Т.Г. Румянцева
НАУЧНАЯ КАРТИНА МИРА - особая
форма теоретического знания, репрезентирующая
предмет исследования науки соответственно
определенному этапу ее исторического развития,
посредством которой интегрируются и
систематизируются конкретные знания, полученные
в различных областях научного поиска Термин
"картина мира" используется в различных
смыслах. Он применяется для обозначения
мировоззренческих структур, лежащих в
фундаменте культуры определенной исторической
эпохи. В этом же значении используются термины
"образ мира", "модель мира", "видение
мира", характеризующие целостность
мировоззрения. Термин "картина мира"
используется также для обозначения научных
онтологии, т.е. тех представлений о мире, которые
являются особым типом научного теоретического
знания. В этом смысле понятие Н.К.М. используется
для обозначения горизонта систематизации
знаний, полученных в различных научных
дисциплинах. Н.К.М. при этом выступает как
целостный образ мира, включающий представления о
природе и обществе. Во-вторых, термин Н.К.М.
применяется для обозначения системы
представлений о природе, складывающихся в
результате синтеза естественнонаучных знаний
(аналогичным образом этим понятием обозначается
совокупность знаний, полученных в гуманитарных и
общественных науках). В-третьих, посредством
этого понятия формируется видение предмета
конкретной науки, которое складывается на
соответствующем этапе ее истории и меняется при
переходе от одного этапа к другому.
Соответственно указанным значениям, понятие
Н.К.М. расщепляется на ряд взаимосвязанных
понятий, каждое из которых обозначает особый тип
Н.К.М. как особый уровень систематизации научных
знаний: "общенаучную",
"естественнонаучную" и
"социально-научную"; "специальную
(частную, локальную) научную" картины мира.
Основными компонентами Н.К.М. являются
представления о фундаментальных объектах, о
типологии объектов, об их взаимосвязи и
взаимодействии, о пространстве и времени. В
реальном процессе развития теоретического
знания Н.К.М. выполняет ряд функций, среди которых
главными являются эвристические
(функционирование Н.К.М. как исследовательской
программы научного поиска), систематизирующие и
мировоззренческие. Эти функции имеют системную
организацию и характерны как для специальных,
так и для общенаучной картины мира. Н.К.М.
представляет собой развивающееся образование. В
исторической динамике Н.К.М. можно выделить три
больших этапа: Н.К.М. до-дисциплинарной науки,
Н.К.М. дисциплинарно-организованной науки и
современную Н.К.М., соответствующую этапу
усиления междисциплинарных взаимодействий.
Первый этап функционирования Н.К.М. связан со
становлением в культуре Нового времени
механической картины мира как единой,
выступающей и как общенаучная, и как
естественнонаучная, и как специальная Н.К.М. Ее
единство задавалось через систему принципов
механики, которые транслировались в соседние
отрасли знания и выступали в них в качестве
объясняющих положений. Формирование специальных
Н.К.М. (второй этап в динамике Н.К.М.) связан со
становлением дисциплинарной организации науки.
Возникновение естественнонаучного,
технического, а затем гуманитарного знания
способствовало оформлению предметных областей
конкретных наук и приводило к их дифференциации.
Каждая наука в этот период не стремилась к
построению обобщенной картины мира, а
вырабатывала внутри себя систему представлений
о собственном предмете исследования
(специальную Н.К.М.). Новый этап в развитии Н.К.М.
(третий) связан с формированием
постнеклассической науки, характеризующейся
усилением процессов дисциплинарного синтеза
знаний. Этот синтез осуществляется на основе
принципов глобального эволюционизма.
Особенностью современной Н.К.М. является не
стремление к унификации всех областей знания и
их редукции к онтологическим принципам
какой-либо одной науки, а единство в многообразии
дисциплинарных онтологии. Каждая из них
предстает частью более сложного целого и каждая
конкретизирует внутри себя принципы глобального
эволюционизма. Развитие современной Н.К.М.
выступает одним из аспектов поиска новых
мировоззренческих смыслов и ответов на
исторический вызов, стоящий перед современной
цивилизацией. Общекультурный смысл Н.К.М.
определяется ее включенностью в решение
проблемы выбора жизненных стратегий
человечества, поиска новых путей
цивилизационного развития. Изменения,
происходящие в современной науке и фиксируемые в
Н.К.М., коррелируют с поисками новых
мировоззренческих идей, которые вырабатываются
в различных сферах культуры (философии, религии,
искусстве и т.д.). Современная Н.К.М. воплощает
идеалы открытой рациональности, и ее
мировоззренческие следствия сопряжены с
философско-мировоззренческими идеями и
ценностями, возникающими на почве различных и во
многом альтернативных культурных традиций.
Л.Ф, Кузнецова
НЕВОЗМОЖНОСТЬ - понятие,
фиксирующее модальность бытия и мышления,
радикально альтернативную не только
действительности, но и возможности (см.
Возможность и Действительность). В классической
философии под Н. понималась совокупность тех
онтологических состояний и логико-когнитивных
конструкций, конституирование которых
противоречило бы, соответственно, природным и
социальным законам или законам логики. В
современной философии понятие "Н." обретает
фундаментальный статус в контексте
парадигмальных презумпций постмодернизма (см.
Постмодернизм), - прежде всего, постмодернистских
концепций нонсенса (см. Нонсенс) и трансгрессии
(см. Трансгрессия): "невозможное" - это
понятие, которое постмодернизм, по оценке Бланшо,
"сделал знаменитым" (прежде всего, в лице
Батая, вторым названием "Ненависти поэзии"
которого является "Невозможное"). Будучи
фундированным презумпцией нелинейности,
постмодернизм пара-дигмально констатирует идею
"совозможности как правила мирового
синтеза" (Делез). Фигура ветвления
эволюционных траекторий системы обретает в
постмодернизме фундаментальный статус
("сеть" и "ветвящиеся расширения"
ризомы у Делеза и Гваттари, "решетка" и
"перекрестки бесконечности" у Фуко,
смысловые перекрестки "выбора" у Р.Барта,
"перекресток", "хиазм" и "развилка"
у Деррида, "лабиринт" у Эко и Делеза и т.д. -
см. Лабиринт, Ризома). Так, по словам Деррида,
"вес проходит через... хиазм, все письмо им
охвачено - практика Форма хиазма, этого X, очень
меня интересует, не как символ неведомого, но
потому что тут имеет место... род вилки, развилки
(это серия перекресток, carrefour от лат. quadrifurcum -
двойная развилка, qrille - решетка, claie - плетенка, cle -
ключ)". Важнейшим источником формирования
постмодернистской версии бифуркационной модели
процесса выступает осмысление Борхесом
пространства событийности как "сада
расходящихся тропок". - В контексте
художественного сюжета Борхес фактически
моделирует бифуркационный механизм
разворачивания событийности: "скажем, Фан
владеет тайной; к нему стучится неизвестный; Фан
решает его убить. Есть, видимо, несколько
вероятных исходов: Фан может убить незваного
гостя; гость может убить Фана; оба могут уцелеть;
оба могут погибнуть, и так далее. Так вот, в книге
Цюй Пэна реализуются все эти исходы, и каждый из
них дает начало новым развилкам". -
Последовательное нанизывание бифуркационных
ситуаций, каждая из которых разрешается
принципиально случайным образом, задает сугубо
вероятностный мир с принципиально
непредсказуемыми вариантами будущего (в
синергетике подобный феномен получает название
"каскада бифуркаций): "в большинстве...
времен мы не существуем; в каких-то существуете
вы, а я - нет; в других есть я, но нет вас; в иных
существуем мы оба. В одном из них, когда
счастливый случай выпал мне, вы явились в мой дом;
в другом - вы, проходя по саду, нашли меня
мертвым... Вечно разветвляясь, время идет к
неисчислимым вариантам будущего". Так, в
рамках номадологического проекта Делеза и
Гваттари (см. Номадология) рассматривается
феномен "расхождения" серий сингулярностей.
Подобно тому, как в синергетике точка бифуркации
понимается в качестве такого значения
переменной, при котором происходит ветвление
эволюционных возможностей, - постмодернизм
фиксирует "узловые пункты", "точки
расхождения серий" (Делез, Гваттари),
"двусмысленные знаки" (Делез), дающие начало
процедурам ветвления. Так, по Делезу, "есть
условия, необходимым образом включающие в себя
"двусмысленные знаки" или случайные точки,
то есть своеобразные распределения
сингулярностей, соответствующие отдельным
случаям различных решений, например, уравнение
конических сечений выражают одно и то же Событие,
которое его двусмысленный знак подразделяет на
разнообразные события - круг, эллипс, гиперболу,
параболу, прямую линию". Важнейшим следствием
постмодернистского осмысления феномена
ветвления - так же, как и в синергетике - выступает
формирование сугубо плюралистической модели
исследуемой реальности: "сама по себе ризома
имеет различные формы, начиная от ее
поверхностного ветвящегося расширения и до ее
конкретного воплощения" (см. Ризома). В
контексте анализа этого ветвления номадологией
дается новое толкование проблемы модальности:
расхождение смысловых серий в узловой точке
ветвления потенциальных траекторий задает
возможность эволюции различных миров -
равновоз-можных, но исключающих друг друга
версий мировой дина-мики: "там, где серии
расходятся, начинается иной мир, не-со-возможный
с первым" (Делез). (Идея и сами термины
"совоз-можных" и "несовозможных"
событий были в свое время использованы
Лейбницем.) В этом контексте постмодернизм
радикально пересматривает феномен Н., которая
задает дополнительную семантику фигуре
"нонсенса" (см. Нонсенс): то, что в одной из
версий эволюции или динамики (в одном из
несовозможных миров) возможно и наделено
смыслом, в другом выступает как "нонсенс",
т.е. бессмысленно и невозможно. Таким образом, в
заданном контексте возможность и Н. перестают
быть онтологически взаимоисключающими и
семантически альтернативными: "нонсенс и
смысл покончили со своим динамическим
противостоянием и вошли в со-присутствие"
(Делез). Однако каждый из параллельных
(не-совозможных) миров, с точки зрения Делеза, в
равной мере может быть возведен к определенному
состоянию, которое - в системе отсчета как того,
так и другого мира - служит его генетическим
истоком, т.е. по своей природе неоднозначно, ибо
может породить (в режиме не-совозможности)
исключающие друг друга следствия. - Это означает,
что "не-совозможные миры, несмотря на их
не-совозможность, все же имеют нечто общее - нечто
объективно общее, - что представляет собой
двусмысленный знак генетического элемента, в
отношении которого несколько миров являются
решениями одной и той же проблемы" (Делез).
Аналогично, в контексте постмодернистской
концепции трансгрессии (см. Трансгрессия)
категория Н. истолковывается постмодернизмом в
радикально нетрадиционном своем качестве, а
именно - в качестве онтологической модальности
бытия. - Трансгрессия есть выход за рамки
наличного (действительного) не к иной (новой)
возможности, но к тому, что в настоящей системе
отсчета мыслится как Н. - Открываемый
трансгрессивным прорывом новый горизонт
является подлинно новым в том смысле, что по
отношению к предшествующему состоянию вовсе не
является линейно "вытекающим" из него
естественным, очевидным и единственным
следствием, - напротив, новизна в данном случае
обладает по отношению ко всему предшествующему
статусом и энергией отрицания: этот открываемый
в акте трансгрессии горизонт определяется
Бланшо как "возможность, предстающая после
осуществления всех возможных возможностей, как
такая возможность, которая низвергает все
предыдущие или тихо их устраняет", т.е. как Н. в
чистом виде. Трансгрессивный переход, по
формулировке Бланшо, "требует... движения,
которое не относится к строю возможности".
Предел, преодолеваемый в акте трансгрессии, в
рамках наличного опыта мыслится как
непреодолимый, а потому не только то состояние, к
которому может привести трансгрессия, но и само
ее осуществление ("опыт-предел"), не может
быть осмыслено иначе, нежели Н.: по словам Фуко,
"внутренний опыт - целиком опыт невозможного,
поскольку невозможное есть то, на что он
направлен и что констатирует его". Таким
образом, концепция трансгрессии задает бытию
новую модальность ("невозможное" наряду с
"возможным" и "действительным"), - как
пишет Бланшо, "следует понять, что возможность
- не единственное измерение нашего
существования... да, словно бы невозможность...
дожидалась нас позади". Именно в силу своей
сопряженности с Н. (т.е. в силу отсутствия
укорененности в наличные формы мышления и опыта)
опыт трансгрессии и постулируется Сартром как
"опыт абсурда". - Таким образом,
"невозможное" как модальность бытия
семантически конгруэнтна с "нонсенсом"
Делеза, - именно переход к невозможному с точки
зрения наличного состояния и составляет
содержание трансгрессии: по оценке Батая,
вербальная сфера наделяется "мощью смысла...
лишь представляя невозможное". Бланшо
артикулирует Н. как "то, над чем мы не властны
властвовать", т.е. не можем ни уклониться от
него, ни "сделать это своим испытанием", - то,
что человеку не дано ни предвидеть, ни - тем более
- предотвратить, ибо оно прерывает линейный
вектор развития его опыта, открывавшийся
линейному же когнитивному усилию. Собственно,
лишь в системе отсчета последнего (в рамках его
узких рамок) новое (безусловно, возможное, коль
скоро оно конституируется в качестве
дествительного!) оценивается как не вытекающее
логически (если пользоваться линейной логикой, а
именно она и является инструментом опыта
повседневности) из всего предшествующего
эволюционного порядка и, стало быть, как Н. В этом
плане используемый Бланшо термин
"опыт-предел" с очевидностью фиксирует акт
выхода за пределы повседневного (соответственно
- линейного) мышления, лежащего в основе "всего
того, что мы проживаем, продумываем и
проговариваем". Не случайно Бланшо настаивает
на определении "опыта-предела" посредством
понятия "потери сознания" или изоморфных
ему в данном случае "экстаза" (экстазиса как
выхода за границы повседневности, т.е. нормы) и
"незнания" (как отказа от апробированных
стратегий трактовки мира). В этой ситуации как
"экстаз", так и "незнание" оказываются
модусом существования человека, когда
существовать "невозможно" В этом отношении
примечательно, что экстаз и незнание в рамках
концепции трансгрессии оказываются
семантически увязанными в единый функциональный
комплекс: "незнание сообщает... экстаз"
(Бланшо). Однако справедливо и обратное: по мысли
Фуко, экстаз, в свою очередь, в режиме цепной
реакции порождает незнание, ибо "то и дело
трансгрессия переступает одну и ту же линию,
которая, едва оказавшись позади, становится
беспамятной волной, вновь отступающей вдаль - до
самого горизонта непреодолимого".
Постмодернистская идея трансгрессии также
основана на идее отсутствия возможности не
только предсказать, но даже выразить в наличном
языке феномен перехода к тому, что не
детерминировано (линейно не причинено) наличным
бытием и в рамках последнего мыслится как
"невозможное". Как пишет Фуко, трансгрессия
реализует себя как "игра пределов", - "она
выводит... в область недостоверности", где
очевидные реалии, подобно диссипативным
структурам (см. Синергетика), возникают, чтобы
вновь - при сдвиге условий - породить хаос (см.
Хаос), чреватый новыми, столь же, в терминологии
Фуко, "недостоверными" реалиями: "эта игра
не просто играет своими элементами; она выводит
их в область... то и дело ломающихся
достоверностей, где мысль сразу теряется,
пытаясь их схватить". В этом контексте феномен
нелинейного перехода сопрягается Бланшо с
метафорическим "безнадежным и неведающим
вожделением... вожделением того, чего невозможно
достигнуть, и вожделением, отвергающим все то,
что могло бы его утолить и умиротворить, стало
быть, вожделением того бесконечного недостатка и
того безразличия, которые суть вожделение,
вожделением невозможности вожделения, несущим
невозможное... вожделением, которое есть
достижение недостижимого".
М.А. Мозкейко
НЕГАТИВНАЯ ДИАЛЕКТИКА -
методологический подход "материальных
исследований", сформулированный Адорно в
одноименной книге (1966). В рамках этого изложения
он, в отличие от предшествующих публикаций,
впервые детально и полно изложил суть своей
философской концепции. Книга, посвященная
реконструкции идеи Н.Д., состоит из введения и
трех частей, написанных афористическим,
экспрессионистским языком. Внутренний ритм
немецкого текста сознательно поставлен в
соответствие нетрадиционной, прихотливой
ритмике атональной музыки, одним из теоретиков и
практиков которой был Адорно. Вместе с тем в
стилистике книги налицо следы творческого
усвоения гегелевского дискурса, что в целом
делает Н.Д. одним из сложнейших философских
произведений 20 ст. - ив плане явного содержания, и
в плане скрытого контекста, и в отношении
возможности перевода на другие языки. Однако
главная трудность для читателя состоит в том, что
дихотомия явного содержания и неявного
контекста обусловливает наличие в книге двух
неравнозначных уровней репрезентации смысла. На
первом уровне развертываются рассуждения,
касающиеся сути и концептуальных схем различных
видов диалектики. Принципиально важно, что
диалектика понимается как учение о типах
целостности и конституирующих ее взаимосвязей
между элементами. Более того, наиболее
существенными для Адорно являются именно
вопросы о соотношении целого и частей, а также о
взаимосвязи общего, особенного и единичного.
Сквозной идеей всех рассуждений является
положение о насильственном характере
взаимоотношений между целостностью и ее
элементами, так что целое, как считает Адорно,
обладает первенством по отношению к своим частям
и подавляет их. Следовательно, именно общее
принуждает к определенному порядку
сосуществования особенное и единичное, и эти два
типа сущего, подвергающиеся "угнетению",
обозначаются как "нетождественное", которое
в своей "инаковости" насильственно
приводится к тождеству, т.е. нивелируется. Второй,
менее явный, но все же присутствующий уровень
репрезентации смысла связан с пониманием того,
какие именно целостности описывает диалектика.
Адорно убежден в возможности и необходимости
социологической редукции диалектики, т.е. в
обязательности сведения ее категорий и законов
исключительно к социальной реальности.
Непроявленность второго уровня выражения смысла
обнаруживается в характере ссылок на него:
соответствующие ходы мысли считаются
самоочевидными, оформляются как побочные
замечания или даже намеки. Однако лишь при учете
этого уровня приобретают смысл все рассуждения о
типах и характере целостности и о насилии,
которое принуждает ее элементы подчиняться
принципу тождества, а следовательно - страдать.
Более того, принудительность связывается именно
с понятийным опосредованием, и само
"понятие" как насильственно организованная
целостность считается моделирующим по своему
образу и подобию всю действительность, прежде
всего социальную. Книга начинается с указания на
то, что само ее название восстает против
традиции. Действительно, уже у Платона целью
диалектики было создание с помощью отрицания
чего-то позитивного, и такая формула, как
"отрицание отрицания", впоследствии
выразила эту цель в явном виде. Адорно
подчеркивает, что его задача - освобождение
диалектики от позитивности и, следовательно, от
"аф-фирмативного" характера, так что именно
это намерение выражается в названии книги.
Опираясь на строго логические средства, мышление
в соответствии с правилами Н.Д. выступает против
принципа единства и безраздельного господства
понятия, принимаемого за некоторую высшую
инстанцию, что в совокупности образует суть
традиционного диалектического понимания
целостности. Но это еще не все: такое мышление
стремится заменить их идеей того, что не попадает
под чары принципа единства и приоритетной роли
абстрактных понятий. Поэтому Адорно видит свою
задачу в разрушении силами самого субъекта
обмана той конститутивной субъективности,
которая, как считается, конституирует именно
целостность. Во введении рассматривается
понятие философского опыта. Изложение
начинается с обсуждения возможности философии в
ситуации упущенного момента ее осуществления,
т.е. перехода в действительность и тем самым
завершения в качестве особой формы духовной
деятельности. Гегелевско-марксиетская концепция
завершения философии и, соответственно, истории
подвергается в книге парадоксальному
переосмыслению. Адорно заявляет, что философия,
кажущаяся устаревшей, все же продолжает жить - и
именно потому, что был упущен момент ее
осуществления. Возможно, признает он, сама
интерпретация, предвещавшая переход философии в
практику, является недостаточной. Вместе с тем в
такой ситуации изменяется отношение к
целостности и ее понимание. Понятийная скорлупа,
в которую заключается целостность, теперь, перед
лицом безмерно расширяющегося общества и
прогресса естествознания, выглядит как
пережиток простого товарного хозяйства,
окруженный реальностью индустриального
позднего капитализма. Вследствие этого перед
философией должен быть поставлен вопрос,
подобный кантовскому, - вопрос о возможности
самой философии. И диалектика в ее гегелевской
трактовке, будучи парадигматической моделью
классического понимания целостности, не может
быть исходным пунктом рассуждений в новых
условиях. Само название "диалектика",
считает Адорно, указывает на противоречие с
принципом тождества и на неистинность тождества.
Между тем мыслить - это всегда отождествлять.
Понятийный порядок ставит себя между мышлением и
тем, что оно должно постичь. Поскольку всякая
целостность выстраивается в соответствии с
законами логики, сердцевиной которых является
закон исключенного третьего, то все
гетерогенное, качественно своеобраз-иое,
"неподходящее" обозначается как нечто
"противоречащее". Противоречие - это,
согласно Адорно, нетождественное, взятое в
аспекте тождества, т.е. тождественное,
насильственно превращенное в тождественное.
Поэтому подлинная диалектика для Адорно - это
последовательное осознание нетождественности, и
мышление обращается к такой диалектике в
результате признания собственной
недостаточности и вины перед тем, о чем оно
мыслит. Однако нечто "инаковое" предстает
как рассогласованное, диссонирующее, негативное
лишь до тех пор, пока сознание в соответствии со
своим устройством должно стремиться к единству и
потому соизмерять со своим стремлением к
целостности все, что ему не тождественно. Поэтому
традиционная диалектика ведет к обеднению опыта,
которое проявляется в однообразии мира,
пронизанного насилием. Принудительный характер
осуществляемого традиционной диалектикой
отождествления нетождественного проявляется и в
единстве противоположностей, к которому она
стремится, считая местом осуществления этого
единства абсолютный субъект. Более того,
самотождественность субъекта, принцип "Я=Я"
оказывается парадигматическим образцом
насильственного отождествления
нетождественного. В результате гомогенизация
действительности, которая сама по себе считается
гетерогенной, связывается Адорно с насилием,
исходящим именно из субъекта, набрасывающего на
действительность сеть абстрактных понятий. Но
подлинный интерес философии связан, по мнению
Адорно, как раз с тем, что Гегель в полном
согласии с традицией объявлял для нее совершенно
неинтересным, - с тем, что не вмещается в понятия,
с особенным и единичным, с тем, от чего со времен
Платона отделывались как от преходящего и
несущественного. Действительно важным для
понятия является то, что для него недосягаемо,
что неподвластно присущему ему механизму
абстрагирования. В традиционной диалектике
особенное и единичное в их односторонности
считаются ложными, но это - истина целостности,
которая в современных условиях едва ли может
быть принята. Ведь система - это на самом деле не
система абсолютного духа, а система
взаимообусловленных друг другом людей, и их
разум учреждает тождество посредством обмена
так же бессознательно, как это делает
трансцендентальный субъект. Однако этот разум
несоизмерим с самими субъектами, которых он
приводит к общему знаменателю: субъект
оказывается врагом субъекта. Такая всеобщность
истинна, поскольку образует "эфир", который
Гегель называл духом, но она ложна, поскольку
соответствующий ей разум является продуктом
столкновения партикулярных интересов. Поэтому
философская критика тождества выходит за
пределы философии. Тем не менее и все понятия,
считает Адорно, на самом деле выходят к тому, что
не может быть в них вмещено. Более того,
невыразимое в понятиях парадоксальным образом
включено в их состав, образует их смысл. В
результате при определении понятий традиционная
теория познания нуждается в непонятийных,
дейктических (т.е. указательных и основанных на
примерах) моментах. Обращение к нетождественному
- это, по выражению Адорно, "шарнир" его Н.Д.
Усмотрение конститутивного для понятия
характера того, что в нем не может быть выражено,
разрушает принудительное отождествление всего и
вся между собой, которое обусловлено именно
использованием понятий без такой сдерживающей
рефлексии Поскольку философию интересует то, что
не вмещается в понятия и ускользает от
понятийного опосредования, - нетождественное, -
то ему следует дать затронуть человека и даже
раздражить его, т.е. заставить его страдать. В
итоге условием всякой истины объявляется
потребность дать высказаться страданию, так как
страдание - это объективность, тяготеющая над
субъектом, и то, что страдание переживает в
качестве своего самого субъективного момента,
своего "выражения", оказывается объективно
опосредованным. Момент выражения в философии,
утверждает Адорно, является
непонятийно-ми-метическим, но объективируется
только через посредство языка. Поэтому свобода
философии заключается в ее способности
позволить ее несвободе издать звук. Если же
момент выражения берет на себя нечто большее, то
он вырождается в мировоззрение. Следовательно,
цель философии - открытое и незащищенное, т.е.
антисистемное. Адорно считает, что в
историко-философском отношении теоретические
системы - особенно в 17 ст. - имели своей целью
некую компенсацию. Буржуазное ratio, разрушив
феодальный порядок и схоластическую онтологию,
при виде получившихся в результате обломков
испытало страх перед хаосом. Поэтому каждый шаг к
эмансипации успешно компенсировался
укреплением порядка. Буржуазное сознание,
пребывая в тени неполноты своей эмансипации,
боялось, что оно будет отменено сознанием,
ушедшим вперед еще дальше, а потому теоретически
расширяло свою автономию до границ такой
системы, которая уподобляется присущим этому
сознанию механизмам принуждения. Тем самым
буржуазное ratio попыталось произвести из самого
себя порядок, который оно отрицало вне себя, и
такой рациональный порядок, противоречащий
чувственной данности, стал концепцией системы:
положенностью, выступающей в облике бытия-в-себе.
При этом с самого начала философская система
оказывается антиномичной. Она имеет свой исток в
формальном мышлении, отделившемся от своего
содержания, а потому уничтожает все качественные
различия и приходит в противоречие в
объективностью, над которой она совершает
насилие своим необоснованным стремлением
исчерпывающе постичь ее в понятиях. В результате
всякая философия одержима паранойей уничтожения
всего, что не есть она сама. Такое понимание
системы заставляет более пристально рассмотреть
насилие, выступающее конститутивным моментом
принципа системности. По мнению Адорно, корни
присущего духу насилия следует искать в
предыстории, в жизни животных и в поведении
предшественников человека. Хищник, испытывая
голод, должен напасть на свою жертву, но очень
часто это бывает опасно. Поэтому, чтобы
отважиться на нападение, хищник, согласно логике
Адорно, должен испытать ярость в качестве
некоторого дополнительного импульса. С
возникновением человека такое поведение было
рационализировано посредством проекции. Animal
rationale, испытывающее аппетит по отношению к своему
противнику, должно найти повод для нападения.
Именно эта антропологическая схема затем в
сублимированном виде входит в теорию познания:
всякое "не-Я", всякий Другой оказываются
второстепенными и не имеющими никакой ценности,
поскольку иначе единство самосохраняющихся
мыслей не сможет их поглотить. Поэтому система -
это, как считает Адорно, ставший духом живот, что
уничтожает нимб возвышенности и благородства,
окружающий любой идеализм. Требование
связанности элементов, но без системы, является,
согласно Адорно, требованием "моделей
мысли", которые, однако, имеют не просто
монадологический характер. Модель нацелена на
специфическое и на нечто большее, чем
специфическое, но не выражает его в общем
понятии. Мыслить философски - значит "мыслить в
моделях", а Н.Д. понимается как ансамбль
модельных анализов. Но "демонтаж системы" -
это не формальный теоретико-познавательный акт.
Задача состоит не просто в том, чтобы
философствовать о конкретном, а в том, чтобы
исходить из конкретного. В философии
подтверждается то, что уже было замечено
относительно традиционной музыки: из нее можно
узнать только то, как некий музыкальный пассаж
начинается и заканчивается, но не то, что он
представляет сам по себе и какова его внутренняя
динамика. Аналогично философия должна была бы не
выражаться в категориях, а в некотором смысле
заниматься композиторской деятельностью. Она
обязана в своем продвижении вперед непрестанно
обновлять себя путем перекомпоновки. Первая
часть книги называется "Отношение к
онтологии" и посвящена, в основном,
критическому рассмотрению философской
концепции Хайдегтера, которая и скрывается под
маской термина "онтология". Адорно
подчеркивает, что онтология в Германии
продолжает пользоваться влиянием вопреки тому
ужасу, который вызывается воспоминаниями о
политическом прошлом. По мнению Адорно, такая
онтология представляет собой готовность
санкционировать гетерономный порядок, не
нуждающийся в оправдании перед сознанием.
Внешние по отношению к онтологии истолкования,
указывающие на такое понимание, объявляются ей
самой ложными и ведущими к соскальзыванию к
онтическому. Но невозможность постичь, о чем же
на самом деле говорится в онтологии, делает ее
неприступной. С другой стороны, влиятельность
онтологии нельзя понять без учета настоятельной
потребности в ее наличии. Эта потребность
является свидетельством стремления отказаться
от кантовского вердикта знанию абсолюта (а
точнее, утверждения о невозможности такого
знания). Речь идет, по сути дела, о стремлении
познать целостность без учета границ,
поставленных такому познанию. Налицо
уверенность в том, что схемы разума могут
предписывать структуру всей полноте сущего, что
является рецидивом тех старых философий
абсолюта, первой из которых стал послекантовский
идеализм. Очевидно также стремление
перечеркнуть опосре-дование вместо того, чтобы
подвергнуть его рефлексии. Объективные
предпосылки онтологии связаны с тем, что
трансцендентальный субъект превратился в
идеологию, скрывающую объективную
функциональную взаимосвязь внутри общества и
успокаивающую страдания эмпирических субъектов.
Более того, "не-Я" подчиняется "Я", что в
хайдеггеровской онтологии выражается в
онтологическом приоритете бытия перед всем
оптическим, просто реальным. С этим связана также
критика субъекта и, соответственно,
субъективизма как принципа, лежащего в основе
покорения природы, которое на самом деле ведет к
многочисленным несчастьям. Из особенностей
социальной целостности, стоящей, по мнению
Адорно, позади хайдеггеровской концепции,
выводятся практически все ее особенности. При
этом анализу подвергаются основные
концептуальные схемы онтологии в соответствии с
их собственной логикой и в свете тенденций
историко-философского процесса. Итогом этого
анализа становится обвинение
"экзистенциального мышления" с его
онтологизацией истории, т е. стремлением к
выявлению неизменности изменчивого, в уступке
платоновскому предрассудку, согласно которому
именно непреходящее есть благо. Адорно дает этой
уступке и этому предрассудку весьма
своеобразное толкование: их смысл, по его мнению,
заключается в утверждении права более сильных на
перманентную войну по той простой причине, что
все слабое преходяще. Вторая часть книги
называется "Негативная диалектика: Понятие и
категории" и посвящена конкретизации тех
принципов мышления о нетождественном, которые
были сформулированы во введении. Адорно
указывает, что критика онтологии не ведет ни к
какой иной онтологии. Результатом является
интерес не к абсолютному тождеству, бытию,
понятию, а к нетождественному, сущему,
фактичности. Такая переориентация
обусловливает, в свою очередь, разрушение
концепции трансцендентального субъекта, учения
о субъективном конституировании, идеи
неизменности, т.е. равенства самому себе. Критике
подвергается также западная метафизика, которая
обозначается Адорно как "метафизика панорамы
узника". Эта метафизика на веки вечные бросила
субъект в заточение, заключив его в его
"самости", и это было наказанием за его
обожествление. Словно сквозь бойницы тюремного
замка субъект смотрит на черное небо, на котором
восходит звезда идеи или бытия. Именно стены,
окружающие субъекта, отбрасывают тень вещности
на все, что он вызывает своими заклинаниями. Он не
может выглянуть наружу, и все, что считается
находящимся за стенами, является только в
категориях, созданных внутри, и состоит из
имеющихся внутри материалов Тем самым
обнаруживается истинность и одновременно
неистинность кантовской философии. Она истинна,
поскольку разрушает иллюзию возможности
непосредственного знания об абсолюте, но она
неистинна, поскольку описывает абсолют с помощью
модели, соответствующей непосредственному, т.е ,
прежде всего, изолированному сознанию.
Доказательство этой неистинности делает
истинной послекантовскую философию, которая
затем сама проявляет свою неистинность в том, что
отождествляет субъективно опосредованную
истину с субъектом самим по себе - так, словно его
чистое понятие представляет собой бытие.
Согласно Адорно, подлинная, т е. Н.Д. вызывается к
жизни нежеланием мышления удовлетворяться
своими собственными закономерностями и
одновременно его способностью мыслить против
самого себя, не отказываясь, однако, от самого
себя. Диалектический разум подчиняется импульсу,
влекущему к выходу за пределы присущей природе
причинно-следственной зависимости, а также за
пределы вызываемых этой зависимостью
заблуждений, которые продолжают существовать в
уверенности, будто законы логики имеют
принудительный характер. Однако при этом Н.Д. не
стремится отменить господство указанных
законов, продвигаясь к своей цели без жертв и
мести. Диалектика, осуществляющая рефлексию над
собственным движением, является, в отличие от
гегелевской, по-настоящему негативной. У Гегеля
тождественность совпадала с позитивностью, а
включение всего нетождественного и объективного
в расширенный субъект, возвышенный до уровня
абсолютного духа, должно было вызвать примирение
противоположностей. Но именно принцип тождества
увековечивал антагонизм посредством подавления
всего противоречащего такому духу. Вещь,
лишенная тождественности, которую ей навязывает
мышление, противоречива и не допускает
однозначного толкования. Именно она, а не
присущее мышлению организационное принуждение,
побуждает к созданию Н.Д. Такая диалектика - это
способ действий, обусловленный стремлением
мыслить с помощью противоречий ради тех
противоречий, которые были обнаружены у вещи на
опыте. Логика Н.Д. - логика распада, причем
распадается приспособленная для определенных
целей и опредмеченная форма понятия, которую
познающий субъект сперва якобы непосредственно
имеет перед собой. Тождество этой формы с
субъектом оказывается неистинным: ведь
совокупность тождественных определений
соответствовала бы идеалу традиционной
философии - априорной структуре - и ее
архаической поздней форме, каковой оказывается
онтология в указанном выше смысле. На основе этих
соображений Адорно и выстраивает категориальный
аппарат Н.Д. При этом не вводятся никакие
принципиально новые категории и термины.
Некоторые структурные единицы гегелевской
диалектики воспроизводятся в неизменном виде, а
некоторые претерпевают качественное изменение.
Одновременно впервые более явным становится
второй уровень рассуждений, на котором категории
и законы диалектики соотносятся с социальной
реальностью. В этом контексте переосмысляется
центральная для традиционной философии
концепция трансцендентального субъекта. Адорно
считает, что сущность трансцендентального
субъекта, функциональность, чистая деятельность,
осуществляющаяся в отдельных субъектах и
одновременно выходящая за их пределы, на самом
деле представляет собой проекцию на чистый
субъект общественного труда. Всеобщность
трансцендентального субъекта является
функциональной общественной взаимосвязью, той
целостностью, которая складывается из отдельных
спонтанных действий и качеств. Но эта
целостность, считая последние полностью
зависимыми от себя, исключает их
нетождественность с помощью нивелирующего
принципа обмена. В то же время
трансцендентальная всеобщность не является ни
простым нарциссистским самовозвышением "Я",
ни проявлением высокомерия, рожденного его
автономией. Эта всеобщность обладает
реальностью в господстве, основанном на принципе
эквивалентности. Процесс абстрагирования,
способность к которому приписывается субъекту,
основан на законах обмена, а всеобщность и
необходимость соответствуют принципу
самосохранения человеческого рода. Поэтому
субъект является чем-то опосредованным и не
представляет собой чего-то качественно иного по
отношению к объекту, а потому не может поглотить
последний. Так возникает чрезвычайно важный для
Н.Д. принцип первенства объекта, требующий
признания объекта во всей его нетождественности
и "инаково-сти". Третья часть книги
называется "Модели", и в ней Н.Д. применяется
к конкретному материалу. Адорно настаивает на
том, что модели не являются ни простыми
примерами, ни общими рассуждениями. Первая
модель посвящена анализу понятия свободы на
материале метафизики практического разума.
Вторая модель представляет собой экскурс в
философию Гегеля. В ходе этого экскурса
осуществляется важное для философии истории
сопоставление сфер мирового духа и истории
природы. Наконец, третья модель, завершающая всю
книгу (если в контексте Н.Д. вообще можно говорить
о "завершении"), посвящена размышлениям о
метафизике. Прежде всего констатируется
невозможность и дальше утверждать, что
неизменное является истиной, а изменчивое - лишь
видимостью. Более того, "после Аушвица"
возникло ощущение, что утверждение позитивности
существующего представляет собой жалкое
пустословие. Известные события превратили в злую
насмешку стремление придать имманентному сущему
такой смысл, который считался бы исходящим от
"аффирма-тивно" положенной трансценденции.
В этой ситуации способность к метафизическому
конструированию оказывается парализованной, так
как произошедшее разрушило тот базис, который
соединял спекулятивное метафизическое мышление
с опытом. Аушвиц утвердил философему чистого
тождества как смерть, и в концлагерях
предавалось смерти все нетождественное,
индивидуальное и "инаковое", которое отныне
и становится главным предметом философии. Задача
выражения нетождественного в его
"инаковости" сближает философию с
искусством, а сама Н.Д., освободившись от
господства принципа тождества, перестает быть
целостностью и становится образом надежды.
Поэтому и метафизика, считает Адорно, возможна
отнюдь не как дедуктивная связь суждений. Самые
ничтожные свойства мира имеют отношение к
абсолюту, и внимательный взгляд разбивает
скорлупу единичного, которое выглядит
беспомощным перед общим понятием, стремящимся
полностью подчинить его себе. Этот взгляд
разрушает тождественность единичного и
разоблачает обман, превращающий единичное в
форму проявления общего. И поскольку "после
Аушвица" метафизика низвергается со своего
традиционного пьедестала, такое мышление
оказывается солидарным с ней в момент ее падения.
А.И. Пигалев
НЕИРАТ (Neurath) Отто (1882-1945) -
австрийский социолог, философ и экономист.
Независимый левый социалист - в 1919 руководил
отделом планирования социал-демократического
правительства Баварии и Баварской Советской
республики. После кратковременного тюремного
заключения в 1920 возвращается в Вену. Один из
организаторов и лидеров Венского кружка. В 1934-1940
жил в Голландии, с 1941 - в Великобритании. Основные
работы: "Социология в физика-лизме" (1931),
"Протокольные предложения" (1932), "Влияние
Венского кружка на будущее эмпирической
логики" (1935), "Современный человек в
производстве" (1939), "Основания социальных
наук" (1962) и др. Главные работы Н. были посвящены
проблемам политэкономии и социологии.
Социал-реформизм Н. предполагал трансформацию
науки в феномен, пригодный для усвоения широкими
массами, а пролетариат им трактовался как
потенциальный носитель "науки без
метафизики". В этом контексте Н. вместе с
Карнапом выступил одним из авторов и главным
редактором "Международной энциклопедии
унифицированной науки" (1938-1940). По мнению Н.,
крайне важно обретение единого арсенала понятий,
"универсального сленга", научной символики,
очищенной "от шлаков исторического языка". В
процессе разработки вопросов философии науки,
полемизируя с Карнапом, Н. утверждал, что
критерием истинности т.наз. "протокольных
предложений" научного знания, принимаемых
учеными по соглашению, является в конечном счете
их непротиворечивость другим утверждениям
данной науки. По Н., предложения такого рода
допустимо сопоставлять только с другими
предложениями, но не с "невыразимой
реальностью". В этом контексте процедура
верификации выступает не как отношение между
предложением и опытом, а как отношение между
предложениями: предложения верифицируются
посредством "протокольных предложений".
Последние же, по П., можно определить чисто
формальным образом как имеющие следующую
структуру: "В 15.17 состоялось сообщение Отто; в
15.16 имела место отчетливая мысль Отто; в 3.15 после
полудня Отто имел восприятие стола в комнате".
По мысли Н., протокольные предложения также
подвержены исправлению: "... когда нам
предлагают новое предложение, мы сопоставляем
его с интересующей нас системой; мы обследуем эту
систему в целях установления ее согласованности
с новым предложением. Если новое предложение
противоречит системе, мы отбрасываем его как
неподходящее ("ложное") ... или же принимаем
его, а затем изменяем систему с тем, чтобы
добавление нового предложения не сделало ее
противоречивой". "Протокольные
предложения" Н. увязывает с актами восприятия,
истолковываемые им в бихевиористском духе. По
мысли Н., все утверждения о восприятиях возможно
выразить на языке физики (Н. даже предлагал
коллегам по Венскому кружку заменить термин
"позитивизм" понятием "физикализм").
Что же нельзя изложить на языке физики суть, по П.,
тавтология. По мысли Н., не существует "наук о
духе", противопоставленных "наукам о
природе" - все науки в равной мере являются
науками о природе, и тем самым образуют единство.
Предположение же о том, что существуют
неопровержимые "'атомарные" или
"базисные" предложения, сводимо, согласно Н.,
к непрекращающемуся метафизическому поиску
"последних оснований". Практическая же (во
время личного посещения СССР) попытка Н.
предложить "физикализм" в качестве
официальной философии рабочего класса
сталинскому коммунистическому руководству не
увенчалась успехом.
А.А. Грицанов
НЕЛИНЕЙНЫХ ДИНАМИК ТЕОРИЯ -
конституируемая в современной культуре теория,
описывающая процессы, которые могут быть
отнесены к нелинейным, т.е. таким, в процедурности
которых реализует себя феномен версификации
(ветвления) перспективных траекторий эволюции.
Идея линейности являлась доминирующей в
европейской культуре на протяжении практически
всей ее истории, ибо освоенные до сих пор типы
системной организации объектов (от простых
составных до развивающихся) могли быть адекватно
интерпретированы в этой парадигме. В
естественнонаучном познании это находит свое
выражение в идее эволюции, в гуманитарном - в идее
прогресса. По оценке Р.Нисбета, "на протяжении
почти трех тысячелетий ни одна идея не была более
важной или хотя бы столь же важной, как идея
прогресса в западной цивилизации". Сегодня,
вместе с 20 в., покидает сцену и идея линейного
прогресса, столь долго сопровождавшая
человечество на его пути. Культурная ситуация
рубежа 20-21 вв. - как в социально-историческом, так
и в научно-познавательном своих измерениях -
характеризуется существенной нелинейностью
своей динамики. Тоффлер оценивает
"современную стадию ускорения социальных
изменений" как носящую нелинейный характер.
Современное общество осуществляет радикальный
цивилизационный поворот, предполагающий
ориентацию на идеал глобальной цивилизации как
единого планетарного комплекса, оформляющегося
на основе этнокультурного разнообразия и
организационного полицентризма. Такой идеал с
очевидностью предполагает отказ от презумпции
линейного прогресса, основанного на идее
унификации путей и форм развития. В фокусе
внимания сегодня - как применительно к
естественнонаучной, так и применительно к
гуманитарной сферам - находится идея
нелинейности. В современном естествознании
очевидным лидером в исследовании нелинейных
процессов выступает синергетика (см.
Синергетика, Пригожий), непосредственно
осмысливающая себя в качестве концепции
нелинейных динамик. Как было отмечено на
Международной Конференции Общества Сложных
Систем (октябрь 1997), наука сегодня снимает
"линейные очки": синергетика видит целью
"защиту нелинейного мышления по всему спектру
научных изысканий, от квантовой механики до
изучения истории человечества". В
гуманитарной сфере также могут быть обнаружены
аналогичные тенденции. Теоретические
построения, предлагаемые сегодня философией
постмодернизма (см. Постмодернизм), открыты для
рассмотрения в качестве концептуальных моделей
нелинейных динамик: нелинейное письмо,
нелинейная темпоральность, нелинейная модель
динамики бессознательного, "генеалогия"
взамен линейной "истории" и т.д. Ведущие
представители постмодернизма эксплицитно
оценивают презумпции современной философии в
качестве порывающих с классическим стилем
мышления (см. Делез, Лиотар, Деррида, Джеймисои,
Барт, Кристева, Бодрийяр, Фуко, Гваттарм). В
современной философии шлифуются понятийные
средства, необходимые для адекватного описания
неравновесных самоорганизующихся систем (как в
свое время шлифовались в философском языке
понятийно-логические средства описания систем
динамических, а потом - развивающихся). Подобно
тому, как, моделируя - в прогностическом режиме -
динамику развивающихся систем, философия 19 в
апеллировала к абстрактным сферам предметности,
являющимся по своему когнитивному статусу
идеальным (теоретическим) конструктом (например,
монада), - точно так же, моделируя новый тип
динамики (нелинейные самоорганизационные
процессы в хаотических аструктурных средах) и
вырабатывая понятийный аппарат для описания
подобных динамик, философия постмодернизма
также оперирует идеальными объектами (типа
"номадического распределения
сингулярнос-тей", "ризоморфных сред" и т.п.
- см. Номадология, Ризома, Эротика текста).
Соответственно тому обстоятельству, что искомая
терминология находится в процессе своего
становления, философия постмодернизма
демонстрирует целый спектр параллельных
понятийных рядов, предназначенных для описания
выходящего за рамки прежней исследовательской
традиции объекта: текстологический ряд (см.
Означивание, Пустой знак, Трансцендентальное
означаемое), номадологиче-ский ряд (см.
Номадология), шизоаналитический ряд (см.
Шизоанализ, Машины желания) и т.п. (Наибольшей
мерой конкретности в этом контексте обладают
такие постмодернистские концепты, как
"письмо" и "текст", ибо применительно к
текстологической версии постмодернистской
философии возможность использования
терминологического тезауруса
пост-соссюрианской лингвистики делает ситуацию
более прозрачной.) Подвергая мета-теоретическому
осмыслению данный процесс, Фуко отмечает, что в
настоящее время осуществляется формирование
нового стиля мышления и, собственно, новой
культуры: по его словам, новый фундаментальный
опыт человечества "невозможно заставить
говорить... на тысячелетнем языке диалектики".
Новый способ видения мира нуждается и в новом
языке для своего выражения, однако на данный
момент, по оценке Фуко, новому опыту "еще
только предстоит найти и язык, который будет для
него тем же, чем была диалектика для
противоречия". Постулируемый постмодернизмом
"новый опыт" (см. Трансгрессия), собственно, и
может быть интерпретирован как опыт нелинейного
видения мира. Таким образом, как
методологические и парадигмальные основания,
так и конкретные теоретические постулаты
концепции Н.Д. хронологически параллельно
вырабатываются современной культурой в рамках
естественнонаучной (дисциплинарное развитие
синергетики) и гуманитарной (постмодернистское
направление развития философии) ее традиций, что
открывает возможности терминологического и
содержательного взаимодополнения
синергетической и постмодернистской версий
концепции нелинейных процессов и
конституирование интегральной Н.Д.Т. на основе
интегрирующего взаимодействия последних. В этом
отношении становление Н.Д.Т. в современной
культуре являет собой единый (в предметном,
методологическом и парадигмальном отношениях)
процесс, реализующийся посредством
параллельного разворачивания двух своих
направлений: естественнонаучного,
представленного синергетической
исследовательской программой, и гуманитарного,
представленного философией постмодернизма.
Концептуальная модель нелинейных динамик
создается сегодня во встречном усилии
естественнонаучного и гуманитарного познания, и
исследовательские матрицы нелинейного описания
объекта хронологически параллельно
вырабатываются в рамках естественнонаучной и
гуманитарной традиций. На основе экспликации
содержания взаимодействия естественнонаучной и
гуманитарной концептуальных моделей нелинейных
динамик могут быть сформулированы интегральные
основоположения оформляющейся в современной
культуре Н.Д.Т. в ее синтетическом виде: 1)
нелинейность динамических процессов,
предполагающая версификацию эволюционных
перспектив системы, обусловливается ее
неравновесностью, пресекающей действие закона
больших чисел и открывающей возможности
радикальных трансформаций содержания и
векторной направленность эволюции системы
посредством формирования веера альтернативных
путей ее развития (см. Хаос, Хаосмос,
Постмодернистская чувствительность, Руины); 2)
неравновесная система может быть
охарактеризована не посредством понятия
"структура" (ибо децентрируется и теряет
определенность ге-штальтной организации), но
посредством синергетического понятия
"диссипативной структуры" как
принципиально нефинальной версии
конфигурирования неравновесной среды или
постмодернистского понятия "структурация",
фиксирующего нон-финальность структурной
организации системы, ее открытость радикальным
трансформациям (см. Игра структуры, Синергетика);
3) случайность есть конструктивный фактор
развития системы, объективирующий эволюционные
возможности, открывающиеся в точке версификации
ее динамики (см. Неодетерминизм), 4)
процессуальность нелинейных динамик
предполагает своего рода имманентизацию
внешнего (материала внешней по отношению к
самоорганизующейся системы среды) в качестве
фундаментального механизма самоорганизации (см.
Складка, Складывание); 5) Н.Д.Т. носит
принципиально вероятностный характер, т.е.
процессуальность самоорганизации неравновесной
системы реализуется (в пределах определенного
семантического поля возможного) посредством
последовательной смены форм организации, каждая
из которых не является следствием
разворачивания предшествующих форм организации
системы (см. Неодетерминизм). Интегральная Н.Д.Т,
конституирующаяся на основе взаимодополняющего
взаимодействия синергетической и
постмодернистской исследовательских программ,
обладает выраженным когнитивным потенциалом,
проявляющимся наиболее отчетливо не столько в
прогностической, сколько в интерпретационной
сфере: так, рассмотрение в свете Н.Д.Т.
историко-культурной динамики (например, феномен
взаимодействия культурных традиций) позволяет
эксплицировать механизм осуществления диалога
культур, заключающийся в де-центрации культурной
среды (разрушении культурной оппозиции
"ортодоксия - периферия") и достижении
культурной средой неравновесного состояния (что
связано с дестабилизацией аксиологических шкал
и утратой семантических приоритетов), которое
характеризуется актуализацией креативных
возможностей культуры и версификацией ее
эволюционных перспектив (см. Ацентризм,
Ортодоксия). Процесс становления Н.Д.Т. оказывает
существенное воздействие на современную
культуру в целом. Так, формирование Н.Д.Т.
существенно трансформирует современную
культурную ситуацию, вызывая содержательные
изменения и аксиологические перекомпоновки
культурных матриц современного знания.
Парадигмальные сдвиги в естествознании,
вызванные формированием в его контексте
синергетической исследовательской программы, и
парадигмальные сдвиги в гуманитаристике,
связанные с оформлением постмодернистской
программы в философии, по своей семантике
являются конгруэнтными, равно демонстрируя: а)
конституирование нового понимания детерминизма,
основанного на отказе от логоцентризма и
фундированного презумпцией случайной
флуктуации как решающего фактора в определении
эволюционных перспектив неравновесных сред (см.
Лого-центризм, Неодетерминизм); б) радикальный
отказ от идеала жесткой номотетики и ориентация
на идиографические формы описания исследуемой
реальности вплоть до признания нарративного
характера знания - как в естественнонаучном, так
и в гуманитарном познании (см. Идиографизм,
Нарратив); в) введение в основание
естественнонаучных и гуманитарных
исследовательских программ презумпции
темпоральности как фундаментальной
характеристики исследуемой реальности и
понимание времени в качестве конституирующегося
в ходе самоорганизационных процессов (см.
Переоткрытие времени); г) распад
субъект-объектной оппозиции как семантической
оси стиля мышления классического и
неклассического типа и формирование (и в
естествознании, и в гуманитаристике)
постклассического стиля мышления, основанного
на отказе от презумпции бинаризма (см. Бинаризм).
Кроме того, процесс формирования Н.Д.Т.
посредством встречного взаимодействия
синерге-тической и постмодернистской
исследовательских традиций не только дает
мощный импульс разворачиванию интеграционных
тенденций, но и задает концептуальные основания
для междисциплинарного диалога естественных и
гуманитарных наук. (См. также Синергетика,
Неодетерминизм.)
М.А. Можейко
НЕМЕЦКАЯ
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНО-КРИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ - этап в
развитии немецкой и западноевропейской
философской мысли с середины 18 до первой трети 19
в., представленный именами Канта, Фихте, Шеллинга,
Гегеля. В отечественной историко-философской
традиции за этим периодом закрепилось в качестве
устойчивой квалификационной метки название,
данное еще Энгельсом, - "немецкая классическая
философия", в котором было имманентно заложено
идеологически ангажированное толкование ее
места, роли и значения в качестве
непосредственного теоретического источника
марксизма в области философии. Более того, в
данном обозначении изначально наличествовала
избыточно заниженная оценка данного
историко-философского этапа, которому во многом
отказывалось в самодостаточности и автономности
в качестве полноправного, "золотоносного"
интеллектуального пласта, имеющего вневременную
значимость и ценность (наряду, скажем, с античной
и возрожденческой философией, задавшими
непревзойденную духовно-интеллектуальную
планку для всех времен и народов). Н.Т.-К.Ф. - это
грандиозная эпоха в развитии западноевропейской
культуры и философии, хронологически
охватывающая почти столетие интенсивнейших,
чрезвычайно напряженных и очень ярких по своим
результатам и важных по своему последующему
воздействию интеллектуальных поисков. Это как бы
своего рода философский канон или каноническая
философская эпоха, сконцентрировавшая в себе
потенциал всей западноевропейской метафизики от
Платона до 18 ст., - эпоха, навсегда внесенная в
классический ареал мировой философской мысли.
Т.обр., Н.Т.-К.Ф. - это своего рода итог всей
двухтысяче-летней предшествующей философской
традиции, высшее, завершающее звено в развитии
новоевропейского философского рационализма и
т.наз. философской классики (с присущими ей
претензиями на систематическую целостность и
завершенность, убежденностью в естественной
упорядоченности мироустройства, наличием в нем
гармонии и порядков, доступных рациональному
постижению.) И в то же время Н.Т.-К.Ф. - это и тот
исток, с которым оказывается генетически связана
современная западная философия последней трети
19 и 20 вв., ибо именно ее парадигмальные установки
во многом определили облик большинства основных
направлений, школ и течений неклассического и
постклассического стиля философствования. При
всем разнообразии идей и концепций немецкая
философия этого периода представляет собой: а)
преемственный ряд систем, органически связанных
между собой, ибо каждый философ после Канта,
начиная выработку собственной концепции,
целиком опирался на идеи своего предшественника;
б) относительно целостное, единое духовное
образование, так как все вышеперечисленные
мыслители так или иначе придерживались на
протяжении данного этапа развития ряда
существенных принципов. К их числу можно отнести
следующие: 1) Сходное понимание роли самой
философии в обществе. ("Философия есть...
современная ей эпоха, постигнутая в мышлении",
- писал Гегель.) Все немецкие мыслители вверяли ей
высочайшую духовную миссию - быть критической
совестью культуры, осуществлять критическую
рефлексию по отношению ко всем сферам
человеческой жизнедеятельности. Некоторые
новейшие философы, особенно Рорти, оспаривают
сегодня эту претензию Н.Т.-К.Ф., считая, что Гегель
и Кант "вообще воспринимали философию слишком
серьезно" и что на деле она являет собой
"только один из способов сглаживания
напряжений между сферами культуры". Однако эту
точку зрения разделяют сегодня далеко не все
представители новейших течений. Так, Фуко,
восхищаясь Кантом, писал, что "тот поставил
проблему философии не по отношению к вечности, а
по отношению к "сейчас" - не созерцать
вечное, не рефлек-сировать историю, а
диагностировать наши актуальные становления,
пронизывающие эпоху как нечто межвечное,
несвоевременное, актуальное. (Почти как у Ницше,
говорившего о философе как враче цивилизации.)
Немецким мыслителям второй половины 18 - первой
трети 19 вв. во многом удалось
"диагностировать" актуальные становления
своей эпохи и пронести через все разделы своей
философии идею о высочайшей,
культурно-цивилизующей, гуманистической миссии
философии. В этом плане Н.Т.-К.Ф. остается и по сей
день пока недосягаемым идеалом, задавшим
высочайшую планку в стремлении дать завершающее
осмысление этого мира в концептах. 2)
Формирование качественно нового облика самой
философии в виде более дифференцированной,
тщательно отработанной в
категориально-понятийном плане, специальной
системы дисциплин, звенья которой взаимосвязаны
в единую интеллектуальную цепь философских
концептов, характеризующихся к тому же высокой
степенью обобщенности и абстрагированное(tm). В
этом плане Н.Т.-К.Ф. крайне сложна для освоения.
Как писал, хорошо понимая это, Гегель: "О нас
идет слава как о глубоких, но часто неясных
мыслителях". Произведения Канта, Фихте,
Шеллинга и того же Гегеля не были рассчитаны на
широкого читателя, это специальные философские
работы, изобилующие крайне абстрактными
дедукциями и невероятно сложными концептами,
некоторые из которых обозначаются совершенно
необычными, из ряда вон выходящими и шокирующими
словами: архаизмы, неологизмы,
головокружительные этимологические изыскания,
демонстрирующие, по словам Делеза и Гваттари,
"характерно философский род атлетизма". 3)
Ориентация на создание (впервые в истории
философской мысли) целостной диалектической
концепции развития. 4) Наличие ряда общих
подходов к трактовке социаляьно-исторической
проблематики - обоснование исторической
закономерности, принципов свободы и гуманизма. Н
Т-К.Ф. обогатила мысль принципиально новым
способом философствования, взяв в качестве
особого, исходного его пункта сосредоточение
всех интеллектуальных интересов главным образом
на гносеологической проблематике. В отличие от
Предшествующей философии, начинавшей с вопроса о
том, что такое предмет, Кант в качестве
первоначальной интуиции, развертываемой затем в
его концептах, ставит вопрос о том, как
происходит и как вообще возможно познание о
предмете, каковы виды и специфические
закономерности этого познания. Т.обр.,
отправляясь в своих рассуждениях от
рассмотрения познавательного процесса и
установления границ его компетенции,
представители Н.Т.-К.Ф. всему и вся попытались
дать именно познавательную оценку. Слово
"трансценден-тальнуя" и означает
исследование не предметов, а видов их познания,
причем исследование этого познания a priori - до
опыта, т.е. до того, как наш познавательный
инструмент будет пущен в ход. Исследуя диапазон
познавательных сил разума, деятели Н.Т.-К.Ф.
превращают его одновременно и в своего рода
трибунал, все и вся ставящий пред своим судом.
Поэтому Н.Т.-К.Ф. - это еще и критическая философия.
Благодаря осуществленному ею
"коперниканскому" повороту в сторону
трансцендентализма и признанию того, что все в
мире обусловлено в конечном счете нашей
априорной познавательной способностью, ее
представители возвели философию в ранг
неэмпирической дисциплины, по сути определяющей
когнитивный статус всех других форм дискурса и
делающей их ле-гитимными, будь то наука, мораль
или искусство. Отсюда и ее особый статус
"базисной дисциплины", дисциплины
оснований, который подвергается решительной
критике в границах новейшей философии под
лозунгом "смерти эпистемологии".