Житие Святителя Игнатия Брянчанинова : [электронный ресурс] / авт.-сост. А. Пылев. – Вологда, 2000.
ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ИГНАТИЯ БРЯНЧАНИНОВА
Содержание
Рождение и отрочество
Пребывание в Военно-Инженерном училище
Отставка и уход из мира
Молодой послушник
Священноинок
Пельшемский Лопотов монастырь
Троице-Сергиева пустынь
Святительское служение
Николо-Бабаевский монастырь.
На покое
Последние дни. Кончина
Духовный писатель
Места служения святителя Игнатия
Молитва святителю Игнатию
Словарь малознакомых слов и выражений
Источники
В семье Брянчаниновых было восемь детей. Старшим был Димитрий (будущий свт. Игнатий). Его родной брат, вспоминая о детских годах, рассказывал, что у них в детстве была любимая игра, бегать взапуски и бороться. Димитрий, будучи старшим, никогда не показывал своего превосходства, а напротив, всегда поощрял к сопротивлению, говоря:: «Не поддавайся. Сопротивляйся. Борись до конца». Этому он учил и в деле духовной борьбы со страстями и пороками всю свою жизнь. Учил он не только словом, но в первую очередь своим примером.
Когда он подвизался в Сергиевой пустыне, «на негою поднялись и зашипели зависть, злоречие, клевета». Это самое тяжелое искушение. Царь и пророк Давид восклицает: «Избави мя от клеветы человеческой». Святитель мужественно перенес это тяжелейшее испытание, не мстил своим, обидчикам, а боролся с собственной немощью, не давая выхода гневу. Вскоре Господь даровал ему вкусить такой мир и такую любовь, что когда он встречал своею врага, искавшею ею головы, в глазах Святителя оно было как бы лицом святого ангела.
Эта книга расскажет Вам о жизни удивительного подвижника прошлого века свт. Игнатия, еп. Кавказского и Черноморского.
Желаю, чтобы она помогла Вам последовать примеру его духовной жизни и достигнуть залога вечной блаженной жизни - духовного мира и радости уже здесь, на земле.
Апрель 2000
Максимилиан, Епископ Вологодский и Великоустюжский
Есть люди, которые служение Богу начинают с ранних лет своей жизни, и Господь, ведущий всё Сам, избирает своих служителей, особым образом устрояя их судьбу. Таков был и святитель Игнатий.
Рождение и отрочество
Родители его, Александр Семёнович и Софья Афанасьевна Брянчаниновы, сочетались браком в ранней молодости и жили в любви и благочестии. В своё время у них родилось двое детей, они умерли ещё будучи младенцами. К печали об умерших присоединилась печаль о бесчадии. Тогда супруги всю надежду возложили на Бога: они молились, совершали путешествия к святым местам и особенно усердно просили помощи у преподобного Димитрия, Прилуцкого чудотворца. Их молитвы и предстательство святых Вологодских были услышаны, и Господь утешил молодых родителей.
5 февраля 1807 года в родовом имении, с. Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии, у них родился сын, которого при крещении нарекли Димитрием в честь основателя Спасо-Прилуцкого монастыря. Таинство было совершено на четвертый день по рождении младенца в Покровской церкви, воспреемником его стал Димитрий Иванович Самарин.
Молитва родителей святителя Игнатия о даровании младенца у мощей Вологодского преподобного. Его рождение.
Будущий святитель и подвижник провёл своё детство в родовом имении Покровском, расположенном в 15 верстах от города Вологды, в уединённой сельской местности.
Отрок Димитрий возлюбил уединение и размышления среди природы во время прогулок в чудесном усадебном парке, начинавшемся со ступеней родительского дома. Парк этот сохранился и поныне, и пребывание в нём вселяет мысли о дивном и согласном устроении природы и о Творце, премудро создавшем окружающий нас мир.
К Покровской церкви, расположенной вблизи усадьбы, примыкает старинное сельское кладбище, которое вызывало у отрока мысли о смерти, о жизни, её смысле и назначении. Впоследствии святитель Игнатий написал несколько статей, наполненных духовными размышлениями, в основе которых лежали сильные впечатления детства и отрочества: «Сад во время зимы», «Дерево зимою пред окнами келий», «Кладбище».
Димитрий рано научился читать, особенно его привлекали книги духовно-нравственного содержания. Излюбленной в круге его чтения была книга «Училище благочестия», в которой отрывки из жизни святых отцов убедительно показывали духовное содержание христианской жизни. С благоговейным вниманием приучился отрок читать Святое Евангелие, стараясь размышлять о прочитанном, любил часто посещать церковь, а дома имел обыкновение молиться не только утром и вечером, но и в течение всего дня. Причем молитва его была необычайно внимательна, нетороплива и приносила ему не только пользу, но и духовное наслаждение.
Редкостный склад ума и характера Димитрия, его жизненный настрой выразился и в его отношениях с братьями и сестрами. Он был старшим в семье, но главенствовал не по праву возраста, а вследствие несомненных дарований, нравственных и духовных. Димитрий с детства стал судьёй в недоумениях и спорах, возникавших в детских играх его братьев и сестер. Эта его способность успокаивать, умиротворять пригодилась будущему офицеру в Инженерном училище, она же выдвинула его как духовного наставника инокам вверенных ему монастырей.
Господь посылает Свои дары людям, Ему предназначенным, по неведомым, таинственным, непонятным для человеческого разумения, причинам. Вымоленное рождение, особые свойства характера, необычные для отрока, свидетельствуют о его богоизбранности. Господь, ведающий сердце человеческое, знал о полной преданности Ему, установившейся у будущего подвижника ещё в детстве.
В семье Брянчаниновых, вполне православной, усердной к церковной службе, не было благоговейного отношения к монашеской жизни, что соответствовало духу времени. Отец Димитрия Александр Семёнович, потомок древних дворян Брянчаниновых, был весьма уважаем в Вологде как человек в высшей степени порядочный, имевший изящный вкус и придворные манеры. Он был пажом двора во времена императора Павла I и после ухода в отставку с государственной службы сделался усердным хозяином своего поместья. Имение его состояло из 400 душ крестьян в селе Покровском, которыми он управлял, имея передовые для того времени взгляды, строго, но заботливо. Глубоко любивший Россию, Александр Семёнович видел целью жизни своих детей - преданное служение Отечеству и Государю. Супруга его, Софья Афанасьевна, женщина образованная и благочестивая, во всём придерживалась взглядов своего мужа.
К пятнадцати годам у Димитрия сложилось неуклонное стремление к монашеству, и целью своей жизни он считал только служение Богу. Юноша не мог не понимать, что его мечты расходятся с планами отца относительно будущей карьеры. Впрочем, Димитрий прилежно, с послушанием изучал необходимые школьные науки, которые преподавались ему домашними учителями, и достиг больших успехов в учении.
Пребывание в военно-инженерном училище
1822 году родитель повёз юного Димитрия в Санкт-Петербург для определения на учебу в Главное Военно-Инженерное училище. Тогда это было одно из самых привилегированных учебных заведений в России. Его шефом состоял тогда Великий князь Николай Павлович, будущий император Николай I.
Во время пути к месту учёбы отец внезапно спросил сына: «Куда бы ты хотел поступить на службу?». Димитрий откровенно поведал родителю сердечную свою тайну, ответив кратко: «В монахи». Это было так необычно для Александра Семёновича и так не согласовывалось с его намерениями, что он не обратил внимания на эти слова.
На вступительных экзаменах присутствовал сам шеф Инженерного училища. Димитрий Александрович привлек внимание Его Высочества отличной подготовкой и благообразной наружностью. Супруга Николая Павловича, будущая Императрица Александра Феодоровна, по результатам экзаменов приказала зачислить Брянчанинова на особый пансион Её Высочества. С этого времени Императорская семья принимала живое участие в судьбе святителя Игнатия на протяжении всей его жизни.
19 января 1823 года Димитрий Александрович был зачислен в кондукторскую роту Главного Инженерного училища. Потекли годы учёбы в Петербурге редкие способности, усердие и отличное поведение быстро выдвинули Димитрия из среды учащихся. В том же 1823 году он был назначен фельдфебелем той же роты и переведён в верхний класс. В следующем, 1824 году Димитрий Александрович был переведён в нижний офицерский класс, к концу года произведен в инженер-прапорщики.
Родственные связи привели Димитрия Александровича к тогдашнему президенту Академии художеств А.Н. Оленину. Там на литературных вечерах он близко познакомился со знаменитыми литераторами: Гнедичем, Крыловым, Батюшковым, Пушкиным. Он даже сделался любимым чтецом этого общества и до конца дней вспоминал о нём с благодарностью.
Казалось, что перед Брянчаниновым открывалась не просто обычная карьера офицера-дворянина, но блестящая, вводившая, благодаря его богатым дарованиям, в великосветскую придворную жизнь. Но Димитрий Александрович и в Петербурге остался верен своим духовным устремлениям, своим христианским установившимся навыкам. Более того, он почувствовал внутренний разлад между тем, чем жила его душа, и тем, что он видел, чему научался в Инженерном училище.
Сам святитель позднее так описывал это своё состояние в статье «Плач мой»: «Вступил я в военную службу и вместе учебную службу не по своему избранию и желанию. Тогда я не смел, - не умел желать ничего: потому что не нашёл ещё Истины, ещё не увидел ЕЁ ясно, чтобы пожелать ЕЁ. Науки человеческие, изобретение падшего человеческого разума, сделались предметом моего внимания: к ним я устремился всеми силами души; неопределенные занятия и ощущения религиозные оставались в стороне. Протекли почти два года в занятиях земных: родилась и уже возросла в душе моей какая-то страшная пустота, явился голод, явилась тоска невыразимая по Боге».
То, что происходило тогда с Димитрием Александровичем, была настоящая духовная брань, сопровождавшаяся борьбой мыслей и страстных чувствований. В такой борьбе человек без помощи Божией не в силах выйти победителем. И молодой Брянчанинов стал молиться «умной молитвой», т.е. внимательной и искренней, которая всего человека ставит предстоящим Богу. Сам он впоследствии так описывал свою молитву: «Бывало с вечера ляжешь в постель и, приподняв от подушки голову, начнешь читать молитву, да так, не изменяя положения, не прекращая молитвы, встанешь утром идти на службу, в классы».
О своей духовной борьбе Димитрий Александрович поведал духовнику училища. Он сказал, что «борим множеством греховных помыслов». Духовник не понял его и доложил начальству о «политических замыслах». За Брянчаниновым после того даже следили некоторое время.
Но Господь услышал сердечную и неослабную молитву, обращенную к Нему, и послал помощь Своему избраннику. С Димитрием Александровичем очень сблизился его товарищ по училищу Михаил Чихачёв. Теперь они вместе молились, вместе ходили в церковь, размышляли об иноческом пути служения Господу.
Юнкерам Инженерного училища полагалось исповедоваться и причащаться два раза в году, что совершенно не удовлетворяло духовных запросов Димитрия Брянчанинова и его друга Михаила Чихачёва. Они стали ходить еженедельно за духовными наставлениями к инокам Валаамского подворья. Там же они исповедовались и причащались.
Спустя некоторое время, видя всё возрастающие духовные потребности молодых людей и не имея возможности по причине малой учености их удовлетворить, валаамские монахи направили их к инокам Невской Лавры. Там в это время подвизались ученики известного старца, преподобного Паисия Величковского. Там же они познакомились с многоопытным и любвеобильным Лаврским духовником о. Афанасием, принявшим молодых людей под своё окормление.
Димитрий Александрович продолжал быть аскетом в душе и в стенах военного училища совершенствовался в служении и любви к Богу. Помимо внимательной и усердной молитвы, он с жадностью читал творения святых отцов, раскрывавших значение подвижничества. Его духовные труды привели к постепенному охлаждению и равнодушию к светскому обществу. В статье «Плач мой» он так пишет о своём состоянии: «Пред взором ума уже были грани знаний человеческих в высших окончательных науках. Пришедши к граням этим, я спрашивал у наук: что вы даёте в собственность человеку? Человек вечен и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, это богатство верное, которое я мог бы взять с собою за пределы гроба! ...Науки молчали».
Димитрий Александрович не просто читал в это время поучения святых отцов и подвижников древних монастырей, но, не имея постоянного мудрого и многоопытного духовного наставника, возымел его в лице святоотеческого учения.
Сам святитель впоследствии писал об этом своём «открытии»: «Видел ли ты кого прельщённого лжеучением, погибшего от неправильного избрания подвигов - знай: он последовал себе, своему разуму, своим мнениям, а не учению отцов, из которых составляется догматическое и нравственное предание Церкви».
Внутренняя духовная определённость Брянчанинова встретила тяжкие внешние испытания, которые должны были закалить его волю и выявить намерение шествовать по пути монашескому.
Слугой у Димитрия Александровича был Доримедонт, человек пожилой, совершенно преданный своему молодому господину. Стараясь о благе семьи Брянчаниновых, он подробно докладывал Александру Семёновичу обо всём, чем жил его сын. Так отец узнал об особенной, совершенно необычной для молодых дворян, духовной жизни Димитрия. Александр Семёнович понял, что желание сына уйти в монахи, высказанное некогда по пути в Петербург, было очень серьёзным. Он тотчас принял меры, чтобы противодействовать намерениям сына. Александр Семёнович написал письмо своему старому товарищу, начальнику Инженерного училища Сиверсу и родственнице A.M. Сухаревой, влиятельной в Петербурге.
В письмах он не без лукавства сообщает, что духовные лица склоняют его сына к принятию монашества, что может иметь неприятные последствия для училищного начальства, и просит принять строгие меры. Они были приняты. Лаврскому духовнику о. Афанасию велено было митрополитом Серафимом не принимать на исповедь Брянчанинова и Чихачёва. Димитрий Александрович был переведён на местожительство в казармы Инженерного училища с частной квартиры.
Будущему святителю предстояла борьба за свою духовную свободу. Он решил обратиться к митрополиту Санкт-Петербургскому Серафиму. После долгой беседы с Брянчаниновым владыка убедился, что стремление молодого офицера к монашеству не есть романтическая мечта, не тщеславное чувство выделиться из среды сверстников оригинальным образом, не простое разочарование в светской жизни, но искреннее стремление служить единому Богу. Димитрию Александровичу было позволено обращаться за исповедью и духовными советами к своему духовнику.
Сам Господь помогал своему избраннику. Жизненные обстоятельства всемерно способствовали желанию Димитрия Александровича уйти в монастырь.
Весной 1826 года он заболел тяжкой болезнью, имевшей все признаки чахотки. Император Николай Павлович велел своим медикам лечить Брянчанинова, но все усилия лучших врачей пользы не приносили: здоровье ухудшалось, и больной был близок к смерти.
Неожиданно для врачей дело пошло на поправку, и болезнь вскоре прошла. Так Димитрий Александрович мог лишний раз убедиться, что жизнь человеческая пребывает в воле Божией, и всё в ней совершается только по Его благому Промыслу.
Для того чтобы осуществить своё давнее желание, Брянчанинову нужен был человек, который бы помог молодому подвижнику в самом сознании утвердить твёрдое намерение оставить мир и принять монашество.
Таким человеком стал для Димитрия Александровича оптинский старец о. Леонид Наголкин, впоследствии причисленный к лику святых. Отец Леонид был тогда известен духовной мудростью и опытностью в монашеском подвиге. Он прибыл в Петербург по монастырским делам, и Димитрий Александрович, зная о нём от монахов Александро-Невской Лавры, имел возможность встретиться с ним и иметь обстоятельную беседу.
Позднее Димитрий Александрович высказался своему другу Чихачёву: «Сердце вырвал у меня о. Леонид - теперь решено: прошусь в отставку от службы и последую старцу; ему предамся всею душою и буду искать единственно спасения души в уединении». Для того чтобы осуществить своё намерение, нужно было выдержать недовольство родителей, сопротивление властей, препятствовавших уходу из мира молодого, талантливого, подающего блестящие надежды в светской жизни, офицера.
В июне 1826 года Димитрий Александрович получил отпуск для поправления здоровья и уехал к родителям в родное имение Покровское. Имея почтение к отцу своему, он пытался осторожно склонить его к согласию на перемену образа своей жизни, но не смог. Александр Семёнович был категорически против ухода сына в монастырь. Ничего не достигнув, Димитрий Александрович вернулся в Петербург. Здесь испытания его мужества и воли продолжались. Он сдал окончательные экзамены в Инженерном училище и, хотя приходилось готовиться в короткий срок и в одиночестве (все его товарищи сдали экзамены в начале лета), окончил училище отлично.
После окончания училища Брянчанинов тотчас подал в отставку от службы. Теперь ему предстояло объяснение с самим Государем, поскольку попечение о нём Императорской семьи было особое.
Отставка и уход из мира
Император Николай Павлович поручил брату своему Михаилу Павловичу совместно с училищным начальством отговорить Брянчанинова от отставки. В январе 1827 года Димитрий Александрович был вызван во дворец к Великому князю. Молодому офицеру были предложены весьма лестные и выгодные места для дальнейшей службы: гвардейские полки с материальным содержанием от Императора или служение офицером-инженером в любой крепости по выбору. Димитрий Александрович от всех этих предложений мужественно отказался и просил отставки для поступления в монастырь. В свою очередь, прошение его об отставке было отклонено. И он был назначен для прохождения службы поручиком в Динабургскую крепость с указанием в 24 часа покинуть Петербург и выехать к месту службы. Начальнику Динабургской крепости генералу Клименко было вынесено предписание установить строгий надзор за поведением Брянчанинова.
По приезде на место, товарищи по службе, наслышавшись о настроениях Брянчанинова, отнеслись к нему сначала крайне настороженно. Впрочем вскоре, узнав его близко, исполнились к нему уважения и всячески помогали Димитрию Александровичу.
Служебные обязанности его состояли в наблюдении за правильным проведением работ в крепости, но вскоре он не смог исполнять их, так как открылась крайняя болезненность Димитрия Александровича, и он иногда по нескольку недель не мог выходить из своей квартиры. Вот где открылась немощь человеческая и помощь Божия. Не мог своими силами молодой подвижник добиться отставки. Положение казалось не просто тяжелым, но и безвыходным. Тогда Господь, ведая сердечное желание своего избранника, по его неотступным молитвам не замедлил помочь будущему своему верному служителю.
Осенью 1827 года Великий князь Михаил Павлович посетил Динабургскую крепость и, убедившись в физической немощи и непригодности к службе Брянчанинова, согласился об отставке его из армии.
В ноябре 1827 года Димитрий Александрович был уволен от службы по состоянию здоровья. Он немедленно прибыл в Петербург, чтобы оттуда проследовать в Александро-Свирский монастырь к отцу своему духовному Леониду и приступить к иноческим подвигам.
Родители Димитрия Александровича, узнав об оставлении им службы, лишили его всяческой материальной помощи и даже прекратили переписку с ним. Поэтому он приехал в Петербург в одежде простолюдина, в тулупе. Остановившись на квартире своего товарища Чихачёва, Димитрий Александрович условился с ним об уходе в монастырь. Но начальство не давало Чихачёву освобождения от службы, и тому пришлось несколько повременить с монашеством.
Таким образом, Брянчанинов оказался один, без товарищеской поддержки, без средств к существованию, даже без подобающей одежды. Это было не только испытание его бескорыстного служения Богу, - это было началом истинного монашества, которое устанавливает для инока три необходимых условия: нестяжание (нищета), безбрачие и послушание.
Благополучно прибыв в Александро-Свирский монастырь, Димитрий Александрович приступил к несению послушания в обители. Поначалу его назначили помогать на поварне, где поваром был бывший крепостной человек Александра Семёновича Брянчанинова.
Димитрий Александрович исполнял самую простую и грубую работу: носил продукты, муку из амбара, и часто его внешний вид мог показаться смешным. Но внутреннее смирение его было столь полным и искренним, что впоследствии святитель вспоминал об этом времени с умилением. Ничто не смущало и не страшило молодого послушника.
Когда он был на послушании на рыбной ловле, случилось, что запутался невод. Зная, что Брянчанинов хорошо плавал и нырял, монах, заведовавший предприятием, велел ему привести сети в порядок прямо в воде. Не задумываясь, Димитрий Александрович исполнил приказание, хотя была осень и вода в реке была холодной. После он сильно заболел, простудившись, но братия монастыря удостоверилась в полном смирении молодого послушника и исполнилась уважения к нему. При этом сам Димитрий Александрович всячески скрывал своё происхождение и образование, и все полагали, что он был недоучившимся семинаристом.
Поступив в монастырь, Димитрий Александрович всецело предался в духовное руководство старцу о. Леониду, которого искренне любил. Их духовные отношения состояли в беспрекословном послушании молодого подвижника старцу, частой исповеди и причащения Святых Христовых Тайн, а также ежедневном откровении помыслов. По святоотеческому учению, любой грех зарождается прежде всего в помыслах. Чем чаще и полнее открывает их послушник опытному духовному отцу своему, тем больше он имеет возможности очищать свою душу от грехов, даже не совершённых на деле. При этом исповедующийся научается пристально наблюдать за тем, что скрыто в его душе.
Сокровенное предстаёт явственно пред его духовным взором, как отражение в зеркале. Человек начинает лучше понимать самого себя.
Духовные советы старца, его молитвы приводят душу, ум и сердце (т.е. чувства) послушника в состояние мирное, чуждое всяким страстям, исполненное любви к людям и к Богу.
Такую жизнь вёл теперь в монастыре Димитрий Александрович, пребывая в послушании у старца о. Леонида, который время от времени преподавал ученику своему испытания смирения. Это была отеческая забота о духовном воспитании послушника, ибо у бывшего молодого офицера с большими дарованиями, блестящим образованием, благородного происхождения, красивой наружности могло, помимо его воли, неприметно возникнуть всякое высокоумие и самомнение, столь губительные для души.
Однажды о. Леонид заехал к одному из своих духовных чад, статскому советнику И.А. Баркову. Был сильный мороз и вьюга. Хозяин захлопотал о самоваре, подумав, что надо бы и возницу пригласить погреться (старец приехал в кибитке). На предложение Баркова о. Леонид согласился. Далее интересно привести слова самого очевидца: «Вошёл послушник, да такой молоденький и красивенький, и смиренно поместился у порога. «Прозяб, дворянчик?» - сказал батюшка, с улыбкой относясь к нему. «Ты знаешь, кто это такой? - спросил он, обратившись ко мне. - Это - Брянчанинов». Я низко поклонился ему и подумал про себя: «Господи Боже мой! В таком возрасте, при таких достоинствах и столько смирения».
Так часто «смирял» о. Леонид своего ученика, и это воспитание явилось краеугольным камнем духовного фундамента будущего святителя.
Спустя год, по причине многолюдства в Александро-Свирском монастыре, о. Леонид переселился с учениками в Площанскую пустынь. Переехал сюда со своим духовным отцом и Димитрий Александрович. Какова же была его радость встретить здесь своего друга Чихачёва, к тому времени освободившегося от службы и вступившего на монашеское поприще. Старец благословил их совместное проживание в отдельной келье. Это была новая ступень на лестнице духовного возрастания.
Молодые послушники в Площанской пустыни получили благоприятную возможность вести вполне подвижническую жизнь. В монастырском саду им был предоставлен домик, где они могли под руководством старца заниматься монашеским деланием: богомыслием и молитвою, неся при этом необходимые послушания. Они избегали ненужных встреч и знакомств, лишних разговоров и многолюдства. Здесь Всеблагой Бог посетил Своего верного раба Своей великой милостью.
В один из дней Михаил Чихачёв пошел в 2 часа к заутрене.
Димитрий Александрович в этот день был болен и вынужден был остаться в келье. По уходе друга не во сне, а в «тонкой и самой малой дремоте» ему было видение: «Виделся ему светлый крест во весь его рост и какая-то таинственная евангельская надпись на кресте. Над крестом были ветви и длани Христа Спасителя; при кресте стоял он сам и друг его, и был к нему голос от креста: «Знаешь ли ты, что значат слова, написанные на кресте?» - «Нет, Господи, не знаю». «Это значит, - продолжал невидимый голос, - искреннее отречение от всего мира и всего земного. А знаешь ли, почему ветви и длани Христа Спасителя наклонены на ту сторону (на которой стоял в видении Михаил Чихачёв)?» - «И этого, Господи, не знаю». - «Это значит, что и он должен участвовать в твоих страданиях». Этим видение кончилось, а Димитрий Александрович «почувствовал с тех пор необыкновенную силу разума духовного и разрешения всех недоумений» (из записок М. Чихачёва).
Но Господь готовил новое испытание для подвижников. На тернистом пути спасения нет места благодушию и самоуспокоенности. Между наместником монастыря и о. Леонидом возникли какие-то несогласия, и первый потребовал, чтобы старец покинул пустынь вместе со своими учениками.
Старец о. Леонид переехал в скит Введенской Оптиной пустыни. Брянчанинов и Чихачёв вынуждены были ещё некоторое время странствовать в поисках пристанища.
Из-за отсутствия средств, послушники не смогли совершать длительные путешествия и направились к расположенной в Орловской губернии Белобережской пустыни. По пути к ней они посетили Свенский монастырь, где тогда подвизался в затворе иеромонах Афанасий, ученик молдавского старца преподобного Паисия Величковского (Нямецкого). Димитрий Александрович был им принят и имел с ним продолжительную беседу.
Впоследствии в своей книге «Аскетические опыты» он привёл слова старца о силе покаяния, глубоко запавшие в его душу: «В тот день, в который я не плачу о себе, как о погибшем, считаю себя в самообольщении».
Белобережская пустынь - цель путешествия Брянчанинова и Чихачёва - не приняла на жительство молодых подвижников.
В мае 1829 года они достигли Оптиной пустыни, и были там приняты на жительство, где в это время пребывал и о. Леонид. Условия проживания в Оптиной были совсем иными, нежели в Площанской пустыни. Настоятель обители Моисей и большинство братии относились к ним недоверчиво, пища монастырская была так строга и непитательна, что подорвала и без того слабое здоровье сначала Брянчанинова, а затем и Чихачёва. Умилительна была любовная забота их друг о друге, когда они выпрашивали в монастыре крупы или картофель и сами варили для себя похлёбку. У них не было даже ножа, и они пользовались топором. Такая жизнь была непосильна для слабого организма Димитрия Александровича, и он вскоре слёг. За ним заботливо ухаживал Чихачёв, но вскоре заболел и он, тогда служил больному товарищу Брянчанинов.
Неизвестно, как бы продолжалось дальнейшее пребывание подвижников в Оптиной пустыни, но Господь утешил их в то время некоторым отдыхом и укрепил их новым испытанием.
Заболела мать Димитрия Александровича. Болезнь, особенно опасная, возможно, ведущая к смерти, обычно смягчает сердца человеческие. Всё земное, как бы отодвигается, становится незначительным пред грандиозным простором вечности.
Узнав о местонахождении молодых послушников, Брянчаниновы послали за ними крытую бричку. Александр Семёнович написал дружественное письмо сыну с приглашением в Покровское и Чихачёва. Но за время, пока друзья пребывали в родовом имении Брянчаниновых, Софья Александровна успела поправиться, и прием в Покровском оказался вежливым, но холодным. Вновь вернулись настойчивые усилия родителей видеть своего сына на государственной службе. И хотя подвижники расположились в отдельном флигеле усадьбы, но суета жизни барского дома, частые посещения гостей, желавших видеть необычных молодых людей, - всё это отвлекало от молитвы, разительно отличалось от монастырской жизни, к которой они привыкли за два истекших года.
Проживя зиму 1829-30 годов в Покровском, друзья направились в известный тогда своей духовной жизнью Кирилло-Новоезерский монастырь. Он находится почти в 50 верстах от города Белозерска, на небольшом острове посреди озера.
Настоятелем монастыря был игумен Аркадий, ученик архимандрита Феофана, жившего в монастыре на покое. Отец Феофан был известен своей духовной, святой жизнью и мудрым управлением монастыря. При нём оскудевшая было обитель достигла своего расцвета как духовного, так и хозяйственного.
Брянчанинов и Чихачёв были приняты в монастырь с любовью и устроены очень удовлетворительно. Но сырой и холодный климат острова был противопоказан Димитрию Александровичу. Вскоре он заболел лихорадкой и болел кряду около трёх месяцев.
В июле 1830 года родители прислали за больным сыном экипаж, и он был возвращён в Вологду, где поместился у родственников на время лечения. Чихачёв, также страдавший мучительной лихорадкой, отправился на лечение на родину, в Псковскую губернию.
Молодой послушник
Господь никогда не оставляет своею помощью тех, кто стремится к Нему всем сердцем, кто направляет свои помышления усердною молитвою. Продолжительный духовный подвиг, сопровождавшийся жестокой борьбой с соблазнами мира, с плотию, с кознями диавольскими, но при этом с постоянной надеждой на помощь Божию, бывает замечен и награждён этой помощью.
Преосвященный епископ Вологодский Стефан заметил молодого подвижника, уверился в его искренности и серьёзности намерений и проникся любовию к нему. Владыка принял живое участие в судьбе Димитрия Александровича. С его помощью Брянчанинов устроился в Семигородней пустыни.
Здесь, в уединённой келии, в тишине, в отдалении от мирской суеты Димитрий Александрович смог вновь приступить к богомыслию и молитве.
Даже здоровье его в это время заметно укрепилось, так что он в 1831 году был перемещён указанием епископа в ещё более отдалённый Дионисиево-Глушицкий монастырь. В этой обители Димитрий Александрович был зачислен в штат послушником.
Каков был 24-летний послушник Димитрий в это время? Вот как вспоминает о встрече с ним молодой купеческий сын, будущий архимандрит Николо-Угрешского монастыря Пимен: «В первый раз довелось мне увидеть Брянчанинова на набережной реки Золотухи в Вологде: я был на левом берегу, а он шёл по правому. Как сейчас вижу его: высокого роста, стройный и статный, русый, кудрявый, с прекрасными темно-карими глазами; на нём был овчинный тулуп, крытый нанкою горохового цвета, на голове послушническая шапочка». Беседу с Дмитрием Александровичем повествователь описывает следующим образом: «... не взирая ещё на молодые лета, видно было, что Брянчанинов много читал отеческих книг, знал весьма твёрдо Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина, Добротолюбие и писания других подвижников, и потому беседа его назидательная и увлекательная, была в высшей степени усладительна».
Когда Димитрий Александрович был ещё в Глушицком монастыре, отец его принимал все меры к тому, чтобы принудить сына к возвращению в государственную службу. Это побудило послушника просить архиерея ускорить его пострижение в иноческий образ.
Преосвященный епископ Стефан получил разрешение Святейшего Синода на пострижение Брянчанинова и велел послушнику Димитрию готовиться к важнейшему событию в его жизни. Обстоятельства были таковы, что молитвы и духовное приготовление к монашеству Димитрий Александрович должен был совершать на постоялом дворе, среди шума и суеты.
28 июня 1831 года епископ Стефан совершил обряд пострижения в малую схиму в кафедральном Воскресенском соборе г. Вологды послушника Димитрия с наречением в монашестве имени Игнатия - в честь священномученика Игнатия Богоносца.
Замечательно, что в честь этого святого мученика был некогда наречен князь-инок Игнатий Прилуцкий, мощи которого покоятся в Спасо-Прилуцком монастыре, рядом с мощами преподобного Димитрия Прилуцкого. Имя святителя Игнатия, полученное при крещении, было связано с одним Прилуцким чудотворцем, и имя, полученное при пострижении в монашество, - с другим.
В самый день пострижения Димитрия в кафедральном соборе присутствовали родители его, Александр Семёнович и Софья Афанасьевна. Каково же было их удивление, когда они вынужденно увидели крушение своих честолюбивых надежд относительно устроения светской судьбы своего сына. Особенно был раздражён Александр Семёнович, но Софья Афанасьевна, как женщина смиренная, обладавшая более мягким сердцем, покорилась воле Божией, свершившейся над семьёй Брянчаниновых.
И это её смирение вскоре было вознаграждено утешением от сына.
Священноинок
Четвертого июля 1831 года Преосвященным епископом Стефаном инок Игнатий был рукоположен во диакона, а 25 числа того же месяца - во иеромонаха. Поначалу он был оставлен при архиерейском доме, а затем направлен в городскую церковь Спаса Обыденного для лучшего обучения священнослужению. Руководил его обучением священник Василий Нордов, известный впоследствии проповедник и настоятель кафедрального собора.
После пострижения и рукоположения во священноинока Игнатий оказался без средств к существованию, и должен был пребывать в доме своего дяди и крестного отца Димитрия Ивановича Самарина. Иеромонаху Игнатию оказывали денежное вспомоществование его родственники, проживавшие в Вологде, но они же доставляли ему беспокойство своими посещениями, просьбами, требованиями, в свою очередь, посещения их домов.
Пустыннолюбивый инок обратился к епископу Стефану направить его в Глушицкий монастырь.
В конце 1831 года скончался настоятель Григорие-Пельшемского Лопотова монастыря иеромонах Иосиф. По указу Преосвященного иеромонах Игнатий был направлен туда для отпевания о. Иосифа. Он должен был принять на себя должность умершего с присвоением звания строителя и возложением набедренника.
Пельшемский Лопотов монастырь
Лопотов монастырь, основанный преподобным Григорием в середине XV века, стоял среди лесов, в болотистой местности. Некогда славный и богатый, он ко времени прихода иеромонаха Игнатия находился в состоянии бедственном. Крайне обветшали не только келейные и хозяйственные строения, но и самые храмы Божий. Средств не хватало даже на приобретение необходимых съестных припасов, так что и братия была весьма малочисленна.
Новый настоятель принялся за дело с энергией и свойственной ему основательностью. В монастырь стали жертвовать средства вологодские жители, чествовавшие память преподобного Григория Пельшемского.
В Лопотов монастырь, к иеромонаху Игнатию, стали собираться иноки из тех обителей, где он некогда подвизался, так что число их вскоре достигло 30. Прибыл в монастырь и верный товарищ и сомолитвенник настоятеля - М. Чихачёв. Имея хороший музыкальный слух и сильный голос, он собрал в короткое время монастырский хор, привлекавший в обитель усердных богомольцев. Новый настоятель прежде всего уделял внимание правильному и полному исполнению церковного и келейного Уставов, внятному и благоговейному совершению Богослужений.
Как всегда в любом деле, в котором молитва предшествует материальным попечениям, Господь помогает своим молитвенникам. За два года обитель Пельшемская приведена была в цветущее состояние, но самое главное в возрождении монашеской жизни состоит не в благолепии строений и не в изобилии хозяйственной жизни, но в духовном возрождении душ человеческих, их спасении.
Достойно удивления даже не скорое возрождение оскудевшей обители новым настоятелем, но более всего то, что о. Игнатий стал в Пельшемском монастыре настоятелем в полном смысле древнего значения этого слова. Он смог сочетать в себе хозяйственного руководителя монашеской общины и духовника её, что в XIX веке было не просто редкостью, а исключением, и требовало, по немощи человеческой, разделения обязанностей.
Чем же иеромонах Игнатий «собирал» и воспитывал братию? Сам хорошо знавший творения святых отцов, он применял их учение на деле. В монастыре утверждалось стараниями настоятеля «монашеское делание»: пост, молитва, послушания. Отец Игнатий мягко, но неукоснительно настаивал на частой исповеди монахов и причащении Святых Христовых Тайн. Откровения помыслов перед духовником, это внимательное рассмотрение своего духовного состояния, стало их каждодневным правилом.
О. Игнатий, теперь чаще бывая в Вологде по делам монастыря, мог проведывать своих родителей. Видя сына своего облечённого саном, который многими достигался в преклонных летах, смягчилось сердце не только матери, но и отца.
Александр Семёнович никогда не разделял внутренних духовных устремлений своего сына, теперь же он благосклонно воспринял его внешнее общественное положение в Церкви. Таким образом, произошло примирение их, что особенно благотворно подействовало на Софью Афанасьевну. Теперь она благодарила Бога за пребывание её сына в числе служителей Господа. Эта перемена весьма радовала и о. Игнатия. Под конец жизни Софья Афанасьевна была утешена и укреплена в болезни молитвами о. Игнатия и мирно скончалась в 1832 году.
Настоятель Пельшемского монастыря сам отпевал покойную в храме села Покровского, где на старинном родовом кладбище она и была похоронена.
Замечательно, что при богослужении сын не проронил ни одной слезы. Это происходило не от сдержанности, которая должна приличествовать предстоятелю священнослужения, или от холодности родственного чувства, а составляло особую черту духовного характера отца настоятеля, когда молитвы и духовные заботы о душе умершей матери, превышали горечь земной утраты.
В мае 1833 года Преосвященный епископ Стефан за неутомимые труды по возрождению и благоустройству Лопотова монастыря возвел о. Игнатия в сан игумена.
Болотистая, болезнетворная местность монастыря, неусыпное попечение и хлопоты о его устройстве окончательно подорвали слабое здоровье настоятеля. На дружеском совете с Чихачёвым, которого о. Игнатий постриг в иноческий образ, было решено переменить монастырь. Для этого, по благословению настоятеля, Чихачёв выехал на родину в Псковскую губернию.
Прибыв в Петербург, Чихачёв обратился за советом к графине Орловой-Чесменской, прежде оказывавшей помощь Пельшемскому монастырю солидными пожертвованиями. Узнав о болезни настоятеля и намерении его перевестись в иной, с более благоприятным климатом монастырь, она посоветовала Чихачёву обратиться к Московскому митрополиту Филарету (Дроздову).
Митрополит Филарет уже был наслышан о жизни и подвижничестве игумена Игнатия, и потому сразу согласился перевести его в Николо-Угрешский монастырь Московской епархии.
Митрополит сам хлопотал о том, чтобы дело это было исполнено не ходатайством о. Игнатия, но решением Святейшего Синода. Вскоре епископ Вологодский Стефан получил соответствующий указ и дал прекрасную характеристику настоятелю Пельшемского монастыря.
Троице-Сергиева пустынь
Довольно неожиданно Чихачёв получил известие от графини Орловой-Чесменской о том, что Государь Император Николай Павлович, узнав о судьбе своего бывшего воспитанника, пожелал принять его. Его Величество сам захотел определить место служения отца игумена.
В ноябре 1833 года игумен Игнатий сдал монастырь казначею и выехал в Санкт-Петербург. Ожидая приёма Императора, о. Игнатий проживал в Троицком подворье, куда его пригласил митрополит Филарет.
В назначенное время игумен Игнатий прибыл в Зимний дворец, где состоялась его поистине замечательная встреча с Императором. После разговоров и воспоминаний Государь объявил свое решение о. Игнатию: «Ты мне нравишься, как и прежде! Ты у меня в долгу за воспитание, которое я тебе дал, и за мою любовь к тебе. Ты не хотел служить мне там, где я предполагал тебя поставить, избрал по своему произволу путь, - на нём ты и уплати мне долг твой. Я тебе даю Сергиеву пустынь, хочу, чтобы ты жил в ней и сделал бы из неё монастырь, который в глазах столицы был бы образцом монастырей».
Затем игумен Игнатий имел приём у Государыни Императрицы и по её просьбе благословил всех детей их Величеств. Обер-Прокурору Святейшего Синода Нечаеву было дано высочайшее распоряжение сделать всё необходимое для устроения немедленного назначения о. Игнатия настоятелем Троице-Сергиевой пустыни.
1 января 1834 года по распоряжению Синода в Казанском соборе Санкт-Петербурга игумен Игнатий был возведен в сан архимандрита.
Так сбылись слова Христа Спасителя о праведниках на судьбе святителя Игнатия: «Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме». (Мф. 5, 14-15).
Божее благоволение к своему избраннику было не для славы среди людей и не для возношения перед ними, но для того, чтобы прославил Бога святитель Игнатий своими трудами и терпением в испытаниях.
Прославив же Господа, - многих привел ко спасению.
Троице-Сергиева пустынь, основанная близ Санкт-Петербурга в 1734 году, находилась на самом берегу Финского залива, так что его было хорошо видно из монастырских келий. Климат этой местности был ещё более нездоровым, чем Пельшемского Лопотова монастыря. Петергофская железная дорога проходила почти у стен обители и вела к дачным местам отдыха. Пустынь посещала в основном петербургская состоятельная публика, ищущая быстрее развлечения, чем сугубой монастырской молитвы, что отрицательно сказывалось на духовном состоянии пустынских монахов, которые отличались неблаговидным поведением.
Все здания Троице-Сергиевой пустыни оказались запущенными, полы сгнили даже в храме, не говоря о кельях и настоятельском корпусе.
Новый настоятель вовсе не мог в нём жить и пребывал долгое время в инвалидном доме, где ему предоставили две малые комнаты.
Архимандриту Игнатию предстояло возродить монашескую жизнь пустыни из духовных и материальных руин. Его ожидали новые испытания, ибо воистину слава и честь человеческая покрывает суть дела снаружи, внутри же оно полно скорбей, трудов и требует великого терпения. Вот когда пригодился немалый духовный опыт подвижника, чтобы противостоять неблагоприятной стихии, разорению, унынию и славе человеческой.
О тяжести нахлынувших испытаний святитель в статье «Плач мой» писал следующее: «Непостижимыми судьбами Промысла я помещён в ту обитель, соседнюю северной столице, которую, когда жил в столице, не хотел даже видеть, считая её по всему несоответствующей моим целям духовным. В 1833 году я был вызван в Сергиеву пустынь. В первый же год, по прибытии в неё, я поражён был тяжкою болезнею, на другой год - другою, на третий - третьей; оне унесли остатки скудного здоровья моего и сил, сделали меня измождённым, непрестанно страждущим. Здесь поднялись и зашипели зависть, злоречие, клевета, здесь я подвергся тяжким, продолжительным, унизительным наказаниям, без суда, без малейшего исследования, как истукан бесчувственный; здесь я увидел врагов, дышущих непримиримою злобою и жаждою погибели моей».
Архимандрит Игнатий вынужден был заняться исправлением разрушившихся зданий монастыря: храма прп. Сергия и келейного корпуса. Тогда же по его решению были выстроены братская трапеза с поварнями и другими хозяйственными помещениями. Когда заканчивалось восстановление этих построек, в 1834 году, пустынь неожиданно посетил Государь Император. Он внимательно и дружественно рассмотрел деятельность настоятеля и нашел возможным выделить значительную сумму денег на ремонт и благоукрашение соборного Троицкого храма, которое было завершено в 1838 году.
При всей важности восстановительных работ, архимандрит Игнатий постоянно уделял неослабное внимание возрождению монашеского духа в обители. Было установлено благолепное, строго по чину, церковное Богослужение. Пение и чтение при нём совершалось внятно, без торопливости, причём даже стояние и поклоны монахов в церкви совершались строго по уставу, так что это являло собой пример должного благоговейного молитвенного предстояния перед Богом. В Троице-Сергиевой пустыни были введены во всём опрятность и чистота в соединении с простотою, что служило привлечением в обитель богомольцев и воспитывало самих иноков.
Настоятель внимательно следил за жизнью каждого инока, постоянно научая их на примере святых отцов, древних подвижников монашеского делания и благочестия. Двери настоятельских келий были открыты всегда, откровение помыслов совершалось каждодневно. Это давало возможность о. Игнатию ведать сердца человеческие и мудро устанавливать для каждого место и степень послушания и трудов, так что монашествующие трудились самым благоприятным для себя и обители образом.
Отец настоятель сумел расположить к себе сердца знаменитых композиторов того времени. Известна его переписка с Глинкой, Львовым, Турчаниновым. В результате в монастыре был создан прекрасный хор, собранный и руководимый о. Михаилом Чихачёвым - верным помощником настоятеля во всех трудах. М.И. Глинка занимался изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора. «В минуты тяжких страданий, - писал композитор, - жаждал более всего удостоиться принятия Святых Тайн из рук Вашего Высокопреподобия».
Преодолевая многие скорби, болезни, искушения, архимандрит Игнатий смог за несколько лет составить истинное братство во Христе, жившее единым стремлением ко спасению своей души через любовь к Богу и людям.
Прежде всего, сам настоятель был примером инокам в терпении и смирении, днем отдавая свои силы восстановлению обители и устройству монастыря, ночи же часто проводя в молитвах. Зато и Господь не оставил верного своего духовного труженика без утешения, которое сам архимандрит Игнатий так описывает: «Здесь милосердный Господь сподобил меня познать невыразимыя словом радость и мир души, здесь сподобил Он меня вкусить духовную любовь и сладость в то время, как я встречал врага моего, искавшего головы моей, и соделалось лице этого врага в глазах моих, как бы лицем светлого Ангела».
Когда архимандрит Игнатий принял в управление Сергиеву пустынь, обнаружилось, что, кроме упомянутых недостатков, у обители не было своего земельного надела и не велось никакого подсобного хозяйства. Такой недостаток ограничивал число братии и материальные возможности самого монастыря. Архимандрит Игнатий по исправлении главных монастырских построек принялся и за это дело. К 1836 году обитель имела земельные угодья, которые давали возможность пользоваться братии круглый год овощами и ржаным хлебом, а овсом и сеном даже появилась возможность торговать.
В праздничные дни монастырь питал множество богомольцев и каждодневно содержал своим продовольствием большое число рабочих.
За три года обитель достигла такого состояния, что Святейший Синод в своём отношении о делах в Сергиевой пустыни писал: «...нравственное состояние братии, благочестие и порядок между ними и в самом церковном служении ощутительно улучшаются».
Следствием этого было увеличение братии до 42 человек, а круг деятельности архимандрита Игнатия расширился: с 1838 года он был назначен благочинным монастырей Санкт-Петербургской епархии. При этом все настоятели обителей питали к нему неизменное уважение и пользовались его советами как в хозяйственных, так и в духовных вопросах.
Несмотря на внешнюю суету, которой был окружён архимандрит Игнатий, он умел жить внутренней сокровенной жизнью. Живя в шумной обители, о. Игнатий в душе оставался любителем пустынного безмолвия. Тайно от всех временами он удалялся в уединение и, оставив всё то, что тяготило его, предавался молитве и плачу. Известный единомысленник послушника Димитрия Брянчанинова иеромонах Софония, будучи уже архимандритом, посетил своего друга архимандрита Игнатия в Сергиевой пустыни.
Архимандрит Софония слыхал о роскошной жизни своего друга и теперь, видя действительно богато меблированные его келии, спросил отца настоятеля: «Что же, отец Игнатий? Где наши мечты о пустыне, о строгих подвигах и лишениях?» На это архимандрит Игнатий ничего не ответил ему, а лишь молча повёл его в одну из отдалённых комнат своего настоятельского дома. Вот что увидел там вопрошающий: «Голые стены, одну небогатую икону с неугасимою лампадою пред нею, убогую рогожу на полу и только». Архимандрит Софония удостоверился, что «вся роскошь, всё великолепие жизненной обстановки о. Игнатия были только наружными, в действительности он был аскет в полном значении этого слова» (прот. М. Путинцев «Черты из жизни епископа Игнатия Брянчанинова»).
Святительское служение
В 1856 году скончался митрополит Санкт-Петербургский Никанор, и на его место был назначен митрополит Григорий. Он не только хорошо знал архимандрита Игнатия, но и состоял с ним в духовно-близких отношениях. Владыка Санкт-Петербургский счёл полезным для Церкви служение отца Игнатия в сане архиерея.
23 октября 1857 года по Высочайшему Императорскому указу состоялось наречение Святейшим Синодом архимандрита Игнатия епископом Кавказским и Черноморским. При наречении архимандрит Игнатий сказал в кратком, но содержательном слове, что в такие священные и вместе с тем страшные минуты ему невольно вспоминаются слова, сказанные Господом апостолу Петру. «Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь» (Иоан. 21, 18).
Этими словами архимандрит Игнатий свидетельствовал о том, что принимает епископский сан не по своему желанию, а по воле Божией и по воле начальства. «Быть епископом своего сердца и приносить в жертву Христу помышления и чувствования, освящённые Духом - вот высота, которой привлекались мои взоры», - так он выразил своё сокровенное желание. Страшась сана епископа, чтобы вместо назидания не принести соблазна своим братьям, архимандрит Игнатий ещё более страшился своей воли, чтобы, последуя ей, не навлечь на себя непредвиденного бедствия. Искренно сознавая свои немощи, он находил успокоение совести в безусловной преданности воле Божией.
27 октября 1857 года состоялась его архиерейская хиротония в кафедральном Казанском соборе.
Следующие две недели епископ Игнатий провёл в Троице-Сергиевой пустыни, прощаясь с братией и передавая дела своему преемнику. Святитель Игнатий оставил после двадцатичетырёхлетних трудов не только цветущее состояние обители, но и целую плеяду своих учеников - истинных монахов, из них вышли шестнадцать настоятелей монастырей.
Перед отъездом на Ставропольскую кафедру, проживая в Александро-Невской лавре, епископ Игнатий посетил вдовствующую Императрицу Александру Феодоровну, которая принимала большое участие в его судьбе ещё со времени учебы его в Военно-Инженерном училище. Императрица пожаловала епископу Игнатию панагию, украшенную бриллиантами и рубинами. Принят он был любезно и новым Императором Александром Николаевичем и имел с ним продолжительную духовную беседу.
Епископ Игнатий, известный при Императорском дворе, в высших дворянских и церковных кругах, будучи настоятелем Сергиевой пустыни, был не менее известен паломникам, нищим и странникам необычайной щедростью на милостыню. Он подавал деньги и вещи всем, кто обращался к нему за помощью. Сам же за два с лишним десятка лет своего настоятельства не скопил никакого состояния. И теперь, когда владыке потребовалось выехать на свою кафедру, в Ставрополь, он вынужден был прибегнуть к помощи одного состоятельного лица, снабдившего его деньгами на проезд.
25 ноября 1857 года епископ Игнатий покинул Санкт-Петербург и через Москву, Харьков, Ростов-на-Дону выехал в Ставрополь, куда прибыл ровно через месяц в самый праздник Рождества Христова. Путешествие его было не только продолжительным, но и тяжёлым для здоровья и опасным для жизни, так как в самом конце пути владыка попал в страшную метель и с великим трудом добрался до жилья.
Ставропольская епархия была учреждена в 1843 году. Ввиду происходившей тогда на Кавказе войны, малочисленности гражданского населения (добрая половина паствы состояла из линейных казаков) епархия была не устроена.
В самом Ставрополе архиерейский дом, больше похожий на хижину, состоял из четырех комнат. К нему примыкала небольшая каменная Крестовая церковь. Дом был в таком ветхом состоянии, что жители города не решались поселить в нём своего владыку и сняли для него временно частную квартиру.
В этих тяжёлых обстоятельствах епископ Игнатий начал своё архиерейское служение с молитвы. После встречи его духовенством, гражданами города, губернатором А.А. Волоцким, владыка Игнатий служил всенощное бдение и на следующий день Божественную Литургию.
«Мир граду сему!» - сказал епископ Игнатий, обращаясь к ставропольчанам в кафедральном соборе 5 января 1858 года. Понимая, что воинственный дух населения, сравнительно недавно участвовавшего в покорении Кавказа, не способствовал преуспеянию духовной жизни, владыка обратился к пастве со словами мира...
В день Богоявления он освящал воду в бассейне, находившемся посреди города, при большом собрании войск с окроплением святой водой полковых знамен.
Господь не замедлил помощью своему молитвеннику, всегда все надежды возлагавшему на Бога.
Губернатор Ставропольского края был в то время А.А. Волоцкий, уроженец г. Вологды, сверстник и хороший знакомый святителя Игнатия ещё с детства. Он немедленно стал оказывать помощь Ставропольской епархии. Из Святейшего Синода долгое время не приходило денежное содержание архиерейского дома. Губернатор доложил Кавказскому наместнику князю Барятинскому о тяжёлом положении епархии. Князь распорядился выделить необходимые средства на её содержание из губернаторской казны. После отъезда губернатора в отпуск, место его занял вице-губернатор Пётр Александрович Брянчанинов, родной брат святителя Игнатия.
Весной 1858 года жители Ставрополя собрали необходимые средства на строительство архиерейского дома. В конце года епископ уже мог расположиться в новом двухэтажном доме в девять комнат, просторно и удобно. При нём проживали два иеромонаха, несколько послушников и прислуга. Этим и ограничились хозяйственные хлопоты епископа Игнатия об обеспечении должным содержанием Ставропольской кафедры.
Их оказалось достаточно, чтобы эта епархия была одной из самых обеспеченных вплоть до начала XX столетия.
После этого епископ Игнатий направил свои труды на духовное устроение епархии. Главной заботой его было, как и в прежней его деятельности, должное благолепное устроение богослужения. С духовенством владыка был всегда приветлив и прост, но строго взыскивал за служебные провинности. При этом он всегда учитывал семейные обстоятельства и духовно-нравственное состояние священнослужителей. Владыка всей душой желал насадить в епархии, как и прежде в монастыре, истинный дух старческого руководства. Но что было трудно сделать в монастырях, то намного труднее было осуществить в обширной епархии. В 1858 году преосвященный Игнатий совершил объезд восточной части своей епархии и посетил города Моздок и Кизляр, а в 1859 году - западную часть (Черноморье), простиравшуюся вплоть до Тамани. Особенно длительным было посещение епархии в 1859 году. Владыка выехал из Ставрополя в начале мая, а вернулся в августе. За это время он посетил более 100 храмов, во многих совершал молебны, произносил проповеди, в 17 служил Литургии. Владыка был доволен духовенством своей епархии, отметив в них особое радушие, странноприимство и откровенность, а также неленностность в службе и назидании пасомых. Этого он не мог сказать о монашестве своей епархии, которое, по словам епископа, «находится во младенчестве» и лишено «мирного состояния».
Особой заботой епископа Игнатия было должное устроение духовных учебных заведений. Он считал, что духовная школа должна руководствоваться в своей деятельности уставом, близким к уставу монастырей. Жизнь воспитанников должна быть строго христианской, направленной на приобретение твердых навыков в благочестии и хорошего знания Богослужения, а также на то, чтобы иметь «вкус к церковным молитвословиям и стояниям».
В соответствии со своими взглядами, владыка Игнатий стремился устроить жизнь Ставропольской семинарии, на внешнее благоустройство которой ему пришлось положить много трудов. В 1860 году владыка смог перевести семинарию в более удобное помещение, вдали от шумных центральных улиц, вблизи церкви святого апостола Андрея Первозванного.
В канцелярии епархии скопилось множество спорных дел между прихожанами и духовенством, которые долгое время не рассматривались. Тяжбы, суды, немирные столкновения требовали долгих и кропотливых следственных разбирательств. Епископ Игнатий большую их часть смог разрешить путём мирных соглашений. И в этом отношении епархия была приведена в благосостояние. Однако скорби его не оставляли.
Владыка заболел оспой и сильно простудился. Выздоровление наступало медленно, силы его стали заметно слабеть, и он решил проситься на покой. Владыка Игнатий подал прошение в Синод и написал письмо Императору с просьбой предоставить ему местом последнего пребывания Николо-Бабаевский монастырь с правом управления оным. В то время так проживали на покое в разных обителях престарелые и больные архиереи.
Николо-Бабаевский монастырь. На покое
В августе 1861 года прошение епископа Игнатия было удовлетворено. Можно было ехать в Костромскую губернию. Как и прежде, у владыки не было денег, чтобы добраться до Николо-Бабаевского монастыря, и он должен был прибегнуть к помощи состоятельных лиц Ставрополя.
Поскольку епископ Игнатий вступал в управление обителью, он взял с собой несколько монахов, своих верных учеников, помогавших ему в управлении архиерейским домом в Ставрополе. В Николо-Бабаевском монастыре они составили одну дружную духовную семью, что послужило быстрому благоустройству обители.
Николо-Бабаевский монастырь расположен на берегу реки Волги, на границе Костромской и Ярославской губерний. Живописная местность, обилие сенокосных лугов и плодородных земель, наконец, близость к населенным и многолюдным местам должны были, казалось, сделать обитель процветающей. Однако епископ Игнатий застал её в положении плачевном: в кассе монастырской было 67 рублей, а долгу более 2000 рублей. Осенью в монастыре не оказалось хлеба и дров на зиму. Но братия, приехавшая со своим наставником, взялась за дело, не унывая, и стала постепенно вводить порядки, бывшие в Троице-Сергиевой пустыни. Прежде всего, был установлен полный и благоговейный чин Богослужения, наведён строгий порядок в келейном жительстве и на трапезной монахов.
Было возобновлено хлебопашество, причём для этого использовалась пустая и болотистая земля, на которой произвели осушение почвы. В монастыре начались восстановительные работы: были капитально отремонтированы келейные и хозяйственные здания, монастырская гостиница, которую заполнили хорошей мебелью, так что паломники могли без стеснения расположиться на время богомолья.
В 1862 году в Николо-Бабаевский монастырь прибыл Пётр Александрович Брянчанинов, который, испросив увольнение от службы Ставропольского губернатора, поселился в обители на правах богомольца. Он был деятельным помощником владыки во всех монастырских делах. После смерти святителя Игнатия, Пётр Александрович принял монашество и был наречен Павлом.
Посетив в мае 1862 года преосвященного епископа Платона в Костроме, Нила - в Ярославле, Иринея - в Толгском монастыре, владыка Игнатий уже никуда из обители не выезжал, кроме прогулок по окрестностям.
День его начинался в 6 часов утра. Он пил чай, объясняя это старческой и болезненной немощью. С 9 часов владыка молился в храме за Литургией, после чего осматривал производившиеся работы и принимал посетителей. В Бабайках владыка стал лечить больных крестьян, пользуясь при этом молитвой и целебными травами. Лечение проходило столь успешно, что через три года его пришлось прекратить по причине многолюдства, нарушавшего уединение святителя. После отдыха преосвященный пил чай, приглашая кого-либо из братии или послушников монастыря, сопровождая чаепитие обязательно душеспасительной беседой. После вечернего богослужения владыка принимал всех, имевших к нему духовную нужду. Затем святитель Игнатий запирался в келье... Он спал, по своему обыкновению, не раздеваясь, в валенках, так как у него болели простуженные ноги.
С приездом в Николо-Бабаевский монастырь епископа Игнатия и с устроением наилучшим образом дел в обители, значительно увеличилось число прихожан. Теперь храм святителя Николая, вмещавший около шестисот человек, оказался мал. Святитель Игнатий, по просьбам братии и прихожан обители, решил построить на месте соборного храма Иверской иконы Божией Матери новый, просторнее прежнего. К тому же старый храм дал многочисленные трещины, и находиться там было небезопасно. Явились и благотворители, и средства, достаточные для нового строительства.
Преосвященный Игнатий вызвал из Санкт-Петербурга знаменитого архитектора, профессора И.И. Горностаева, которым был составлен проект храма под руководством святителя Игнатия. Однако утверждение его Святейшим Синодом и светскими властями затягивалось. Помощь Божия в его создании явилась тогда, когда все, от кого зависела судьба строительства, оказались в один день причастниками Святых Христовых Тайн. Государь Император вспомнил о проекте, и проект был утвержден. В монастыре приступили к разборке старого и строительству нового храма в честь иконы Божией Матери Иверской.
При постройке храма епископ Игнатий на склоне своих лет ещё раз мог применить свои инженерные и хозяйственные способности. Разумея в каждом предприятии духовный смысл, владыка писал брату: «Над построением храма Богоматери очевиден перст Богоматери. Даруется человекам труждающимся в деле помощь; вместе даруется им побороться с препятствиями и поскорбеть для их же душевной пользы, чтобы очистить дело от примеси тщеславия и других увлечений, чтобы оно было совершено с богомудрым смиренномудрием. Таков обычный ход покровительствуемых Богом».
К 1867 году храм вчерне уже был готов. В 1866 году епископ Игнатий писал сестре Елизавете: «Строение церкви идёт успешно. Очевидно, она строится по особенному промыслу Божию... Здание благолепное». Сам владыка не дожил до освящения храма.
Последние дни. Кончина
Память смертную епископ Игнатий имел в течение всей своей сознательной жизни. Задолго до кончины святитель Игнатий стал готовиться к переходу в иную жизнь. В 1862 году, за пять лет до смерти, он, извещённый свыше, сделал духовное завещание. Денег владыка не имел, а право распоряжения своими сочинениями передал своему брату Петру Александровичу. Также заранее он предупреждал всех строгим наказом, чтобы в случае смертельной болезни не хлопотали и не суетились: «Когда я буду умирать, не вздумайте посылать за доктором, дайте мне умереть христианином».
Владыка желал приготовиться к смерти сосредоточенной молитвой, принятием Святых Христовых Тайн.
Посещавшие в 1866 году владыку его близкие удивлялись неожиданной в нём перемене: он очень ослабел и состарился до дряхлости прежде времени - ведь ему не было и 60 лет. Но дух его был бодр. В августе 1866 года он сам встретил в монастыре наследника царского престола, Великого князя Александра Александровича, преподнёс ему икону святого благоверного князя Александра Невского и сказал многозначительную и трогательную речь.
В келейной беседе он преподал Великому князю душеполезные наставления: «Монастыри лечебницы, - это приют для людей, которые, сознав бессилие своё сохранить себя, душу свою, живя в мире, идут в это убежище, и приносят в него свои понимания, свои привычки, свои пороки, свои страсти, развитые тем образованием, которые они получили в мире, - поэтому нравственное состояние монастырей находится в совершенной зависимости от нравственного состояния народа. Народ развращается, развращаются и монастыри. В них много вкралось предосудительного, много дурного; но при всём том, они сохраняют характер свой - убежища желающим сохраниться от конечной погибели; они больницы для душ безнадежно больных, верность Церкви православной и престолу».
16 апреля 1867 года в день Светлого Воскресения Христова, святитель Игнатий последний раз совершил Божественную Литургию. Он был очень утомлён и объявил окружающим, что отныне он никого принимать не будет, объяснив это распоряжение «необходимостью готовиться к смерти». В Светлый Понедельник епископ Игнатий молился за Литургией, но уже не служил. Получив через несколько дней из издательства два тома своих сочинений, святитель перекрестился, возблагодарив Бога, но смотреть их не стал, - это было совсем не в характере владыки. Ныне его заботило совсем другое. Своему любимому келейнику Василию Павлову он сказал знаменательные слова: «Очень хорошо, если кого Господь известит о приближающейся кончине, только эти извещения почти всегда не точно определяемы, ради того, чтоб человек пребывал в непрестанном страхе. Святитель Тихон молил Господа: скажи мне, Господи, когда я умру? - Ему и сказано было: «в день недельный», но не сказано в какой именно. Значит и готовиться на каждое воскресенье».
В последние дни своей жизни святитель Игнатий был исполнен необычайной милости и испрашивал у всех прощения. По словам близких ему людей, лицо его сияло какой-то необычной радостью, хотя ум его был отрешён от земных дел, от обычного общения с людьми.
30 апреля 1867 года, в воскресенье, в Неделю жён-мироносиц, епископ Игнатий встал по обыкновению в шесть часов утра, после ранней обедни причастился, выпил Богоявленской воды, затем выпил две чашки чаю и приказал не входить к нему до девяти часов. Около девяти часов келейник Василий вошёл к владыке. На зов келейника не последовало никакого ответа.
Преосвященный лежал, склонив голову на левую сторону и в правой руке держа каноник, как бы углублённый в чтение. Прибежавшие на зов келейника, наместник и казначей, увидели владыку светлым и спокойным, с положенным пальцем на третьей утренней молитве, как бы в размышлении о только что прочитанном. Они думали, что владыка ещё жив, но светлая душа владыки Игнатия уже отошла к Предвечному Свету...
Три дня пребывало тело Владыки в келий. Лицо его сохраняло светлое выражение уснувшего мирным и спокойным сном человека. Для прощания он был перенесён в соборную церковь святителя Николая. На шестой день по кончине было совершено отпевание святителя Игнатия епископом Кинешемским Ионафаном по пасхальному чину. Все близкие, присутствовавшие на отпевании, вспоминали при этом слова любимого владыки: «Можно узнать, что почивший под милостию Божией, если при погребении тела его печаль окружающих растворена какою-то непостижимою отрадою».
Тело святителя Игнатия было обнесено вокруг собора и опущено в землю у левого клироса в малой больничной церкви преподобного Сергия Радонежского и святителя Иоанна Златоуста при радостном пении «Христос Воскресе!»
Тяжёлой скорбью отозвалась весть о кончине епископа Игнатия в сердцах всех знавших его. Епископ Леонид (Краснопевков) назвал кончину владыки Игнатия «потерею всецерковною».
Закончилась земная жизнь одного из великих святителей Церкви Русской.
В автобиографических записках Михаила Васильевича Чихачёва есть описание посмертного явления святителя Игнатия одной из его духовных дочерей, А.В. Жандр:
«Тяжёлая скорбь подавила всё существо моё с той минуты, как дошла до меня весть о кончине владыки. Скорбь эта не уступала и молитве: сама молитва была растворена скорбию, невыносимою, горькою. Ни днём ни ночью не покидало сердца ощущение духовного сиротства. И душа и тело изнемогли до болезни. Так прошло время до двадцатого дня по кончине владыки. На этот день я готовилась приобщиться Святых Тайн в одном из женских московских монастырей. Так сильно было чувство печали, что даже во время таинства исповеди не покидало оно меня, не покидало и во время совершения Литургии. Но в ту минуту, как Господь сподобил меня принять Святые Тайны, внезапно в душу мою сошла чудная тишина и молитва именем Господа нашего Иисуса Христа живая ощутилась в сердце. Так же внезапно, для меня самой непонятно, печаль о кончине владыки исчезла. Прошло несколько минут, в течение которых я отошла на несколько шагов от царских врат и, не сходя с солеи, стала по указанию матери игумений на левый клирос прямо против иконы Успения Божией Матери. В сердце была молитва, мысль в молчании сошла в сердце, и вдруг - пред внутренними глазами моими, как бы также в сердце, но прямо против меня у иконы Успения, возле одра, на котором возлежит Царица Небесная, изобразился лик усопшего святителя - красоты, славы, света неописанных! Свет озарял сверху весь лик, особенно сосредоточиваясь наверху главы. И внутри меня, опять в сердце, но вместе и от лика, я услышала голос - мысль, поведание, луч света, ощущение радости, проникнувшее все моё существо, которое без слов, но как-то дивно передало моему внутреннему человеку следующие слова: «Видишь, как тебе хорошо сегодня. А мне - без сравнения так всегда хорошо, и потому не должно скорбеть обо мне». Так ясно, так отчётливо я видела и слышала это, как бы сподобилась увидеть владыку и слышать от него лицом к лицу. Несказанная радость объяла всю душу мою, живым отпечатком отразилась на лице моём так, что заметили окружающие. По окончании Литургии начали служить панихиду. И какая это была панихида! В обыкновенных печальных надгробных песнопениях слышалась мне дивная песнь духовнаго торжества, радости неизглаголанной, блаженства и жизни бесконечных. То была песнь воцерковления вновь перешедшего из земной, воинствующей Церкви воина Христова в Небесную Церковь торжествующих в невечерней славе праведников. Мне казалось, что был Христов день, таким праздником ликовало всё вокруг меня, и в сердце тихая творилась молитва.
Вечером того же дня (19 мая) я легла в постель: сна не было. Около полуночи, в тишине ночи, откуда-то издалека донеслись до слуха моего звуки дивной гармонии тысячи голосов.
Все ближе и ближе приближались звуки: начали отделяться ноты церковного пения ясно, наконец, стали определительно, отчётливо выражаться слова... И так полно было гармонии это пение, что невольно приковывалось к нему всё внимание, вся жизнь... Мерно гудели густые басы, как гудит в пасхальную ночь звон всех московских колоколов, и плавно сливался этот гул с мягкими, бархатными тенорами, с серебром рассыпавшимися альтами, и весь хор казался одним голосом - столько было в нём гармонии. И всё яснее и яснее выделялись слова. Я отчётливо расслышала: «Архиереев богодухновенное украшение, монашествующих славо и похвало». И вместе с тем для самой меня необъяснимым извещением, без слов, но совершенно ясно и понятно, сказалось внутреннему существу моему, что этим пением встречали епископа Игнатия в мире небесных духов. Невольный страх объял меня, и к тому же пришло на память, что владыка учил не внимать подобным видениям и слышаниям, чтобы не подвергнуться прелести. Усиленно старалась я не слышать и не слушать, заключая всё внимание в слова молитвы Иисусовой, но пение всё продолжалось помимо меня, так что мне пришла мысль, не поют ли где на самом деле в окрестностях. Я встала с постели, подошла к окну, отворила его: всё было тихо, на востоке занималась заря.
Утром, проснувшись, к удивлению моему, я припоминала не только напев, слышанный мною ночью, но и самые слова. Целый день, несмотря на множество случившихся житейских занятий, я находилась под необычайным впечатлением слышанного. Отрывками, непоследовательно припоминались слова, хотя общая их связь ускользала от памяти. Вечером я была у всенощной: то была суббота - канун последнего воскресенья шести недель по Пасхе: пели канон Пасхи. Но ни эти песнопения, ни стройный хор чудовских певчих не напоминали мне слышанного накануне: никакого сравнения нельзя было провести между тем и другим. Возвратившись домой, утомлённая, усталая, я легла спать, но сна опять не было, и опять, только что начал стихать городской шум, около иолу-ночи, слуха моего снова коснулись знакомые звуки, только на этот раз они были ближе, яснее, и слова врезывались в памяти моей с удивительной последовательностью. Медленно и звучно пел невидимый хор: «Православия поборниче, покаяния и молитвы делателю и учителю изрядный. Архиереев богодухновенное украшение, монашествующих славо и похвало: писании твоими вся ны уцеломудрил еси. Цевнице духовная, новый Златоусте, моли Слова Христа Бога, Его же носил еси в сердце твоём, - даровати нам прежде конца покаяние!». На этот раз, несмотря на то, что я усиленно творила молитву Иисусову, пение не рассеивало внимания, а ещё как-то неизъяснимым образом и моя сердечная молитва сливалась в общую гармонию слышанного песнопения, и сердце живо ощущало и знало, что то была торжественная песнь, которою небожители радостно приветствовали преставившегося от земли к небесным - земного и небесного человека, епископа Игнатия. На третью ночь, с 21 на 22 мая, повторилось то же самое, при тех же самых ощущениях. Это троекратное повторение утвердило веру и не оставило смущения, запечатлело в памяти и слова тропаря, и тот напев, на который его пели, как бы давно знакомую молитву. Напев был сходен с напевом кондаков в акафистах. После мне сказали, что это осьмый глас, когда я показала голосом, какой слышала напев».
Чем же дорог боголюбивому человеку епископ Игнатий?
Его церковное служение было богобоязненным и самоотверженным. Имея перед собой образ Христа Спасителя, святитель терпеливо нёс свой крест.
Подвизался ли он послушником в отдалённом монастыре, восстанавливал ли, будучи игуменом, разорённую обитель, возрождал ли в сане архимандрита духовную и хозяйственную крепость столичного монастыря, устроял ли православную жизнь далёкой епархии, - неусыпно исполнял всё возложенное на него Богом.
Такая многосторонняя церковная деятельность требовала постоянного общения с людьми разных сословий, что не способствовало внутренней молитвенной сосредоточенности. Однако, имея большие попечения, владыко Игнатий в душе оставался аскетом, всегда пребывая в молитве и богомыслии.
Духовный писатель
Святитель Игнатий был призван Господом для служения не только как устроитель монастырей, как прекрасный организатор и рачительный хозяин.
Обладавший литературными способностями, он претворил свой духовный опыт, помноженный на опыт святых отцов, особенно древних подвижников восточного монашества, в замечательные духовные творения.
Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться - вот основной вопрос для размышлений святителя Игнатия. В его произведениях мы находим прямые и понятные наставления к устроению собственной духовной жизни, написанные знакомым для нас «пушкинским» языком.
Ещё в 1827 году, «на первом году поступления в жизнь иноческую», и в 1829 году были написаны по послушанию первые духовные произведения будущего святителя: «Некоторые советы к сохранению Заповедей Господних», «Жизнеописание схимонаха Феодора».
С этого времени он берёт на себя подвиг духовного писательства. Большая часть духовных творений святителя была создана в Троице-Сергиевой пустыни, во время пребывания на Ставропольской кафедре, в Николо-Бабаевском монастыре, на Волге, во время отдыха в 1847 году и на покое с 1861 по 1867 год.
На свои книги владыка получал многочисленные отзывы: «...многие, читавшие... наставления о покаянии, молитве, о кратковременности земной жизни, находящиеся в книге моей, почувствовали на себе сильное действие чтения, способствовавшее их духовному преуспеянию...» Это могут подтвердить сегодня все, кто читает произведения святителя Игнатия.
Причину духовного воздействия «Аскетических опытов» (так называются первые две книги его духовного наследия) он видит не в себе, не в своём таланте, а в Боге: «Это не моё сочинение: по этой причине выражаюсь о нём свободно. Я был только орудием милости Божией к современным православным христианам, крайне нуждающимся в ясном изложении душевного христианского подвига, решающего на вечную участь каждого христианина»... Иеросхимонах Сергиевой пустыни Стефан, прочитав «Аскетические опыты», сказал: «Это не Вы писали - это Бог дал Вам написать».
«Направление, - говорил святитель Игнатий, - всецело заимствовано из учения Святых Отцов Православной Восточной Церкви».
Особая ценность его духовных творений - в применении учения «к требованиям современности». Историческая затруднённость поучений и слов отцов Церкви снята в произведениях святителя. Как будто к душе каждого человека он обращается с размышлениями о смерти, духовном мире, вечной участи христианина, средствах душевного спасения.
«Аскетические опыты» святителя Игнатия - это не отвлечённые воззрения на христианский подвиг кабинетного учёного, а писания, основанные на опыте собственного подвижничества по учению святых отцов. Епископ Игнатий никогда не писал и не советовал другим того, что сам прежде практически не испытал в своей духовной жизни.
«Аскетические опыты», - писал святитель Игнатий, - книга практическая. Она единственная потому, что со времени введения в России образования никто ещё не писал в этом роде».
Шесть томов духовных сочинений святителя Игнатия - истинного знания - даны, по милости Божией, всем, кто желает спасения своей души.
Места служения святителя Игнатия
Когда на пути... стоит ветвистое дерево, кидающее роскошную тень, - с какой радостию стремятся к нему путники; насладительно для них вдохновение и дружеская беседа под прохладою густой и широкой тени. Такой приют, такое утешение доставляет для текущих путем земной жизни святой крест Христов. Треблаженное древо, на котором процвел плод жизни: воплотившийся Бог - жизнь и податель жизни. Под сению креста приятно беседую с вами. Выслушайте следующую священную повесть: «К святому Великому Пимену пришел некоторый брат и жаловался, что видит в добрых делах своих примесь греха. Старец рассказал ему такую притчу: два земледельца жили в одном месте. Один из них посеял немного хлеба, хотя и нечистого; а другой, предавшись лености, не посеял ничего. При наступлении жатвы первый собрал довольно хлеба, хотя и нечистого, - второй не собрал ничего. Который из двух земледельцев будет иметь пропитание? Брат отвечал: тот, который посеял и собрал немного хлеба, хотя и нечистого. Старец отвечал: будем же и мы сеять понемногу, хотя даже нечистого, чтоб не умереть с голоду». Бог даровал вас с верностию взглянуть на ваше сердце, когда, взглянув в него, вы увидели смешение душевного с духовным. Вышеприведенная повесть может довольно утешить вас: вы видите, для чего она приведена. Для большего утешения услышите и следующее: один Бог может даровать святую чистоту сердца верующему в Него и прибегающему к Нему покаянием. Он не требует от нас, лишь начинающих шествие к Нему, этой высокой чистоты, чуждой всяких пятен. Предшествует чистоте зрение и сознание своей нечистоты. И это уже дар Божий, о получении которого мы молимся с коленопреклонением: «Господи, даруй ми зрети прегрешения моя!» Но тот, кто видит нечистоту свою, должен оплакивать ее и у всесильного и всеблагого Врача просить исцеления. Дух Святой - истинный наставник христиан. Его органами были пророки, апостолы и другие угодники Божий: Он говорил ими. Он да будет руководителем вашим и «да наставит вас на всякую истину». Вы поступите под это блаженное руководство, когда будете почерпать наставление для жизни вашей единственно из Священного Писания и писаний святых отцов восточной Церкви, единой истинной.
Епископ Игнатий (БРЯНЧАНИНОВ), из «Писем о подвижнической жизни»
Село Покровское. Родовое имение Брянчаниновых.
Здесь родился и провел первые 15 лет своей жизни святитель Игнатий. На родовом кладбище, что рядом с храмом, покоятся его родители - Александр Семёнович и Софья Афанасьевна Брянчаниновы.
Михайловский замок со стороны набережной реки Фонтанки.
Здесь находилось Военно-Инженерное училище, которое с отличием закончил Димитрий Брянчанинов.
Александро-Невская Свято-Троицкая Лавра находится в Санкт-Петербурге, при впадении реки Монастырки в Неву. Основание её связано с именем императора Петра I, по указу которого в 1712 году начались постройки на том месте, где, по преданию, св. бл. князь Александр Невский одержал победу над шведами. В 1724 году с большим торжеством мощи святого Александра Невского были перенесены из Владимирского Рождественского монастыря в Лавру, которые пребывают там и сейчас. Александро-Невская Лавра - ныне действующий мужской монастырь. В монастыре Димитрий Брянчанинов и Михаил Чихачёв познакомились с учениками старца Леонида: иеромонахами Аароном, Харитоном и Иоанникием. Это были мужи опытные в духовной жизни, воспринявшие учение о внутреннем делании великого старца схиархимандрита Паисия Величковского. Юные боголюбцы учились у них «охранять себя от страстей и поползновений», под их руководством продолжали изучение святоотеческих творений.
Александро-Свирский Троицкий монастырь. Монастырь бывшей Олонецкой, нынешней Петербургской епархии, находится в 24 км от Лодейного Поля, вблизи реки Свири. Основан в 1506 году преподобным Александром Свирским, иноком Валаамского монастыря, мощи которого чудесным образом возвращены в обитель в 1998 году. В статье «О смирении» «Аскетических опытов» святитель Игнатий приводит случай, происшедший с ним в Александро-Свирском монастыре на послушании в трапезной, который он приписал другому лицу, когда Господь сподобил его ощутить в своем сердце особое «молитвенное действие». Однажды, когда он ставил блюдо с пищей на последний стол, за которым сидели послушники, мысленно произнес слова: «Приимите от меня, рабы Божий, это убогое служение». В этот момент почувствовал он необыкновенное молитвенное действие, от которого даже пошатнулся. «В грудь его запало сладостное утешение и не оставляло более 20-ти дней».
Брянский Успенский Свенский монастырь Орловской епархии. Это один из самых древних монастырей на Руси. Расположен при реке Десне, против реки Свены, в 4-х верстах от Брянска. Основан черниговским князем Романом Михайловичем в 1288 году в благодарность за исцеление от слепоты у Печерской иконы Божией Матери. В скором времени на этом месте был заложен храм в честь Успения Пресвятой Богородицы, а вокруг возникла обитель. Князья и цари не оставляли монастырь своим попечением. С 1764 года монастырь считался третьеклассным. В 1829 году послушники Димитрий Брянчанинов и Михаил Чихачёв по пути в Оптину пустынь посетили Свенский монастырь. В 1920 году монастырь был закрыт и понёс значительные утраты: снесён огромный Успенский собор 1758 года со знаменитым семиярусным иконостасом, погибли часть стен, уцелевшие здания превращены в руины. Свенский мужской монастырь возрождён в начале 1990-х годов.
Площанская Богородицкая пустынь Орловской епархии. Находится на берегу озера Площанского. Существовала в XVI веке, была разорена литовцами, возобновлена около 1620 года иеромонахом Киево-Печерской Лавры Прокопием. Известна чудотворными иконами Казанской Божией Матери, Святителя Николая и древней иконой Всемилостивого Спаса. Здесь Димитрий Александрович Брянчанинов в тонком сне сподобился видения Креста. Иеромонах Леонид, узнав об этом видении, понял, что послушник Димитрий находится под особым Божиим водительством. С этого времени он благословил Брянчанинову и Чихачёву жить отдельно от других.
Козельская Введенская Оптина пустынь. Оптина Введенская пустынь Калужской епархии находится в 3,5 км от города Козельска, на правом берегу реки Жиздры. По преданию, основана в XV веке предводителем шайки разбойников Оптой, который по своём обращении ко Христу стал руководителем и отцом истинного иночества в своей области. В XIX веке пустынь особенно прославилась старчеством. Благотворное влияние старцев выразилось во внутреннем строе, единстве духа иноческого жития. Старец Леонид, иеросхимонах Лев (Наголкин), духовный отец послушника Димитрия, местом последнего продолжительного пребывания избрал Оптину пустынь. Будучи архимандритом, отец Игнатий имел намерение поселиться в Оптиной. 26 мая 1856 года он посетил обитель, что было отмечено в летописи скита. Своему брату Петру Александровичу Брянчанинову отец Игнатий писал: «... я захотел соглядать собственными очами Оптину пустынь, которая в настоящее время есть бесспорно лучший монастырь в России в нравственном отношении, особливо скит её».
Кирилло-Новоезерский монастырь бывшей Новгородской епархии находится в 70 с лишним км от города Белозерска на Красном острове озера Нового. Основан в 1517 году в княжение великого князя Василия III Иоанновича преподобным Кириллом, иноком Корнилиево-Комельского монастыря. Главный храм обители - Воскресения Христова, где в серебряной раке покоились мощи преподобного Кирилла Новоезерского. В настоящее время монастырь - тюрьма особого режима.
Семигородняя Успенская пустынь Вологодской епархии. Семигородняя Успенская пустынь была основана, по преданию, иноками Дионисиево-Глушицкого монастыря в XV веке близ правого берега реки Двиницы в 70 верстах на северо-восток от Вологды. Наименование своё получила от Семигородней волости, которая включала в себя семь селений, расположенных на семи небольших горах и отделенных друг от друга изгородями. Спустя некоторое время пустынь была опустошена язвой, свирепствовавшей в то время в Семигородней волости, и около ста пятидесяти лет после этого пребывала в запустении. В 1593 году была возобновлена старицей Иулианией. В 1661 году пустынь становится вновь мужской обителью и приписывается царским указом к Дионисиево-Глушицкому монастырю. Незадолго до 1764 года получила самостоятельность. Живя в Семигородней пустыни, послушник Димитрий сблизился с инспектором Вологодской семинарии иеромонахом Софонией. По словам протоиерея Михаила (Путинцева): «...Молодые иноки, оба горячо любившие монашество, оба высокообразованные и глубоко религиозные, не могли не сойтись близко друг с другом и не раскрыть взаимные свои души, горевшие чистым огнём любви к Богу и жаждавшие душевного спасения... По неисповедимым путям Промысла мечтам молодых друзей о пустыне не суждено было осуществиться: обоих их ожидали святительские кафедры...»
Сосновецкий Дионисиево-Глушицкий монастырь Вологодской епархии. Сосновецкий Иоанно-Предтеченский монастырь был основан в 1420 году преподобным Дионисием Глушицким, основателем Покровского монастыря, на берегу реки Глушицы. Монастыри, расположенные по соседству друг с другом находятся в 40 км от Вологды. В Покровском монастыре сохранился деревянный храм в честь преподобных Дионисия и Амфилохия Глушицких, прежде Покровский; в Сосновецком - остатки келейного корпуса и хозяйственных построек.
Вологодский Спасо-Прилуцкий монастырь находится в 5 км от центра города Вологды при излучине реки Вологды, отчего и получил своё название. Основан в 1371 году преподобным Димитрием Прилуцким, мощи которого пребывают под спудом в храме его имени. С 1992 года существует как действующий мужской монастырь. Послушник Димитрий Брянчанинов исповедовался духовнику Прилуцкой обители перед пострижением в монашество.
Софийский и Воскресенский соборы в Вологде. Кафедральный зимний Воскресенский собор города Вологды построен в 1776 году при епископе Иринее. В 1832-33 годах был перестроен архитектором Златицким и принял современный вид. В настоящее время в нем располагается картинная галерея. Из письма иеромонаха Игнатия П.П. Яковлеву от 24 сентября 1831 года: «Свершилось! Я пострижен и посвящен во иеромонаха. Когда меня постригали: - казалось мне, что я умер; когда посвятили, - казалось, воскрес. Живу какою-то новою жизнью; весьма спокоен; не тревожит меня никакое желание, во время каждой обедни ощущаю, что достиг конца желаний... Я счастлив!»
Григориево-Пельшемский Лопотов монастырь. Монастырь был основан преподобным Григорием, происходившем из знатного рода бояр Лопотовых, в 1426 году на берегу реки Пельшмы. Обитель находится в 75 км от Вологды. В монастыре сохранились собор Пресвятой Богородицы, церковь во имя прп. Григория Пельшемского, келейный корпус. В 1832 году отец Игнатий писал П.П. Яковлеву из Лопотова монастыря: «Приехав в монастырь, нашёл всё в большом расстройстве, похоронил покойного строителя моего предместника.., начал помаленьку сбираться с силами и строить келий и трапезу, ибо сии постройки почти из одних развалин. Теперь живу в маленьком флигеле, мною выстроенном... Пособиралось несколько и братии... Наш монастырь каким-то скитком представляется на манер южных пустынь. - Тихо! Безмолвно! Бесхитростно! Любовно! Радостно!.. Блажен кто может сказать: течем да постигнем. С нами Бог! Разумейте и покоряйтесь языцы!..»
Свято-Троицкая Сергиева пустынь Петербургской епархии основана архимандритом Троице-Сергиевой Лавры Варлаамом в 1735 году на месте дачи императрицы Анны Иоанновны. В 1764 году пустынь получила самостоятельность (первоначально она зависела от Троице-Сергиевой Лавры). В настоящее время Троице-Сергиева пустынь - действующий мужской монастырь.
Ставрополь
«...через час по приезде начал служить Всенощное, 5-го служил обедню; 6-го также, и выходил на водосвящение, 7-го также служу... Принят я очень радушно; место так понравилось, что я красивее его не видел; ключевые воды превосходные, каких я давным-давно не пивал. Город на огромной горе, и весь в садах. Из горы кипят во множестве ключевые воды...» «...Здесь надо почти всё заводить, начиная с самого помещения; однако и самое это маленькое помещение мне нравится гораздо больше, нежели мои высокие комнаты в Сергиевой пустыне... Ставропольский домик мой - вроде келий, в которых я жил в Бабаевском монастыре; но гораздо побольше. Возле самой церкви!.. Стоят они, как и церковь, среди обширного фруктового сада».
Из писем сестре
Елизавете Александровне Брянчаниновой. январь-февраль 1858 года.
Николо-Бабаевский монастырь находится на границе Костромской и Ярославской епархий, на правом берегу Волги при впадении в неё реки Солоницы. Название монастырь получил от «бабаек», так назывались большие вёсла, при сплаве лесов употребляемые вместо руля. Они, при вводе плотов из Волги в Солоницу, делались ненужными, и их складывали на берегу, при самом устье реки. На одной из таких «бабаек» приплыла икона свт. Николая Чудотворца и остановилась в устье Солоницы. Благочестивыми мирянами икона была поставлена в часовне. От образа начали совершаться чудеса. Предание говорит об иноке Троице-Сергиевой пустыни Иоанне, который из «бабаек» построил храм, а затем принялся и за создание целого монастыря.
В год 1000-летия Крещения Руси святитель Игнатий, епископ Кавказский и Черноморский, был прославлен в сонме святых Русской Православной Церковью. 26 мая 1988 года, в канун канонизации, мощи его были перенесены из Николо-Бабаевского монастыря в Толгский Введенский монастырь Ярославской епархии и поставлены открыто для всеобщего поклонения в храме Спаса Нерукотворенного Образа.
В августе 1994 года частица мощей святителя Игнатия перевезена Святейшим патриархом Алексием II в Ставрополь и помещена в храме святого апостола Андрея Первозванного.
Молитва святителю Игнатию
О великий и пречудный угодниче Христов, святителю отче Игнатие! Милостиво приими молитвы наша с любовию и благодарением тебе приносимыя! Услыши нас сирых и беспомощных, к тебе с верою и любовию припадающих и твоего предстательства о нас пред Престолом Господа Славы просящих. Вемы, яко много может молитва праведника, Владыку умилостивляющая. Ты от лет младенческих Господа пламенно возлюбил еси и Ему Единому служити восхотев, вся красная мира сего ни во чтоже вменил еси. Ты, отвергся себе и взем крест твой, Христу последовал еси. Ты путь узкий и прискорбный жития иноческого волею себе избрал еси и на сем пути добродетели великия стяжал еси. Ты писаньями твоими сердца человеков глубочайшего Благоговения и покорности пред всемогущим Творцом исполнял еси, грешников же падших мудрыми словесы твоими в сознании своего ничтожества и своея греховности, в покаянии и смирении прибегати к Богу наставлял еси, ободряя их упованием на Его милосердие. Ты николиже притекавших к тебе отвергал еси, но всем отец чадолюбивый и пастырь добрый был еси. И ныне не остави нас, усердно тебе молящихся и твоея помощи и предстательства просящих. Испроси у человеколюбивого Господа нашего здравие душевное и телесное, утверди веру нашу, укрепи силы наша, изнемоглющия во искушениях и скорбех века сего, согрей огнем молитвы охладевшая сердца наша, помоги нам, покаянием очистившимся, христианскую кончину живота сего получити и в чертог Спасов преукрашенный внити со всеми избранными и тамо купно с тобою покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу во веки веков.
Аминь.
СЛОВАРЬ МАЛОЗНАКОМЫХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ
Архимандрит - букв, начальник духовных овец; настоятель крупного монастыря, позже - монах, занимающий высокую административную должность.
Благочинный монастырей - наиболее опытный настоятель монастыря, назначенный архиереем наблюдать за правильным исполнением Церковного устава в монастырях епархии.
Богоявленская вода - Святая вода, освящённая особым чином накануне и в самый день праздника Крещения (Богоявления) Господня.
Божественная Литургия - самое главное богослужение Православной Церкви, во время которого совершается таинство Святого Причащения.
Братская трапеза - особое здание в монастыре, предназначенное для принятия пищи монахами.
Восприемник - крестный отец, человек, принимающий младенца от купели, в обязанность которого входит научение своего подопечного истинам христианской веры и жизни по закону христианскому.
Всенощное бдение - праздничное вечернее богослужение, которое в древности совершалось в течение всей ночи.
Диакон (с греч. «служитель») - священнослужитель низшей из трех степеней священства. Диакон помогает священнику при совершении богослужения.
Добротолюбие - сборник поучений святых отцов Восточной Церкви.
Духовная брань - внутренняя борьба со скверными помыслами, навыками, бесовскими искушениями.
Духовник - священник, принимающий исповедь и дающий духовные советы.
Епархия - область, подчинённая в духовном отношении епископу.
Епископ (с греч. «надзиратель») - высший чин священства, главный пастырь своей епархии, имеющий заботу обо всех церквах на её территории. Архиепископ - главный епископ, с XVIII века - почётный титул, звание.
Прп. Ефрем Сирин - святой, родился в городе Низибии, в Месопотамии (IV в.). Вёл в горах подвижнический образ жизни. Оставил толкование Священного Писания, духовные сочинения аскетического характера, умилительные молитвы и песнопения, в том числе покаянную молитву «Господи и Владыко живота моего...».
Затвор - пещера или уединённая келья, где монах, отшельник проводит безвыходно время в безмолвии, посте, молитвах и богомыслии.
Игумен (с греч. «руководящий») - наставник, начальник, настоятель монастыря.
Иеромонах или священноинок - монах, имеющий сан священства.
Инженер-прапорщик - низший офицерский чин военных инженеров.
Прп. Иоанн Лествичник - святой, родился около 525 г. Прожил 40 лет у подошвы горы Синай. На время возвратился к людям, когда был избран настоятелем Синайского монастыря, затем опять ушёл в уединение. Прозван Лествичником по своему сочинению «Лествица Райская» (лестница). Произведение является руководством к монашеской жизни.
Исповедь - видимая часть таинства покаяния, состоящая в том, что христианин перед священником как свидетелем Божиим искренно рассказывает свои согрешения с решимостью исправиться.
Казначей - хранитель монастырской казны и имущества.
Кафедра (с греч. «возвышенное место») - 1) возвышенное место в алтаре, на котором сидит архиерей во время богослужения; 2) место постоянного пребывания и служения архиерея в главном храме епархии.
Келейный корпус - здание, определённое для жительства монашествующих.
Келейный устав - правила совершения молитвословий и поведения вне храма (в монастыре или доме).
Кондукторская рота - старшие классы учащихся Военно-Инженерного училища, обладающих достаточными знаниями и навыками для вступления в службу.
Линейные казаки - казачьи войска, находящиеся на линии обороны между Россией и Кавказом.
Малая схима или мантия - первая степень монашества, при посвящении в которую совершаются соответствующие молитвословия и священнодействия. При пострижении в мантию происходит наречение нового имени.
Митрополит - архиерей, начальствующий над большой областью с центром в крупном городе. В русской Православной Церкви звание почетное. Митрополиты носят белый клобук (головной убор).
Монашеское делание - исполнение монашеских обетов (обещаний): нестяжания, целомудрия, послушания, которые достигаются через пост, молитву и труд.
Мощи - останки тел святых, которые почитаются Православной Церковью.
Набедренник - одно из священнических облачений в виде прямоугольного плата, которое привешивается на ленте через плечо. Означает меч духовный, т.е. оружие Слова Божия. Является первой наградой священника.
Неделя жён-мироносиц - третье воскресенье по Пасхе, в которое отмечается память святых жён-мироносиц, учениц Господа Иисуса Христа, принесших ароматы (миро) для погребения Спасителя.
Обедня - то же, что и Литургия. Это богослужение обязательно предшествовало обеду в монастырях.
Обер-прокурор Святейшего Синода - начальник канцелярии Святейшего Синода, органа управления Русской Православной Церкви (1721-1918).
Откровение помыслов - открытие своему духовнику мыслей и чувств с целью избавления от них.
Прп. Паисий Величковский - архимандрит Нямецкого монастыря в Молдавии. Известен благочестивой жизнью, образованием и духовными литературными трудами, среди которых находятся переводы с греческого на русский творений святых отцов церкви: «Добротолюбие», соч. Исаака Сирина, «Огласительные слова Феодора Студита», сочинения Варсонофия, Григория Паламы, Максима Исповедника и др.
Панагия (с греч. «всесвятая») - архиерейский наперсный образ Спасителя или Божией Матери, носимый на груди.
Паж - низший придворный чин.
Подвиг - труд, духовный и телесный, во славу Божию, для спасения души.
Подвижник - христианин, который несёт подвиг.
Подворье - дом, церковь в городе для временного пребывания монахов как представителей того или иного монастыря.
Послушник (новоначальный, рясофорный) - человек, который готовится к принятию монашества через пост, молитву и послушания, ещё не давший монашеских обетов.
Пострижение - церковный обряд при посвящении в монашество и его степени.
Предстательство - покровительство, защита, помощь.
Причастие - таинство, в котором верующий под видом хлеба и вина истинно причащается Тела и Крови Христовой и таким образом соединяется со Христом.
Промысел - попечение, властительство, распоряжение. Так называется действие премудрой и Всеблагой воли Божией.
Самообольщение, прелесть - ложное представление о своих духовных способностях и заслугах.
Святая вода - вода, освящённая во время молебна через погружение в неё креста и произнесение особых молитвословий.
Святитель - епископ, архиепископ, митрополит, причисленный к лику святых.
Святоотеческое учение - учение святых отцов Восточной Православной Церкви о путях спасения души.
Скит - пустынная, уединённая обитель при крупном монастыре, где монахи пребывают в усиленных молитвах, богомыслии и рукоделии.
Соблазны мира, плоть, козни дьявола - искушения для чувств, ума и души человеческой.
Старец - опытный в духовных вопросах священник или иеромонах, дающий советы ко спасению души.
Страсти - греховные чувства, мысли и навыки, которых святые отцы насчитывают восемь: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордыня.
Строитель - устроитель, распорядитель монастыря. Низшее звание настоятеля обители.
Фельдфебель - высший солдатский чин, соответствует старшине.
Свт. Филарет (Дроздов) - митрополит Московский, в миру Василий Михайлович Дроздов (1783-1867). Составитель православного катехизиса (изложение учения Православной Церкви, 1823). Своим словом содействовал успокоению народа в 1825 году. По его настоянию был издан русский перевод Библии. Он же составил манифест 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян. Церковно-административная деятельность митрополита Филарета оставила заметный след. Отличался выдающимися дарованиями как духовный писатель. После него осталось много ценных трудов, например, «Начертания церковной библейской истории», «Записки на книгу Бытия», «Разговоры между испытующим и уверенным о православии восточной греко-российской Церкви».
Хиротония (с греч. «рукоположение») - таинство посвящения в какую-либо священную должность, совершаемое в алтаре.
Церковный устав - правила совершения богослужений и поведения в храме.
Шеф - покровитель и инструктор учебного заведения (училища).
Источники
1. Диссертация иеромонаха Марка (Лозинского) «Духовная жизнь мирянина и монаха по творениям и письмам епископа Игнатия Брянчанинова». Троице-Сергиева Лавра, 1968.
2. «Жизнеописание епископа Игнатия Брянчанинова, составленное его ближайшим учеником в 1881 году» в кн.: Святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. Т. 1. «Правило веры». М.: Православное издательство, 1993.
3. Полный церковно-славянский словарь. Составил священник Григорий Дьяченко. М.: Издательский отдел Московского Патриархата, 1993.
4. Полный православный богословский энциклопедический словарь в 2-х тт. Репринтное издание. М., 1992.
5. Православныя русские обители. Полное иллюстрированное описание всех православных русских монастырей в Российской империи и на Афоне. Репринтное издание. Спб.: «Воскресение», 1994.
В книге использованы клейма иконы «Святитель Игнатий (Брянчанинов) в житии». Образ написан в иконописной школе при Московской Духовной академии.
ВОЛОГДА
2000
Источник: Житие Святителя Игнатия Брянчанинова : [электронный ресурс] / авт.-сост. А. Пылев. – Вологда, 2000.