Н. Н. Сазонов
Эти благословенные места с детства дороги мне

Сборник воспоминаний «Незатопленная память», посвящённый ушедшим под воду деревням Уломского сельсовета, составленный активистами Суховерховской библиотеки-клуба и опубликованный в районной газете «Новая жизнь» в июне-июле, вызвал множество ответных откликов от людей, которым памятны эти трагические события. Самым первым откликнувшимся был Николай Николаевич Сазонов. И сегодня мы предлагаем вашему, уважаемые читатели, вниманию его воспоминания.

ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ...

«Родился я в 1950 году в деревне Болванцы. В семье кроме меня были старшая сестра Надя и младший брат Александр. Отец мой Николай Павлович Сазонов был председателем колхоза «Новая Улома», мать – Анна Дмитриевна – колхозницей.

Деревня наша располагалась на правом берегу реки Славянки. Вдумайтесь в это название: здесь всё сказано – славяне, Русь. По реке проходил древнейший водный путь с юга на север, с верховьев Волги, через Шексну, Сизьму, Уломку, Славянку, Никольское озеро, реку Фёдоровку, через волок с Волокославино (волок на Славянку), дальше примерно 1,5 км волок в районе деревни Титькино и через Порозовицу, Кубенское озеро, Сухону, Северную Двину в Архангельск. Река Славянка берёт начало из Никольского озера, исток – деревня Славянка. Река протекает по болотисто-низменной местности. Левый берег реки низкий, правый выше левого на полтора-два метра на всём протяжении реки. Деревня была расположена на высоком берегу. Самое высокое место в районе старицы, высота берега достигала шести-восьми метров от уреза воды, далее вниз по течению берег постепенно понижается, достигая высоты двух-трёх метров.

Вверх по течению реки, примерно через 2-2,5 км, в неё впадала река Соша (Шоша) – правый приток, несколько выше (не знаю расстояния) река Лендома – правый приток. Левый приток – ручей Кишма (Кисьма), примерно в районе дектярных заводов. В районе моста через реку высота берега была от полутора метров с уклоном на возвышение до пяти метров. Ширина реки в среднем достигала 7-10 метров, средняя глубина – один метр, но в омутах доходила до трёх. Выше моста, вверх по течению был брод, по которому проезжала техника. Высота моста около 2,5 метра, длина метров 15. Длина реки была не более 20 километров. На её берегах располагались деревни Славянка, Дубровка, Болванцы и Великий Двор.

Место, где Славянка впадает в реку Уломку, называлось «У Сени-мельника». Берег в районе деревни В. Двор был чуть выше двух метров. Сама же деревня располагалась между двух рек, на стрелке. Моя мать родом из этой деревни. Удивительно то, что в районе деревни правый и левый берега реки Уломки были высокими, достигали высоты шести метров и более.

На правом берегу через мыс, затопляемый в половодье, находились деревня Фомушино, а чуть выше вверх по течению, в полукилометре – деревня Прокунино. На этом мысу, по слухам, была часовня и проходили гулянья на летний престольный праздник Казанской Божьей Матери 21 июля. Народу собиралось много со всей округи. Гуляли только один день, на другой день все были в поле: летняя страда – сенокос. Осеннюю же Казанскую (4 ноября) праздновали три дня. Сначала в Кобелёве, второй день – в Болванцах, третий день – в В. Дворе, Фомушине, Прокунине. В эти дни ходили в гости к родственникам и с ответным визитом.

Николай Николаевич Сазонов. Фото Т. Погодиной

В ТЕХ КРАЯХ МОЁ ОСТАЛОСЬ ДЕТСТВО

Нас, послевоенной детворы, было много, в каждой семье по три-пять детей, а то и больше. После трёх-четырёх лет мы были предоставлены сами себе, находились под присмотром старших братьев и сестёр. Основная игра – прятки. Как раз в эту пору началось постепенное переселение населения. Многие дома были заколочены и заброшены. Мы в ту пору не знали, что их хозяева навсегда покинули родной край, оставив дома, переехав кто куда: в Архангельск, Мурманск, Ленинград. Оставив дом, они были не связаны переездом и, получив компенсацию, были вольны в выборе. Впоследствии оставшиеся заброшенные дома были переданы нуждающимся для индивидуального строительства на безвозмездной основе или же в счёт компенсации за снос. А тех, кто сделал выбор переселиться с домом, переселяли только в сельскую местность, в колхозы, не считаясь с желанием хозяев домовладений. О каких правах может идти речь, если колхозник был «раб социализма», не имел даже паспорта, работал за палочку (трудодень), за свой труд не получал денег, только натуроплату.

А нам же, босоногой детворе, было крайне интересно обследовать заброшенные дома. Ну и конечно, летом не уходили с реки, бегали купаться за три-четыре километра вверх по течению на Семьковку (от слова семь канав), где около моста было мелко и вода прогревалась хорошо. С более взрослыми ребятами ходили на болото за морошкой, голубикой. Что характерно, поголовно все ходили босыми, хотя змей, как говорится, кишмя кишело, а не боялись. Ватагой ходили за горохом за семь-восемь километров в деревню Рябково, питаясь подножным кормом, забывая про домашний обед.

С крыши овина, в северном направлении, виднелась Цыпина гора, а с вышки в селе Улома не была видна, хотя высота её под 60 метров и расстояние напрямую около трёх километров. До города от деревни считалось 25 километров, до Н. Торжка 18-20, до деревни Дубровка считалось – восемь. А. П. Назаров рассказывал, что по утрам в Болванцах было слышно пение петухов из Дубровки.

Вспоминается, как на сенокос вся деревня оправлялась на заливные луга Уломки у деревни Дымково. Ещё до восхода солнца грузились на телеги и рано утром приезжали на покос. Нас, детвору, опекали ребята постарше, купались в реке, играли. На обед варили в большом чугунном котле пшённую кашу. Первыми кормили детвору, затем садились косцы. Помню, как убирали хлеб, жали лобогрейками и вручную. Посадит, бывало, мать меня в суслон, и я сидел там, представляя себе, что я в домике.

Как дружно все работали на сенокосе, уборочной! Много было молодёжи. Когда молотили хлеба, все от мала до велика были задействованы в том процессе: кто возил снопы, кто намётывал на площадку молотилки. А как ловко девчата серпами разрезали перевязь снопа и совали сноп в чрево молотилки! Нам, малышам, было дозволено уминать солому в скирдах, что мы делали с удовольствием. Мой дядя Сергей Павлович, младший брат отца, работал на тракторе ХТЗ-7. Он часто брал меня с собой в кабину во время пахоты, поэтому контуры и размеры полей и теперь стоят перед моими глазами. На зрительную память нарисовал план деревни. Правда, к 1960 году более десятка деревенских строений были уже перевезены, в том числе и мой родительский дом. В деревне была грибоварня, постарше ребята ходили собирать грибы, брали грибы небольших размеров. Солили, варили и закатывали в бочки и трубчатые, и пластинчатые грибы.

ТАК НАЧАЛОСЬ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

В конце 50-х годов в деревне открыли магазинчик-ларёк от леспромхоза, где продавались сладости, жиры, крупы и другое. Появились сезонные рабочие из Рязанской, Ростовской областей на заготовку леса. Примерно в то же время появились первые электропилы для валки и техника для вывозки леса: могучие «Уралы», трелёвочные трактора, автокран на базе ЗИС-157, на котором работал Павел Васильевич Панин. Вывозка велась круглый год, на пониженных участках строились из бревен дороги (две колеи из брёвен, скрепленные скобами). Лес складировался на левом берегу и по весне сплавлялся.

На валке леса работало много заключенных. Целый лагерь был в деревне Малиновка. Как-то зимой мы с отцом ездили за сеном на Давыдово поле, оно было большое: часть пашни, честь под сенокосы. Там были сеновалы. Видел, как МАЗы вывозили по зимнику лес из Малиновки в Сизьму. Это были заключённые, потому как в глубинах рядом с водителем сидел сопровождающий в белой дублёнке при погонах. Спустя годы, собирая бруснику, я наткнулся на строения с нарами, без крыши и выросшим внутри деревом. А рядом лежали штабеля невывезенного леса, поваленные телефонные столбы с проводами.

Отдельно занимался заготовкой леса для колхоза в Ростовскую область Волков (имя, отчество не помню). Была у него в распоряжении машина ГАЗ-51 с ростовскими номерами. Водитель Илья продавал нам семечки крупные серые по 15 копеек за стакан.

В 1958 году вовсю заговорили о переселении. Приходили агенты, агитировали на переезд, но население не спешило покидать родные места. А с 1959 года уже началось массовое переселение. Дома разбирались, хозяева в это время перебирались в заброшенные дома. Но возникла большая проблема с транспортом для перевозки строений. Поскольку дороги были грунтовые, в низких и глинистых местах образовывались глубокие ямы и колеи. Особенно плохой была дорога на Кириллов от Коммуны через Кундюково, Аксёново, Суховерхово. Поэтому дома старались перевезти зимой на тракторных санях, особенно в сторону Н. Торжка, там была МТС, и тракторов было достаточно. Позже стали перевозить строения через Ниловицы, там песчаная почва не держала влагу и дорога была хоть длиннее, зато лучше.

Источник: Сазонов Н. Н. Эти благословенные места с детства дороги мне / Н. Н. Сазонов ; [подгот.] Т. Погодина // Новая жизнь. – Кириллов, 2017. – 8 сентября. – С. 12.