Посвящается 100-летию со дня рождения Петра Андреевича Колесникова (1907-1996).
Солеваренная промышленность на севере России в XVIII-XIX вв. изучена еще явно недостаточно. Одна из причин такого положения заключается в неразработанности источниковой базы хотя бы в пределах региональных архивов. Поэтому одна из целей предлагаемой статьи – дать предварительный обзор документальных материалов, хранящихся в Государственном архиве Вологодской области (ГАВО). Они сосредоточены в трех фондах: Ф. 655 (Онежское соляное правление), Ф. 657 (Леденгский солеваренный завод), Ф. 777 (Тотемский солеваренный завод). Помимо названных заводов, в Архангельской губернии в рассматриваемое время действовали Владычинский, Вотчинский, Кулойский, Унский казенные соляные промыслы. В указанных фондах по ним также имеется множество разнообразных источников.
За предшествовавший период по соледобыче, солеварению и торговле солью в этом обширном регионе имеются солидные исследования (А.А. Введенский, В.Г. Гейман, Е.И. Заозерская, П.А. Колесников, Л.С. Прокофьева, Н.В. Устюгов и др.). Начало разработки соляных месторождений в бассейне Сухоны и Двины и Беломорском побережье восходило ко временам новгородской и ростово-суздальской колонизации (XII – XIII вв.). Уже в церковном уставе кн. Святослава Ольговича 1136/37 г. упоминались пошлины за выпаривание соли из морской воды («...А на мори от чрена и от салгы по пузу»)[1]. Чреном (цреном) называлась большая железная сковорода, а салгой – котел для выпаривания соли, пуз – это трехпудовый мешок, куда ссыпали приготовленную соль[2]. В конце XV в. варницы в Леденге (в 35 верстах к юго-востоку от Тотьмы) принадлежали Марфе Посаднице[3]. Позднее предпринимательской деятельностью на севере занимались такие крупные солепромышленники, как гости И.Д. Панкратьев, В.И. Грудцын, именитые люди Строгановы, отдельные монастыри (московские Николо-Угрешский и Троице-Сергиев, вологодские Спасо-Каменный, Спасо-Прилуцкий, Корнильев-Комельский, тотемский Спасо-Суморин, двинские Соловецкий и Николо-Корельский и др.). Не случайно именно в Тотемско-Леденгском районе с глубоким залеганием соляного рассола (до 300-500 м) было создано первое в России инженерное наставление о глубинном бурении скважин. Новейшая публикация этого интересного источника принадлежит П. А. Колесникову[4].
К концу XVII в. Тотемско-Леденгский комплекс оказался в упадке, не выдерживая конкуренции с более дешевой астраханской и пермской солью. Интересная переписная книга Леденгского усолья 1711-1713 гг., когда им владел кн. А.Д. Меншиков, была опубликована С.М. Троицким[5]. Правда, Меншиков отдал его на откуп на срок 15 лет в компанию вологодским купцам Хлебниковым и земскому комиссару С. Акишеву. В послепетровское время большинство соляных промыслов и заводов на севере стало государственными, хотя время от времени практиковалась передача некоторых из них в аренду крупным купцам и состоятельным помещикам.
Наиболее ранние документы из Ф. 777 содержат сведения о расходах на содержание Тотемского и Леденгского заводов, жалованье смотрителю, коллежскому асессору Жиловичу и комиссионер-бухгалтеру Попову, количестве проданной казенной соли и ее цене за пуд (1792-1796 гг.). Сохранились сообщения соляного пристава Т. Борисова в Тотемское уездное казначейство за 1792 г. о «сидельцах» Тотемского соляного магазина (мещанах И. Копылове и С. Талашове), получавших денежное вознаграждение по «третям» года из «статских» средств Тотемской уездной казенной палаты в размере 7 руб. 33 коп. каждый[6]. За производимые им выплаты уездное казначейство регулярно отчитывалось перед губернским в Вологде, посылая туда свои приходные и расходные книги. В отчете Тотемского казначейства за 1796 г. указывались суммы, ассигнованные комиссионер-бухгалтеру на содержание заводов: Тотемского – 4 тыс. руб., Леденгского – 2,5 тыс. руб.[7]
На расширение тотемского солеварения в 1796 г. смотритель Жилович истратил 1800 руб. (новые корпуса, варницы, црены), а в Леденге – свыше 1200 руб. Жилович стремился к тому, чтобы сократить себестоимость каждого производимого пуда соли с 40 коп. до 17-18 коп.[8] Для подъема соляного рассола из труб он предложил использовать конный привод («машину»)[9]. За 1796 г. имеется «окладная выметка» Тотемского уездного казначейства о подушных сборах. Согласно ей, на Леденгском солеваренном заводе числилось 117 душ приписных крестьян[10]. Соотношение приписных крестьян и вольнонаемных рабочих здесь в середине XIX в. было как 2:1 (см. ниже)[11].
В марте 1814 г. правительство разработало систему мер по технической реконструкции Леденгского казенного завода, определив сумму ассигнований на него более, чем в 100 тыс. руб., и срок – в течение 5 лет[12]. Примечательно, что во мнении Государственного Совета указывалось на существование Тотемского и Леденского заводов еще до 1555 г. В 1814 г. была открыта Леденгская соляная контора, разделенная на четыре стола. В первом столе велись списки ее чиновников и служащих, мастеровых и рабочих, производилось назначение их на работы, расписание и «раскомандировка» последних, определение жалованья служащим и «задельной платы» рабочим. Зарплата должна была выдаваться им не позднее 5-го числа наступившего месяца за предшествовавший месяц на основании ведомостей, составленных в первом столе и переданных в бухгалтерию.
Во втором столе рассматривались судебно-полицейские и экзекуторские дела, благоустройство заводских поселков, содержание школы, госпиталя и богадельни. В третьем столе ведались дела о лесах и заготовке дров, снабжении завода провиантом и прочими припасами, о выдаче их рабочим. В четвертом столе велась заводская бухгалтерия, списки всего движимого и недвижимого имущества, годовые отчеты и журналы для вышестоящего начальства[13]. На содержание чиновников конторы (управителя, секретаря, бухгалтера, канцеляристов, чертежников) определялось 6900 руб. Леденгская соляная контора была подчинена Департаменту горных и соляных дел при Министерстве финансов.
Для более целесообразного расходования государственных средств в 1814 г. было решено передать соседний с Леденгским Тотемский завод из казенного содержания в частное, оставив его при этом под государственным управлением. В декабре 1816 г. был составлен договор между Горным департаментом и купцом 1-й гильдии из г. Макарьева Костромской губернии М.И. Кокоревым о получении последним завода со всем оборудованием, долгами на дровопоставщиках и прилегающими земельными угодьями в вечное и потомственное владение[14]. Правда, казна оставляла за собой право отобрать завод у Кокорева, если действие его окажется слабее, чем до соглашения. Кокорев был обязан уплачивать акциз с 20 тыс. пудов соли, продаваемой казне, а с соли сверх 20 тыс. от акцизных сборов он освобождался. Конторские книги Кокорев ежегодно должен был предоставлять в Горный департамент для проверки организации и себестоимости его производства.
Объем необходимой для потребления населением Вологодской губернии соли был определен в 350 тыс. пудов. В июле 1819 г. в высочайше утвержденном мнении Государственного Совета была поставлена задача полного обеспечения производимой на Леденгском заводе казенной солью населения Вологодской губернии, поскольку привоз соли из Нижнего Новгорода обходился слишком дорого. Свыше 73 тыс. руб. ассигновалось на строительство восьми новых варниц, двух соляных магазинов, жилого дома для чиновников, укрепления берега реки Леденги[15]. Второе и третье десятилетия XIX в. стали временем ее экономического подъема, обусловленного открытием нового мощного водоносного горизонта («рассоломета»), фонтанирующего на большую высоту. Тогда было проведено углубленное бурение новых соляных скважин, а ежегодное производство соли достигло 500 тыс. пудов. Однако к средине XIX в. вновь наметился упадок соледобычи[16].
В январе 1820 г. было учреждено Онежское соляное правление[17]. Оно находилось именно в селе Леденгском для управления казенными солеваренными заводами и промыслами Вологодской и Архангельской губерний. Первым управляющим этого ведомства был Иванов (в чине берг-мейстера 7-го класса), поэтому одна из улиц в Леденге уже в XIX в. называлась Ивановской[18]. В фонде этого учреждения в ГАВО сохранилось много предписаний Департамента горных и соляных дел и состоящего при нем Отделения добывания солей и минералов. Деньги на содержание Леденгского и Тотемского заводов поступали из Вологодской казенной палаты, а на содержание других заводов и промыслов – из Архангельской казенной палаты и частично – из приказов общественного призрения. Суммы ежегодных поступлений определялись Горным департаментом и сообщались заводским начальникам. По его предписаниям осуществлялось и чинопроизводство служащих Леденгской соляной конторы[19]. Материалы из фондов ГАВО отражают ведомственную переписку и соподчиненность заводских начальников и смотрителей промыслов, заводских контор с губернскими казенными палатами. Онежским соляным правлением и Департаментом горных и соляных дел.
С момента образования Онежское соляное правление включало управляющего, двух советников (с жалованьем по 1,5 тыс. руб. в год), двух столоначальников (получали по 750 руб. в год), журналиста (вел журналы заседаний и документацию Счетного стола) и казначея (по 750 руб. в год), двух чиновников «по разным поручениям» (каждому – по 100 руб. в год), одного маркшейдера, пяти унтер-шихтмейстеров и маркмейстерских учеников (получали каждый по 300 руб. годового жалованья). Членами правления являлись также управители других заводов, канцеляристы, надзиратели над рабочими, лекари, магазин-вахтеры и приставы соляных («запасных») магазинов. Управляющий Иванов имел самое высокое жалованье – 4 тыс. руб. в год, а всего на деятельность чиновников Онежского соляного правления ассигновалось 38100 руб. в год[20]. Жалованье им выплачивалось по «трем третям» года, то есть кварталам, – в январе, мае и сентябре. В случае смерти заводских управителей их вдовам назначалась пенсия, размер которой был равен жалованью умершего мужа[21].
Наряду с журналами заседаний важным источником по работе Онежского соляного правления являлись кассовые книги Счетного стола за 1820-1850-е годы. Их можно рассматривать как разновидность приходо-расходных книг. В нижней своей части они были прошнурованы и имели табличную форму, размещенную на двойном развороте листа. В верхней части листа шла надпись «Счет кассы», а далее в двух колонках по месяцам указывались суммы частных и общих приходов и расходов по всем заводам и соляным промыслам Онежского правления. Так, учитывались ассигнования разным заводам из губернских и уездных казначейств, расходы заводов на приобретение дров, других материалов и припасов, оборудования, наем транспорта. В кассовых книгах фиксировались вычеты из жалованья служащих на больницу и лекарства, долги соляных заводов друг другу, расходы на доставку к заводам «огнегасительных машин». Интересны сведения о снабжении солью отдаленных районов Архангельской губернии. Например, с Кулойского завода летом 1824 г. в Мезенский магазин, Усть-Цилемскую и Усть-Важскую стойки было послано свыше 9,5 тыс. пудов соли[22]. Редкая информация о здравоохранении содержится в регулярных донесениях лекаря Леденгского завода Франчини о 15-20 видах лекарственных препаратов (писавшихся им по-латыни) и расходах на их приобретение и изготовление для лечения больных по месяцам за 1825-1826 гг.[23]
В документах иногда встречаются выдержки из журналов заседаний и общих собраний Комитета Министров, Государственного Совета, Сенатских указов. В одном деле, например, приведена обширная выписка из журнала общего собрания Госсовета от 29 ноября 1815 г. о Правилах найма крестьян на горные заводы[24]. В материалах из фондов ГАВО преобладает рукописная документация, выполненная разными чернилами и почерками, в нарративной или табличной форме, но иногда в делах имеются и печатные экземпляры нормативных документов. По ним заметно тяготение государства к унифицированному способу управления солеваренным комплексом казны на севере, использования на нем опыта Илецких (в Симбирской губернии), Пермских и Дедюхинских («Хребта Уральского») промыслов. В 1850-1860-е годы приходные и расходные ведомости приобрели уже стандартную печатную форму.
За ряд десятилетий имеются систематические «шнуровые» приходо-расходные книги Тотемского завода[25]. В основе их лежит помесячная фиксация «выварки» соли на семи его действующих варницах – Спасской, Богородской, Никольской, Федосиевской, Рохлецовской, Сумориной и Максимовой. В расходной части книг отражен отпуск тотемской соли в волости Вельского и Тотемского уездов (Терменскую, Верховскую, Кочеварскую, Заозерскую, Верховажский соляной магазин и другие места). Соль доставляли крестьяне и мещане, которые собственноручно расписывались за полученное ими количество «кулей». Куль – это мешок соли объемом в 3 пуда, то же, что «пуз» и мех XII-XIV вв. Имеются помесячные ведомости расхода дров на тотемских варницах, посылаемые в IV (Счетный) стол Онежского соляного правления. Здесь они сформировывались в «шнуровые книги». В ведомостях отмечалось, какое количество саженей дров получил соловар конкретной варницы, и это удостоверялось его росписью[26].
Регулярные месячные ведомости поступали от смотрителя Владычинского казенного соляного промысла (в Каргопольском уезде) Мамонтова в Архангельскую казенную палату в 1815-1817 гг.[27] В них сообщалось о приходе, расходе и запасах соли в «магазейне», количестве дров и денег, об ее отпуске купцам в «Турчасовскую стойку», оплате труда соловаров, подварков, «повозщиков», крестьян за доставку глины, дров и других материалов. 1 мая 1817 г. Мамонтов писал, что оборудование соляного промысла не пострадало во время сильного ледохода на р. Онеге 23 апреля, «и обстоит все казенное строение в целости»[28]. Показательны и такие ремарки смотрителя, что «за неимением при промысле денег выдачи платы рабочим не было»[29].
В месячных ведомостях по Тотемскому заводу за 1815-1816 гг., посылаемых его управителем в Леденгскую соляную контору, фиксировалась выдача жалованья канцеляристам, приказчикам, конюхам, сторожам, казенным соловарам с указанием вычетов «на гошпиталь и медикаменты». Такие вычеты обычно составляли 2,5 копейки с рубля[30]. В ведомостях смотрителя Кулойского казенного промысла (в Пинежском уезде), направленных в Архангельскую казенную палату, учитывался месячный приход, расход и остаток инструментов и материалов, необходимых для добычи соли. При этом указывалось железо (поличное, полосовое, в четверогранных связях), холсты для мешков и кули к выносу соли из варниц в магазины, топоры, ножницы, пешни, лопаты железные и деревянные, долота, ломы, пилы, безмены для взвешивания соли, колеса, часы «песошные», паруса и даже речные суда[31].
В подобных ведомостях встречаются также любопытные расчеты себестоимости вывариваемой соли. На Кулойском промысле в декабре 1813 г. на расходные материалы и оплату труда 13 рабочих трех варниц было истрачено 436 руб., а выварено 864 пуда, следовательно, как писал смотритель, «обошелся в выварке каждой пуд по 50 копеек». В некоторые месяцы приходилось оплачивать труд поденных работников «на подчиску канавы, поправку варничных печей, занавешивание цренов»[32]. Различалась оплата труда «задельная» (постоянным мастерам и рабочим) и поденная (временно исполнявшим отдельные виды работокрестным крестьянам).
Помимо месячных, сохранились и так называемые «седмичные» (недельные) ведомости о «действиях» солеваренных заводов и промыслов. В 1820-1850-е годы они регулярно подавались их управляющими и смотрителями в Онежское соляное правление. Ведомости оформлялись в виде таблиц, в которые заносились следующие пункты: название конкретной варницы на данном заводе, количество произведенных на ней «варь» (непрерывных циклов производства продолжительностью обычно 1,5-2 суток), величина цренов в английских дюймах или футах (длина, ширина, глубина), «доброта рассола» (в градусах), количество израсходованных дров (в кубических саженях), дата поступления и количество пудов соли, отправленной в «запасные» магазины[33]. При последующих более специальных исследованиях такие ведомости помогут детальному раскрытию динамики соляного производства в северных губерниях России в первой половине XIX в. Сбои в нем объяснялись, в том числе и природными факторами. Иногда в донесениях с мест говорилось, что из-за разлития вешней (вариант: пресной, снежной) воды и ее попадания в соляные озера рассолы становились совсем слабыми, почему и солеварения не производилось. О таком наводнении на р. Кулой с 15 апреля до 22 мая 1822 г. сообщал управитель Кулойского завода Шустов[34].
Для изучения состава мастеров и рабочих солеваренных заводов значительный интерес представляют месячные «алфавитные семейные списки», в которых учитывалась выдача им заработной платы и вычеты из нее за предоставленный провиант. Имеющие табличную форму эти списки за 1815-1819 гг. отразили возраст мужчин, женщин и детей, рабочие специальности (трубный мастер, соловар, подварок, пескарь[35], розсолей, подмастерье при трубе, кузнец, молотник, поковщик, плотник, машинист, столяр, мельник) или виды выполненных подсобных работ (солоносом, дрововозом, сторожем при правлении, приемщиком соли или дров, караульщиком, поваром при новой трубе, ездоком на «машине», помощником «при рубке мосту», «при колке дров или теса», «при укреплении берега», «при жжении угля», «при воске снега»)[36]. Машиной на Леденгском заводе назывался конный привод, с помощью которого осуществлялся подъем соляного рассола из трубы в огромном «ларе» и его опускание на црены. На Богородской варнице работало две конных машины с насосами, которые доставали рассол из специального бассейна.
При фиксированном окладе для каждой специальности или вида подсобных работ реальная заработная плата зависела от количества проработанных за месяц дней. Поэтому после каждой фамилии указывалось, сколько дней в данный месяц он работал и на каких видах работ, сколько – болел, сколько дней выпало на праздники. В течение месяца чернорабочий мог 7 дней проработать при конюшне, 8 дней – при рубке лесу, еще сколько-то – при распиловке леса или «при гавани». Иногда в списках делались пометки «помер», «в откомандировке», «в отпуску», «уволен в Устюг», «находится при Солигалицком заводе», «в Кулойском заводе». При указании на 12-13-тилетних детей отмечалось: «в обучении столярному мастерству», «обучатся при правлении грамоте». Вообще на определенный уровень грамотности мастеровых и рабочих указывают нередкие пометки о том, что данный человек «употребляется в правлении при письменных делах». Некоторые жители заводских поселков служили церковными старостами. В конце списков приводился перечень сирот (до 17 лет), увечных, уволенных в отставку или в хлебопашцы, престарелых (83-99 лет). Вдовы, дети и старики состояли на богаделенном содержании, размер которого также отмечался. Интересный опыт изучения алфавитных списков как источников по исторической генеалогии был предпринят П.А. Колесниковым, рассмотревшим по ним родословную известного революционера И.В. Бабушкина[37]. Ученый проследил существование этой разветвленной рабочей фамилии на Леденге с 1620-х годов. Таким же образом может быть изучена генеалогия и других рабочих династий Леденги – Загребиных, Литвиновых, Мезеневых, Цивилевых, Шананиных.
Ценным источником по исторической демографии являются посемейные списки о «наличности прибыли и убыли мастеровых Леденского завода» за 1835 г. В них в табличной форме учтены такие факторы демографического развития, как рождаемость, брачность и смертность, «детность» семей, поло-возрастная структура заводского населения (детского и взрослого). Интересны сведения о повторных браках мастеровых. Например, у 40-летнего А. Шананина 8 августа умерла первая жена, оставив 8 детей, и в том же году он женился вторично на 26-летней женщине. Или: у 55-летнего Ф. Мельникова 11 июля умерла первая жена, а 6 ноября он также женился вторично. Возраст часто упоминаемой младенческой смертности составлял иногда 1,5-2 месяца[38]. Указывается также дата и возраст первого вступления девушек в брак (18-22-26 лет) и социальное положение их партнеров – те же мастеровые люди или мещане г. Тотьмы.
В 1840 г. на Леденгском заводе работало 140 казенных (приписных) крестьян и 75 вольнонаемных рабочих. Общая численность жителей села Леденгского вместе со служащими Онежского соляного правления составляла 600 чел. В Описании завода за 1840 г. село называлось «шумным торговым городком»[39]. В 1840-1850-е гг. Тотемским солеваренным заводом продолжали владеть купцы Кокоревы, получая примерно по 75 тыс. руб. дохода. Работы производились вольнонаемными рабочими из тотемских мещан и казенными крестьянами. В 1841 г. М.И. Кокорев заплатил акцизных сборов в Тотемское уездное казначейство за 245 пудов соли 44 руб., а в Петебургское за 80 пудов – 1254 руб.[40] Продажная цена соли в значительной степени зависела от дальности расстояния места ее реализации от места производства. В 1857-1858 гг., когда заводом владела уже вдова, Евгения Петровна Кокорева, а управляющим был ее сын Дмитрий, объем солеварения составлял 132 тыс. пудов, цена соли 48 коп. за пуд, а продавалась она в Рыбинске, Кириллове, Вологде и на самом заводе[41].
Примечания:
1 Цит. по: Гейман В.Г. Материалы по истории русской соляной промышленности (Тотемский соляной промысел Спасо-Прилуцкого монастыря в 1622/1623 г.) // Труды Государственной Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. T.V (8). Л., 1958. С. 71.
2 Толстой М.П. Соляной промысел и бурение скважин для нужд солеварения в России // Труды Института естествознания и техники. М., 1957. Т. 9. С. 73.
3 Ильинский H. Леденгский курорт, его состояние и областное значение. Вологда, 1923. С. 11.
4 Проблемы историографии и источниковедния истории Европейского Севера. Вологда, 1992. С. 189-206. Первое издание Росписи осуществил Д.Н. Прозоровский в 1869 г.
5 Материалы по истории Европейского Севера СССР (Северный археографический сборник. Вып. 1). Вологда, 1970. С. 344-352.
6 ГАВО. Ф. 777. Оп. 1. №1.
7 Там же. № 3. Л. 16,42 об.
8 Там же. Л. 15.
9 Там же. № 10; Андреевский Л. Вологодское солеварение в конце XVIII в. // Вестник народного хозяйства Вологодской губернии. Ежемесячник. 1921. №.6-7. С. 17-25.
10 ГАВО. Ф. 777. Oп. 1. № 3. Л. 68.
11 Розен Б.Я. Северная соль. Архангельск, 1957. С. 42.
12 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. СПб., 1830. Т. XXXII. № 25553. С. 758-761 (далее-ПСЗ-1).
13 ГАВО. Ф. 655. Oп. 1. № 13.
14 Там же. № 26. Л. 105-107 (12 статей соглашения, подлинник которого хранился в Горном департаменте); Еще одно соглашение Горного департамента с Кокиным в 1822 г. Там же. № 108.
15 ПСЗ-1. Т. XXXVI. № 27873. С. 277-278.
16 Смирнов В.И. Соли Северного края // Хозяйство Севера. Архангельск, 1934. № 8. С. 57-62.
17 ПСЗ-1. Т. XXXVII. № 28098. С. 20. Одновременно открывалось Илецкое соляное правление в г. Самаре Симбирской губернии.
18 Описание Леденгского соловаренного завода // Вологодские губернские ведомости. 1840. Прибавления к № 9-12. С. 65-67,73-75,82-84,89-93 (далее - ВГВ).
19 ГАВО. Ф. 655. Oп. 1. № 26.
20 Там же. № 60. Л. 94 об.
21 Там же. №107. Л. 64.
22 Там же. №154. Л. 13,26.
23 ГАВО. Ф. 657. Оп. 1.№ 18.
24 ГАВО. Ф. 655. Oп. 1. № 26. Л. 20-22.
25 Там же. № 14.
26 Там же. № 17.
27 Там же. № 20, 30, 34.
28 Там же. №34. Л. 21.
29 Там же. № 20. Л. 2 об.
30 Там же. № 15,16.
31 Там же. № 12.
32 Там же. Л. 41 об.
33 Там же. № 101.
34 Там же. Л. 460.
35 Так назывался работник, отделяющий вываренную соль от глины и песка (Словарь русских народных говоров. Л., 1991. Вып. 26. С. 302).
36 ГАВО. Ф. 655. Оп. 1. № 51.
37 Колесников П.А. Опыт генеалогии рода И.В. Бабушкина (К вопросу о формировании кадров предпролетариата и российского рабочего класса) // Материалы по истории Европейского Севера СССР (Северный археографический сборник. Вып. 3). Вологда, 1973. С. 91-106.
38 ГАВО. Ф. 657. Оп. 1.№25.
39 ВГВ. 1840. Прибавления к № 9. С. 99-100.
40 ГА ВО. Ф. 777. Oп. 1. № 8. Л. 15 об. - 16.
41 Там же. №11.