«Первый канал» решился на беспрецедентную акцию – показал программу «Портрет на фоне», снятую в 1993 году. На «Портрете» Алла Пугачева, тоже соответственно шестнадцатилетней давности. То, что программу показали в день ее шестидесятилетия, – немного странно: за прошедшие годы столько воды утекло. Другие каналы постарались приготовить к юбилею Примадонны что-то новенькое, а «Первый» вот не стал особо усердствовать: и юбиляршу уважил, и ее поклонников не обидел, и не?потратился на создание нового произведения. На дворе все-таки кризис – причем не только экономический, но и кризис в отношениях «Первого канала» с Женщиной, которая поет теперь на канале «Россия». А за измены на «Первом» принято наказывать: недаром программе «Большая разница» даже позволили покуситься на «святое»: пародия на дуэт Пугачевой с Галкиным в новогоднюю ночь получилась хоть и меткой, но крайне едкой. После этого Пугачева вряд ли бы согласилась на участие в съемках специального юбилейного фильма, даже если у руководства канала и была такая мысль. Впрочем, может, она и выше подобных обид – во всяком случае, Максим Галкин, главный объект убийственной пародии, в одном из интервью признался, что они вместе с Аллой Борисовной очень смеялись, когда смотрели тот выпуск «Большой разницы».

В итоге и сама именинница, и все мы получили весточку из прошлого, примечательную во многих отношениях. Оказалось, к примеру, что для создания программы объединили творческие усилия два столпа современного ТВ, а тогда - два перспективных молодых автора: Константин Эрнст и Леонид Парфенов. В коротком предисловии оба они, уже великие, напоминают, что по тем временам эта программа считалась дерзкой, что за истекшие годы телевидение изменилось до неузнаваемости (по технике, по динамике, по темпоритму, по драйву). Не изменилось лишь их отношение к «теме»? – то есть к Алле Пугачевой, поэтому они ничего не стали менять в программе шестнадцатилетней давности.

А дальше машина времени переносит нас в 1993 год, и в кадре мы видим двух симпатичных, немного взъерошенных (съемка проходила на улице) молодых людей, признающихся, что объединение усилий двух программ (парфеновского «Портрета на фоне» и эрнстовского «Матадора») понадобилось потому, что порознь такую грандиозную задачу не одолеть. А для пущей убедительности цитируют на два голоса хрестоматийные слова Горького: «Какая глыба, какой матерый человечище!» Собственно, больше Константин Эрнст в кадре не появляется (разве что в самом конце, но об этом чуть позже). Вероятно, усилия были объединены на стадии написания сценария и последующего монтажа. Интервью с Пугачевой во время ее гастролей в Нижнем Новгороде снимал один Парфенов.

Он в то время еще только нащупывал ту эстетику, которая впоследствии будет названа фирменной парфеновской. Он уже присутствует в кадре, но далеко не в каждом. Он заставляет героиню менять места съемок: то разговаривает с ней в поезде, то в гримерке перед концертом, то в загородном доме, то в заснеженном лесу. В кадре он еще сдержан, а временами даже робок. Руками не размахивает, говорит спокойно, в знаменитой квартире Пугачевой на Тверской улице он то ли от благоговения, то ли просто от волнения понижает голос чуть ли не до шепота, словно в храме. Но в точном и остроумном тексте уже угадывается мастер слова: «Ровно через двести лет в России начался второй пугачевский бунт»; «Она была наша главная разрешенная вседозволенность»; «Уже нет Советского Союза, а она собирает полные залы во всех странах бывшего Союза, сохраняя единое пугачевское пространство».

Сама Пугачева в этой программе на удивление искренна. Если мне не изменяет память, это была первая программа, где она откровенно рассказывала о себе и не пряталась за маской эпатажной эстрадной дивы, какой мы потом не раз видели ее во множестве других фильмов и программ. Здесь она позволяет себе показаться на глаза зрителям усталой, без грима, осипшей, одетой по-домашнему. Здесь она дурачится и забавно гримасничает, пародируя саму себя, здесь, смеясь, признается в своих слабостях и фобиях. Но при всем при этом отчетливо виден масштаб личности и таланта. И уже тогда, шестнадцать лет назад, музыкальный критик Артемий Троицкий (единственный, кроме самой героини, участник программы), предъявляя Пугачевой свои претензии по части вкуса, признает: «У нас нет ни одной певицы, да и певца, которых по глубине таланта можно было бы даже рядом поставить». Все трое – молодые и дурашливые Парфенов, Эрнст, Троицкий – появляются в кадре в самом конце, нестройно и фальшиво затягивая: «Миллион, миллион, миллион алых роз...» И вновь машина времени переносит нас в наши дни. И они же, ставшие старше на шестнадцать лет, в той же мизансцене исполняют бессмертный хит Примадонны, а затем протягивают прямо в экран цветы. В последних кадрах Пугачева вместе с дочерью и внуком хохочут, глядя что-то по телевизору. Может, как раз эту сцену?

Прав был Леонид Парфенов, говоря в предисловии, что наше ТВ изменилось до неузнаваемости. Да, оно, конечно, прибавило и в технике, и в динамике, и в темпоритме, и в драйве. А что-то главное пропало. И это особенно очевидно на фоне того «Портрета». Пропала штучность, которая отличала лучшие программы того ТВ, пропала тщательность, с которой они делались, пропала авторская индивидуальность, которая их окрашивала. С телеконвейера день ото дня выходят одинаковые, как батоны колбасы, «продукты», сделанные по единому рецепту: синхрон, хроника, синхрон плюс один на всех дикторский голос за кадром. Мало кому приходит в голову (да и сроки не позволяют) прожить со своим героем хоть несколько дней, дабы добиться той доверительности, которой добивался Парфенов, снимая выдающихся людей современности: Пугачеву, Жванецкого, Зыкину. Поэтому его фильмы и программы совершенно не устарели и многие годы спустя, тогда как большинство нынешних – бабочки-однодневки. Выпорхнули и сгинули. Без следа.