Ф. И. Егорова-Катяшичева
Как же им не хотелось уезжать из Сизьмы!

Память людская избирательна, но глубока и нетленна. Она имеет чудесное свойство прятать до поры до времени какие-то события в своих самых потаённых уголках, а в нужный момент – раз! и вытаскивать их на свет Божий. Публикация статей из серии «Незатопленная память» всколыхнула в сердцах людей события тех давних лет, и в газету полетели письма. Очередную подборку воспоминаний очевидцев гибели уломских деревень принесла в газету ветеран педагогического труда Галина Александровна Голубева.

Из воспоминания Фаины Ивановны Егоровой-Катяшичевой 1930 года рождения о затопленном местечке Сизьма Ниловицкого сельсовета:

«В местечко Сизьма я с родителями Иваном Алексеевичем, Анной Ивановной Катяшичевыми и братом Анатолием переехала в 1946 году. Местечко (так называли этот населённый пункт) было расположено в удивительно красивом и благодатном крае, где река Сизьма впадала в Шексну.

В Сизьме, как мне помнится, было около 40 домов. Жили там Тихомировы, Егоровы, Петуховы, Гусевы, Макаровы, Кругловы, Скородумовы, Фарносовы, Поповы, Лебедевы и другие. Каждой фамилии было не по одной семье. Моя свекровь, Анна Васильевна Егорова (Гусева), рассказывала быль или легенду о том, как в Сизьме появилась фамилия Гусевы. В конце XIX века в семье Якова Петухова было четыре сына – Николай, Иван, Василий, Михаил. Василия Петухова во время разгрузки баржи, я точно не знаю, на службе или у себя в Сизьме хозяин назвал Гусевым. Он возразил: «Я не Петухов». На что тот ответил: «Какая разница! Всё равно птичья фамилия. Был Петухов, будешь Гусевым». Так один из сыновей и стал Гусевым, отсюда и пошла эта фамилия.

Нашими соседями и родственниками моему мужу, Виталию Николаевичу Егорову, были Николай Яковлевич с Анастасией Петровной Петуховы и их дети Александр, Василий, Клавдия, Николай, Валентина. Николай Яковлевич был мастером леспромхоза, занимался заготовкой и вывозкой леса. Анастасия Петровна – домохозяйка. Николай Яковлевич, видя нужду в некоторых семьях, брал на работу подростков. В голодные годы в лесу они зарабатывали хлебные карточки. За доброту, человечность, порядочность все жители Сизьмы с уважением относились к Николаю Яковлевичу.

С другой стороны от нас жила добрейшая женщина, тоже родственница, Домна Власовна Егорова. Муж у неё погиб на войне, детей своих не было, так она всю себя отдавала чужим детям. Бывало, насадит в лодку детишек и повезёт на другой берег Шексны за смородиной или за малиной.

Жили в деревне все по-разному. Около домов были разделаны огороды. Садили много картошки, капусту, брюкву и другие овощи. В каждом хозяйстве была скотина: коровы, телята, лошади, много овец, козы, птица. Почти все мужчины работали на заготовке, вывозке и сплаве леса. Мой отец с Александром Ивановичем Долговым вывозили лес на санях к реке Сизьме, а потом плотами переправляли в Череповец.

В Сизьме были конторы «Ленфураж» до 1939 года, потом «Заготзерно» и «Заготсено». Там работали Лидия Ивановна Долгова, Люба и Анатолий Чурбановы. Ещё были два магазина от сельпо и ОРСа, пристань, клуб, конюшня, пекарня от ОРСа, в которой работал недолго мой отец (пёк очень вкусный хлеб!), а в бывшей церкви располагалась школа (1-4 классы). С пятого класса ходили учиться в Кобелёво за семь километров. Дорога в Уломскую школу проходила через лес. Одно место, где по обе стороны дороги стояли высоченные ели, называлось «тёмный коридор». Проходить это место (примерно один километр) было очень страшно, там всегда было темно. Ещё нужно было перейти речку, которая весной сильно разливалась. Через неё был построен высоченный мост. Весной в разлив, пока доберёмся до моста, начерпаем полные сапоги воды. В Кобелёве жили на квартирах, но иногда и на неделе прибегали домой: скучали.

Летом по Шексне ходили пароходы и баржи. Колёсный пароход «Алексей Некрасов» возил пассажиров в Кириллов, Череповец. К каждому пароходу жители Сизьмы собирались на пристань или на берег, встречали его и провожали. Моя золовка, Елизавета Николаевна Кузьмина (Тихомирова), рассказывала, что их отец, Николай Яковлевич Тихомиров (потом сменил фамилию на Егоров), имел отношение к судоходству на Шексне, работал бакенщиком. С начала и до конца навигации каждый вечер в дождь и ветер, в погоду и непогоду он на лодке объезжал свой участок и зажигал бакены (в них были встроены керосиновые лампы), а каждое утро снова объезжал и гасил их. Нагляделся и натерпелся всякого, говорил, что даже рыбу-белугу однажды видел. В конце сезона ему надо было все бакены собрать, за зиму отремонтировать и подкрасить.

Сизьма отличалась от многих деревень, наверное, своей красотой и природным богатством во все времена года. Помню, каждую весну ждали, которая река вскроется первой: Шексна или Сизьма? От этого зависело, будет в деревне половодье или нет. Если первой проходила Шексна, то всё было спокойно. Если же вскрывалась первой Сизьма, то затопляло всю деревню (местечко). От дома к дому в половодье ездили на лодках, скот поднимали на сараи или во хлеве наращивали навоз, чтобы скотина стояла выше. Огромные льдины ломались, наползали друг на дружку, шумели, гремели, хрустели, скапливались в огромные заторы, иногда выше домов! Интересно, но и страшно было наблюдать за ледоходом.

Ягод и грибов было у нас видимо-невидимо! И всё рядом. Собирали корзинами только белые грузди, волнушки, подосиновики, белые грибы. Других не признавали! Грибы сушили, солили, сдавали в заготовительный пункт. За ягодами ездили на другой берег Шексны. Вдоль реки росли кусты чёрной смородины. Ягод было так много, что корзину или ведро набирали очень быстро. Отойдёшь чуть подальше от берега – там малина: крупная, сочная, сладкая! Ещё пройдёшь чуть подальше – брусника. За брусничником начиналось болото с клюквой. Чернику собирали в лесу недалеко от деревни. Ловили разную рыбу, которой тоже в реках было много. Вот такое это богатое местечко!

О жизни Сизьмы во время войны знаю со слов мужа и свекрови. Война забрала всех мужчин из деревни на фронт, а молодых женщин и девушек мобилизовали на торфоразработки и оборонные работы. Подростки 12-14 лет, сразу ставшие взрослыми не по годам, выполняли все мужские работы. Виталию, моему мужу, тогда только-только исполнилось 14 лет. Он пошёл работать бригадиром в Сизьминский леспромхоз. Бригада работала на заготовке и вывозке леса и спецдревесины для фронта. Тяжелейшие брёвна везли на лошадях к реке Кишме для отправки в Череповец, Работали на слабых и больных лошадках, потому что лучшие лошади были отправлены на фронт. После работы лошадок лечили. Для этого в Сиземском лесопункте была создана лечебница для лошадей. И ведь вылечивали их партию за партией! Бригада даже в таких условиях выполняла план, считалась стахановской. Ребята получили грамоту ЦК ВЛКСМ за ударный труд по заготовке леса для фронта, и комсомольские билеты всем парням были вручены прямо в лесу. «У пенёчка», – гордился этим Виталий.

Как же нам не хотелось уезжать из Сизьмы в связи с затоплением! Помню, как-то на беседе Аня Лебедева, Рита Тихомирова и я наивно мечтали, что если вдруг после затопления воду снова спустят и всё вернётся на свои места, мы обратно приедем жить в Сизьму! Вот как людям не хотелось расставаться с этим местечком! О Сизьме, о людях тех лет можно вспоминать и рассказывать много и долго!»

Дочь Н. Я. Петухова Клавдия Николаевна Вешкарёва в юности

Сиземская молодежь до затопления. Анатолий Катяшичев второй справа

Анна Ивановна и Иван Алексеевич Катяшичевы с внучкой Надей и любимой собачкой Розкой. Фото 1958 года

Источник: Егорова-Катяшичева Ф. И. Как же им не хотелось уезжать из Сизьмы! / Ф. И. Егорова-Катяшичева ; подгот. Т. Погодина // Новая жизнь. – Кириллов, 2017. – 24 ноября. – С. 11 : фот.