Грандиозный проект XX века – переброску рек Севера на Юг – помешал воплотить фронтовик Виктор Грибанов. Он работал председателем Вологодского облисполкома и смело выступил против ЦК партии, что тогда было равносильно самоубийству. Официально проект никто не отменял. Не исключено, что к нему могут вернуться уже в XXI веке.
Держу в руках уникальный документ, когда-то его невозможно было заполучить: «О влиянии переброски части стока озер Кубенское, Воже, Лаче, рек Сухоны и Малой Северной Двины и озера Онежское в реку Волга на сельскохозяйственные угодья». Хотя название скучное, читаешь на одном дыхании. Разработчики из бывшего института «Ленгипроводхоз» нарисовали райскую картину того, что произойдет с северным краем – республиками Карелия, Коми, Архангельской, Ленинградской, Вологодской областями – после осуществления «первоочередной для СССР задачи». Рекомендации, как и что делать с реками и озерами, сколько затопить населенных пунктов и земель, сколько угодий осушить, какой получить хозяйственный эффект, – малая толика из технико-экономического обоснования грандиозного проекта, сравнимого по масштабам со строительством Байкало-Амурской магистрали.
Виктор ГРИБАНОВ, воевавший под Москвой и на Курской дуге, Герой Социалистического Труда, недавно впервые рассказал правдивую информацию о проекте:
– В конце 70-х годов в Вологду приехал известный полярник, академик Евгений Федоров. Он впервые сообщил о переброске стока рек Севера на Юг, сам был в числе разработчиков. Академик убеждал первого секретаря обкома партии Анатолия Дрыгина и меня, что дело выгодное, полезное, обещал большие блага для области. Доводы Федорова: Каспийское море мелеет, гибнут запасы рыбы. И второе: засыхают южные области – Ростов, Ставрополь, Волгоград. Мы не сказали гостю ни «да», ни «нет», ибо не владели предметом беседы. По мере изучения проблемы я все больше убеждался, что переброска несет Европейскому Северу страшную беду. Из озер и рек в бассейн Волги предполагали перекачивать 70 кубических километров воды. Это огромная масса! На первом этапе основная нагрузка ложилась на Вологодскую область за счет озер Лаче, Воже, Кубенского и поворота реки Сухона.
– В Госплане СССР вскоре создали специальную комиссию во главе с академиком Юрием Израэлем. На первое ее заседание поехал мой заместитель Марат Евсеев, но академики его «заклевали», и Минводхоз начал разработку проекта. На запрос Совета Министров РСФСР Вологодский облисполком дал категорическое «против». Нас вызвали в Совмин, мы изложили свои доводы. Его председатель Михаил Соломенцев болел за Россию. Кабинет министров трижды возвращался к вопросу, но решения о начале работ не принял. Хотя проект был уже готов. Полностью! Мы провели в Вологде совещание с участием научно-исследовательских, проектных институтов в январе 1982 года.
– Как вы рискнули выступить против, если накануне пленум ЦК детально обсудил и принял решение ускорить переброску рек Севера? Рассчитывали ли вы на чью-то поддержку, была ли она?
– Я высказал неприятие проекта, потому что отсутствовало научное и техническое обоснование, не были исследованы отрицательные последствия переброски рек для населения. Более того, я заявил, что проект – политическая и экономическая авантюра. Я понимал, на что замахиваюсь, мое заявление могло принести мне большие неприятности по работе. Но и покривить душой я не мог, если моей родной земле угрожала опасность. В перерыве подбегали представители разных институтов, хлопали по плечу: «Молодец!» Но не один из них не поддержал меня публично. Хотя в своих выступлениях они подтвердили наши доводы. Для нас это был важный аргумент, который все время отодвигал решение вопроса. А они, эти последствия, могли привести к страшной катастрофе. Нормальные реки превращались в антиреки, теряя способность к самоочищению. Сразу возникали серьезные проблемы с обеспечением питьевой водой жителей Вологды и Сокола. Наибольший экономический ущерб наносило затопление сельскохозяйственных угодий, лесных массивов, месторождений строительных материалов. Завершение переброски в полном объеме привело бы к глобальным изменениям климата в регионе.
При встрече с первым секретарем Анатолием Семеновичем Дрыгиным я услышал от него: «А что, вам воды жалко?» Вот такая «поддержка». Писатель Василий Белов изложил свои доводы против проекта в письме в «Правду». Его долго не печатали – был запрет на правдивую информацию о проекте. Письмо – один к одному – опубликовали в заграничном журнале «Посев», писатель сразу попал в диссиденты, как раз в день своего 50-летия. Благодарны мы были и Фатею Шипунову, работнику одного из московских НИИ, настоящему защитнику природы. Он изучал влияние переброски рек Севера на Юг на Волжский бассейн. Волга, пострадавшая от строительства ГЭС, вынуждена была бы пропускать более 70 кубических километров воды северных водохранилищ с высоким уровнем загрязнения, что отрицательно сказалось бы на экологии.
Как-то Шипунов положил передо мной карту – русло Волги до строительства гидроэлектростанции и после образования искусственных водохранилищ. Отмечены города, деревни и села, оказавшиеся под водой. Страшно смотреть. Старинные поселения, места, где складывалась Русь, тысячи гектаров плодородной земли, луга, пастбища, кладбища и храмы. С исторической точки зрения затопление их можно расценить как преступление.
– С переброской вод Севера уровень Волги и ее притоков, естественно, повысился бы еще больше, новые площади по обоим берегам подлежали затоплению и подтоплению. Урон при том не учитывали.
– Но все же осуществление проекта начали. Спустя полтора десятилетия, может, кто-то захочет и закончить?
– Несмотря на отсутствие официального решения со стороны Совета Министров РСФСР, наши возражения, работы по проекту активизировались с приходом в ЦК КПСС Михаила Горбачева. Еще будучи первым секретарем Ставропольского райкома партии, он поддерживал идею переброски северных рек, в числе других секретарей подписывал письмо в ЦК по этому поводу. Вероятно, он и отдавал команды. На юге начали строительство второй нитки канала Волго-Дон, понесли большие затраты. Разворачивали стройки и на Севере. Подрядчиком выступал Главнечерноземводстрой, который тогда возглавлял Александр Алексанкин. Мне стало известно, что приступили к возведению поселков и в Вологодской области. Звоню начальнику Главка: «Как же так? Мы против, решения Совмина нет, а вы уже начали работы?» «Не может быть», – отвечает. Я предложил ему разобраться на месте, он прибыл. Поехали в Шеру Сокольского района, там люди набраны, сводят лес, чтобы ставить поселок. Алексанкин выругал их. Потом отправились в Никольское Кирилловского района. Тут уже десяток домов щитовых для будущих перебросчиков вод построили. Алексанкин дал команду – прекратить. Но нажим сверху и после этого продолжался. Уверен, что проект верхушка ЦК осуществила бы, если бы не началась перестройка, падение производства, попросту говоря, не на что стало строить... Официально проект не отменен, только раскритикован в печати. Думаю, вряд ли кто-то сегодня возьмется за его продолжение.
– Виктор Алексеевич, вы пострадали за свою позицию?
– Чтобы это было выражено как-то явно – нет. Но вскоре, после того памятного совещания, мне предложили уйти с поста председателя облисполкома, намекнули, что пора подумать о здоровье. Как только я был освобожден, назавтра же из обкома ушла официальная телеграмма – согласие от имени Вологодского облисполкома на реализацию проекта переброски северных рек.