Выдающиеся люди Вологодского края

ПОЛИТИКО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКАЯ БОРЬБА "НЕСТЯЖАТЕЛЕЙ" И "ИОСИФЛЯН" // Золотухина Н. Развитие русской средневековой политико-правовой мысли. - М. : Юридическая литература, 1985

1. ПОЛИТИКО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКАЯ БОРЬБА "НЕСТЯЖАТЕЛЕЙ" И "ИОСИФЛЯН"

а) Социально-политическое учение Нила Сорского

Основателем доктрины "нестяжательства" принято считать Нила Сорского (1433-1508). Биографические сведения о нем крайне скудны. Исследователи по-разному определяют его социальное происхождение [Так, А. С. Архангельский, ссылаясь на слово "поселянин", применяемое самим Нилом в качестве самохарактеристики, делал заключение о его крестьянском происхождении (см.: Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. СПб., 1882, с. 3); А. А. Зимин полагает, что Нил Сорский был братом видного посольского дьяка Андрея Майкова (см.: Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России. М., 1971, с 60)].

Программа "нестяжательства" как течения социально-политической мысли неоднородна. Но безусловно, что основные идеи "нестяжательства" складывались под воздействием антифеодального реформационного движения и поэтому во многом выражали интересы эксплуатируемых слоев общества. Большинство современных исследователей видят в теории "нестяжательства", сформулированной в основных своих положениях ее идеологом Нилом Сорским [Произведения Нила Сорского опубликованы: "Нила Сорского Предание и Устав" (см. публикация М. С Борозковой-Майковой. СПб., 1912) и "Послания Нила Сорского" (см.: Труды отдела древнерусской литературы, т, XXIX. Л., 1974, с. 125-144).], определенное выражение интересов черносошного крестьянства, наиболее ощутимо страдавшего в этот период от монастырской земельной экспансии. Активизация феодальной земельной политики монастырей выражалась не только в присвоении черносошной земли, но и в обращении сидевших на ней крестьян в зависимых людей.

Основной комплекс социально-политических идей "нестяжательства" как раз и содействовал популярности этого течения общественной мысли в самых низших социальных слоях феодального общества. Впоследствии именно в данной среде на основе исстяжательского учения еретиками был сформулирован утопический социальный идеал.

В современной литературе утвердилось мнение, сложившееся еще в дореволюционной русской науке, что "нестяжатели" по своим политическим убеждениям были сторонниками феодальной раздробленности, в то время как их противники - "стяжатели" ("иосифляне") отстаивали объединительную политику и поддерживали централизацию. На наш взгляд, эта точка зрения явно ошибочна.

Методологические позиции Нила во многом близки к ряду положений школы естественного права. В центре его теоретических построений располагается индивид с комплексом психобиологических неизменных качеств (страстей). Таких страстей (по терминологии Нила, - помыслов) он насчитывает восемь: чревообъядение, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Особой критике Нил подвергает одну из страстей - "сребролюбие". Оно "отвне естества" и появляется только в результате неправильно организованной общественной жизни, при которой богатству (накоплению имуществ) придаются совершенно не свойственные ему от природы функции - почет и уважение. По его мнению, "сребролюбие" породило гибельный для человеческого рода порок - "стяжание", и задача праведного человека заключается в рациональном (разумном) его преодолении6.

На сегодняшний день в литературе как советской, так и зарубежной существуют различные точки зрения относительно того, какой именно вид стяжания осуждается Нилом: только личный или также и монастырский.

Анализ его социальной программы показывает, что общая нестяжательная позиция Нила последовательна и непротиворечива. Идеальным вариантом мыслителю представляется раннехристианская община, основой социальной организации которой служила общая собственность и обязательность труда каждого ее члена ("нужные потребы", приобретающие "от праведных трудов рукоделия".

Никакие виды трудовой деятельности Нилом не осуждаются. Если никто не ущемлен в правах, то всякий труд дозволяется и поощряется. Главное - это уметь удовольствоваться плодами "делания своего" в личных "потребах" и не допускать насильственного присвоения результатов чужого труда ("по насилию от чужих трудов сбираема... несть нам на пользу"), которое, независимо от целей, является нарушением божественных заповедей. Распространенного в тогдашнем обществе убеждения "о благом" использовании частной собственности на цели подаяния Нил не разделяет. Отрицание милостыни является логическим завершением его конструкции - человек, не имеющий лишнего ("а точию потребная"), зарабатывающий своим трудом только на хлеб насущный, не должен творить подаяния. Да и сам принцип подаяния несовместим с нестяжанием. Неимущий не может творить милостыню, ибо "нестяжание бо вышши есть таковых подаяний". Нестяжательный человек может оказывать только духовную Помощь и поддержку: "душевная милостыня и толика вышши есть телесная, яко же душа вышши тела".

Относятся ли эти высказывания только к отдельному человеку, вставшему на путь несения иноческого подвига (монаху), или имеют в виду привычную форму монашеской корпорации - монастырь? Н. В. Синицына справедливо замечает, что для определения позиции "нестяжательства" того или иного публициста прежде всего следует уяснить, какое значение в его системе "имеет представление о монастыре как социальном организме и его связи е окружающей средой". Статус современного Нилу монастыря явно осуждается мыслителем. Здесь его платформа вполне последовательна и не допускает никаких отклонений. Существующую монастырскую форму организации черного монашества он порицает. Хотя монастырь - традиционная форма объединения людей, решивших оставить мир, но ныне он утратил свое значение, так как стоит на пути "оскудения", поскольку совершенно очевидно впал в недуг "сребролюбия" и заботится не о духовном, а о "внешнем": "о притяжении сел, и о содержании многих имений и прочая же к миру соплетения", что прямо ведет доверившихся ему людей к "душевному ущербу", а иногда даже к телесной погибели ("мнози бо сребролюбия ради не токмо жития благочестива отпадоша, но и о вере погрешиша душевне и телесне пострадаша"). Такое состояние монастырей не соответствует тем целям и задачам, ради которых они возникли, поэтому Нил отдает предпочтение скитничеству ("житие безмолвно, беспечально от всех умерщвлено"), в котором все объединившиеся в духовных целях люди полностью обеспечивают достижение сурового трудового нестяжательного идеала. Причина отрицательного отношения к традиционной форме - одна: недуг "сребролюбия", представляющийся Нилу неистребимым в больших монастырях. Только приближение к природе и трудовая жизнь помогут достичь идеала раннехристианской общины. Отрицание Нилом монастырской системы как не соответствующей целям и задачам, определившим ее возникновение, и противопоставление ей монашеского скита, основанного на началах свободного самоуправления и существующего экономически только за счет труда скитников, наносило очевидный ущерб теории иосифлян, проповедовавших строгую иерархичность всей церковной структуры с четким дисциплинарным и административным соотношением всех ее членов, экономической базой существования которой являлись земельные владения, обрабатываемые подневольным трудом.

Сам Нил поселился далеко за Волгой в глухой заболоченной, труднодоступной стороне Вологодского края, где и основал свою Нило-Сорскую пустынь.

Противоположность взглядов "иосифлян" и "нестяжателей" выразилась в том, что иосифлянскому идеалу личного нестяжания Нил Сорский противопоставляет личную трудовую собственность монаха, обеспечивающую ему необходимые средства для существования. Реальная аскеза противопоставляется аскезе мнимой, ибо личная нестяжательность монахов богатого монастыря была основана на мнимой, а не на реальной бедности.

В этом плане его классовая и социальная позиции отвечали в наибольшей степени интересам мелкого производителя.

С другой стороны, поддержка, оказанная Нилом и его сторонниками правительственным планам секуляризации церковных земель, свидетельствует о понимании Нилом политической линии Ивана III, который хотел именно с помощью религиозного идеала Нила Сорского обосновать планы секуляризации церковных и монастырских земель в пользу государства.

В этой связи совершенно неосновательными представляются предположения о том, что "нестяжательство" по своей классовой программе было связано с боярством и выражало идеологию крупной феодальной знати.

На Соборе 1503 г. Иван III, опираясь на идеологическую линию нестяжателей, "восхоте... у митрополита и у всех владык и всех монастырей села поимати... и к своим присоединити", а духовенство перевести на жалованье из царской казны. Эти мероприятия, кроме удовлетворения экономических претензий великокняжеской власти, обеспечивали ей и полный политический приоритет в государственных делах. И во всех этих начинаниях поддержал Ивана III старец Нил, который начал "глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням и кормили бы ся рукоделием, а с ними и пустынники белозерские". В случае победы этой точки зрения и удовлетворения решением Собора требований Ивана III процесс достижения государственного единства был бы заметно ускорен, а церкви, представляющей собой мощную феодальную корпорацию, нанесен экономический и политический урон, что сразу поставило бы ее в подчиненное государству положение и препятствовало бы проведению самостоятельной политики, во многом не совпадающей с основной политической линией великого князя.

Поэтому теоретическая позиция Нила, выражающая его социальные взгляды, дает все основания рассматривать нестяжателей как "практических сторонников Русского централизованного государства, а отнюдь не его противников". Иерархически организованное иосифлянское духовенство, в руках которого были все высшие церковные посты, оказало сопротивление секуляризациониым планам Ивана III. Объединенные церковные силы во главе с митрополитом Симоном объявили в Соборном ответе на вопросы великого князя, что церковные стяжания "не продаема, ни отдаема, ни емлема никим никогда ж в веки и нерушима быти...", а если князья "или кто от бояр имут обидити или вступатися во что церковное... да будут прокляты в сий век и в будущий".

В сложной внешней и внутренней обстановке осторожный и осмотрительный политик великий князь Иван III вынужден был примириться с решением Собора. В открытый конфликт с церковью он вступить не решился. Она была нужна ему как мощное идеологическое оружие в борьбе с его политическими противниками.

В итоге такой крупный феодальный пережиток, как экономически могущественная, владеющая огромными земельными латифундиями церковь, был законсервирован, нанеся немалый ущерб общему процессу государственного объединения.

Политические взгляды Нила наиболее очевидно прослеживаются при анализе его отношения к еретикам и определении форм участия церкви и государства в их изобличении и преследовании.

Все участники публицистической полемики, разгоревшейся вокруг церковно-секуляризационного вопроса, оказались неизбежно втянутыми в разрешение политической проблематики.

Полемика об отношении к еретикам и их учению и поведению вызвала в обществе оживление споров о свободе воли. "Бог сотворил человека безгрешным по естеству и свободным по воле",- утверждал византийский философ-богослов Иоанн Дамаскин. Свободу И. Дамаскин определял как волю, которая естественно (т. е. от природы) свободна, а послушание - как состояние неестественное, знаменующее собой "покорность воли". Человек, по мнению этого философа, несет всю меру ответственности за свои дела, "ибо все зависящее от нас есть дело не промысла, а нашей свободы". Григорий Синаит - представитель исихастской философской школы считал свободную волю человека главной движущей силой в сложном процессе самоусовершенствования. Борьба с мировым злом и, в частности, со злыми страстями, которые укоренились в человеке, может совершаться только лишь через реализацию свободной воли человека, направленной к добру и опирающейся в своих проявлениях на такой субъективный фактор, как личный опыт.

Постулат о свободе воли был стержневой проблемой философских диспутов итальянских религиозных мыслителей XV-XVI вв., которые в противоборстве с официальной католической доктриной отстаивали требование свободы воли для каждого человека, "что на практике означало признание свободы мысли, творчества, научных дискуссий...".

В русской политической литературе высказывались различные точки зрения относительно права каждого индивида на обладание свободной волей и личной ответственности за ее реализацию.

Взгляды Нила Сорского наиболее близки к исихастской философской традиции. Категорию "духовного спасения" он связывает непосредственно с наличием у человека свободной воли. Свобода воли не представляет собой простого следования своим "хотениям". Такая постановка вопроса невозможна для христианского мыслителя. Нил имеет в виду поведение, при котором каждый человек (а не только монах) все "добрые и благолепные делания" творит "с рассуждением", определяя свое поведение свободным выбором, основанным на личном опыте и знаниях. У послушного чужой воле, действующего без рассуждения человека и "доброе на злое бывает". Следовательно, разумная оценка всех действий является обязательной. Слепо следовать чужой воле совсем не похвально. Напротив, ум должен быть открыт для знаний ("понеже насаждай ухо, слышит вся и создавай око смотряет везде").

Для Нила характерно уважение к чужому мнению, он отрицает бессмысленное следование авторитетам. Еще А. С. Архангельский отмечал, что Нил "не только не подавляет личной мыслительное(tm)... напротив, требует ее, как необходимого и главного условия". Учерику совсем не обязательно во всем бессмысленно следовать за учителем. Если кто из учеников по каким-либо важным вопросам философского и практического значения сумеет установить что-либо "вящее и полезнейшее", то "он тако да творит и мы о сем радуемся".

Нил призывает к полной внутренней самостоятельности, личной ответственности за свои действия, глубокому философскому размышлению и рациональному (умственному - по его выражению) восприятию. Теория Нила не знала уничижения личности. В лице Нила русская история политической мысли впервые встречается с теоретическим обоснованием ее значения. Причем здесь учение Нила выступает за пределы поставленной им задачи совершенствования инока, ибо он ставит и вопрос "о личной правоспособности каждого мирянина в религиозной сфере".

В учении Нила нашла свое утверждение традиция уважения к книге и книжному знанию. Книжное знание, по мнению Нила, является обязательной ступенью на сложном пути самоусовершенствования. Сам институт самоусовершенствования глубоко индивидуален и исключает грубое вмешательство со стороны. Поступки человека должны быть плодом его глубокого раздумья, ибо "без мудрования" не всегда можно различить добро и зло. Если человек очевидно уклоняется от правильного пути в делах веры, то все равно "не подобает же на таковых речьми иаскакати, ни поношати, ни укорити, но богови оставляти сна; силен бо есть бог исправити их". Не следует "смотряти недостатки ближнего", лучше "плакати свои грехы", не полезен здесь укор "и не укори человека ни о какове грехе", только чтение "непрелестной" литературы и дружеская доверительная беседа с мудрым наставником могут помочь человеку стать на правильный путь, Не только государство, но даже и церковь не может официально преследовать его за убеждения.

Теоретически позиция Нила по этому вопросу исключала государственное вмешательство вообще и уж тем паче в такой резкой форме, как применение уголовного преследования и наказания вплоть до смертной казни.

Разрешая эту проблематику, нестяжатели коснулись такого важного политического вопроса, как взаимоотношения церковной и светской властей. В отличие от принятого в византийской политической доктрине принципа их полного совмещения, Нил предпринимает попытку определить сферы их действия, а также методы и способы реализации ими своих властных полномочий. Деятельность церкви ограничена у него только духовной областью, в которой абсолютно и принципиально неприменимы государственные (политические) меры воздействия на людей. Эти теоретические позиции и были определяющими в его отношении к еретическому движению и формам его преследования.

Но рассматривая вопрос о реальном преследовании еретиков, которое уже имело место в государстве, Нил попытался смягчить насколько возможно формы этого преследования и ограничить число лиц, подлежащих наказанию. Так, он считал, что не следует преследовать тех, кто открыто не проповедует своих убеждений, или тех, кто раскаялся. Здесь Нил прямо ставит вопрос о недопустимости преследования человека за убеждения. Никто до него в русской литературе не говорил об этом и не скоро еще после него этот вопрос будет сформулирован и высказан как политическое требование.

Нилу пришлось тогда не только излагать свои взгляды теоретически, но и позаботиться об их практическом проведении. Вполне обоснованными кажутся нам утверждения ряда исследователей о том, что Собор 1490 г. не вынес решения о смертных казнях еретикам, как того требовали "обличители", именно благодаря влиянию учителя Нила Паисия Ярославова, самого Нила и митрополита Зосимы.

Тем, что в России преследования за веру никогда не принимали такого характера, как в католических странах, Юна немало обязана Нилу, его сторонникам и последователям, которые со рвением доказывали невозможность применения смертной казни за вероотступничество. Смертную казнь за религиозные убеждения "нестяжатели" рассматривали как отступление от основных постулатов православного вероучения. И хотя в споре о формах воздействия на еретиков они проиграли (Собор 1504 года приговорил еретиков к смерти), влияние "нестяжателей" на формирование общественного мнения несомненно. Казни еретиков носили единичный характер и распространения не получили.

Сама постановка вопроса об обязательности для каждого человека (не только монаха) "умственного делания", приводила к способности мыслить и рассуждать, а следовательно, критически воспринимать существующую действительность во всем ее объеме (т. е. материальную и духовную. Рационалистический подход к рассмотрению любого вопроса противопоказан авторитарному методу рассуждений. И это было ново для средневековой России. Нил одним из первых практически утверждал рационалистический метод познания и рассуждений взамен безрассудного следования общепринятым авторитетам, в результате чего он вменял в обязанность каждому христианину анализировать писания святых мужей и подвижников, прежде чем пользоваться ими в качестве примера. Основываясь на исихастской технике "умного делания", сорский подвижник заложил основу критического рационального отношения ко всем писаниям ("писания бо многа^ но не вся божественно суть" ).

Учение Нила было продолжено его другом и последователем Вассиаиом Патрикеевым, идеи которого были уже облечены в более четкие политические формулы. Вассиан политически заострил все те вопросы, которых касался Нил.

Применяя учение Нила "о мысленном делании", Вассиан начал критиковать не только деятельность церкви, но и основные религиозные догматы.

Развивая положения Нила о нестяжании, Вассиан прямо и четко поставил вопрос о лишении всех монастырей их владельческих прав и всех связанных с ними привилегий. Отрицание монастырских стяжаний привело его и к постановке вопроса об уничтожении института монашества. Вассиан настаивал на необходимости четкого разграничения сфер деятельности светской и церковной властей. Ему принадлежит и постановка вопроса о необходимости защиты интересов черносошного крестьянства как социального элемента, наиболее страдающего от феодальной политики монастырей. В этом направлении Вассиан продолжил традиции прогрессивной русской политической мысли, обратив внимание на крестьянский вопрос и поставив перед правительством требование о необходимости принятия государственной властью ряда мер, направленных на облегчение тяжелой участи крестьян32. Давая классовую характеристику доктрины "нестяжательства", в целом следует отметить, что ее идеологи, несмотря на несомненную принадлежность к привилегированному классу феодалов, во многом сумели преодолеть свою классовую ограниченность и занять прогрессивные позиции в области государственного строительства, а также сформулировать идеал, учитывающий интересы низших слоев социальной структуры общества.