Ему всего 40, хотя выглядит он на десяток лет моложе. Это его стиль – сексуальная щетина, лукавый проникновенный взгляд, детская припухлость губ, сарказм... Эдакий денди нашего времени. Он сделал блестящую карьеру на телевидении всего за 10 лет, приехав в Москву из провинциального Череповца.

Леонид Парфенов: «У меня никогда не было комплексов...»

Сейчас Леонид Парфенов считается одним из лучших тележурналистов, создающих программы неполитического характера. Честно говоря, Леонид был первой «звездой», к кому я шла, затаив дыхание. Ho, переборов свой страх, все-таки пришлось отвлечь столичного гостя от заливного, которое как раз в это время подавали к праздничному столу в Череповце по поводу 40-летия областного телевидения.

– Леонид, вы часто бываете в Череповце?

– Да, я бываю в Череповце, но чаще всего от железнодорожного до автовокзала или до машины, которая стоит на площади. Это связано с тем, что дел у меня в городе нет. Обычно я езжу из Череповца в деревню Улома.

– Вы родились в Уломе?

– Нет, я родился в Череповце, в роддоме на улице Горького.

– Один мой коллега доказывал, что Леонид Парфенов родом из Тотьмы. Так ли это?

– Нет, нет. Никакого отношения к Тотьме я не имею, и был там всего один раз. Я коренной череповецкий.

(Пока Леонид уточнял место своего, рождения, я выложила на видное место один из номеров «Премьера» со статьей нашего спецкора в Петербурге Андрея Юдина об Александре Башлачеве. Помня о том, что Парфенов был лично знаком с Сашей, очень хотела, чтобы Леонид поделился своими воспоминаниями. Ведь я и сама уже давно больна песнями СашБаша).

– Ой, это – Саша Башлачев, мой друг, – как-то печально сказал Леонид, увидев газету.

– Вы были дружны с Сашей Башлачевым и даже вмести писали стихи...

– Мы были журналистами, а стихи писал он, а не я. «Стихов я не писал и не пишу, ими как воздухом дышу».

– А как вас судьба свела с Александром Башлачевым?

– О! Это вообще изумительно. Еще наши бабушки были подругами. Кстати, они обе из Уломы. Его бабушку звали Олимпиада, то есть Липочка, Калганова, и мы у нее брали сирень. Моя бабушка Екатерина Дмитриевна всегда говорила, что во всей Уломе лучшая сирень у Липочки Калгановой.

– Значит, с Сашей Башлачевым вы познакомились в Уломе?

– Нет. Мы были с Сашей знакомы с детства, но потом о существовании друг друга забыли. Второй раз мы «познакомились» в 82-м году, когда я приехал в Череповец. Саша в то время писал тексты для группы «Сентябрь», и этот коллектив был показан по областному телевидению, за что меня чуть не выгнали с работы. С того момента и завязалась наша дружба. Кстати сказать, в 83-84-м годах мы часто попеременно бывали друг у друга. Правда, большей частью сидели у него дома, на Энгельса, так как Саша беспрерывно курил, а у меня в семье никто этим не баловался. В 84-м году по моему приглашению в Череповец приехал Артем Троицкий. Мы записали программу на областном телевидении.

– Надеюсь, обошлось без репрессий?

– По этому поводу был опять большой скандал. Меня тогда очень не любил Виталий Александрович Жуков, ну да чего с ним. Это все детство в сравнении с нынешними информационными войнами. И к прошлому я отношусь очень душевно. Так вот, в 84-м приехал Тема Троицкий. Мы сидели у меня дома, родители были в деревне, поэтому можно было курить, и Саша пел свои песни. Тема, тогда еще заикавшийся, сказал: «В-в э-э-ти в-выходные н-неког-да, п-п-приезжай в с-сле-дующие. Т-такого Москва еще н-не в-видела». И мы с Сашей приехали.

– Это было смело.

– Да мне чего? Это Саша был отмеченный печатью Божьей, а я просто ремесленник. В общем, назад в Череповец я вернулся один. Затем были и Москва, и Питер. Кстати, в 83-м году в город на Неве мы ездили, когда он работал еще в череповецком «Коммунисте» (нынешней «Речи»), на фестиваль рок-клубов. Я помню, как покупалась Сашина гитара, которую он потом разбил, и деньги на новую ему дал Андрей Вознесенский. Тогда Саша постоянно что-то играл, и подушечки пальцев у него были сорваны в кровь. Трагедии ничто не предвещало.

– Как вы узнали о гибели Саши?

– В 88-м году позвонил Троицкий, потом жена Цоя, Виктор был еще жив, и я приехал в Питер. На похоронах я нес портрет Саши. Для меня известие о его гибели было шоком. Просто какая-то часть меня ушла в прошлое. Я всегда понимал разницу моей природы и Саши. Помню, он пытался мне привить любовь к Генриху Гессе и его произведениям. Я всегда был более прямодушным, жизнерадостным человеком и не был готов идти так далеко. По отношению к себе, творчеству, жизни – вот таким максималистом от Бога с высоким ощущением задачи я никогда жить не мог.

Об этом трудно говорить. При упоминании о Саше я очень легко вхожу в состояние человека, которому должно быть совестно за то, что он не так коптит небо. Понимаете, я не могу не чувствовать каких-то угрызений совести, потому что я не могу и не мог жить так, как он, сжигая свечку с двух концов. У меня другая судьба, я буржуазный высокооплачиваемый журналист. Человек с очень благополучной, по российским меркам, судьбой.

– Хорошо, Леонид, давайте сменим тему. В 86-м году вы попали на Центральное телевидение. Как это удалось сделать простому провинциальному пареньку?

– Перестаньте об этом думать! У меня никогда не было комплексов. На днях мы прилетели из Нью-Йорка, где вместе с нашим шефом американского бюро Володей Ленским снимали сюжет. Володе всего 27 лет, он из семьи ивановского военнослужащего, а сейчас живет американской жизнью: он ведет счета компании НТВ в Нью-Йорке, снимает материалы, берет кредиты, он аккредитован в Белом доме. И это 27-летний человек, сын военнослужащего из Иванова!

Огромное количество людей, которые находятся вокруг меня, – будь то Дибров или, к примеру, Ванька Демидов, который закончил в Сызрани среднюю школу и больше ничего. И, слава Богу, что он не учится комплексам неполноценности. Попасть на телевидение – это не проблема.

– Вы являетесь автором цикла программ «Намедни 1961 – 1991. Наша эра». Продолжение будет?

– Программы фактически уже готовы. Они пойдут в эфире с декабря каждый день кроме пятницы, субботы и воскресенья. Кроме того, я буду вести  программу с выходом в живой эфир во всемирном проекте «Милениум» от pocсийской стороны. Если думать, что это накладывает на тебя какую-то ответственность, то можно шизануться, поэтому лучше не думать, а просто делать то, что делаешь.

– О каких событиях уходящего столетия вы расскажете в своих новых программах?

– О, их много. Когда Женя Киселев мне сказал, что по 96-й год – все история, я сначала не поверил, а потом, когда стали составлять список, – это просто феноменальность: виагра, свадьба Фили и Аллы, убийство Ицхака Рабина, Титаник, появление Ди Каприо, гибель Дианы, МММ и многое другое.

– Леонид, как вы видите дальнейшее существование провинциальных СМИ?

– Я, к сожалению, слишком мало знаю о вашей жизни для того, чтобы давать советы. Я глубоко убежден, что у нас разные задачи. Одно телевидение создает ощущение дома, другое дает ощущение страны и мира.

– Вам не предлагали работу иностранные телекомпании?

– Предложения были, но я не понимаю, зачем они мне? Драйв, который получаю здесь, никогда не испытать там. Кроме того, за границей мне никогда не быть тем, кто я здесь, а на третьи и четвертые роли я не согласен, мне это уже не интересно. А совместно с иностранцами мы работаем. Сейчас у меня закручивается большой проект, в котором будут участвовать и англичане, и немцы. Так что на наш век работы и здесь хватит.