Вожега. Краеведческий альманах. Выпуск 2 (1)

      В начале XVII века Чарондская округа представляла собой самостоятельную область с воеводой и приказным аппаратом [1]. Начало административной самостоятельности пришлось на тяжелое время: неурожаи 1601 – 1603 годов, эпидемии, ослабление центральной власти и, как следствие, борьба боярских группировок и вторжение иностранных отрядов в страну. На начальном этапе Смута почти не затронула Русский Север, но ее окончание (1612 – 1619 гг.) оказалось разорительным для данного региона. В этот период Чаронда подверглась неоднократным набегам и разорениям «литовских людей и казаков». Это обстоятельство не могло не отразиться на демографической ситуации и хозяйственной жизни Чарондской округи.

      История Чарондской округи, хотя и нашла отражение в работах по аграрной истории, но в целом все еще остается в тени [2].

      Источником для написания данной работы является Дозорная книга 1614/1615 года, которая, по всей видимости, была составлена по указу царя Михаила Федоровича воеводой Чарондской округи Яковом Федоровичем Шушериным, с целью выявить масштабы разорения и запустения в результате набегов «литовских людей и казаков» [3].

      Источник сохранился в подлиннике. Дозорная книга написана скорописью начала XVII века тремя почерками на бумаге формата «четвертка». Объем книги составляет 347 листов, которые связаны между собой скрепами. Всего насчитывается 27 скреп, располагающихся под описанием посада и 26 волостей, то есть описание каждой волости подтверждено отдельной скрепой, например: «К сем дозорным книгам Никольской поп Свидские волости Олександрище Сергиев в детей своих духовных и во всех крестьян место руку приложил».

      В Дозорной книге 1614/1615 года дано описание посада Чаронды и 26 волостей. Описание каждой волости начинается с погоста, указывается наличие церквей, дворов и других построек, находящихся на погосте. Далее идет перечисление и описание других населенных пунктов, указывается их название и дворы (жилые, пустые и места дворовые). В каждом дворе фиксируется количество «людей», то есть глав семейств; женское население и дети не учитывались, кроме вдов-дворохозяев. Очень скрупулезно перечисляется население, которое в какой-либо степени пострадало от набегов «литвы и казаков»: убитое (указывается год смерти), «замученное», искалеченное и разоренное.

      В книге указывается количество жилой и пустой земли, а также земли на льготе и на урочном оброке, приходящейся на одну деревню. При этом не приводится сведений ни о качестве земли, ни о размерах земельного участка, приходящегося на один двор.

      Заканчивается описание каждой волости подведением итогов: количества крестьянских дворов (жилых и пустых), «людей», проживающих в этих дворах; данных по земельному налогообложению. В конце книги подводится итог по округе в целом.

      Цель настоящей работы – попытка создать целостную картину о населении и землевладении Чарондской округи в начале XVII века.

      Административно-территориальное деление. Чарондская округа – небольшой район северо-западного Поморья (12 тысяч квадратных верст) [4], который располагался вокруг озера Воже и по впадающим в него рекам: Модлоне с Совзой, Вожеге с Чужгой и Тавеньгой, по реке Пустой и по южным притокам озера Лача – Шильде, Свиди, Волошке.

      Природно-географические особенности Чарондской округи выразительно отражены в описании, которое заканчивается следующими словами: «А стоит та Чарондская округа около Вож-озера по самым топлым, худым местам, меж мхами и болотами, по островам, и добрые, и средние земли нет, земля вся худая и безугодная, и хлеб всякой мало родится» [5].

      Административную самостоятельность Чарондская округа получила в начале XVII века. Центром округи являлся посад Чаронда, который находился на берегу озера Воже. На посадском погосте располагались две церкви и келья просвирни. В городе были построены: двор государев, кабацкий и гостиный дворы. В государевом дворе жили воеводы, а на гостином дворе до литовского разорения велась торговля. На гостином дворе было две гостиные избы, одну из которых сожгли «литовские люди», 20 амбаров да 24 лавки. На время дозора 1614/1615 года гостиный двор уже запустел, так как «многие люди, кои лавки ставили, высечены и животы пограблены», а Чаронда утратила роль торгового центра. Значительно сократилось и городское население. В Чаронде находился 31 посадский двор «пашенных» и «непашенных людей», что составило 1,7 % по отношению к количеству уездных дворов.

      Уездные города Севера сосредотачивали административную, судебно-полицейскую и военную власть, которая распространялась на жителей самого города и на население, по преимуществу, аграрной округи. В городах находились органы управления: центральные и местные [6].

      Во главе округи в начале XVII века стоял воевода. В рассматриваемый период воеводой Чарондской округи являлся Константин Ртищев, который погиб при попытке отразить первый литовский набег в 1612 году на реке Свидь [7]. Следующим воеводой был Яков Федорович Шушерин.

      Воеводы посылались в северные города из Москвы из четверти, в Чаронду – из Устюжской четверти. Уезды, которыми ведали четверти, как отмечает Е. Н. Швейковская, закреплялись за ними не сразу. Они складывались на протяжении почти двух десятилетий – 80 – 90-х годов XVI века [8]. Назначаемые в крупные северные города воеводы по своему служебному рангу были чаще всего стольниками [9].

      Местное самоуправление на Севере было представлено выборными старостами из крестьян, которые стояли во главе волостей [10]. Упоминание о волостных старостах встречается в наказе Дозорной книги 1614 /1615 года.

      Все волости Чарондской округи располагались в долинах рек и на побережьях озер. Самой крупной волостью округи (по количеству населенных пунктов) являлась Вещеозерская. По дозору 1614/1615 года она включала в себя 3 погоста и 100 деревень. Кроме того, в составе Вещеозерской волости выделяется более мелкая административная единица – Таежье, в которую входил 1 погост и 16 деревень [11].

      В описании Тавенгской волости также выделяется более мелкая административная единица – Чуженское Раменье, включавшее в себя 2 деревни и несколько пустошей. В Вожской волости Дозорная книга называет Тордоксу, которая состояла из 4 деревень. Эта административная единица в писцовой книге 1624/1625 года фигурирует уже как отдельная волость [12].

      Такие же единицы были в Чепецкой волости – Купонец, включавший в себя 2 деревни, и Шалошка – 2 жилые деревни и 2 «выжженные» казаками, в Свидской волости были Нярнема, Волохтома и Кирюга – также состоявшие из двух деревень каждая.

      В начале XVII века в состав территории Чарондской округи входил остров Спас, на котором находился монастырь, известный как Чарондский Воздвиженский. Основал его в 1427 году преподобный Мартиниан, являвшийся учеником Кирилла Белозерского и игуменом Ферапонтова монастыря. Воздвиженский монастырь, небольшой и очень бедный, в 1694 году был приписан к Новгородскому архиерейскому дому, а в 1767 году – упразднен [13]. По Дозорной книге 1614/1615 года, в монастыре находились 2 церкви и 3 кельи, в которых жило 7 старцев, а также «служки и детеныши», число которых не указывается. Кроме того, источник отмечает, что в монастыре была «земля пашенная», которую пашут старцы, но размер ее не уточняется.

      Типы поселений. Песчаная полоса берега озера Воже от пролива в Еломское озеро до устья реки Модлоны была заселена людьми еще в неолитические времена (V – III тысячелетия до нашей эры). Охотников и рыболовов привлекало сюда обилие рыбы в озере, а сухой участок среди обширных чарондских болот был удобным местом для поселения [14].

      По мнению Н. А. Макарова, сама Чаронда возникла в XII веке, ее появление связано с процессом экономического освоения Европейского Севера [15]. Как уже было сказано выше, все волости Чарондской округи занимали территорию вокруг озера Воже, по берегам рек и озер. Природно-географические условия края способствовали прибрежно-речному и озерному заселению местности. Особенность такого заселения состояла в том, что поселение вытягивалось вдоль берега реки или располагалось на берегу озера. Описание 1614/1615 года позволяет определить местоположение ряда поселений Чарондской округи. Проанализировав эти данные, можно сделать вывод о том, что значительное количество деревень округи находилось возле рек и небольших озер. По проведенным подсчетам, таких населенных пунктов 102 (20 % от общего числа поселений). Скорее всего, эта цифра приблизительная, так как писцы не всегда указывали местоположение населенных пунктов.

      Специфика такого расселения характерна для всего Поморья в XVI – XVII веках, что было отмечено многими исследователями. Е. Н. Швейковская, рассматривая в своей работе аграрный пейзаж Поморья, пишет о том, что удобные земли для земледелия лежат исключительно по берегам рек [16]. М. В. Битов назвал еще одну причину, приведшую к столь характерному типу заселения местности – отсутствие сухопутных дорог. Реки и озера являлись единственно удобными путями передвижения. Кроме того, реки и озера, изобилующие рыбой, являлись источниками промысла.

      Все поселения Чарондской округи можно разделить на три типа: погост, который являлся административным центром волости, деревня и починок.

      Всего в Чарондской округе насчитывалось 29 погостов. Кроме того, дозор 1614/1615 года говорит о двух пустых погостах. В основном на каждую волость приходилось по одному погосту, лишь в более крупной Вещеозерской волости в начале XVII века было 3, а в Печенгской – 2 погоста. Наличие нескольких погостов в одной волости может свидетельствовать о том, что ее образование произошло при слиянии нескольких более мелких административных единиц. Погост являлся и центром прихода волости, так как на каждом погосте Чарондской округи располагались 1 – 2 церкви.

      Преобладающим видом поселения в Чарондской округе в начале XVII века была деревня. Всего в округе насчитывалось 484 деревни (93,8 % от общего числа поселений). Наибольшее количество деревень, да и поселений в целом, было в Вещеозерской волости. Самыми мелкими по количеству поселений были Борская волость и Митрополья слободка на Долгом озерке – по 6 деревень и 1 погосту в каждой.

      Северные деревни в XVI – XVII веках, как отмечают многие исследователи Поморья, были малодворными [17]. Это характерно и для Чарондской округи. Дозорная книга 1614/1615 года свидетельствует о том, что преобладали двух-, трех- и однодворные деревни. Они составляли соответственно 22,3 %, 20,7 % и 16,1 % общего количества деревень.

      Нужно отметить, что в рассматриваемый период наблюдается увеличение числа однодверных деревень. При анализе текста источника было выявлено большое количество многодворных деревень, в которых жилыми являлись лишь 1 – 2 двора. Причиной этого явилось «литовское и казачье разорение». Но в Чарондской округе встречались и многодворные деревни, включавшие в себя 8 – 14 дворов. А деревня Онофриевская Родковской волости состояла из 28 дворов. В целом многодворные селения составляли менее 10 % от общего числа деревень округи.

      Деревня – понятие комплексное, оно означает не только место обитания крестьян, но и сферу приложения их труда: пахотную землю и другие сельскохозяйственные угодья. Деревня – это уже сложившееся и стабильное в экономическом отношении селение. Но каждое земледельческое поселение проходит в своем развитии стадии становления и упадка. Починок, деревня, пустошь и являются этими стадиями.

      Починок по своему типу относится к вновь возникшим поселениям. Починок имел постоянно живущее в нем население в 1 – 2 крестьянских двора, но его пашенный участок находился в начальной стадии обработки. В Чарондской округе в рассматриваемое время имелось всего 3 починка (0,6 % от общего числа поселений): 2 починка находились в Шалге Захарьиной и 1 – в Шалге Бодуновой. В одном починке было 2 двора, а в двух других – по 5.

      Такое небольшое число починков во всей округе может быть связано с двумя факторами: во-первых, в этом регионе Европейского Севера уже закончилась массовая колонизация земельных массивов, во-вторых, на процесс образования новых поселений могла повлиять Смута, а именно, «литовское и казачье разорение» Чарондской округи в период с 1612 по 1617 год. Второй фактор подтверждается сведениями источника, которые показывают, что волости Шалга Захарьина и Шалга Бодунова, включавшие в себя вновь возникшие поселения, в меньшей степени пострадали от разорения «литвы и казаков».

      Запустевшая по какой-то причине деревня называлась пустошью. Но даже, если пустошь утрачивала жилые и хозяйственные постройки, она сохраняла разработанную когда-то землю. Эта земля (если она не зарастала лесом в «бревно») имела большую сельскохозяйственную ценность, так как требовала меньших затрат труда, чем подъем целины.

      Писец во время переписи, воеводы после проведения описания, сам «мир» волости или всего уезда стремились сдать запустевшие земли в пользование, стремились «ожилить» их [18]. Все земли, время запустения которых исчислялось в 20 – 50, иногда и более лет, не переставали быть на учете.

      Дозорная книга 1614/1615 года отмечает большое количество пустошей в Чарондской округе – 171, а жилых селений насчитывалось 516. Таким образом, пустоши составляли более 33 % всех селений.

      Были земельные угодья «старой пустоты» и «новой пустоты». Они в свою очередь могли быть в льготном и оброчном пользовании на разных условиях. Наконец, оставались «пустые пустоши», которые, в конечном счете, также вводились вновь в хозяйственный оборот. Чаще всего они припускались в пашню к живущим деревням.

      Большинство пустошей, точнее их хозяйственные угодья, находились на оброке – 47 пустошей (27,5 % от общего числа). На льготе было незначительное число пустошей, всего 10, что составляло 5,8 %. Половина всех пустошей, находившихся на льготе, была в Тигинской волости, а в большинстве волостей совсем не было льготных держаний.

      Дозор 1614/1615 года отмечает большое количество «пустых пустошей», их было больше половины (59,1 % от общего количества). Вероятно, это связано с опустошительным разорением «литвой и казаками» Чарондской округи накануне описания. Так, «Пустошь Савинская, невытная, а владел из урочного оброку Олферко Ондронов..., и того Олферко убили казаки в 123 году (1614/1615 г.), а ныне некошена лежит впусте» [19]. Таким образом, количество «пустых пустошей» пополнялось еще и за счет гибели ее бывших оброчных или льготных держателей.

      В источнике встречаются сведения о пустошах, которые были припущены в пашню и приписаны к какой-либо деревне: «Пустошь Пыприха, а приписана к трем деревням – к Кладовке, да к Шишкине, да к Вельской под пашню и сенной покос» [20]. Таких пустошей было немного, всего 13 (7,6 % от общего числа), 7 из которых было в Мунской волости.

      П. А. Колесников в своей работе о северной деревне писал, что все пустоши, упоминаемые в писцовом материале XVII века, – это бывшие жилые селения (деревни, починки, займища) и, если приплюсовать их к числу живущих деревень, можно получить количество жилых селений для конца XVI века [21]. Применив данную методику, мы получили 655 поселений в Чарондской округе в конце XVI века. Следовательно, число селений Чарондской округи к началу XVII века уменьшилось на 26 %, а новых поселений в начале XVII века появилось всего 3.

      Численный и социальный состав населения. По данным Дозорной книги 1614/1615 года, в Чарондской округе было 1814 дворов, в которых проживало 2464 «людей». В среднем на один двор приходилось 1,4 «людей». Под термином «люди», как уже говорилось выше, в настоящее время принято понимать глав семейств [22]. Если использовать методику подсчета численности населения (мужского и женского), выработанную коллективом ленинградских историков под руководством А. Л. Шапиро [23], мы можем определить, что в начале XVII века в Чарондской округе проживало около 11 тысяч человек.

      По сравнению с концом XVI века, население Чарондской округи убыло на 18 %. Главной причиной уменьшения численности населения в рассматриваемый период является иностранная интервенция. Чарондская округа пережила два раза «литовское разорение»: в 1612 – 1613 годах и в 1616 – 1617 годах, а также «казачье разорение» в 1614 – 1615 годах.

      Но уже в первой четверти XVII века намечается тенденция к увеличению численности населения. К 1624 году численность населения округи возросла примерно на 6 % по отношению к 1615 году. Постепенно идет процесс увеличения числа жилых дворов. К 1624 году появляется 97 новых жилых дворов. Вероятно, часть этих дворов составляли заново отстроенные, которые были сожжены и разграблены «литвой и казаками» в 1612 – 1617 годы, а также пустые дворы, в которые вернулись прежние хозяева или заселились новые.

      Следует отметить, что с изменением численности населения на рубеже XVI – XVII веков менялась и плотность населения. Наибольшая плотность населения наблюдалась в 1589 году, она составляла 1,1 человека на 1 квадратный километр. В 1615 году, в связи с сокращением численности населения, плотность уменьшается до 0,9 человека на 1 квадратный километр, а в 1624 году – снова увеличивается до 1 человека [24].

      Наиболее населенными волостями Чарондской округи были: Вещеозерская волость с населением около 2,1 тысячи человек (19 % от общей численности населения Чарондской округи), Родковская волость с населением около 1,1 тысячи человек (10 %). Наименьшее число жителей дозор 1614/1615 года отмечает в Митропольей слободке – 79 человек, в Борской волости – 83 и Колнобойской – 84 человека.

      Среднее число «людей», приходящееся на двор, также было различным. Наибольшее количество «людей» во дворе проживало в Ча-ронде и Чепецкой волости – 2,1, а также в Вещеозерской волости – 1,6 «людей». Наименьшее количество «людей» приходилось на Колнобойскую, Коротецкую, Пунемскую, а также Митрополью слободку на Долгом озерке (по 1,0 – 1,1 «людей» на двор). Таким образом, количество жителей, приходившихся на один двор, колеблется в пределах 5 – 7 человек. При подсчете приведены средние цифры, хотя отклонения от них в обе стороны были. Но так называемой «большой семьи», насчитывающей до десяти человек, в Чарондской округе не встречается – в округе господствовала малая семья.

      Дозорная книга 1614/1615 года, кроме данных о численном составе семьи, содержит некоторые сведения и о ее структуре. Преобладающим типом семьи в Чарондской округе являлась отцовская семья. На Чаронду и волости приходилось 1410 отцовских семей, что составляло 83 % от общего количества всех семей. Состав отцовских семей мог быть различным. Такая семья могла включать в себя одного хозяина, хозяина и его сыновей, а также хозяина с сыновьями или зятьями (по классификации состава семей О. Б. Коха) [25]. В Дозорной книге отмечаются лишь женатые сыновья (по 1 – 2 сына во дворе), чаще упоминается один сын или семьи, в которых сыновья не указаны.

      В описании содержатся сведения и о братских семьях, например: «Двор Ивашко Романов да брат его Еремка...». Но братских семей было гораздо меньше, чем отцовских, всего 163 семьи, что составляло 10 % от общего количества семей. Братские семьи в Чарондской округе в основном включали в себя главу двора – старшего брата и его братьев, или главу двора – дядю и его племянников, например: «Двор Тишко Савельев да племянник его Митронка Ортемов...» [26].

      Следует также отметить еще один тип семей, который довольно часто упоминается в источнике, – это семьи, во главе которых находились вдовы. Таких семей в Чарондской округе насчитывалось 102 (5 % от общего количества). Они могли включать в себя вдову, которая являлась дворохозяйкой, а также ее сыновей, внуков, иногда – племянников или зятей: «Во дворе вдова Марьица Васкиева дочерь, Ермеевская жена Гуляева да у нее два сына – Олешка да Иленка Еремеевские, а мужа у нее Еремку убили казаки в 123 году и с сыном Павлушком...» [27]. Следовательно, существование значительного количества семей, во главе которых стояла женщина, связано с гибелью мужского населения в этот период.

      Иногда в состав семьи входили люди, не являвшиеся родственниками главы двора и других членов семьи, но семей такого типа в Чарондской округе по дозору 1614/1615 года было всего 32 (2 % от общего количества). Существование семей с неродственниками также можно связать со спецификой изучаемого периода. В источнике часто встречаются такие сведения: «Во дворе жил Пятунка Иванов, во дворе жил Завьялко Федоров. И те, Завьялко да Пятунка, живут в Вещеозерской волости по чужим подворьям, а землю своих жеребьев пашут...» [28]. Крестьяне жили по чужим дворам, так как их дворы были сожжены или разрушены в результате разорения в годы Смуты.

      По мнению большинства исследователей, преобладающей категорией населения на Европейском Севере были крестьяне, «сидевшие на черных землях» [29]. О том, что основной категорией населения в округе были черносошные крестьяне свидетельствуют замечания писцов, следующие после описания погостов: «да к погосту ж деревни черные...», за которыми идет перечисление деревень и крестьян, в них проживающих. По дозору 1614/1615 года, черносошные крестьяне составляли 99,8 % всего населения округи.

      Процесс социального расслоения северной деревни уже в XVII веке привел к появлению различных категорий сельского населения, вышедших из среды обедневшего крестьянства (половники, детеныши, соседи, бобыли и др.)[30]. В источнике, кроме собственно крестьян, упоминается лишь одна такая категория – бобыли. Их, согласно Дозорной книге, было 3 человека. Один бобыль, Семка Меньшиков, проживал в Ковжской волости, он занимал двор «Меншинко по прозвищу Забойник», которого убили «литовские люди в 122 (1613 – 1614 гг.) году...» [31]. «Бобылек непашенной Ондрюшка Иванов» [32] проживал в деревне Сазоново Шильдской волости. Кроме того, в источнике есть упоминание о бобыле Харитонке Клинке, который проживал в Чаронде во дворе Семенка Савина.

      Таким образом, в источнике отдельно фиксируются бобыли, живущие своими дворами, и бобыли, которые своих дворов не имеют, а живут в чужих дворах. В источнике есть сведения еще о пяти бобыльских дворах, один из бобылей «сшел в мир», а четырех – «побили казаки». Столь небольшое число бобылей свидетельствует о незначительной имущественной дифференциации среди крестьянства Чарондской округи.

      В Чаронде, кроме приказных и «людей пашенных», которых писцы еще называли «пашенными крестьянами», жили «люди непашенные». В источнике упоминается 10 дворов «пашенных крестьян», а «людей» в них проживало 39 человек и «непашенных людей дворы, а живут в них непашенные люди, а кормятца рыбною ловлею...» [33]. «Непашенные крестьяне» проживали в 21 дворе, в среднем на двор приходилось по 1,2 «людей». Всего «непашенных людей» было около 115 человек (4,7 % населения округи).

      Другая категория населения, упоминаемая в Дозорной книге 1614/1615 года, – церковнослужители. В источнике упоминаются дворы попов и дьяконов, которых в Чарондской округе было 26. Кроме того, на погостах в кельях жили просвирня, пономари и трапезники, число которых не указывается.

      Как уже говорилось выше, в Чарондской округе на острове Спас находился монастырь. В нем на момент дозора 1614/1615 года проживало 7 монахов, писцы их называют «старцами». Кроме «старцев», в монастыре жили «служки и детеныши», число которых книга не указывает. По мнению ряда историков, «служки и детеныши» являлись категориями сельского населения, которые вышли из среды обедневшего крестьянства.

      Обращает на себя внимание еще одна категория населения – нищие. Дозорная книга упоминает нищих в описании каждого погоста. Они жили в кельях при церквях: «да в третьей келье нищие питаютца от церкви божей...» [34]. Вероятно, нищие – это не только одинокие старики, но и часть крестьян, пострадавших от «литовского разорения», о которых в источнике сказано: «сшел в мир», «сшел безвестно». Еще чаще в категорию нищих могли попасть вдовы, которые были не в состоянии обрабатывать землю, оставшуюся после смерти мужа: «во дворе Федулейка вдова, а мужа ее, Мишку Самсонова, убили литовские люди в 121 (1612/1613 г.) году, а жена его Федулейка в миру ходит...» [35].

      Миграция и причины запустения поселений. По мнению П. А. Колесникова, переселения крестьян с XVII века становятся массовым явлением, главным образом, в связи с развитием товарно-денежных отношений и с изменением социально-экономического положения северного крестьянства в условиях все возраставшего гнета со стороны феодального государства [36].

      При изучении миграционных процессов первой четверти XVII века исследователь, пользующийся писцовыми и переписными книгами, встречает немало затруднений. Так, в итоговых записях дозорных и писцовых книг первой четверти XVII века указано только общее количество пустых поселений и дворов. Поэтому, чтобы получить конкретные сведения о времени и причинах запустения каждого двора и о судьбах дворовладельцев необходимо, по мнению П. А. Колесникова, провести детальный текстуальный анализ каждой книги [37].

      Проанализировав Дозорную книгу 1614/1615 года по Чарондской округе, нам удалось подсчитать степень запустения поселений округи, выяснить причины запустения и направления миграции на данный период.

      Как уже было отмечено выше, в начале XVII века наблюдается сокращение жилых дворов. В Дозорной книге 1614/1615 года содержатся данные о большом количестве пустых, сожженных дворов и дворовых мест. Степень запустения Чарондской округи в этот период составляет 23 %. Пустые дворы иногда составляли почти половину всех дворов волости. Например, в Вещеозерской и Шильдской волостях степень запустения была более 35 %, а в Чепецкой волости на посаде – более 45 %. Другие волости округи запустели не столь значительно, а в ряде волостей – Колнобойской, Полченгской и Митропольей слободке на Долгом озерке – нет указаний на пустые дворы. Это объясняется, скорее всего, тем, что данные волости меньше затронуло «литовское и казачье разорение», которое, являлось главной причиной запустения поселений Чарондской округи.

      Дозорная книга скрупулезно перечисляет население, которое в какой-либо мере пострадало от иностранной интервенции: разоренных, пожженных, замученных и убитых. Подсчитав и проанализировав эти сведения, нам удалось выяснить, что основной причиной запустения поселений Чарондской округи было убийство дворохозяина «литвой и казаками».

      Всего за период с 1612 по 1615 год было убито 705 человек, что составило 6 % всего населения. Наибольшее число убитых источник отмечает в Вещеозерской волости – 199 человек. Меньше всего пострадали Вожская, Каликинская, Ковжская, Кленовская, Колно-бойская, Мунская, Печенгская, Роксомская, Свидская, Тавенгская волости и Митрополья слободка на Долгом озерке. Число убитых в этих волостях не превышает 10 человек.

      Второй причиной запустения дворов была миграция населения также из-за «литовского и казачьего разорения». По этой причине запустело 42 двора в округе, поскольку, как правило, хозяин двора уходил вместе с семьей. Значительное количество случаев выхода крестьян со своих поселений наблюдалось в Вещеозерской волости, где свои дома покинули 22 дворохозяина с семьями. В остальных волостях случаи выхода населения по причине разорения «от литвы и казаков» наблюдались реже или вообще отсутствовали.

      Третьей причиной запустения селений была естественная смерть хозяина двора и последующее разорение его семьи или смерть всех членов семьи: «вымер со всею семьею». Источник содержит сведения о небольшом количестве людей, умерших своей смертью – 30 глав семей во всей округе. В книге нет упоминания об умершем женском населении и детях.

      В источнике также содержатся сведения о некоторых направлениях миграции. В основном они указаны в общих фразах: «сшел в мир», «сшел безвестно», но встречаются указания об уходе в другие деревни и волости Чарондской округи, а также в соседние уезды, то есть за пределы округи. Чаще всего встречается выражение «сшел в МИр» – 56 раз. Кроме того, зафиксировано 16 случаев ухода населения в другие волости или соседние деревни той же волости: «двор в пусте Васьки Пиманова, а тот Васька вышел в Чарондскую округу в Пунему на тяглую ж землю» [38]. Крестьяне выходили в основном в волости, которые меньше пострадали от разорения. Реже в начале XVII века наблюдались выходы за пределы округи. Дозор 1614/1615 года зафиксировал лишь три таких случая: один – в Вологодский уезд и два – в Белозерский.

      Таким образом, высокая степень запустения поселений Чарондской округи в начале XVII века была в первую очередь следствием убыли населения в результате «литовского и казачьего разорения» и миграции населения в пределах округи и в соседние уезды.

      Формы землевладения. На протяжении XVI – XVII веков Европейский Север был краем почти сплошного черносошного зем левладения [39]. Название «черносошные земли» происходит от словосочетания «черные сохи» и означает тяглые, несущие повинности в пользу государства.

      В XVI – начале XVII века Чарондская округа также являлась районом практически сплошного черносошного землевладения. Земельный фонд черносошных крестьян Чарондской округи составлял около 13,4 тысячи четвертей земли, из которых на начало XVII века обрабатывалось чуть более 8,6 тысячи четвертей (четей). В целом черносошное землевладение составляло 99 % всех форм землевладения.

      В начале XVII века в Чарондской округе существовало и монастырское землевладение. Как уже отмечалось выше, в состав территории округи входил остров Спас, на котором располагался Вожеозерский монастырь, известный также под именем Чарондский Воздвиженский. В Дозорной книге 1614/1615 года сказано, что в собственности монастыря находилась пашенная земля: «... да к монастырю на том же острове земля пашенная...» [40], правда, количество ее не указано. Но в книге отмечается, что эту землю «пашут старцы», которых в монастыре было семь. Отсюда можно сделать вывод, что размер пашни был незначительным. Кроме того, дозор 1614/1615 года указывает, что в Вожской волости находилось сельцо Борисовское и две пустоши – Хлотово и Григорково, которые принадлежали Спасскому монастырю. На время дозора они были пустыми: «а те пустоши старые пустоты, издавна запустели и лесом поросли» [41], то есть земли монастыря в Вожской волости не обрабатывались. Таким образом, в начале XVII века монастырю принадлежало незначительное количество земли.

      Особой формой было землевладение приходских церквей. М. М. Богословский отмечал, что по количеству тяглых дворов приходские церкви на Севере в XVII веке занимали среди дворовладельцев второе место [42].

      В Чарондской округе церковное землевладение также занимает второе место после черносошного, хотя его доля в общей системе землевладения незначительна. В Дозорной книге говорится о деревнях церковных, в которых находились дворы священнослужителей, но в книге нет сведений о количестве пашни, приходившейся на одну церковную деревню. Лишь при описании четырех волостей встречаются данные о размере церковной земли: в Вещеозерской волости было 4 чети, в Каликинской – 24, Пунемской – 32 и Шалге Большой – 36 четей церковной земли. Всего на округу приходилось 96 четей земли приходских церквей, что составляло 1 % земельного фонда округи.

      Структура сельскохозяйственных угодий. Господствующим типом поселения в Чарондской округе в начале XVII века была деревня, которая представляла собой не только место обитания крестьян, но и целый комплекс сельскохозяйственных угодий. Дозорная книга упоминает различные сельхозугодья: пашню, сенокосы, леса, а также промысловые угодья – рыбные ловли.

      Основным и неотъемлемым элементом деревни были пашенные участки. Во всей округе в начале XVII века было около 13,5 тысяч четей пашни. Повсеместно в округе к началу XVII века существовало трехполье: в источниках относительно пашни всегда употребляется классическая формула «в поле, а в дву потому ж».

      По мнению И. В. Власовой, трехполье в Поморье утвердилось еще к XV веку благодаря целому ряду причин. Во-первых, утверждению трехполья способствовало социально-экономическое развитие государства: для Севера особую роль в этом сыграло усовершенствование сохи, которая стала не только разрыхляющим землю («чиркающим») орудием, но и пашущим. Это стало возможным, когда появились сохи с железными сошниками и полицей (отвалом). Во-вторых, переход от подсеки к паровой системе обеспечил появление в Поморье деревень не временных, а как постоянных селений. В-третьих, переход от подсеки к пару сопровождался и таким явлением как распад (раздел) прежних больших семейных коллективов, которые были необходимы во времена подсечного земледелия, когда разработка росчистей требовала больших трудовых затрат. Утвердившееся паровое земледелие не требовало этого. В-четвертых, рост населения, сопровождавшийся освоением все новых территорий и приводивший к постепенному сокращению резерва удобных земель, также способствовал переходу к трехполью как самому надежному способу получения урожая [43].

      И. В. Власова обрисовала общий путь возникновения трехполья и его утверждения. По мнению П. А. Колесникова, в Поморье развитие систем земледелия имело некоторое своеобразие. Заселявшее Поморье земледельческое население из Новгорода и Ростово-Суздальской земли уже знало трехполье и несло это знание и опыт в новые места, где его введение осуществлялось сразу на удобных землях, в основном по берегам рек и озер. Здесь же возникали и селения. В прибрежных местах сразу же удалось создать угодья для разведения скота, поэтому не было необходимости в первые века освоения Поморья заводить только подсеку, либо вести переложное хозяйство. Подсека уже тогда была дополнением к известному трехполью, и в таком виде она просуществовала довольно долго [44].

      Чаронду П. А. Колесников относил к районам ранней новгородской колонизации [45], поэтому трехполье в Чарондской округе появилось сразу же при основании первых поселений.

      В Дозорной книге 1614/1615 года по Чарондской округе, кроме трехполья, не упоминаются ни перелог, ни подсека. Но Р. Б. Мюллер отмечала, что в начале XVII века в Чарондской округе существовала подсека, только она не регистрировалась писцами, так как не подлежала налогообложению. Однако, по мнению Р. Б. Мюллер, наличие подсеки отразилось в названиях некоторых деревень Чарондской округи. Так, например, в начале XVII века в Вещеозерской волости были деревни Мягкий Дор (в дальнейшем – Дураково), Конев Дор, Чистый Дор, а «дор», по Далю, означает «расчистить», «подсека» [46]. Таким образом, можно говорить о сохранении в Чарондской округе в начале XVII века наряду с трехпольем подсечного земледелия.

      Долгое сохранение подсеки, по мнению И. В. Власовой, было связано с тем, что удобных для земледелия земель, близлежащих к деревням, со временем становилось недостаточно, и крестьяне прибегали к разработкам участков в лесах. В отличие от полей, ежегодно обрабатываемых под посев, подсеки находились под посевами временно. По мере их использования земля истощалась, тогда подсеки либо забрасывали, либо начинали парить, неоднократно и глубоко вспахивая эти земли. В последнем случае подсека могла превратиться в постоянное поле, и ее включали в общий клин полевой пашни [47].

      В Дозорной книге 1614/1615 года не содержится описания качества земли Чарондской округи. Р. Б. Мюллер в своей работе, ссылаясь на сведения других писцовых и переписных книг Чарондской округи, отмечает, что в основном земля была худая, лишь в четырех волостях из 26 – средняя [48], но в каких конкретно, не называет.

      Количество пашни в Чарондской округе учитывалось писцами в вытях (единица налогообложения). С. Б. Веселовский в своем труде о сошном письме отмечал, что на Чаронде в выть было положено по 12 четей доброй, 14 четей средней и 16 четей худой земли [49]. Это соотношение учитывалось при расчетах и в настоящей работе.

      Вся пашня делилась писцами на «жилую» и «пустую». В Дозорной книге указывалось: «итого в живущем» столько-то вытей, «а в пусте» столько-то. «Пустой» считалась земля, не обложенная государственными податями. Хотя, по мнению Ю. С. Васильева, в хозяйственном отношении могла и обрабатываться [50].

      В начале XVII века в Чарондской округе резко увеличивается количество «пустой» земли. В среднем по округе оно достигает 4,7 тысячи четей, что составляет 36 % от общего размера землепользования. В некоторых волостях земля «в пусте» составляла более 50 % всего земельного фонда: в Борской, Каликинской, Пунемской, Шильдской волостях. Но были волости, в которых процент пустой земли был сравнительно небольшим, почти вся пашня находилась в хозяйственном обороте: Колнобойская, Печенгская, Роксомская, Тавенгская, Шалга Захарьина. В этих волостях «пустой пашни» и «пашни, лесом поросшей» было менее 10 %.

      Причины запустения пашни могли быть разными. Дозор 1614/1615 года называет лишь одну причину, по которой пашня становилась «пустой» – гибель крестьянина от «литовского и казачьего разорения» в 1612 – 1615 годах. Землю, которая не обрабатывалась с этого времени, писцы называют «новой пустотой». Также в книге отмечена земля, которая «издавна запустела и лесом поросла» или «старая пустота». В этом случае точное время запустения и причина, по которой могла запустеть земля, не фиксируются. Причиной запустения пашни в Чарондской округе в начале XVII века могла стать не только гибель крестьянина в результате «литовского и казачьего разорения» края, но и естественная смерть крестьян, а также уход их из поселения. В Дозорной книге встречаются все случаи.

      По мнению ряда исследователей, пашня могла остаться незаселенной и по агротехническим причинам [51]. Вследствие недостаточности удобрений земля быстро выпахивалась, требовала отдыха, и крестьяне были вынуждены несколько лет ее не засеивать. Разработанные земли, временно оставленные пустовать, в источнике названы пустошами (это опустевшие деревни). Такие земли всегда имели самостоятельное хозяйственное значение и ценились за наличие в них разработанного комплекса угодий.

      Земельный фонд, который обрабатывали крестьяне Чарондской округи в начале XVII века, кроме тяглой земли, составляли земли на урочном оброке, на льготе, «отхожие пашни» и «пашни наездом».

      Тяглые угодья – это земли, с которых установленные повинности взимались в полном объеме. В структуре пашенных угодий крестьян Чарондской округи они составляли большую часть, чаще всего более 50 % пашни. Например, размер тяглой земли в Коротецкой волости равнялся 67 %, в Мунской – 73, в Чепецкой – 74, в Кол-нобойской – 81, а в Печенгской, Роксомской и Шалге Захарьиной – более 90 %.

      Оброчные земли – особый комплекс земель, который также составлял земельный фонд крестьян Чарондской округи. Обложение оброком, по мнению А. И. Копанева, преследовало цель оживить заброшенную землю [52]. Оброчные земли в Чарондской округе в начале XVII века составляли 4 % всей земли, а в отдельных волостях их было более 10 %: в Кленовской, Колнобойской, Падчеварской и Свидской.

      Данные Дозорной книги 1614 /1615 года показывают, что землю на оброк брали исключительно местные тяглые крестьяне. Например: «... а на урочном оброке пол выти пашет Левка Дорофиев по государевой грамоте за припиской государева думного дьяка Петра Третьякова, а дает с году на год по 2 алтына... « [53]. Но иногда землю на оброк брал крестьянин «с товарыщи», например: «Пустошь Шеинская невытная то ж, а пашут с урочного оброку Сипко Ермолин с товарыщи из деревни Ортемовской, а дают с году на год по 6 алтын» [54]. По большей части это были крестьяне той же волости, в которой находилась оброчная земля, так что она служила добавлением к земле тяглой.

      Иногда писцы указывали, что земля сдается на оброк: «под рожь», «под пашню и сенной покос». Например: «Пустошь Дмитриевская невытная заросшая, владеет, из урочного оброку, Дружинка Савельев, сено косит...» [55].

      Сумма оброка не находилась в зависимости от размера взятого на оброк участка. Например, по Дозорной книге 1614/1615 года, за половину выти пашни крестьяне могли платить, в одном случае – по 2 алтына в год, а в другом, за те же пол выти – по 5 алтын. Р. Б. Мюллер предположила, что оброк за пустые участки определялся предложенной суммой и в конечном счете – договоренностью между представителями администрации и крестьянами, берущими землю на оброк [56].

      Срок оброчного держания земли в Дозорной книге не указывается. А. И. Копанев отмечал, что срочность владения для оброчных земель отсутствовала, и крестьяне, получив раз землю на оброк, владели ей из поколения в поколение и уже не отличали от своих тяглых земель, считали ее своей собственной [57].

      Р. Б. Мюллер, ссылаясь на более поздний писцовый материал по Чарондской округе, писала, что срок оброчного держания указывали либо «до верхнего жилища, хто возьмет ис тягла», либо «до наддачи», то есть из добавки к сумме оброка. Из наддачи мог брать землю и прежний ее держатель, и новый [58].

      Дозор 1614/1615 года содержит сведения о добавке к сумме оброка: «... а на урочном оброке старые пустоши две выти без трети у Добрынки Самойлова, а дает 14 алтын денег, а наддачи 5 алтын денег» [59]. Сумма наддачи была различной: она бывала и меньше основного оброка, как в приведенном выше примере, а иногда равнялась ему или даже его превышала. Но при этом, как отмечает Р. Б. Мюллер, оброк и оброк с наддачей всегда оставались ниже суммы тягла, взимаемого с такого же участка, хотя иногда могли приближаться к нему [60]. А поскольку оброк даже с наддачей был ниже тяглового обложения, брать землю на оброк крестьянам было выгодно.

      Не менее характерно для этих лет значительное количество земель, взятых на льготу. Льготные, как правило, – те земли, которые на непродолжительный срок освобождались от уплаты податей. Льготные земли в Чарондской округе составляли 3 % всего земельного фонда округи. Довольно большое количество льготных держаний мы можем увидеть в Каликинской, Пунемской волостях, а также в Шалге Бодуновой – более 5 %, в Вожской же волости льготные земли составляли 20 % всех пашенных угодий.

      В Чарондской округе в начале XVII века на льготу брали чаще всего старые запустевшие жеребья: «... а на льготе у Левки и Якунки старые пустоши четь выти, а на льготе сидеть до 125 (1616/1617 г.) года на Рождество Христово» [61]. Но многие исследователи отмечали, что на льготу могли брать и целину [62]. В Дозорной книге всегда указывали срок, на который дана льгота. При разнообразии сроков льготы от года-двух до полутора десятков лет существовал также оптимальный срок льготы. В Чарондской округе в начале XVII века он составлял 2 – 5 лет.

      Е. Н. Швейковская в своей работе пишет, что наиболее длительный период льготы бывал в тех случаях, когда крестьянин заводил хозяйство на целине или на пустошах «старой пустоты» [63]. По истечении льготного срока восстановленная или вновь освоенная земля переходила в разряд тяглой или оброчной. В большинстве случаев землю на льготу брали не новоприходцы, а владельцы тяглых жеребьев, увеличивая тем самым свой земельный надел. Во многих деревнях Чарондской округи в начале XVII века встречаются один или несколько крестьян, у которых, кроме их жеребья, имелись и льготные участки. Размеры участков, взятых на льготу, различны, причем они нередко превышают основной жеребей в 2 – 3 раза. Так, например, в деревне Шиловская Вожской волости на 4 двора приходилось 12,7 четей пашни, а значит на двор выходило около 3,2 четей. А у Русинки Трифанова, который проживал в одном из этих четырех дворов, был еще участок на льготе размером в 5,3 четей, превышавший, таким образом, основной жеребей более чем в 1,5 раза.

      Наряду с присельными пашнями Дозорная книга 1614/1615 года упоминает «пашни наездом» и «отхожие пашни», которые в начале XVII века также входили в состав обрабатываемой земли. Такие пашни располагались вдали от деревень, часто, по-видимому, среди леса: «... а к той же деревне на лесу отхожих пашен на 2 чети в поле, а в дву потому ж» [64]. «Отхожие пашни» и «пашни наездом» составляли 9 % всей сельскохозяйственной земли Чарондской округи. В некоторых волостях данный вид угодий отсутствовал. В Ковжской, Родковской, Тавенгской волостях и в Митропольей слободке на Долгом озерке, напротив, составлял более 20 % всех пашенных угодий, а в Шалге Большой – 30 % земельного фонда. Необходимость обзаводиться данными угодьями была обусловлена недостаточным количеством ближних к деревням земель, давно освоенных и распределенных между крестьянскими дворами. Происхождение «пашни наездом» И. В. Власова связывает с древним обычаем свободного захвата земель, известного еще со времен Новгорода Великого, когда на вновь осваиваемых участках земли – «заимках» – возникали поселения, и ставилось жилье. Со временем такие заимки разрабатывались и превращались в деревни. К XVII веку заселение основных территорий Европейского Севера было закончено. Освоение новых земель и образование заимок происходило нечасто. Заимки в XVII веке редко превращались в постоянные селения. Они оставались, преимущественно, местом жительства на время обработки угодий или сбора урожая, и, таким образом, становились «пашнями наездом» [65].

      В «пашни наездом» нередко превращались и заброшенные пустоши, когда они попадали в руки новых хозяев, имевших, кроме отъезжих, постоянные пашни в деревне. Так, например, Дозорная книга 1614/1615 года фиксирует наличие в Чарондской округе трех пустошей, которые крестьяне «пашут наездом»: «Пустошь Боярская, а в ней пол чети выти, а пашет наездом Федька Зиновьев» [66]. Часто «пашня наездом» могла оказаться в соседней волости, такие случаи в Дозорной книге по Чарондской округе встречаются.

      Помимо пашенных земель, располагавшихся в полях, на «припашах» и «отхожих пашнях», деревню формировали и другие разнообразные угодья: сенокосы, выгоны, леса охотничьи и рыболовные угодья. Дозорная книга 1614/1615 года содержит лишь частичные упоминания о сенокосах, когда писцы ведут учет пустошей и называют их: «приданные под пашню и сенной покос». Количество же земли, приходившееся на сенокосы, Дозорная книга не учитывает. Лишь один раз встречается указание размера сенного покоса в Коротецкой волости при описании владений Кирилловского монастыря: «... да того же монастыря пожня на берегу, на ней ставится копен пятьдесят» [67].

      Сведений о выгонах источник не содержит. Но А. И. Копанев писал, что выгоны являлись обязательной частью деревенских владений. Они обычно занимали ближние леса, отгораживались от полей огородом и от «черного леса» осеком [68].

      Лишь частично в источнике упоминаются леса, которые являлись частью деревенских сельскохозяйственных угодий. В лесах, по Дозорной книге, находились «отхожие пашни». Таким образом, можно сделать вывод, что леса, окружавшие деревню, по степени их возможного освоения делились на «пашенные» и «непашенные». Деревенские леса являлись общественной собственностью всей деревни.

      Поскольку большое количество поселений Чарондской округи располагалось по берегам рек и небольших озер, частью сельхозугодий деревень Чарондской округи являлись рыбные ловли. Вероятно, рыболовные угодья, как и леса, находились в общем владении крестьян, которые за их использование платили оброк в государственную казну. В дозоре 1614/1615 года содержится лишь одно упоминание о рыболовных угодьях при описании деревни Юшковская Родковской волости, которая располагалась на берегу Святого озера: «... а с того Святого озера государю в казну рыбного оброку не платят» [69].

      Таким образом, проанализировав сведения описания 1614/1615 года, мы можем сделать вывод о том, что деревня Чарондской округи в начале XVII века представляла собой классическую форму сельскохозяйственного производства и включала: пашни, сенокосы, леса и рыбные ловли. Пашенные угодья имели особенности: тяглый участок крестьянина могли дополнять льготные и оброчные земли, «пашни отхожие», которые находились в лесу и «пашни наездом», в основном занимавшие запустевшие жеребья.

      Крестьянское землепользование. В предыдущем разделе мы попытались выяснить состав и рассчитать размер земельного фонда крестьян Чарондской округи. Далее нам необходимо определить – сколько земли приходилось на один крестьянский двор в округе. Проведя несложные арифметические расчеты, мы выяснили, что размеры земельного участка в различных волостях сильно отличались друг от друга. В некоторых волостях на двор приходилось всего около 3 четей земли: в Колнобойской, Роксомской и Митропольей слободке, а в других – более 15 четей: в Каликинской, Пунемской, Шильдской волостях.

      В целом средний размер земли, приходящейся на один двор, в Чарондской округе в начале XVII века составлял около 8 четей. Но в размер этого участка, вместе с обрабатываемой землей, включены земли, которые по различным причинам находились в запустении. В некоторых волостях округи пустующие земли достигали значительных размеров (более 50 % всех сельскохозяйственных земель): в Борской, Каликинской, Пунемской, Шильдской. Поэтому необходимо выяснить количество обрабатываемой земли, которая могла включать паханную, оброчную, льготную и наезжую пашни. Размер обрабатываемой земли, которая приходилась на крестьянский двор, составлял в среднем по округе около 5 четей. Но встречаются волости, в которых участок паханой пашни был значительно меньше, например: в Колнобойской волости, Митропольей слободке и Шалге Захарьиной он составлял менее 2,5 четей; в Вещеозерской, Мунской, Роксомской и Шалге Бодуновой – около 3 четей. А в Вожской, Каликинской, Липинской, Падчеварской, Пунемской и Шильдской, напротив, пашни паханой на один двор приходилось 6 четей.

      Причины такого колебания размеров по волостям могли быть разными. Главной, по всей видимости, является структура земельного фонда крестьян каждой волости. Как известно, крестьянский тяглый участок могли дополнять льготные наделы, земли на урочном оброке и «отхожие пашни». А во всех волостях, где обрабатываемая пашня одного двора составляла более 5 четей, в состав земельного фонда входило значительное количество земель, дополнявших тяглый участок. Так, например, в Вожской волости в среднем на один двор приходилось около 9 четей пашни паханой.

      Второй причиной большого различия в размерах обрабатываемой земли на один двор могла быть различная степень населенности волостей. В Дозорной книге 1614/1615 года часто встречается ситуация, когда в какой-то волости было незначительное количество земли, но в ней находилось гораздо больше крестьянских дворов и проживало большее количество «людей», чем в других волостях, где земельный фонд был более значительным. Так, например, в Тавеньге в начале XVII века было около 420 четей земли на 92 двора, а в Шильдской волости более 1,3 тысячи четей земли приходилось всего на 75 дворов.

      Следует сказать, что часто встречались случаи, когда внутри волости размер пашни одного крестьянского двора в несколько раз превосходил размер другого. Описание отмечает, что не все крестьяне брали дополнительные участки на льготу или на урочный оброк.

      В крестьянском дворе, как уже говорилось ранее, могла проживать не одна семья. Дозор 1614/1615 года содержит сведения об отцовских семьях с 1 – 2 женатыми сыновьями, братских семьях с 2 – 3 главами семей, проживающими в одном дворе, поэтому интересно выяснить размеры земельного участка, который приходился на одну семью. Зная средний размер земли и количество «людей», проживающих в волостях Чарондской округи, мы подсчитали, что средний размер участка земли одной семьи составлял в начале XVII века около 6 четей, а обрабатываемой пашни – 3,5 чети. Но эти размеры колебались в разных волостях, например: в Вожской, Каликинской, Липинской, Шильдской и Хотеновской волостях пашня паханая составляла более 5 четей, а в Вещеозерской, Колнобойской, Роксомской, Митропольей слободке, Шалге Бодуновой и Шалге Захарьиной, напротив, всего около 2 четей.

      Таким образом, к двум вышеуказанным причинам, которые влияли на размер пашни крестьянского двора Чарондской округи в начале XVII века, можно добавить еще одну – семейный состав крестьянского двора. Чем больше «людей» проживало во дворе, тем больше был размер земельного участка этого двора.

      Следует отметить, что от семейного состава двора зависел не только размер участка земли, но и его рабочие возможности. Е. Н. Бакланова (Швейковская) в своей работе о крестьянском дворе на Севере подсчитала, что семья супругов с неженатыми детьми (так называемая «малая семья») имела 1 – 2 работников, семьи женатых братьев с холостыми сыновьями – 2 – 3, а братские семьи с женатыми детьми – 3 – 4 работника. Следовательно, чем больше семей проживало во дворе, тем большее количество пашни мог иметь и обрабатывать крестьянский двор.

      В Чарондской округе в начале XVII века господствовала малая семья и в среднем, как удалось выяснить, на нее приходилось около 6 четей земли, из них обрабатываемой – всего 3,5 чети. Если придерживаться точки зрения А. Л. Шапиро о том, что «крестьянин с однолошадной упряжкой мог обрабатывать около 3 десятин в поле», можно сделать вывод, что крестьянами Чарондской округи в начале XVII века обрабатывалась лишь половина земли, которую они были в состоянии обработать. По всей видимости, это было связано, прежде всего, с хозяйственным упадком в начале XVII века.

      Таким образом, Чарондская округа в начале XVII века являлась зоной черносошного землевладения. Дозорная книга 1614/1615 года свидетельствует, что по всей округе в рассматриваемый период утвердилось трехполье. Крестьянские земельные угодья в округе имели свою структуру: кроме тяглого участка, крестьянину могли принадлежать земли на льготе или на урочном оброке, размеры которых часто в несколько раз превышали тяглый надел, а также «отхожие пашни». Это обстоятельство влияло на величину крестьянского надела в разных волостях. Часто пашня отдельных крестьян достигала значительных размеров, что, в свою очередь, не могло не приводить к расслоению в крестьянской среде.



      * * *

      Чарондская округа в начале XVII века – небольшой район, располагавшийся вокруг озера Воже и по рекам, в него впадающим. Природно-географические условия этого региона определили господствующий прибрежно-речной и озерный тип расселения.

      В начале XVII века Чарондская округа являлась самостоятельным в административном отношении образованием, состоящим из 26 волостей. Уездным центром округи являлся посад Чаронда, где находился воевода с приказным аппаратом власти.

      Административными центрами волостей в рассматриваемый период были погосты. Погост имелся в каждой волости округи, а в крупных волостях их было несколько. Господствующим типом поселения в Чарондской округе была малодворная деревня. В начале XVII века складывается тенденция к сокращению числа поселений, а также – к слиянию однодворных деревень в одно селение. В связи с завершением начальной стадии колонизации этого региона и разорением в Смутное время в начале XVII века возникает незначительное количество новых поселений – починков.

      Общий ход социально-экономической жизни Чаронды в рассматриваемый период характеризуется кризисным состоянием, причиной которого явилось «литовское и казачье разорение» 1612 – 1617 годов, и восстановлением разрушенного хозяйства, начавшимся в 20-х годах XVII века.

      Последствия Смуты были тяжелыми для всего Европейского Севера, а отдельные уезды и волости подверглись основательному разорению. За годы кризиса население Чарондской округи сократилось на 18 %. При этом степень запустения округи была несколько ниже, чем в соседних уездах. Так, за три набега в период с 1612 по 1617 год «литвой и казаками» было убито 750 человек, а в Каргопольском уезде только из-за набега поляков в 1617 и 1619 годах было «посечено» 779 душ мужского пола [70].

      Разорение привело к резкому сокращению обрабатываемой пашни – в Чарондской округе она уменьшилась на 36 %. Притом, что запустение составило более трети всех земель, Чарондская округа от иностранной интервенции пострадала меньше, чем соседние уезды. Так, государственные повинности населения Вологодского уезда после дозора 1617/1618 года брались только с трети старого оклада. В Кирилло-Белозерском монастыре «живущая пашня» в 1615 году сократилась до 40 %71. В самой Чарондской округе степень разорения была разной, особенно от «литвы и казаков» пострадала Вещеозерская волость.

      В начале XVII века Чарондская округа – район почти сплошного черносошного крестьянства, с незначительной долей монастырского и церковного землевладения.

      Разорение в Смутное время оказало влияние на землепользование крестьянского двора Чарондской округи. Наблюдается тенденция сокращения тяглой доли. В сложных социально-экономических условиях разорения и постоянного роста тягла крестьянство компенсировало сокращение запашки другими категориями угодий: не только за счет введения в эксплуатацию целины, но и за счет участков, взятых на льготу или на оброк. Происходит перераспределение земельного фонда внутри крестьянского сообщества и расслоение.

      Таким образом, Чарондская округа в начале XVII века переживала сложный период своего развития. Разорение в Смутное время непосредственно оказало влияние на социально-экономическое состояние этого региона, хотя его масштабы и последствия были несколько ниже, чем в соседних уездах.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1 Смирнов И. А. Из истории Чаронды / / Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 3. Вологда, 1994. С. 144.

      2 БогословскийМ. М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII в. Т. 1. М., 1909; ОсьминскийТ. И. Население Новгородских пятин, Псковской земли и Поморья // Аграрная история Северо-Запада России XVI века. Л., 1978; Васильев Ю. С. Аграрные отношения в Поморье в XVI – XVII в.: Учебное пособие по спецкурсу. Сыктывкар, 1979; Копа-н е в А. И. Крестьяне Русского Севера XVII в. Л., 1984; Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи в XVII в. // Аграрная история и социалистические преобразования северной деревни. Вып. 4. Вологда, 1974. С. 282 – 297; КолесниковП. А. Северная деревня в XV – первой половине XIX вв. Вологда, 1976; ШвейковскаяЕ. Н. Государство и крестьяне России в XVII веке. М., 1997.

      3 Дозорная книга Чарондской округи 1614/1615 г. (Санкт-Петербургский институт истории РАН. Фонд коллекции актовых книг Археографической комиссии (№ 2). Д. 81). (Далее – Дозорная книга...).

      4 КолесниковП. А. Северная деревня... С. 64.

      5 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 283.

      6 ШвейковскаяЕ. Н. Государство и крестьяне России... С. 216.

      7 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 286.

      8 ШвейковскаяЕ. Н. Государство и крестьяне России... С. 226.

      9 Там же. С. 232.

      10 Смирнов И. А. Из истории Чаронды... С. 113.

      11 Дозорная книга Чарондской округи 1614/1615 года... Л. 4.

      12 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 286.

      13 Смирнов И. А. Из истории Чаронды... С. 115 – 116.

      14 Там же. С. 110.

      15 Макаров Н. А. Русский Север: таинственное средневековье. М., 1993. С. 90.

      16 Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России... С. 25.

      17 Колесников П. А. Северная деревня... С. 111; КопаневА. И. Крестьяне Русского Севера... С. 71; ШвейковскаяЕ. Н. Государство и крестьяне в России... С. 32.

      18 Колесников П. А. Северная деревня... С. 127.

      19 Дозорная книга... Л. 65.

      20 Там же. Л. 50.

      21 Колесников П. А. Северная деревня... С. 92.

      22 Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV – начало XVI в. Л., 1971. С. 17.

      23 Там же. С. 17 – 20.

      24ОсьминскийТ. И. Население Новгородских пятин... С. 142.

      25 Кох О. Б. Крестьянская семья // Аграрная история Северо-Запада России XVII в. Л., 1989. С. 56 – 57.

      26 Дозорная книга... Л. 48.

      27 Там же. Л. 67.

      28 Там же. Л. 103.

      29 Колесников П. А. Северная деревня... С. 113; Васильев Ю. С. Аграрные отношения в Поморье... С. 69.

      30 История северного крестьянства. Архангельск, 1984. С. 174.

      31 Дозорная книга... Л. 91.

      32 Там же. Л. 295.

      33 Там же. Л. 6.

      34 Там же. Л. 214.

      35 Там же. Л. 142.

      36 Колесников П. А. Северная деревня... С. 226.

      37 Там же. С. 227.

      38 Дозорная книга... Л. 7.

      39 Васильев Ю. С. Аграрные отношения... С. 55.

      40 Дозорная книга... Л. 12.

      41 Там же. Л. 20.

      42 Богословский М. М. Земское самоуправление... С. 62.

      43 Власова И. В. Традиции крестьянского землепользования в Поморье и Западной Сибири в XVII – XVIII вв. М., 1984. С. 30.

      44 Колесников П. А. Северная деревня... С. 188, 308 – 309.

      45 Там же. С. 84.

      46 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 289.

      47 Власова И. В. Традиции крестьянского землепользования... С. 40.

      48 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 288.

      49 Веселовский С. Б. Сошное письмо. Исследование по истории кадастра. М., 1915. С. 55.

      50 Васильев Ю. С. Материалы писцового делопроизводства Севера России XVI в. как исторический источник / / Крестьянство Севера России в XVI в. Вологда, 1984. С. 29.

      51 Там же.

      52 Копанев А. И. Крестьяне Русского Севера... С. 18.

      53 Дозорная книга... Л. 34.

      54 Там же. Л. 27.

      55 Там же. Л. 64.

      56 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 291.

      57 Копанев А. И. Крестьяне Русского Севера... С. 18.

      58 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 291. Дозорная книга... Л. 83.

      60 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 291.

      61 Дозорная книга... Л. 76.

      62 Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи... С. 292; Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России... С. 140.

      63 Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России... С. 141.

      64 Дозорная книга... Л. 61.

      Власова И. В. Традиции крестьянского землепользования... С. 45-

      66 Дозорная книга... Л. 48.

      67 Там же. Л. 221.

      68 Копанев А. И. Крестьяне Русского Севера... С. 80.

      69 Дозорная книга... Л. 67.

      70 Бакланова Е. Н. Крестьянский двор и община на Русском Севере. М., 1976. С. 192

      71 Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV – начало XVI в. А, 1971. С. 347.