Лец Станислав Ежи. Непричесанные мысли: [афоризмы] / пер. с пол. и предисл. М. Ш. Бонфельда // Мезон. – 2000. – № 4. – С. 15; № 5. – С. 21; № 6. – С. 11; № 7. – С. 23; № 8. – С. 23; № 9. – С. 27; № 11. – С. 24-25.
Станислав Ежи Лец
Непричесанные мысли
Оригинальный перевод с польского: профессор М.Ш. Бонфельд
От переводчика:
Афоризмы польского сатирика Станислава Ежи Леца – это редкое чтение. Многие из них до сих пор не изданы на русском языке, а изданные сборники исчезли, как капля воды на раскаленной сковороде. Свои мысли Лец назвал «непричесанными», наверное, не только потому, что они следуют друг за другом без видимого порядка. Главное – они менее всего подобны привычным «прилизанным» суждениям. Сколько славословий и хулы раздавалось, например, по поводу царского трона, но только Лец заметил, что «и на троне протираются штаны». «Непричесанные мысли» – не только редкое, но и весьма своевременное чтение: такое впечатление, что они пришли в голову автору даже не вчера, а сегодня. (М. Бонфельд).
Круша памятники, сохраняйте пьедесталы... Пригодятся!
Воскреснуть могут только покойники. Живым – сложнее.
...Чтобы писателям расправить крылья, нужна свобода перьям.
Все в наших руках. Потому – мойте их чаще.
Глупость – мать преступлений. А отцы – часто гениальны.
Лучше не доводить до того, чтобы транспортный парк города был пригоден только для баррикад.
Мне снилась действительность... С каким облегчением я проснулся.
Подтверждение закона Павлова о рефлексах: после звонка у публики возникает аппетит к зрелищам.
История учит, как ее приукрашивать.
Вечные ценности не зависят от колебаний на бирже. Они там не котируются.
Артистам: показывай свое нутро, но... не обнажайся.
Создать личность и предоставить ее собственной судьбе. Только великим писателям это под силу.
Не шагай по следам великих: утонешь... В этих следах.
Есть гении, которых могут оценить только гении.
Имейте в виду: массовый едок действительно способен слопать искусство.
Догматикам человек не нужен. Даже в самих себе.
Для надзора за мыслями тоже нужны евнухи.
Должен ли фундамент государства складываться из темниц?
Приложили руки к преступлению: аплодировали ему.
Некоторым к лицу обходиться без лица.
Гром среди ясного неба – смерть оптимиста.
В начале дороги к совершенству споткнулся о свой бешеный успех.
Публика зевала, показывая зубы.
Политика – скачки троянских коней.
Кто знает, сколько слов испытал Бог, прежде чем нашел То, что сотворило Мир.
Не давайте навязать вам свободу слова до того, как придет свобода мысли.
Если бы бумага действительно была способна терпеть, она дожидалась бы только шедевров.
Горе диктаторам, уверовавшим, что они не являются таковыми.
Знаю я, откуда все эти легенды о еврейском богатстве – евреи платят за все!
Любой смрад, борющийся с вентилятором, воображает себя Дон Кихотом.
В начале было Слово, а в конце – фразы.
Жить вредно. От этого умирают.
Мертвые души способны сожрать гораздо больше, чем живые утробы.
Болит голова часто у того, кто ее потерял.
Уроки истории предназначены для великих. Маленьким достаются просто уроки.
Палача обвиняли в непоследовательности: сегодня он казнит тех, по чьим приказаниям казнил вчера. Он ответил: «Меня политические взгляды не интересуют, я вижу только человека».
Если у кого-то выбьют из руки перо, он может схватиться за меч.
Сложно говорить двусмысленности, если слова потеряли всякий смысл.
Некоторым приходится сходить со сцены, когда кончаются слова, которые для них кто-то написал.
Иногда нужно хранить молчание, чтобы тебя выслушали.
Даже во время охоты на слонов приходится ловить блох.
У кого в аду погоны, тот и в раю с аксельбантами.
Есть великое Ничто и мелкое ничтожество.
Интересно, страдают ли рыбы, выскальзывающие из ячеек сети, комплексом неполноценности?
По пути, усеянному розами, не ходят босиком.
Кто кричит «Да здравствует!», – потом платит за похороны.
Сколько же людей, сошедших со сцены, забыли снять грим...
Если народу заткнули рот, это слышно даже при пении гимна.
Знаете, где надежда хранится всегда? В преддверии ада, под надписью: «Оставь надежду всяк, сюда входящий».
Дух времени может устрашить даже атеиста.
Иногда нужны такие суфлеры, которые бы шепнули, о чем не следует говорить.
Сила аргументов – аргумент силы: два разных стиля.
Самое низкое падение искусства – на колени.
Только сойдя со сцены, человек иногда сознает, какую роль он играл.
Не один нуль воображает себя орбитой, по которой движется Мир.
В темные времена трудно спрятаться – даже в тени.
Рационализация: кадило и – одновременно – дымовая завеса.
Укрепили связь человека с человеком до толщины кандалов.
Об актерах: «Прости им, ибо не ведают, что говорят».
Театр, возможно, полезен уже и тем, что на время прерывает трагедии и фарсы в жизни зрителей.
Что с того, что жизнь проходит? Если она так дорога ...
После угасшего энтузиазма остается сажа, которой можно вымазать физиономию. Чтобы не узнали...
Жаль, что в рай можно въехать только на катафалке.
Скромно считал себя графоманом. А был – доносчик.
Люди, ничего общего не имеющие с искусством, не должны с ним иметь ничего общего. Элементарно?...
Нужно быть самим собой. Конь и без кавалериста – конь. Кавалерист без коня – всего лишь человек.
Пуританам необходимы два фиговых листка – на глазах.
Чем больше человек платит – тем выше ценится.
Что такое вопросительный знак? Это одряхлевший восклицательный.
Ко всему относимся с пониманием – и ничего не можем понять.
Во времена немоты довольно одного слова; во времена болтовни – молчания.
Неосуществленные действия порождают катастрофическое отсутствие последствий.
«Лучшее завтра» не гарантирует перед «еще лучшим послезавтра».
Сколько транжирится на душу человека? Это показатель уровня культуры.
Смейтесь до слез! Лозунг и для пессимистов, и для оптимистов.
Хромает – значит идет!
Грамотные пишут. Безграмотные – диктуют.
Поэт N. всегда ставит на верную лошадку. Отнюдь не на Пегаса...
Интеллектуально самодостаточны только гении и дураки.
Не забывайте: цена, которой платят за свободу, падает по мере увеличения спроса.
Жизнь имеет свои темные стороны: только так сохраняются остатки приличия.
«Мысли не облагаются пошлиной?». Только если не переходят границ...
Как распознать свободу тем, у кого ее никогда не было? Они могут подозревать, что это еще одна маска тирана.
Существуют настолько широкие горизонты, что раскрыть их можно только в очень узком кругу.
Актер обязан о чем-то сказать, даже если у него немая роль.
Эксплуатация человека человеком? То есть – по-человечески...
В некоторых театрах господствует просто невероятный реализм. Со сцены идет даже запах онучей. А люди – фальшивы.
В зеркале слов часто отражаются гениталии.
Есть художники слова, чьи сочинения непереводимы на иные языки. Вот их-то и можно спокойно пропагандировать «за бугром».
Будь реалистом: зачем тебе говорить правду?
Искусство движется вперед... А за ним – жандармы.
Чтобы искусству стать реалистичным, пришлось вначале деформировать человека.
Приближаясь к правде, мы часто удаляемся от действительности.
Там, где поют в одну дуду, слова не имеют значения.
Борьбу за власть ведите с нею.
На человеческую память рассчитывать нельзя. Увы, на беспамятство – тоже.
Интерес к дерьму обычно проявляет навоз.
Хотелось бы верить, что литература низкого пошиба когда-нибудь станет элитарной: для узкого круга четвертьинтеллигентов.
Преступники шли с лозунгом: «Перестаньте издеваться над совестью! Дайте ей спать спокойно!»
Общечеловеческие ценности – это те, контрабанда которых не окупается.
У народа могут быть одна душа, одно сердце, одна грудь, которой он движется навстречу опасности... Но ужасно, если у него только один мозг.
Человечество, однако, прогрессирует. Убийц судят все гуманнее и гуманнее.
Не расстраивайтесь! Скоро и некоторым «гомункулусам» можно будет с полным правом сказать: «Ах, ты, сукин сын!».
Тюрьму трудно превратить в исходную точку.
Вот страж закона – хранит его так тщательно, чтобы никто не мог им воспользоваться.
Есть люди, не усматривающие разницы между онанизмом и «верностью самому себе».
Равноправие во времена бесправия – это уже нечто!
Жил колоритно – менял знамена.
Эх, кабы было столько слушателей, сколько подслушивающих!
Слопать врага живьем – пустяк. Но молча проглотить его последнее слово...
И могильщик не может только копаться в прошлом.
Интеллектуальный провинциализм – это стремление мыслить вдали от мозга.
Свободу чаще всего теряют те, кто ее жаждет.
Всегда боюсь тех, кто претендует на роль властителя душ... Ведь что делают они с телами!?
Из дневника Вечности: «Только один сумел прожить от Сотворения мира до Конца света – Страх».
Имеет ли человек право считать себя автором непрошенных мыслей? Некоторые мысли в голову приходят уже под охраной.
Одним вторую жизнь можно дать в награду, другим – в наказание.
Из достижений геометрии: генеральная линия отнюдь не складывается из бесчисленного числа точек зрения.
Дерьмо сказало: «Трус! Слабо меня тронуть!»
В странах, где люди не очень уверенно чувствуют себя в тюрьме, они не очень уверенно чувствуют себя и на свободе.
Ну, пробил ты головой стенку! И что ты будешь теперь делать в соседней камере?
Те, перед кем раскрыты широкие горизонты, имеют, как правило, худшие перспективы.
А, может быть, великолепная наскальная живопись в пещерах некогда просто была вынуждена скрыться в подполье?
Есть минуты, когда свобода звенит ключами тюремщиков.
Горе живым властителям, присвоившим почести, принадлежащие мертвым.
И висельники в состоянии качаться в неподобающую сторону.
В искусстве бывали времена, когда кастрировали даже онанистов из боязни, чтобы они не оплодотворили атмосферу.
Страдал манией преследования: думал, что за ним постоянно кто-то ходит. А это был всего лишь оперуполномоченный.
Об авторе:
Станислав Ежи Лец (де Туш-Тетц; 1909, Львов – 1966, Варшава) – польский поэт и сатирик. Родился в семье крещеных евреев (протестантов), имевших баронский титул. В 1933 г. окончил юридический факультет Львовского университета. Печататься начал в 1929 г. В 1941 г. попал в фашистский концлагерь, откуда бежал в 1943 г. Сражался в рядах Армии Людовой, затем Войска Польского. Автор многочисленных стихотворных сборников, сборников поэтических миниатюр. Широкую известность приобрел благодаря двум сборникам афоризмов: «Непричесанные мысли» (1957) и «Новые непричесанные мысли» (1964).