В монографии рассмотрены и проанализированы сохранившиеся в фольклоре следы творчества скоморохов, их влияния в различных видах устного поэтического творчества, воспоминания о них как организаторах и участниках обрядового праздничного веселья. Исполнительство и игра скоморохов были настолько яркими, что по прошествии двух с лишним столетий в народе сохранялась память об их выступлениях, а народный фольклорный репертуар продолжал сохранять их песни, сказки, веселые припевки, шутки, насмешки и нравоучения в виде рифмованных присловий и «погудок".
За пределами работы остались произведения фольклора ремесленников. Они требуют специальных разысканий. Это фольклор тех перехожих артелей, к которым присоединялись скоморохи с конца XVII столетия: бурлаки, плотники, портные, пимокаты, коновалы, заводские мастеровые. В первых рабочих песнях и сатирических куплетах начала XVIII в. еще использовались скоморошьи формулы, шутки, припевки. Требуют специального учета краткие диалоги пословичного типа, забавные сценки с бытовыми микросюжетами, разыгрываемые когда-то публично, популярные, как пословицы. Исключен полностью материал народной драмы как явления более позднего; искусство скоморохов впитывало и сохраняло следы древнейших традиций.
Художественное богатство (образно-поэтическое и музыкальное) русского песенного фонда и народной культуры в целом в значительной степени объяснимо многовековым влиянием скоморошьего искусства, служившего в качестве образца для народных талантов и содействовавшего сбережению и совершенствованию словесно-мелодического материала. Определенное влияние на культуру народа оказывали актерская игра, шуточное содержание медвежьих комедий, кукольный театр, танцевальное искусство, сохраненное в народных плясках.
Иностранные ученые еще в XIX в. обратили внимание на богатство и самобытность русского народного песенного материала, его удивительную мелодичность. В наше время современные английские, американские, бельгийские и другие исследователи неоднократно указывали на богатство и самобытность русского фольклора. Английская исследовательница Элизабет А. Уорнер в работе о русском народном театре писала: «Специалист по фольклору, независимо от сферы своих интересов, обнаружит в России столь богатый и разнообразный материал, какой едва ли найдешь в Западной Европе».1 [1 Театр: Научный реферативный сборник. Вып. 1. М., 1983. С. XI (См.: Uorner E. A. Panch piple theater. Paris, 1977. 257 p.) Там же далее реферируется книга Р. Цгуты «Русские менестрели. История скоморохов» (Oxford, 1978. 160 р.). Ссылки на страницы реферата, выполненного искусствоведом А. Ципенюком, указаны римскими цифрами. В особенно важных случаях указаны в скобках арабскими цифрами страницы оксфордского издания].
Американский исследователь Расел Цгута с сожалением заметил, что скоморохи имеют для России едва ли не большее значение, чем шпильманы для Германии и жонглеры для Франции. «Тем более досадно, что скоморохи фактически остаются на Западе неизвестными» (с. XII). Он справедливо указал на ошибочность «широко распространенного среди западных ученых представления о скоморохах как о массе буйных бродяг, подобных кочующим бандам» (с. XIV). Цгута, опираясь на существующие источники, полагает, что «скоморохи выделились в языческом восточнославянском обществе как устроители и своего рода руководители ритуалов, игрищ и празднеств». Называя свадьбу «изысканной церемонией, образующей драму в нескольких действиях», автор считает, что «ранние источники бесспорно указывают на дружку как на скомороха, которому тесное знакомство с магией и волшбой позволило выполнять эту ответственную миссию» (с. 110-111).
В главе о свадьбе читатели данной книги найдут подтверждение высказанного исследователем предположения. В заключение Р. Цгута замечает: «Чтобы до конца оценить русскую литературу, надо прежде всего познакомиться со скоморохами». По его мнению, они были не только хранителями фольклорной художественной традиции, но на протяжении многих веков играли заметную роль в духовной жизни народа (с. 119-122). Справедливо и его замечание, что «ученые прошли мимо многих веков самобытного социокультурного развития восточных славян, в частности мимо народной мифологии и ритуалов ».
Несколько иначе рассматривает состояние народной культуры в древности Д. С. Лихачев; по мнению его, потребность русского общества в любовной лирике, авантюрно-приключенческих повествованиях, «театральности» и сатире восполнялась за счет фольклора (который, однако, не привлекал внимания образованных людей своего времени и более позднего. — З. В.). «В XVII в., — констатирует Д. С. Лихачев, — с углублением социально-экономической дифференциации общества, фольклор постепенно отвергается представителями господствующих классов, новые эстетические вкусы требуют новых форм, и фольклор уступает свои позиции. В результате вакуума, созданного отступлением фольклора, появляются новые жанры».2 [2 Лихачев Д. С. Система литературных жанров Древней Руси // Славянские литературы. Доклады советской делегации. V Международный съезд славистов. М., 1962. С. 67].
«Отступление» фольклора и вызванный им вакуум прямо зависели от правительственной оценки искусства скоморохов, ведущего фактора народной культуры в целом. Изгнание их из общества, установка на уничтожение этой социальной группы не сразу сказались в фольклорном процессе. На окраинах государства, где лучше сохранялась память о скоморохах, их художественно-поэтические традиции оставили наиболее яркий след и оказали влияние на развитие местных фольклорных форм и обрядов, сохранность праздничных обычаев, соблюдаемых наиболее одаренными людьми из народа: певцами, сказителями, бахарями, балагурами.
Огромна и не оценена по достоинству заслуга многих поколений бродячих и оседлых («черных» — господских и частновладельческих деревенских) скоморохов, создававших и совершенствовавших в течение столетий богатейший фонд устного поэтического творчества. Переписные документы XV—XVII вв., исследованные В. Е. Петуховым, привели его к заключению, что «не было ни одного города, либо уезда, где бы не жили представители этой любопытной профессии. Да и в наши дни (в частности, на довоенных картах. — З. В.) можно отыскать десятки населенных пунктов с названиями "Скоморохово", "Гудцово" и т. д.»3 [3 Петухов В. Скоморохи на Руси // Советская эстрада и цирк. 1965. №10. С. 28-29].
В заключительных словах статьи о судьбах и значении скоморошьего искусства В. Е. Петухов с исчерпывающей полнотой и точностью определил роль его в русской народной культуре и — шире — в культуре народов России. Однако со времени антискоморошьих указов начинается эпоха угасания «великой скоморошьей игры». К концу XVII столетия, «века многих мятежей», скоморошество как социальное и культурное явление сходит с исторической сцены. Вместе с ним практически заканчивается полнокровная творческая жизнь основных жанров фольклора. Эпос былинный сменялся историческим еще в XVI в., отвечая новым запросам и потребностям времени, но сохраняя художественные эпические традиции и содержанием своим обогащая круг культурных интересов верхних слоев общества. В XVII и XVIII вв. исторические песни сохранялись и исполнялись преимущественно в народе. XVII в, стал границеи для творческого развития всех многообразных форм обрядового фольклора в его традиционном выражении. Возникают процессы контаминации, сокращения, искажения, забывание обрядовых действий и текстов, замена их текстами необрядовой лирики, переход свадебных в хороводно-игровые и вечеренечные и обратное проникновение последних в свадебный репертуар. Тот же процесс можно наблюдать в обрядовых гаданиях с подблюдными песнями.
Развитие сказки, как убедительно показала Э. В. Померанцева, закончилось к началу XVIII в. Продолжалось варьирование и контаминирование сюжетов и отдельных мотивов, постепенное обеднение, исчезновение богатых и красочных сказочных формул и всей сказочной обрядности в целом.
В народной лирике, по мнению ряда специалистов, и в их числе такого компетентного исследователя, как В. С. Бахтин, посвятившего всю жизнь собиранию и изданию народных песен и сказок, граница дальнейшего развития — также начало XVIII в., когда прекращается возникновение народно-поэтических сюжетов в русле традиции и усиливается литературно-музыкальное влияние другой культуры, западноевропейской, со временем все более увеличивающееся.
Не исследованы эволюционные процессы в таких жанрах, как загадки и пословицы по причине большой пестроты и подвижности материала, но они едва ли повлияли бы на выводы, касающиеся исторических процессов в фонде фольклора и его состояния в целом. Приходится признать, что с исчезновением скоморохов из народной жизни русская народная культура постепенно утрачивала исконно традиционный характер, приобретая постепенно новые, не органичные для нее искусственные черты. «Скоморошье искусство, — писал Петухов, — само бывшее песней народа, веселой и жизнелюбивой, вольной и прекрасной, пережив своих создателей, влилось в широкий и чистый поток современного искусства» (с. 29). Оно обогатило поэтическим многоцветьем, мелодическим богатством, разнообразием актерских приемов и пляски всю народную культуру и сохранялось народными художественными мастерами до тех пор, пока не начался новый период пренебрежения к нему и угасания древних народных традиций вместе с их носителями, творцами и хранителями.