Шабанов А. И. Веют ветры времени : репортаж с первых чтений, посвященных памяти поэта-земляка Виктора Коротаева / А. Шабанов // Сокольская правда. – 1997. – 15 августа. – С. 3, 4.
Веют ветры времени
Репортаж с первых чтений, посвящённых памяти поэта-земляка Виктора Коротаева
Венец первый.
Липовица
Мы стояли у околицы и любовались окрестностями, залитыми августовским солнцем. Паслось на лугу стадо коров, грудно – в два посада – стояли дома. Кувыркались в небе ласточки, готовясь к отлету.
И всю эту картину осеняла своими крестами часовня Иоанна Постника. Ядреные смолистые ряды бревен – венцы – уходили в высокую синеву. На ступенях крытого крыльца, какие рисуются в русских сказках, сидели русоволосые ребятишки.
Три оцинкованные купола резали глаза ярким светом.
Деревня Липовица – родина поэта н прозаика Виктора Вениаминовича Коротаева. Первые чтения, посвященные его благотворной памяти.
Часовня построена на месте старой, обветшавшей от непогод и безпризора. Этот очаг православия восстановлен по инициативе нашего знаменитого земляка, епархии и комитета по охране памятников архитектуры. Главным организатором и воплотителем идеи стал умелец – плотник Александр Алексеевич Пронин.
Я представил, сколько трудностей пришлось преодолеть подвижникам, прежде, чем началось духовное возрождение населения, его выход из исторического беспамятства. Пересчитал венцы и решил подать материал как бы в их форме.
Венец второй.
Родовые корни
– Вот тут стоял дом Хромовых. Большой, – повел рассказ друг детства В. А. Пронин. – Впоследствии его перевезли в д. Ершово и построили барак на четыре квартиры. Это родовые корни будущего поэта. На этом месте выросли лиственницы.
– Неужели? – не поверил кто-то из гостей – это же сибирское дерево.
– У нас привольные места, – вмешался в разговор поэт Александр Романов. – И эти красавицы свободно приживаются.
– Но вы-то родились на Корбанге.
– Мола и Корбанга – соседки. И граничат буквально через перелесок. А Виктор был моим старинным другом. Извините, что встрял в беседу. Продолжайте, Валентин Александрович.
– Семья была работящая, крепкой закваски, мать и отец Вити справно вели хозяйство, бились в извечном крестьянском кругообороте забот. И детей приучали к работе с зыбки. Для примера вспомню такой эпизод. Дедушка наладил для будущего поэта косу, когда еще он был мальчонкой, и бабушка Екатерина Вячеславовна брала его на сенокос. А вечерам ребятню, словно магнитом, тянуло к часовенке.
Венец третий.
Высоких мыслей строй
– А сколько было домов в деревне? – интересуются приезжие. Им любопытно знать все подробности о жизни поэта.
– Сорок пять.
– Очень уж плотно прилеплены друг к дружке. Случись пожар, вспыхнут как свечки.
– Слава богу, не гарывали, – отзывается Николай Михайлович Ктоков, другой однодеревенец. – В старину строго было с порядком. Всегда в депо наготове ручные помпы. С началом сухого сезона трое знатоков своего дела обходили дома. Делали замечания, намечали сроки устранения недоглядок. Иначе и печь разворотят, если дымоход не исправен. Все жители знали, кто за что отвечает. Кому бежать с багором или лопатой, качать из водоема воду выгонять скот.
Мы прошлись по улице, выстланной мягким ковром травки-муравки, не исполосованной колесами машин и гусеницами тракторов. Сполоснули ладошки у колодца из ковшика, перекрестились на образа в красном углу избы, уселись за белоснежные скатерти.
Малая родина поэта радовала открытостью людских сердец, гостеприимством, будила воспоминания и одаривала строем высоких мыслей.
Венец четвертый.
Родины зов.
Великолепно выглядел и вёл праздник Николай Леонидович Шашуков, – преподаватель русской словесности Чучковской школы, автор нескольких книг по устному народному творчеству, Петровский академик.
За его проникновенной и образной речью ощущалось прекрасное знание творчества своего земляка, ценителей его дарования, глубокое почтение к человеку, оставившего добрый след на земле.
– Он не раз признавался в любви к родному краю, чувствовал, по легкому выражению своего друга поэта Николая Рубцова, самую смертную связь. Мы, вдохновленные его поэзией, живем на этой древней тихой вотчине, которую боготворил, по которой всегда тосковал.
Венец пятый.
Гости именитые
В. С. Старкова – преподаватель эстетики и литературы Вологодского проф. училища № 30, руководитель клуба «Яшинская рябинка» с внуком Володей,
Т. И. Калинина – руководитель программы «Вологодский некрополь» управления культуры области,
Г. Н. Пичковская – однокурсница В. Коротаева по пединституту,
Александр Романов – поэт, живущий в д. Петряево,
Александр Грязев – секретарь областной организации Союза писателей России.
Ю. С. Широковский – председатель краеведческого Педобщества, кандидат филологических наук.
A. И. Сушинов – корреспондент газеты «Русский Север»,
B. И. Анкудинов – композитор и певец, художник–сатирик,
В. В. Кудрявцев – начальник управления по культуре, искусству администрации области.
Венец шестой.
Светоносец и Жизнелюб
Праздник открыл Николай Шашуков.
– Дорогой наш Виктор Вениаминович.
Не такой ты видел эту встречу. Помнишь, как хотел приехать на свою малую родину, в ягодную пору побродить по болотам с корзиной, подышать зноем зреющих хлебов, поздороваться с моляками.
Такие поэты, как ты, одаренные от природы, сгорают быстро, так как берут на себя наши печали и горе, страдают за нас. И, видимо, надо было сгореть дотла, чтобы друзья и твои поклонники знали: мир стал холоднее.
Ты многих одарил строкой заветной и искрометным словом, наш Светоносец и Жизнелюб, сгоревший на лету. Твоя душа, мне кажется, сейчас витает над нами и ты слышишь нас. Значит память жива. До сих пор у меня в глазах и в сердце твоя лирика, полная поиска, тепла и жизнеутверждения.
Нам будет вечно не хватать тебя.
Прекрасно, если бы эти чтения стали традиционными.
Венец седьмой.
Череда утрат и скорби
– Когда погибает настоящий поэт. – эти слова принадлежат Александру Романову, – наступает череда скорби л потрясений. У меня много было встреч с Виктором Коротаевым, начиная с того времени, когда я возглавлял отделение Союза писателей.
С кончиной его российская поэзия понесла невосполнимую утрату. Мы обеднели и Вологодчина прежде всего. Его поэзия сильна гражданственностью. Приезжал Коротаев ко мне в Петряево – распахнутый душой, веселый, любил ходить по грибы. Завалит «каблук» рыжиками, попотчует новыми стихами и уедет.
Десятилетия многое наносное отсеивают, но поэзия, в основе которой лежит любовь к земле отцов и дедов, Родине, людям – остается.
Венец восьмой.
Полет фантазии
Не перестаю удивляться фантазии и оригинальности задумок работников сферы культуры Сокола и района. Только за последние годы проведены запоминающиеся мероприятия и праздники, посвященные столетию Алексея Ганина, 40-летию литературного объединения «О, Русь, взмахни крылами», 180-летию со дня рождения академика живописи Платона Тюрина, «Льняные смотрины», конкурсы гармонистов, научные чтення о жизни и подвижничестве Дионисия Глушицкого.
И вот он, очередной...
И награда им – благодарные слова участников и зрителей. И надо было видеть лица зрителей, заполнивших зал Чучковского Дома культуры. Сияли радостью глаза, слушали именитых гостей завороженно, хлопали от души, особенным успехом пользовался дуэт Александра Хазова и Татьяны Орловой, исполнивший несколько песен на стихи Коротаева и других поэтов.
Постарались и работницы местного ДК. Со вкусом оформили выставку, витрину, альбомы – обилие цветов, портрет поэта, символ – раскрытая книга и девиз на занавеси: «Моя земля – это стать и силушка».
Венец девятый.
Короткий век
Большой поэт всегда отзывчив на боли и радости народа. Таким был Виктор Коротаев. Он никогда не отказывался выступить на наших вечерах, проводимых клубом «Яшинская рябинка». Чувствуете, какое поэтическое созвучие. Как знать, может быть возникнут «Коротаевские березки».
Так задушевно и трепетно отозвалась о поэте Валентина Станиславовна Старкова. Надо обладать щедростью души, удивлением перед окружающей средой, чтобы на протяжении многих лег оставаться верной своим высоким идеалам, открывать юному поколению известные строки новым прочтением, передать своим восхищенным сердцем.
В Викторе Вениаминовиче подкупала сердечность и непосредственность. Помню, как пришел он к нам, не в силах скрывать свое горе, слезы блестели на глазах: «Мама умерла!». А теперь его не стало. Какова же была сила влияния его таланта, если прощаться пришли даже недруги. Бог отпустил ему короткий век, но зашифровки с его именем откроется. Огромное спасибо вам, дорогие земляки, что. вы чтите память замечательного русского поэта. Это начало бессмертия.
Венец десятый.
Сторожевой луч
Лирика Коротаева трагична, автобиографична, остро социальна, совестлива. Человек распахнутой души, он помогал молодым авторам устно и письменно, поддерживал публикациями в газете «Русский огонек», который редактировал.
Поэзия его дышит русским духом, она как сторожевой луч во мраке, философична и отражает истинные моральные принципы. Это важно сейчас, в наше бездуховное время, когда ядовитая игла Останкинской башни наркотирует народ. Журнал «Сибирские огни» опубликовал список 50 поэтов и писателей, которые не выдержали насаждаемого режима преступности и преждевременно ушли ил жизни, – так сказал Александр Сушинов.
Венец одиннадцатый.
Прозрение
– Я зримо представляю в лицах и словах областной семинар молодых поэтов, – поделился воспоминаниями руководитель ЛитО «Сокол» Алфей Шабанов. – 1965 год. Обсуждаются стихи Вити. Он, держась за спинку стула, читает. Читает вдохновенно, самозабвенно, страстно. В президиуме Сергей Викулов и Ольга Фокина. К тому времени у молодого автора уже был солидный багаж – 150 стихотворений.
– В добрый путь, – одобрил написанное москвич-вологжанин. – Все зрелое, просится в книжки. Походи по редакциям столичных журналов. Попредлагай.
Виктор был молод, энергичен, жизнедеятелен. От всей его фигуры исходили богатырская сила, открытость и искренность.
Он всегда охотно откликался на нашу просьбу украсить собой какой-нибудь литературный праздник или вечер, помочь советом и добрым словом.
Последний раз я его видел за месяц до смерти в Союзе писателей. Мы крепко пожали друг другу руки. Обменялись фразами. В интонациях голоса, в манере держаться преобладали какая-то просветленность, умудренное спокойствие, смиренность воспринимать удары судьбы, прозрение сердца, пришедшее с возрастом.
Мне было любо слышать его теплые слова.
Венец двенадцатый.
Рождается традиция
– Вот посажу картошку и приеду, – откликнулся Виктор Коротаев на приглашение заведующей отделом культуры муниципального Совета самоуправления Сокола и района летом прошлого года Г. К. Селивановой. В этом – он весь. Знать, не сладко живется на гонорары российским поэтам, коль приходится горбатиться на грядках.
А желание устроить его творческий вечер в Чучкове зрело давно. Не успели. Казалось, что все еще впереди…
Эта встреча состоялась уже без пего. Благодаря стараниям работников культуры, библиотек Кадникова и Чучкова, усилиям друзей.
Венец тринадцатый.
Признание
Секретарь Вологодской организации Союза писателей Александр Грязев порадовал весточкой:
– Скоро будет издана антология российской поэзии, в которую попадут наиболее выделяющиеся поэты современности. От нас в него вошли произведения пяти авторов – Сергея Викулова, Ольги Фокиной, Александра Романова, Николая Рубцова и Виктора Коротаева.
Что касается его самого, то он был незаурядной и разносторонней личностью, связующим звеном нашего сообщества, обладал даром сплачивать людей. Стоял у истоков возникновения литературных праздников, посвященных памяти Александра Яшина, Сергея Орлова, Николая Рубцова.
Венец четырнадцатый.
Кладезь талантов
Богата талантами Мола. Уроженцы древнего Чуцкого прославили себя в разных отраслях – культуре, искусстве, науке.
Лет двадцать назад ярко вступил в литературу прозаик Глеб Текотев, опубликовавший роман «Серафима» и ряд повестей в центральной печати и в газете «Сокольская правда».
25 книг издал Виктор Коротаев.
Удачным дебютом стал выпуск книжки частушек Николая Шашукова «Запросватали телегу за дубовый тарантас». Теперь у него на счету семь таких миниатюр.
Во всем мире известно имя художника-графика Николая Бурмагина.
Венец пятнадцатый.
Ветры времени
За окном микроавтобуса мелькали зеленые, без единой желтой пряди леса: желтели спелые, ждущие закромов хлеба, голубели причудливые, манящие прохладой речки, в небе плыли многослойные, какие бывают только летом, облака, сиротливо ютились по пригоркам, обреченные на вымирание деревеньки.
Так и хочется сказать: радуйся светлому дню.
Над Молой веют невидимые ветры времени. Они меняют лик земли, уносят в небытие поколения, ее возделывателей, остужают Солнце.
Но остается нетленной подлинная поэзия, которой суждено пережить века, будить сознание живущих всплесками чувств, звать к прекрасному, возвращать в прошлое, работать на будущее.