Выдающиеся люди Вологодского края

Алексей КОЛОСОВ

МИХАИЛ СОПИН: «ЗАЩИТИТЕ ЛЮБОВЬ! ИЛЬ РАСПНИТЕ МЕНЯ ЗА НЕЕ…»

Он на два дня пережил 59-ю годовщину Победы. Утром 9 мая мы говорили по телефону. Звонил я из Воронежа в палату кардиологии, что на Советском проспекте в Вологде. Разговор был коротким: Миша говорил с трудом, делая огромные паузы между словами. Я поздравил его с Днём Победы, зная, как непросто он относится к таким поздравлениям. И впервые за всё время, что мы знали друг друга, он сказал, что поздравлять с Победой обязательно надо! Какой бы горькой она ни была. И добавил уже незнакомым голосом, совсем тяжело, почти прохрипел: «Мы не увидимся, Леха, я знаю!..»

А у меня не хватило сил возражать – в горле ком, на ногах гири. На пятый день после этого, как оказалось, последнего телефонного разговора с Михаилом Николаевичем, я прощался с ним на Козицынском кладбище. Мы все с ним прощались. Но мне казалось тогда, что горше всех было мне, что если бы кинулся я после разговора на вокзал, то успел бы ещё, возможно...

Русский поэт Михаил Сопин окончил свой земной путь в Вологде 11 мая 2004 года. Последние несколько лет болел сильно, но и сопротивлялся мощно, осознанно, не панически. Отвоевывая у костлявой по дням и минутам время для стихов. Не ради себя одного.

Его стихи и сегодня обретают читателей. Он никогда не писал «по приколу», как теперь говорят, творят и живут не единицы. Его любовь к поиску Правды в себе носила характер непрекращающейся исповеди. У поэзии свои законы. Степень искренности его афористичных стихов никогда не вызывала сомнений у людей, хорошо знавших поэта. Таких было не очень много при его жизни. Один собрат по цеху даже позавидовал, словно посетовал: «Хорошо вам писать, Михаил Николаевич! Вы и войну прошли, и в тюрьме посидели...».

НАШИ ПОСИДЕЛКИ

Однажды мы собрались у Михаила Николаевича на кухне, «вокруг» подоконника. На подоконнике – две маленьких рюмочки и бутылка коньяка. На закусь – яблоки, груши. В открытую форточку на улицy валит дым клубами. На телефон почти не отвечаем. Начали разговор с «пустяка»: почему больше всего нас не понимают, как правило, люди близкие, почему самым близким от нас больше всего достаётся? Всегда ли мы сами в этом виноваты?

Договорились до того, что, когда на обед из редакции прибежала Татьяна Петровна, жена Михаила Николаевича, мы не услыхали, как она дверь открыла. В наш диспут встревать Татьяша не сочла необходимым. От рюмочки коньяка не отказалась, похлебала супчика и убежала.

– Всё в нас, Леха, всё в нас! И дурь, и нежность, и добро, и зло. Невостребованное добро оборачивается злом, заметь. И, что бы ни случилось, никогда нельзя молчать друг с другом. Маленький круглый столик, переговоры начистоту – вот единственное, что может не дать близким людям оскотиниться...

Как-то рано утром звоню Мише домой:

– Смотрел сегодня ночью Гордона.

– Кто у него был на этот раз?

– Да физики какие-то знаменитые, ядерщики. Интересный разговор у них получился, я почти ничего не понял. Только вот меня одно поразило: самые мельчайшие частицы любого вещества, они называются «кварки», оказывается, обладают совершенно другими физическими свойствами, нежели само вещество. Представляешь?

– Очень даже. Представь, Лёха, вот ты один или я один – у нас и свойства разные, а вместе – совсем другое дело. Любой человек, когда он один, не обладает свойствами и качествами толпы, ты не замечал?.. Приезжай, если можешь, обсудим...

Нет уже «рюмцов» на подоконнике, и сигаретного дыма совсем нет – врачи строго-настрого запретили. Гоняем чаи, заедаем курагой.

– Всё правильно твои ядерщики говорят! Нормального человека никогда в толпу не тянет. И в стаю его не тянет. Любая толпа не терпит разнообразия. И непокорных, вредных с позиции толпы, тоже не терпит. Она их перемалывает, если не удаётся – уничтожает. Самых жизнестойких и пронырливых толпа выдавливает наверх. Они становятся пастухами. Они обманывают толпу, обещая ей светлое будущее, которое для толпы невозможно в принципе, – там все разные, только не догадываются об этом. Разные, как и всё в природе. А всё похожее в природе не толпой называется, а совсем по-другому. А всё непохожее – сообществом.

– Выходит, никакие «измы» не принесут нам избавленья?

– Единственный вариант, на мой взгляд, когда человек и государство были бы довольны друг другом, исполним только теоретически. Вот представь, у меня государство спрашивает не «что мне надо», а потом не выполняет это в силу того, что это выполнить невозможно. А вот если поинтересуется оно, родимое, тем, «что мне не надо»? Потом у тебя спросит, чего ты не приемлешь, потом у всех остальных. Суммирует наши неприятия и выстроит свою политику с учётом этой суммы. А чтобы мы с голоду не померли, пока подсчёт происходит, даст каждому желающему клочок земли, с которого можно кормиться. Но где это видано...

– Спросить можно всё что угодно. Как и пообещать всё это выполнить. А потом сослаться на «объективные» трудности и всё похерить ради собственного безумия в виде безмерной власти, несметных богатств – ради безумия.

– А тебе не кажется вообще, что человечество давно запустило команду на самоуничтожение? Нет простых и чётких правил, не мешающих жить другим.

– Есть Заповеди.

– Кто по ним живёт, можешь сказать? В современном обществе исключений из правил многократно больше, чем самих правил...

БЕЛЯЕВЫ ИЗ БЕЛГОРОДА

...Не с кем стало о кварках разговаривать в том числе. Но вот через Интернет открывают для себя поэта Михаила Сопина мать и дочь Беляевы – Татьяна и Алина, что живут в Белгороде. Они уже побывали в гостях у Татьяны Петровны Сопиной в Вологде. Через неделю девятиклассница Алина Беляева на Международных научных Лихачевских чтениях в Санкт-Петербурге представит доклад «Художественный мир поэта Михаила Сопина в свете идей Д.С. Лихачёва».

Вот выдержка из доклада:

«Дмитрий Сергеевич Лихачёв призывал при изучении литературного произведения прежде всего понять, кто написал это произведение: «Нет текста вне его создателей, как и нет литературы вне писателей, – утверждал Д.С. Лихачёв. – Надо вообразить себе за текстом и за его изменениями человека, который этот текст создал... Текстология имеет дело прежде всего с человеком, стоящим за текстом».

«Когда крупный поэт пишет о чём-либо, – важно не только что он пишет и как, но и то, что пишет именно он. Текст не безразличен к тому, кто его написал, в какую эпоху, в какой стране...».

Следуя этому принципу историзма, я и изучала творческую биографию Михаила Сопина.

Я постаралась «заглянуть через плечо» автора, как советовал Дмитрий Сергеевич. Исходным пунктом, точкой отсчёта для моего понимания художественного содержания творчества поэта стал очерк Петра (сына) и Татьяны (жены) Сопиных «Мальчик с Огненной дуги», в котором авторы попытались сопоставить стихи с историческими фактами и документами Великой Отечественной войны. А конкретнее, с теми событиями, которые происходили на Белгородчине во время наступления фашистов и оккупации, свидетелем которых был десятилетний мальчик Миша Сопин. Мне захотелось уточнить некоторые детали очерка, и я продолжила исследование.

Очень интересный материал удалось получить, проехав по местам, о которых упоминает в своих стихах Сопин. Это сёла в Грайворонском районе Белгородской области: Головчино, Ломное, Тополи. Рассказы местных жителей помогли найти место, где стоял дом, в котором жил у своей бабушки маленький Миша, понять смысл многих художественных деталей, которые встречаются в стихах.

Большой находкой для меня и наших краеведов стал доклад генерала И.Н. Руссиянова о выходе из окружения 1-й гвардейской дивизии в октябре 1941 года в районе деревни, где жил Миша Сопин...».

КОГДА ЕГО УЖЕ НА СВЕТЕ НЕТ...

Это фрагменты из записей вологодского литератора Татьяны Андреевой, появившихся после вечера памяти Михаила Сопина, прошедшего в декабре прошлого года, и прочтения сборника «Спелый дождь», изданного при поддержке Правительства Вологодской области к 80-летию Михаила Сопина:

«Личности Михаила Сопина, огромной и тяжкой судьбе, стоящей за его плечами, было тесно в небольшой провинциальной Вологде. Я очень люблю свой город, но знаю и такие его черты, как консерватизм, инертность, неповоротливость, физическую и умственную. Недаром, приехав в Вологду, поэт долго присматривался к городу, искал в нём точки опоры, находя их поначалу лишь в старине...

Стихи Михаила Сопина открыли мне, что он – человек без кожи, сплошная кровоточащая рана. Они укор нам всем за то, что мы жили в таких условиях, в которых жить нельзя, терпели то, что терпеть нельзя. Наверное, это ещё одна причина, по которой его замалчивали. Кто же захочет признаваться в своей трусости и несостоятельности? Ах, премудрые мы пескари!

А Михаил Сопин кричал от боли за себя и за нас: «В мире президентов и бомжей, / Прочных вилл / И хрупких этажей, / В мире полуночной тишины / Ветер Необъявленной Войны».

Михаил Сопин считал, что основной признак поэзии состоит в способности лечить. Сказал – избыл внутренний груз. Он врачевал стихами свою душу и наши души. Врачевал, наращивая новую кожу из горьких слов, метких строк и стихов, бьющих по щекам. А мы не поняли, что это горькое лекарство лечит, а не только будоражит душу и не даёт ей покоя. Кроме этой новой кожи, он создавал что-то ещё – нематериальное, неосязаемое, что соединяет нас сегодняшних с ним и друг с другом...».

Источник: Колосов А. Михаил Сопин: «Защитите Любовь! Или распните меня за нее...» : [воспоминания о поэте Михаиле Сопине] / А. Колосов // Красный Север. – 11 мая. – 2012. – С. 5.