Бонфельд М. Ш. Провинция – кладовая культуры / М. Ш. Бонфельд // Лад. – 1994. – № 11. – С. 24-25.
Морис Шлемович Бонфельд
Провинция – кладовая культуры
Активизация культурной жизни в провинции дает о себе знать хотя бы и нынешним круглым столом. О провинции говорят, пишут, ею заклинают, на нее возлагают великие надежды. Фраза «Провинцией спасется Россия» стала почти столь же расхожей, как и вырванное из контекста изречение Достоевского «Красота спасёт мир». Мы видим, насколько сложен узел проблем, завязанный вокруг провинциальной жизни и культуры, насколько оправданы питаемые на их счет надежды и насколько сама провинция нуждается в немедленном спасении.
Разумеется, мне прежде всего близки те из проблем, которые связаны с культурой музыкальной, в этой сфере сосредоточена моя жизнь и в ней осуществлены основные наблюдения.
Есть провинция, понимаемая как специфический жизненный уклад, как своеобразный темп жизни, как культивирование и сохранение определенных, уходящих вглубь традиций, как возникающий вследствие этого определенный консерватизм и т.д. Но если говорить о культуре как о достаточно высоком накале духовной и художественной жизни населения того или другого региона (а именно об этом идет сейчас речь), то смею утверждать, что провинциальной культуры не существует вообще. Как не существует и культуры столичной. Культура – она либо есть, либо полностью или частично отсутствует.
В нашем недавнем прошлом власть имущие видели в культуре одну из форм политического самоутверждения, нечто вроде художественно изготовленной вывески на выставке достижений социалистического образа жизни. Государство долгое время было единственным (и надо сказать, весьма щедрым) меценатом – но только для выставочных экспонатов. В союзных республиках создавались свои локальные витрины, время от времени их привозили в Москву на очередную декаду, и если встречалось что-нибудь по-настоящему впечатляющее, оно чаще всего переходило в витрину всесоюзную.
Кто же оставался в провинции? Либо те, кто не мог и не хотел претендовать на статус экспоната всесоюзного значения, либо те, кто не умел показать себя в этом качестве. Были и подвижники, настоящие герои, преодолевавшие массу препятствий, незаметным трудом поддерживающие в провинции тлеющий огонек культуры, заслоняя его от столичных ветров и болотных испарений местной косности и непонимания. Им честь и хвала. О них мы никогда не должны забывать, и это – темы для историков культуры провинции. В то же время я меньше всего склонен был бы осуждать тех, кто удостоился пребывания около столичного солнца. Творческий человек обладает некоторым потенциалом, упрямо требующим выхода, и нельзя бросать камень в тех, кто ушел из провинции, видя в этом возможность для самореализации и для самосохранения. Провинция же в большинстве случаев, такой возможности дать не могла, да и подобная задача перед ней не стояла.
Не может быть осетрины второй свежести, как не может быть двух культур – столицы и провинции.
Значит ли это, что я отрицаю локальные своеобразия отдельных городов, областей и земель? Ну, конечно, нет. Своеобразие региона, особенно такого, как Вологда, как Петербург, как Архангельск, как Кубань, вне сомнения существует, грех это отрицать и от этого отказываться. Но региональное своеобразие не определяет сортность культуры. Культура Баварии, Саксонии, Тюрингии или Пруссии тоже обладает региональным своеобразием, и ведь никому в голову не придет относиться, ну скажем, к Дрездену, как к метрополии, а к Ваймару и Мюнхену как к провинции, и наоборот.
Все разговоры о том, что сначала нужно воспитать публику, а затем претендовать на какие-то высокие затраты на искусство – либо лукавство, либо искренние, но неумные попытки поставить телегу впереди лошади. Мы не жаловались в нынешнем сезоне на отсутствие или непонимание публики на концертах Плетнева и Петрова, или еще ранее на четырех подряд выступлениях «Виртуозов Москвы». Отличный уровень исполнения обеспечивает одновременно наполняемость двух залов – оперного и концертного в Ваймере, хотя количество жителей в нем, вероятно, соизмерительно становится неисчерпаемой кладовой культуры. Поэтому лучшее, что можно сделать с провинциальной, а точнее периферийной культурой как маргинальной, второсортной – отказать ей по возможности в праве на существование. Она должна быть вытеснена, заменена тем, что обеспечивает полноценность духовной жизни, достойной нашего города, региона, достойной свободного человека.
Есть ли у нас шанс обрести истинное культурное пространство? Мне трудно ответить на этот вопрос применительно ко всей провинциальной России. Но если его поставить по отношению к нашему региону, то основания для некоторой надежды все-таки есть. В городе появился замечательный хор, приглашенный областной филармонией на постоянное место работы, – «Хоровая Академия». Успехам прошедшего концертного сезона мы во многом обязаны замечательному скрипачу Евгению Бушкову и его ансамблю «Барокко», частым гостям города. Есть в Вологде и свои музыканты высокого класса, но пока это все – капризы судьбы. Безусловно, нужна система, а система возможна, если будут средства, и будут компетентные люди, заинтересованные в том, чтобы изменить культурную и, в частности, музыкальную инфраструктуру. Я совершенно убежден в том, что талантливых людей в России найти можно. Пока еще можно.