ребенок привстал на цыпочки и схватил Барби Кэт, а потом схватил и Барби Машу.
      - Ну куда, куда, неутыка? - сказала Валька в микрофон и пошла на маленькую разбойницу как стена.
      Ребенок упал на колени и согнулся, защищая животом свои сокровища.
      (Это была та самая девочка Женечка, которая держала под подушкой Барби, а родители наутро вытащили у нее куклу, чтобы продать ее за бутылку, но не продали, потому что в то утро у "Гастронома" таких покупателей не нашлось. И девочка играла с Барби еще несколько дней, пока вся семья не пошла на телепередачу, отобрав у Женечки куклу. Конечно, ребенок все спутал.)
      Зал шумел, как море.
      - Пусть не мешает! - кричали одни.
      - Че катит на пацанку? - возмущались другие.
      Ведущая опомнилась и добрым голосом сказала в микрофон:
      - А хочешь, сама отрубишь ручки у кукол?
      - Не-а,н возразила девочка, которая сидела на коленках лицом в живот, как свернувшийся ежик.
      - Ну иди, поиграемся, иди, дура маленькая,н ласково сказала Валька и, с трудом нагнувшись, взяла девочку под локоток.н Иди, выиграешь, подарю тебе этих кукол, двух, хочешь?
      - Хочу,н сказал ребенок себе в живот.
      - И "мерседес"! - закричал в зале далекий папа.
      - Да! - ответила Валькирия.
      Зал захлопал.
      Папа в семнадцатом ряду радостно потирал руки, переводя стоимость "мерседеса" в стоимость бутылок водки, спутался и вспотел от счастья.
      А ведущая Валька, согнувшись, повела девочку к столику, на котором находились маленькая виселица и при ней музыкальный органчик с игрушечной табуреткой (рабочие так и не смогли отпилить скамеечку, плюнули и поставили орган рядом с виселицей).
      Игорек окаменел, смущенно улыбаясь, а его мать, Шура-Шашка, в этот момент решительно сматывала бинты с головы, собираясь ринуться в бой вместо своего неумелого сына.
      Она бы не отдала Барбей!
      Вы что, трехкомнатная квартира!
      Она сейчас пойдет и вырвет Барбей, вернет их Игорьку!
      И в тот момент, когда Валькирия осторожно, вполголоса, учила девочку Женечку, куда поставить куклу Барби и куда накинуть маленькую петлю, Шура-Шашка наконец сдернула, поморщившись, последнюю повязку со своей больной головы и надела, шипя от боли, парик.
      Трам-бамс! - и в первом ряду вместо помятой Шуры-Шашки засияла еще одна ведущая Валькирия, в таком же шелковом балахоне, с ярко-золо-
      той прической, с тем же слегка опухшим видом и в черных босоножках
      (о, волшебный парик!).
      А девочка своей тоненькой, как спичка, рукой доверчиво накинула петельку на шею Барби Маши (Барби Кэт она сунула за пазуху) и поставила куклу ногами на скамеечку.
      Затем (шептала ей Валькирия) надо будет убрать табуретку из-под ног Барби, то есть отодвинуть вбок органчик со скамеечкой, и ей подарят обеих кукол!
      - Хорошо? - по-доброму шептала Валька.
      - Хаяшо,н отвечал ребенок.
      Барби Маша стояла на скамеечке перед органом с петлей на шее, как партизанка в тылу врага.
      Но ребенок не отпустил (на всякий пожарный случай) обещанную куколку, держал ее одной рукой крепко-крепко.
      Скамеечка стала прогибаться под весом Барби Маши, маленькая защелка соскочила, пружинка освободилась, и органчик начал играть.
      Он издал первый могучий рев, вздохнул и запел на множество голосов.
      Под куполом зала засветился яркий свет, и все вздохнули.
      Все замечтали, сердца у всех забились, глаза прослезились...
      Дед Иван освободился от колдовства, встал и пошел к сцене.
      Два неуклюжих лохматых ребенка преданно побежали следом за ним.
      Туда же отправилась и мама Шашка, как две капли воды похожая на ведущую Валькирию.
      Что касается самой Валькирии, то она тоже стояла и мечтала.
      Она даже выронила из пасти свою вечную сухую корку (черствую корку науки).
      В ее маленькой голове проносились видения - старый подвал, дружная семья ужинает коркой сыра... Мама-крыса в серых мехах, братья и сестры, пушистые и усатенькие, теплые и дружные... И вот уже это не мама-крыса, а сама Валька в серой шубе, бархатистая, пухлая, аккуратная, с чистым хвостом, кормит сыром своего сыночка Эдика (разумеется, это ее сын, как она раньше не догадалась), тоже чистенького, аккуратненького, бархатного, и все у них в порядке... Норка теплая, убранная, запасы есть - там мешок корок, там сало в пакете... Крупа "Артек"... Печенье "Юбилейное"... Сыр "Пошехонский"...
      А люди - они несчастные... Им хочется и то, и другое, а жить дружно они не умеют... Надо дать им, сколько они пожелают, наколдовать - раз плюнуть... Вот сотни "мерседесов", вот гора телевизоров в упаковке... Вот ключи от квартир... Целый дом на триста квартир, всем участникам передачи по квартире... И той несчастной выгнанной невестке квартиру... И той старушке с инсультом - пусть ее возьмут из больницы, пусть она живет у дочери, и все будут рады, будут любить бедную брошенную ими бабушку... И тот ребенок-калека, пусть он встанет на ножки и идет с папой и с мамой, и будут они жить вместе... А тот несчастный, который уже год не спит, с тех пор как сбил на улице ребенка,н пусть он подарит им свою новую машину, ладно. И та бедная женщина, которая украла у него со шкафа деньги, потому что он год пил, ел и одевался за ее счет... она обнищала... и эта женщина тоже уже полгода не спит и боится - пусть она выйдет за него замуж, и тогда деньги останутся в семье...
      Так мечтала Валька, а органчик играл, кипятясь и подпрыгивая, и число ключей и "мерседесов" росло на сцене, ящики с телевизорами громоздились один на другой.
      И сама Валька давно уже тоже воплотила свои мечты в жизнь, она стала дородной крысой, превратила Эдика в крысенка и теперь хлопотала, устраивая новую жизнь в подвале телевидения, как раз под кладовой ресторана.
      А Шура-Шашка раньше деда дошла до сцены и сказала:
      - Выиграли все! И мы тоже!
      И взяла себе ключи и положила их на капот "мерседеса".
      И велела:
      - Подходить по одному!н И туманно пояснила:н По семье на рыло!
      Все ее поняли сразу.
      Шура-Шашка, златогривая, в шелках, с опухшей рожей, была награждена ревом зала и аплодисментами.
      Народ начал действовать незамедлительно, но, поскольку музыка играла, все встали в дружную, чинную очередь, рядами, и, говоря друг другу "спасибо" и "пожалуйста", смеясь от души, они подходили к Шашке и получали из ее рук ключи, машину и ящик с телевизором.
      Как-то все так волшебно устраивалось, никакой давки и смертоубийства, но дед все никак не мог дойти до своей Маши Барби, которая почти висела с петлей на шее на табуретке и нежно улыбалась, а ребенок стоял на страже около виселицы, держа Барби за ножки и ожидая момента, когда можно будет спрятать обещанную куклу за пазуху.
      Дед никак не мог дойти до сцены, потому что везде вилась очередь, а он-то не занял очередь, то есть не встал в ряд, а впереди себя никто никого не пропускал, такие дела.
      А кричать и что-то доказывать (да не нужна мне ни машина, ни квартира, а мне нужна кукла Барби) дед не мог, ему было как-то неудобно.
      Таким образом, дед Иван с неизвестно откуда взявшимися косматыми детьми, которые всюду преданно его сопровождали, был оттеснен в конец очереди.
      Он стоял и смотрел, как все больше клонится кукла Маша в усталой руке ребенка, как шнурок натягивается на ее шее...
      Он представлял, как больно и тяжело Маше, но ничего не мог поделать.
      Он знал теперь, что она живая, и боялся, что она задохнется.
      Сердце его больно билось в груди, горло пересохло.
      Между тем органная музыка играла, вежливая очередь двигалась. Вот получили ключи от машины и квартиры родители больного ребенка, вот радостно повезли его в коляске... Вот он встал и, хромая, пошел ножками сам между папой и мамой...
      А Шура-Шашка, испытывая страшное желание сорвать с себя парик или хотя бы почесать под ним больную головенку, тем не менее раздавала призы, радостно улыбалась и говорила какие-то вежливые фразы типа "Будем здоровы" или "Ну, поехали", которые помнила еще со времен своей застольной молодости.
      Но сама она при этом зорко следила за растяпой Игорьком: он
      даже в очередь не влез, а стоял и глупо шарил глазами, ища потерявшуюся мать.
      "Чисто телок",н думала Шура, но позвать сына было некогда, а вот почему он сам не идет к матери, Шашка не врубалась.
      Она же не видела себя со стороны, не знала, что выглядит, как принцесса цирка, в своих черных шелках и с золотыми волосами.
      Игорек искал совсем другую Шашку - тощую, как вобла, такую же жилистую, беззубую и загорелую, причем забинтованную.
      Музыка играла, но никакого особого счастья она ему не приносила - Чума тосковал по маме Шуре как маленький.
      Мимо него тащили ящики, толкали вручную "мерседесы" (не в каждой ведь семье имеется свой шофер, приходилось волочь волоком), причем все обращались друг с другом с повышенной заботливостью.
      Вот последние в очереди, дедушка с бабушкой, сверкая свежими синяками, передали молодым ящик с телевизором и взяли ключи...
      Зал постепенно опустел.
      Шура со стоном содрала с себя парик, кликнула сына, и мрачный Игорек сел за руль "мерседеса".
      Когда мать с телевизором взгромоздилась на заднее сиденье, Чума включил зажигание (если вы хоть раз угоняли соседский грузовик, вы легко справитесь с зажиганием) - и Шашкины уехали на новую квартиру.
      А дед был уже у цели и готовился прыгнуть на сцену.
      И тут раздался легкий писк - ребенок, карауливший Барби, был схвачен папашей за руку (семья давно взяла машину и ключи от квартиры и забыла насмерть о девочке, и только уже на улице, когда подрались, кому садиться за руль, бабушка вдруг завопила, что где Женька-то, совсем очертенели, ребенка потеряли, анчутки - и папаша был командирован за Женькой обратно на телецентр, он и потащил дочь уходить).
      Когда отец поволок ребенка вон, ребенок, в свою очередь, поволок куклу Барби за собой и поволок также за собой виселицу, на которой висела кукла.
      Ноги Барби соскользнули со скамеечки, музыка сразу кончилась, свет погас.
      Виселица волочилась по полу, за ребенком, веревка натянулась на шее Барби Маши, голова почти уже была оторвана...
      Дед ринулся спасать куклу, мощными руками столяра он оборвал шнурок виселицы и хотел сказать: "А куколка-то моя",н но ребенок даже ничего и не заметил - эта Женечка сунула Машу Барби за пазуху и, влекомая отцом, исчезла в дверях...
      Что оставалось деду?
      Растерянный, он взял орган под мышку и пошел вон.
      Дети, лохматые, нечесаные, попытались схватить его за руку, но не получилось.
      Дед уходил.
      Мальчик и девочка уставились ему в спину и захныкали.
      Но дед не слышал их тихого плача, он как бы оглох.
      Опустившись на четвереньки, дети сидели в зале одни, но уже неумолимо приближалась команда уборщиц с зычными голосами, они вошли и двигались по проходам к сцене.
      И мальчик вдруг увидел на полу сухую корочку и схватил своими крепкими зубами.
      Корочка хрустнула.
      Лохматая, грязная девочка вопросительно потянулась своим замурзанным личиком к брату - и он, добрая душа, выронил из пасти полкорочки.
      Они не ели уже двое суток, несчастные дети, и были голодны, как собаки.
      Они схрумкали крепкий, каменный сухарик за десять минут - правда, их к тому времени уже выгнали из зала на улицу.
      Однако не забудем, что в сухарике содержалось пятнадцать томов книги мастера Амати "Советы добрым волшебникам".
      Через десять минут на улице, на лавочке, сидели брат и сестра, оба в очках, знающие по семь языков (плюс венгерский без словаря), компьютерно образованные (в объеме самой крупной энциклопедии в мире под названием "Британника"), брат причем умел играть на скрипке, а сестра на рояле.
      Однако это не помешало первой же шедшей мимо группировке подростков попытаться побить двух детей-очкариков.
      И хоть брат знал все приемы у-шу, но что-то не давало ему поубивать своих противников и даже нанести им телесные повреждения.
      Он только стоял, как стена, с очками в руках, терпя оскорбления.
      А сестра за его спиной крутила перед противниками фигой (все-таки дворовое прошлое давало о себе знать).
      На этом их и застал дед Иван, который отдыхал от предыдущих событий на троллейбусной остановке в ожидании транспорта.
      Ему очень не понравились агрессивные детские крики за кустами.
      Его временная глухота сразу прошла.
      Дед Иван прогнал группировку подростков простой фразой "Толя Хромой вас ждет" (почему-то именно эти слова пришли ему на ум, хотя умной Барби уже не было с ним) и сказал двум худым очкастым детям:
      - Я вижу, вы приехали издалека, а где папа с мамой?
      Дети замялись.
      - Мы их никогда не знали,н честно сказал мальчик.
      - Так.н Дед Иван покашлял.н Не хотите ли выпить со мной чаю? Есть также теплые макароны с томатным соусом. Вас как зовут?
      - Дуняша,н отрекомендовалась девочка.
      - Тимоша, очень приятно,н откликнулся мальчик.
      - Меня дед Иван,н сказал дед Иван.н Вы беженцы?
      - Мы сами не знаем,н улыбнулся мальчик.н Не спрашивайте.
      - Простите, больше никогда не буду,н сказал дед.н Хорошая погода, не правда ли?
      И, смущаясь и пропуская друг друга вперед, компания села в троллейбус и отъехала.
      Когда они пришли к деду домой, Дуня ахнула и присела у подоконника, глядя как завороженная на кукольный домик.
      Там, в своем любимом кресле, сидела маленькая кукла Маша и читала любимую книжку "Стихи".
      Правда, на шее у нее был обрывок шнурка - в виде галстучка или бантика.
      - Можно я ее возьму на минутку? - вежливо спросила Дуня, умная, как собака (семь языков и высшая математика).н Надо кое-что снять с нее.
      - А сумеешь? - сказал дед Иван строго, ставя на место музыкальный органчик.
      - Разумеется.
      - Ну валяй.
      И через минуту он сказал:
      - Молодец, руки-то хорошие у тебя, однако немытые! Все марш в ванную, мыть руки - макароны на столе!
      И он выкинул обрывок шнурка в открытое окно.

К титульной странице
Вперед
Назад