Выдающиеся люди Вологодского края

В. БЕЛАВИНА

МИХАИЛ СОПИН: «ГРЕМЯ ОГНЕМ И БЛЕСКОМ СТАЛИ, ПОБЕДОНОСНЫЙ СВОЙ ПРИЮТ ПРОПИЛИ МЫ И ПРОСВИСТАЛИ»

Михаилу Сопину:

В памяти бьет карабин

Эхом свершенных грехов.

Падают гроздья рябин

Зрелою болью стихов.

Сергей Пиман

К официальным праздникам и юбилейным датам М.Н. относится так же, как и к реальности за окном, – мягко скажем, неуважительно. Все не может уразуметь, как можно людям позволять себя так одурачивать, а властям столь нагло фарисействовать, чтобы, всем миром принимая черное за белое, петь и ликовать там, где нужно если уж не плакать и каяться, так хотя бы понимать подоплеку происходящего.

Кем надо быть,

чтобы, любя страну.

Вогнать ее

В гражданскую войну –

В разор.

В позор,

В разгул,

В братоубой –

И славу петь

Расправе над собой?

Кем надо быть

Народу самому,

Чтобы назвать

Свободою

Тюрьму

И восторгаться подвигом

Казня! –

Героикой.

Которая – резня?

Тем не менее несколько раз в год наступает время, когда, что ни посмотришь, что ни послушаешь – газету ли, радио, телевизор, – всюду торжественные речи, поздравления, сообщения о митингах, парадах, встречах...

В итоге бесконечная праздничная круговерть – он называет это «всеобщий идиотизм» – так достает М.Н., что он-таки, скрежеща зубами от ярости, сам «отмечает» праздник – стихом.

Особенно достается чередой следующим весенним праздникам (День матери. День защитника Отечества. День Победы), которые по результатам истинного отношения государства – по делам – к женщине, солдату, ветерану сливаются для М.Н. в одну трагическую цепочку:

В самих себя

вглядитесь строже,

Прислушайтесь

К звучанью

Дат...

Есть распинающая ноша

В России – Матери солдат.

В зрачках, в гортанях

С пылью минной

Хрипели матери в фугас.

Кричали:

«Господи.

Помилуй!» –

Не смог помиловать.

Не спас.

Все лица, лица,

Павших лица –

Продленье

Страшного Суда.

От дел земных

Нам не отмыться,

от кровушки

не отбелиться,

Не отгореть,

Не отмолиться,

Не откреститься

Никогда.

О защитниках Отечества, о вечном всенародном ветеранстве сказал и того короче:

Солдат-Герой, пока он нужен.

Война окончилась –

Забыт.

А вот что касается Дня Победы...

– Мне кажется, – делюсь наблюдениями с М.Н., – что все эти старички и старушки, со слезами на глазах бряцающие медалями, загнаны в какие-то рамки по празднованию Победы: эдакая благодушная ностальгия по дням боевой молодости с умеренной дозой печали о безвременно погибших, а что они на самом деле думают о великой войне и великой победе – таится в глубине души и памяти.

– Да уж, намазали хлеб говном и заставляют всех это есть, – отозвался М.Н. про государственный сценарий.

Именно поэтому я не сделаю теперь ошибки, как два года назад, – не стану поздравлять Сопиных с Днем Победы: тот, кто знает резко отрицательное отношение М.Н. к традиционной трактовке праздника, не поздравляет семью. Однако таких мало, и потому все время звонит телефон, одно за другим следуют поздравления, и я с улыбкой наблюдаю, как, теряя терпение, вежливый хозяин отвечает все суше и суше: «Спасибо, вас так же», а положив трубку, добавляет ворчливо: «Вас бы тем же самым – да по тому же месту!» Поворачивается ко мне и объясняет:

...Победа –

Дураку награда.

Для мыслящего –

Тяжкий крест.

Нет, и раньше звучали, правда заглушаемые, голоса о том, что надо переосмыслить итоги ВОВ, что победа досталась слишком дорогой ценой, чтобы назвать ее победой, что сделано слишком много ошибок, однако никогда раньше не приходилось слышать такого, как изложил сегодня М.Н.:

– Победа в священной Отечественной обернулась – по результатам – поражением всего народа, и, что самое страшное, до сих пор самим народом это не осмыслено. Не дана оценка происшедшему с позиций жизни, с позиций человека. Не сделано это было тогда, не сделано и теперь.

Кто безумен: я или они, называющие победой то, что должно быть названо преступлением перед народом?! – изумленно кивает он на экран.

«Они» – это власть в лице телевизионной компании, транслирующей в преддверии праздника патриотические фильмы. Все знакомо – вот Зоя Космодемьянская, оттягивая от горла веревку, кричит понурым сельчанам: «Нас много всех не перевешают!», вот с отчаянным «За Родину, за Сталина!» ложится под танки пехота...

М.Н., отворачивая от экрана посеревшее лицо с вдруг ставшими огромными глазами, горестно машет рукой:

– Преступное безумие в огромных, государственных масштабах названо героизмом народа. Скажи мне: поля неубранных раздутых трупов с конечностями, выпирающими из гимнастерок, – это подвиг народа или преступление перед ним? Скажи: безоружные под танками – подвиг панфиловцев или преступление военачальников?

Я знаю: трагедия победы – в слепоте. В слепоте при оценке результатов – ближайших и стратегических. Если поражение приводит к глубочайшему анализу, то победа создает иллюзию необъясняемой правоты действий. Отсутствие выводов – вот что такое концепция войны, в которую изначально заложена победа любой ценой. Истинные результаты – в том, как народ заживет после войны, и тут мы имеем то, что имеем, – к глубочайшему сожалению:

Гремя огнем

и блеском стали,

Победоносный

свой приют

Пропили мы

и просвистали.

Враги давно

друзьями стали

И нам на нищенство дают.

«Если цель победы – звон парада, а плоды победы – дым в горсти, – продолжает М.Н. цитировать свое же стихотворение, – с нами происходит то, что надо, что не может не произойти». А вот если бы цена учитывалась...

Помнишь, ты спросила меня, почему именно в Пасху, самый общенародный религиозный праздник, с экрана телевизора все время звучала тема жертвенности России? Я думал над этим – все просто: исподволь оправдывается преждевременная смерть. За идею. Не важно – какую. За единую границу, за «не отдадим Чечню», за демократию, за черта, за дьявола. А на деле – за власть: большую или даже маленькую. Слышала же: готовьтесь к локальным войнам. Да ведь есть у меня об этом...

М.Н. пошуршал в своих бумажных залежах и вынес тоненькую книжечку – сигнальный экземпляр под названием «Девяносто третий год».

– Вот слушай:

За фронт

И за опухший тыл,

За жертвы,

За громил.

За старших пил,

За младших пил.

За то, что свет не мил.

За«Землю малую».

За Курск.

За-за за-за за-за..

За «развитой»,

За верный курс,

Самоубийц глаза.

За Млечный Путь.

За красный брод –

До донышка до дна!

За оболваненный народ...

А чаша все полна.

Представляешь, чаша-то полна до сих пор! ...Но люди начинают понимать: когда-то работавшие символы утратили свой животворящий эффект, стали нелепы, хуже – трупотворящи. Человеку приходится выбирать: либо разум, либо эти постулаты. И он выбирает разум.

– А вы что, были разумны с детства?

– Представь себе, да! Помнишь, я говорил тебе, что таких детей, как я, – воевавших, двадцать девятого – тридцать второго годов рождения, – было сотни тысяч? То, что по возрасту мы не принимали присягу, спасло нас: происходящее вокруг воспринимали не государственным сознанием, а личным. В полосе военных действий мы – дети войны – отличались от солдат тем, что присяга не навесила на нас ни долга быть убитым, ни боязни смотреть открытыми глазами. В армии 43-го – 45-го видели не только защитников Отечества, но и мародеров, и насильников. И героев, и обреченных. От такого-то взгляда не пришлось грешить перед присягой: видеть справедливость там, где ее не было.

Вот потому слово «победа» никогда не должно произноситься применительно к боевым действиям. И ни победителей не должно быть, ни побежденных – ни с той, ни с другой стороны. Трагедия – да. Участник трагедии – личной, общественной – да.

И нашивочку надо носить, – показал на рукав, – как особый знак, что пережил человек трагедию.

Посмотри, сколько лет – губерния за губернией – бабы воют над солдатскими трупами, а мы все празднуем и празднуем победу.

Нет, чтобы однажды всей страной ужаснуться содеянному и прекратить войны раз и навсегда.

Источник: Белавина В. Михаил Сопин: «Гремя огнем и блеском стали, победоносный свой приют пропили мы и просвистали» / В. Белавина // Красный Север. – 2000. – 9 августа. – С. 1, 14.