Моя позиция не черно-белая и не двухсложная, она, скорее, цветная и состоит из пяти факторов.

Первое. Как и Ходорковский, Парфенов абсолютный лидер профессии, абсолютный лидер телевизионного цеха. Потому что он делал самые телевизионные с точки зрения специального мышления, особого типа видения программы. Это концептуальность каждого сюжета, это невероятная визуальная плотность, это ирония, это потрясающая картинка, это невероятная дороговизна и так далее.

Второе. Он уже давно и особенно последние два-три года делает так называемый «инфотейнмент» – то есть развлекательную информацию. Каждый сюжет подается как потрясающий гламур, то есть что-то такое лакированное, что-то такое с историей, затейливое, занимательное. Это «телевидение для толстых», если использовать старую лексику эпохи Маяковского. Это здорово, об этом мы мечтали, но у этого есть свои отрицательные стороны, поскольку развлечение может оказаться выше информации.

Третье. В последние годы Парфенов делал коммунистическое телевидение. Это телевидение, продолжающее традиции Гусинского. Рассказывающее о том, что мы живем в ужасно циничной, беспросветной, абсолютно классовой стране. Тем самым он как бы отвечал на ожидания всех тех, кто считает, что реформы породили ужасную жизнь. Он потрясающе монтировал Куршавель с жизнью семьи двух прапорщиков в старом «Москвиче». Он делал это с иезуитской точностью, ювелирно. Он делал то, что Гусинский и его телемастера делали между 96-м и 98-м годами, когда они невероятно атаковали все виды модернизации в России – то, что делали Гайдар, Чубайс и так далее. После его сюжета о Собчаке, как мне сказал кто-то из аналитиков, правые потеряли в Петербурге не меньше двух-трех процентов голосов. Он показывал жизнь в казино и одновременно - как курские атомщики, голодные и несчастные, шли на Москву. Зюганов должен был бы платить Парфенову огромные деньги, если бы был умным.

Четвертое. Он был исследователь ресурсов свободы в России. Он забирался в такие дали, в какие мало кто мог себе позволить. И все его передачи были опровержением тезиса, что мы живем в несвободной стране. Потому что показывать вранье президента или показывать клонированную публику Кремлевского дворца, выглядящую как толпа маленьких Путиных... Я не знаю общества хоть мало-мальски несвободного, которое могло бы позволить это делать. То есть он был первопроходцем по разметке ресурсов свободы. К сожалению, у него не было достойных оппонентов, которые показали бы, что этот «инфотейнмент» – это гнойный гламур, рассчитанный на циничную жизнь богатых, и провокация сознания бедных.

Пятое. Конечно, всегда жалко, когда такое происходит не по поводу профессионального несоответствия, а по поводу политического. То есть если кто-нибудь в прямом эфире или где-то еще поспорил бы с Парфеновым и рассказал хотя бы о том, о чем я рассказал в предыдущих четырех тезисах, то тогда он, может быть, делал бы это все аккуратнее. Общество понимало бы, какой реальный результат приносят программы подобного рода. И я уверен, что сбалансированность со всех сторон была бы большая и не привела бы к его отставке. А сегодня, когда он понимает, что в достаточно свободном обществе он будет национальным героем длительное время, он, наверное, в других формах будет делать то же самое.

Что же касается вопроса «тенденция ли это?» – непонятно же, что с Ходорковским. С невероятным счастьем наши товарищи, интеллигентные люди, ожидали, что еще хотя бы пять-семь олигархов будут арестованы. Этого не произошло. За Абрамовича взялись? Да так, что он покупает один «Боинг» за другим «Челси». Покупает себе на здоровье и две недели назад здоровался с господином президентом на заседании Госсовета – хоть бы хны! На сегодняшнюю минуту, когда мы с вами разговариваем, он не арестован. Никто не арестован. Кроме Ходорковского. Может быть, это такая технология группы высших политиков, которые считают, что достаточно острастки одного, но лидера, для того, чтобы остальные платили налоги. Вы знаете, что налоговые сборы выросли невероятно после истории с Ходорковским?

Парфенов не зарвался. Мне кажется, что в последней передаче он шел к этой крайней точке. Рассказать тридцати миллионам человек, что их кумир, который на выборах получил 71% голосов, – не вполне кумир, это нормально? Это – свободная страна? Ну что могла сказать вдова Яндарбиева? Что ее мужа убили спецслужбы? Это знает весь мир. Свобода в России – это невероятно сложный феномен. Мы все живем диссидентскими мифами. Вот исчезло то любимое телевидение НТВ, так в Москве, например, рождаемость выросла. В два раза. Это комплекс факторов, но, обобщая, страна успокоилась, когда ей перестали говорить, что Чубайс пожиратель детей.