Маленькая В. И. Белый лебедь и его «снежная королева» / B. Маленькая // Вологодские новости. – 2005. – 23 февр. – 1 марта. – C. 1, 15.
В. И. Маленькая
Белый лебедь и его «снежная королева»
Яркая улыбающаяся женщина на фотографии – жена известного вологодского поэта Виктора Коротаева (светлая ему память). Думаю, что немного в нашем городе людей, которые бы не слышали эту фамилию, не читали стихов поэта. Он всегда был на слуху и на виду, доброжелательный, любящий шутку, с озорными искрами в глазах – этакий сгусток дерзкой позитивной энергии. Я не была знакома с ним близко, хотя работать в газете «Вологодский комсомолец» начинала именно в его отделе. Из «Комсомольца» он скоро ушел, но был там частым гостем. И было такое ощущение, что буквально взрывал всякую скуку, серость. А Вера работала в «ВК» корректором. Честно говоря, многие с трудом представляли ее женой Виктора – сдержанную, деликатную, внешне очень мягкую. Как она управляется с ним, таким порой непредсказуемым, можно было только гадать.
...В домашнем кабинете поэта мало что изменилось. Те же полки с книгами, многие из которых подписаны авторами, тот же письменный стол. Можно только представить, какие люди приходили сюда, о чем говорили! А поселилась сейчас в кабинете дочка Виктора – Оля. Заняла две полочки в папином стеллаже, расставила мягкие игрушки на спинке его дивана. К ней часто приходят друзья, уже взрослые люди, и разговоры их тоже не о серых пустяках. Оля преподает римское и семейное право на юридическом факультете ВГПУ. Внешне больше похожа на маму, а энергетика чувствуется папина.
Однажды в летнем лагере ребята дискутировали о любви. Кто-то упорно твердил: «Любовь придумали. Ее нет». Тогда Оля рассказала о том, как любили друг друга ее родители. Она тогда как будто сама переживала их чувства. И вдруг чей-то голос:
– Какие же они счастливые люди!
Она и мне сказала: «У них были необыкновенные чувства». А во время нашей с Верой беседы напоминала с волнением:
– Мама, расскажи про «Черемуху».
...Вера вспоминала мужа, иногда смеясь, иногда смахивая слезинки с ресниц. И казалось, вот-вот откроется входная дверь и прозвучит нежное, покорное: «Веронька», а она вспыхнет румянцем, засияет глазами:
– Ласточка моя пришла! Раздевайся скорее! Я тебя сейчас покормлю.
Такая встреча могла быть и в обычный спокойный день, и после тревог, когда он после ссоры уходил, хлопал дверью, пропадал у друзей по несколько дней. Любовь ведь не бывает идеальной. Все удивлялись, как много и страстно поэт пишет. Может, этого бы и не случилось, не окажись рядом Вера, которая понимала, что ему нужна рядом не только хорошая хозяйка и любовница, но все понимающий друг. Друг – женщина, вдохновляющая на творчество. А это все вместе и есть любовь.
У них существовала интересная манера общения – что-то важное сказать цитатой из Пушкина, Есенина, Лермонтова, Блока, Кедрина, Яшина. Ей так было важно достучаться до его сердца через поэзию. Многие такого «языка» не понимали. Но ведь каждый любовный и семейный «рисунок» уникален.
Вера хотела стать юристом, но с приемных экзаменов Виктор в буквальном смысле взял ее за руку и увел в пединститут. Она окончила филологический, на котором когда-то учился и он, а потом очень серьезно стала изучать поэзию сама, чтобы в интеллектуальном плане дотянуться до Виктора. И даже писала стихи. А кроме того, статьи. Стала членом Союза журналистов. Но мне кажется, что, если бы Вера была просто домохозяйкой, он бы ее все равно любил. Жизнь вносила коррективы, а суть оставалась прежней – привязанность к Вериной тонкой нежности, к ее способности принять его таким, как есть, со всей его широкой натурой... Не каждая женщина это может. Виктор душу будущей жены почувствовал сразу.
Вера вспоминает момент их знакомства легко и весело:
На вечер «Субботние встречи» ее пригласил его организатор Борис Непеин. Торопилась и пришла, не успев снять белого халата. (В 60-х встречи с писателями и поэтами были не просто престижными. Они учили жизни).
22-летняя медсестра, как и все собравшиеся, с волнением слушала Рубцова и Коротаева. Присесть было некуда. Непеин принес табуретку и усадил Веру напротив поэтов. Позднее она попросила у Рубцова автограф, а он лукаво сказал: «Только после Коротаева». К Виктору выстроилась большущая очередь. Он кинул озорной взгляд в сторону высокой, красивой девушки, которая пробилась сквозь толпу, и попросил: «Посидите. Подождите меня. Я дам вам автограф». А потом их познакомили. Коротаев пригласил к себе, на вечеринку. Собралось около десяти человек. Рубцов играл на гармошке, Коротаев на баяне. Веселились от души. Около полуночи Виктор сказал: «А поедем-ка в Череповец, к маме». Вызвал такси, по дороге заехали в Ковырино за бабушкой. Александра Александровна, мать Виктора, обрадовалась, а он с порога:
– Знакомься, мать, это моя будущая жена.
Она искренне ахнула:
Витька, она же тебя выше...
Виктор рассмеялся:
– Подумаешь, на один блин! Ничего, мать – будем улучшать породу.
Два года они ходили женихом и невестой. Их отношения не были замкнутыми. Часто вместе с Рубцовым бывали у Астафьевых. Мария Семеновна доставала старый томик Пушкина, читала стихи... Виктор Петрович обожал потравить анекдоты. Дочь их Ирина с удовольствием играла что-либо на фортепиано. Пили чай. Время пролетало незаметно. И вот уже все вместе начинали петь. Рубцов любил, чтобы это были его песни: «В горнице моей светло», «Морошка». Виктору нравились романсы, особенно «Гори, гори, моя звезда». А потом начинались литературные споры, и звучал вопрос: «Кто из них талантливее?» Распалясь, Рубцов утверждал: «В России существуют только три поэта: Пушкин, Тютчев и я!..»
...Вера не помнит, чтобы она вечером или в выходные была одна с Виктором. Всегда с ними кто-то обедал или ужинал. Телефона не было. Шли «на огонек». Однажды на заснеженном балконе Коротаев «отрыл» утку. Там у него всегда что-нибудь лежало для хозяйства. Вера одновременно суп варила на кухне и приходила слушать Рубцова с Виктором, которые бурно «решали» поэтические вопросы. Николай так увлекся, что пепел стряхивал прямо на брюки. Пока Вера нашла нитку с иголкой, пока зашивала образовавшуюся дырку на коленке, суп выкипел. Огорченный Рубцов крикнул: «Витька, не женись, пока суп она варить не научится».
Вера и Виктор уже готовились к свадьбе, когда Рубцов представил им свою невесту – Людмилу Дербину. Вере она тогда понравилась - энергичная, яркая. Николай гордился ею. По всему было видно, что она нравилась ему. Но когда кто-то приходил к нему домой, очень ревновал.
– У нас все было немножко иначе, – сказала Вера, – Витя любил, чтобы я была рядом с гостями, ухаживала за ними, поддерживала разговор.
А гости были непростые. Часто приезжали знаменитости... В квартире Коротаевых собиралось порой по 15-20 человек. Места хватало всем, особенно когда они уже, будучи мужем и женой, имея детей, переехали в большую квартиру на Октябрьской. (И вообще, если кому-то из писателей или поэтов было одиноко, шли к ним...).
Я спросила:
– А как Виктор относился к мужчинам, если они делали тебе комплименты или увлекались?
Она загадочно улыбнулась:
– Ревновал. Внешне неуязвимый, в душе он был большим ребенком. В одном из стихотворений он писал об этом:
Можно все еще простить,
Можно все еще уладить;
Стоит весело взглянуть,
По головушке погладить.
Но мог вытворить та-ко-о-е!
Однажды к ним привели в гости известного в стране музыканта, бывшего здесь на гастролях. Принимали тепло. Было много разговоров о литературе, о музыке, вообще «за жизнь». Гость чувствовал себя настолько комфортно и настолько ему все собравшиеся понравились, что он незаметно погладил Верину руку. Виктор это заметил, пригласил гостя покурить в кабинет, а через некоторое время вернулся один. Никто этому и значения не придал, а минут через 40 заволновались: «Где парень-то?» Виктор, как ни в чем не бывало, сказал: «Пойду – посмотрю». Пошли все. А оказалось, что он его на балконе закрыл, в мороз-то: остудись, мол, баба – моя. В проявлениях ревности Виктор никогда не повторялся. Удобно – неудобно, ставил человека на место, если считал нужным. А она сама, зная его пыл, старалась быть очень сдержанной. Уж как ни пытался поухаживать за ней известный российский поэт Е.Е., особенно когда плавали наперегонки через речку, она не позволила ни тени кокетства, за что он назвал ее тогда полушутя-полувсерьез «снежной королевой».
Не всё порой было гладко в их жизни. Иногда уставали друг от друга, вдруг ссорились, но Вера всегда знала, что он никогда не бросит семью. Иногда намеренно распалялась, чтобы вызвать в нем самолюбивую реакцию, а значит и вдохновение... Однажды после ссоры позволила себе уехать с сестрой в санаторий. Только не отдыхалось – все мысли крутились о нем: как он там, один, в деревне? И клубника, наверно, вовсю прет. И сын тоскует по матери... Не выдержала и махнула в Вологду, затем, уже вечером, в деревню. Встретились они на перекрестке. Виктор ехал в «Газике» вместе с московским поэтом Вадимом Кузнецовым, соседом по даче и большим другом, которого попросил: «Знаешь что, поедем мою бабу искать». И все было прекрасно. Утром она нашла на столе лист с новыми стихами.
Черемуха, береза и рябина
Под окнами стоят в расцвете сил.
Шумят о том, как ты меня любила,
Поют о том, как я тебя любил.
Черемуха, береза и рябина
Шумят, шумят, тревожа прежний пыл
О том, как ты однажды разлюбила,
А я еще больнее полюбил.
...После размолвок и просто в добрые минуты он всегда писал стихи для нее. Как дороги сейчас эти пожелтевшие листочки.
С 1997-го года Виктора нет. Много семьей выстрадано. Вера благодарна судьбе за то, что она свела ее с Виктором. Ни один из тех дней она не променяла бы на сегодняшний. Творческая среда, в которую ввел ее муж, многому научила, дала силу.
Еще при жизни Виктор создал свою издательскую фирму «Вестник». Вера помогала мужу, как помогала до этого в газете «Русский огонек», редактором которой Виктор был. (Время было тяжелое, газета нерентабельной. Ее закрыли). Она не растерялась, решила создать с помощью спонсоров достойный памятник Виктору. Помогли администрация области и друзья Виктора по бизнесу. Памятник из белого мрамора стоит на центральной аллее Пошехонского кладбища. Выполнен он в виде белого лебедя. Вера считает, что это своего рода символ души Виктора.
– Он необыкновенно много сделал для города, для писателей, для молодежи, – говорит она.
– Всегда к чему-то важному стремился. Написал 21 книгу, издал прекрасный двухтомник Рубцова.
Вера активно участвовала в создании музея Виктора Коротаева на его родине, в деревне Огарово Сокольского района, близ Липовицы, инициатором которого был местный учитель истории Игорь Викторович Смирнов. Написала большую биографическую статью, которую попросили у нее сотрудники Пушкинского дома.
Когда открывали памятник, к ней подошла журналистка и спросила: «У вас на душе, наверное, кошки скребут?»
– Нет, кошки не скребут, - достойно ответила она, – думаю вот о том, что главной мечтой Виктора было создать литературный музей в Вологде. Надо эту заветную мечту вместе с писателями воплотить в жизнь, чтобы в музее хранились архивы Рубцова, Мухина, других поэтов и писателей.
...С литературным наследием мужа она пока расставаться не хочет, хотя предложений было немало.
– Пусть живет с нами, пока я жива, – говорит она, – а там дети распорядятся.
Вот такая жизнь. Все «до» и «после». На столе в Вериной комнате небольшая уютная лампа, книги. Она по-прежнему много читает. В свете лампы лицо ее так же юно, как в молодости. Морщинки, конечно, есть. Ну, куда же без них?! Виктор, сторонник всего естественного, наверное, любил бы и их, как любил ее ухоженность.
Сейчас у Веры свое дело, общение с деловыми людьми. Надо быть в форме. Он уже, увы, не ревнует свою «снежную королеву», но с фотографии глаза смотрят с веселым прищуром: ты, мол, смотри у меня...
Надо добавить, что Вера прекрасная мать. Виктор гордился тем, как она воспитывает детей, прививает им любовь к литературе, живописи, музыке. Хотя иногда их к ней ревновал. Мог крикнуть из кабинета весело: «Оленька, иди ко мне!» И девчушка бежала, ведь с папой тоже было хорошо, он разрешал смотреть телевизор, сколько хочешь, дурачился...
...Много лет назад, в их первый совместный Новый год, Виктор приволок большущую елку. А игрушек, кроме фонарика, не было. Они водрузили его на самую верхушку. Это стало традицией. Какими бы современными игрушками ни наряжали елку, а вместо звезды всегда был маленький фонарик, не постаревший от времени. Он как символ любви, как обнаженная сердцевина души – нежная и светящаяся.