Выдающиеся люди Вологодского края

Александр КОЧУКОВ

МАРШАЛЬСКИЙ ВЫПУСК

Среди видных советских военачальников Казаковых трое – два маршала артиллерии и генерал армии. Василию Ивановичу и Константину Петровичу не довелось учиться в Академии Генерального штаба – они довольствовались курсами при ней. А вот Михаил Ильич состоял слушателем знаменитого первого набора, среди которого были будущие Маршалы Советского Союза А. М. Василевский, И. Х. Баграмян, Л. А. Говоров, М. В. Захаров, генералы армии А. И. Антонов, Н. Ф. Ватутин, П. А. Курочкин, В. В. Курасов...

– В тридцатые годы, – рассказывал мне генерал армии Михаил Ильич Казаков, – центром военно-научной мысли была Военная академия имени М. В. Фрунзе. Командиры оперативно-стратегического звена имели за плечами ее основной факультет, некоторые оканчивали еще и оперативный факультет этой же академии. И все же она не была рассчитана на подготовку высшего командного состава, к которому в предвоенный период стали предъявлять особенно строгие требования.

В те годы разработкой новых форм и способов подготовки и ведения операций большого масштаба с массовым применением авиации, танков, артиллерии и способов управления ими занимался исключительно Штаб РККА. Им тогда руководил Александр Ильич Егоров. Именно он, встав в 1931 году во главе штаба, добился его преобразования в Генеральный.

Весной 1936 года ЦК ВКП(б) и Советское правительство рассмотрели вопрос о создании в Москве Академии Генерального штаба РККА, на которую возлагались задачи подготовки командных кадров старшего и высшего звена Красной Армии и разработки важнейших проблем современной военной науки. Было определено количество слушателей – 250 человек. В 1936 г. на первый курс планировалось принять 125 человек без вступительных экзаменов, путем персонального отбора.

– Эти «персональщики», конечно, были пролетарского происхождения, у них в биографии, как говорится, ни сучка, ни задоринки? – прервал я генерала армии.

– Я бы не сказал, – возразил Михаил Ильич. – К примеру, полковник Александр Михайлович Василевский был сыном священника, сам окончил духовную семинарию. В царской армии в годы первой мировой войны дослужился до чина штабс-капитана и командовал батальоном. Правда, вступив в Красную Армию, начинал со взвода. Прошел все ступени служебной лестницы и стал командиром полка. Долгих 8 лет командовал полком, пока в

1931-м не был переведен в Управление боевой подготовки РККА.

Небезупречной, по бытовавшим тогда представлениям, была и биография комбрига Леонида Александровича Говорова. Крестьянский сын, он, будучи царским офицером, осенью 1917-го оказался на распутье: кого поддерживать – белых или красных, с кем идти? Поначалу был мобилизован в армию Колчака. Но вовремя сориентировался и с группой солдат из своей отдельной мортирной батареи добровольно вступил в ряды Красной Армии.

А вот для сына железнодорожного рабочего полковника Ивана Христофоровича Баграмяна с первых дней службы при Советской власти все складывалось успешно. Служил, учился на курсах усовершенствования комсостава, в 1934-м окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе. В Академию Генштаба был направлен с должности начальника штаба кавалерийской дивизии...

– Михаил Ильич, вы назвали фамилии трех будущих Маршалов Советского Союза. Один комбриг, два полковника. Видимо, никого ниже полковника в новую академию не брали...

– Почему же? Зачисляли и рангом пониже. Скажем, мы с Леонидом Михайловичем Сандаловым ходили в майорах. В таком же звании несколько лет спустя поступили в академию будущие работники Оперативного управления Генштаба Сергей Матвеевич Штеменко, Николай Андреевич Ломов. А Алексей Иванович Радзиевский – вообще самый молодой слушатель довоенных выпусков Академии Генштаба. Ему не исполнилось и тридцати, когда он получил диплом. Кстати, войну он окончил на посту командующего 2-й гвардейской танковой армией...

Генерал армии Казаков начал разыскивать какой-то документ в груде бумаг, лежавших перед ним. А я рискнул задать ему давно мучивший меня вопрос.

– Михаил Ильич, скажите откровенно, как повлияли на вашу судьбу и судьбы ваших товарищей 1937-й и 1938-й годы, так называемая чистка рядов Красной Армии? Известно, что к ноябрю 1937 года на вашем втором курсе осталась лишь половина слушателей первого набора...

– Действительно, из 138 человек продолжили обучение только 68. Остальных же выпустили досрочно – они заменили в войсках и Генштабе репрессированных военачальников.

– Видимо, производились аресты и среди преподавательского состава Академии Генштаба? Кем же их заменяли?

– Тоже досрочно выпускаемыми слушателями. Ведь полковника Василевского сначала назначили на кафедру оперативного искусства, затем перевели на кафедру тыла, и только в ноябре 1937-го он убыл в Генштаб. Остался преподавать в Академии Генерального штаба и полковник Баграмян.

Полковник Матвей Васильевич Захаров был назначен начальником штаба Ленинградского военного округа. Такую же должность, но в Московском округе получил полковник Алексей Иннокентьевич Антонов. В Киевском округе заместителем, а вскоре начальником штаба стал работать полковник Николай Федорович Ватутин...

– Чем-то они выделялись среди слушателей первого набора?

– Да, все они были прекрасно подготовленными специалистами. К примеру, полковник Ватутин перед зачислением в Академию Генштаба окончил основной и оперативный факультеты Военной академии им. М.В. Фрунзе, имел большой опыт работы в войсках и в новой академии был круглым отличником.

Не избежал досрочного выпуска из академии и я – меня назначили заместителем начальника штаба Среднеазиатского военного округа. Но не успел освоиться на новом месте, как пришлось вступить в должность начальника штаба военного округа вместо репрессированного комбрига А.К. Малышева.

– Разъехались вы по военным округам. А когда, при каких обстоятельствах вновь встретились с однокурсниками?

– В январе 1942-го меня назначили начальником штаба Брянского фронта. Прежде чем отправиться туда, я, конечно, заехал в Генштаб, где работало много моих однокашников во главе с генерал-лейтенантом Василевским. Встреча была теплой, сердечной. Александр Михайлович держался скромно, вел себя по отношению к нам очень корректно, дружелюбно. Расставались мы по-братски.

– Вы прибыли на Брянский фронт, где за короткое время сменились три командующих...

– Да, сначала войсками фронта командовал старый конармеец генерал-полковник Яков Тимофеевич Черевиченко. Он был заменен генерал-лейтенантом Филиппом Ивановичем Голиковым, но вскоре вместо него в командование вступил генерал-лейтенант Константин Константинович Рокоссовский...

– Какое впечатление на вас произвел новый командующий?

– Мне очень мало довелось поработать под его руководством. Но и то время, в течение которого я имел возможность близко соприкасаться с ним, осталось в памяти навсегда. Особенно его обостренное внимание к мнениям подчиненных. Человек высокой культуры, Рокоссовский умел терпеливо выслушать каждого, тут же выделить главное в суждениях собеседника и использовать это в интересах общего дела.

Константин Константинович сумел стабилизировать обстановку на фронте, добился хотя и небольших, но заметных боевых успехов. Мне очень жаль было с ним расставаться. Успокаивало одно – я убывал на соседний Воронежский фронт, войсками которого командовал Николай Федорович Ватутин. С ним мы сдружились еще в стенах Академии Генштаба.

– А каково было в реальной боевой обстановке?

– В ту пору Николаю Федоровичу, как и мне, шел сорок первый год, и он являлся самым молодым командующим фронтом. Человек энергичный, настойчивый, он не терпел пассивности, не мог смириться с тем, что почти весь Воронеж находился в руках врага. К моему приезду только что закончилась частная армейская операция, целью которой было очистить город от противника. К сожалению, она закончилась неудачно.

Мы с генералом Ватутиным быстро спланировали и через неделю провели новую операцию. Теперь в ней участвовали не одна армия, а две. Да еще

2-й и 11-й танковые корпуса. Как ни горько, но и на этот раз цели не удалось достигнуть. Только в третий раз нам сопутствовала удача. Враг был выбит из Коротояка, потеснен по ту сторону Дона на 5 километров по фронту и на 3 километра в глубину.

К сентябрю 1942-го подготовили еще одну операцию. Ватутина вызвали в Ставку, где одобрили и утвердили разработанный нами план. Пообещали усилить Воронежский фронт четырьмя стрелковыми дивизиями из резерва Ставки. Войска мы получили. Генерал Ватутин был в приподнятом настроении: наконец-то мы зададим фашистам жару... Он буквально не знал отдыха, почти все время проводил в войсках.

7 сентября, когда командующий находился где-то в 38-й армии, меня вызвали к телефону ВЧ. На проводе был И.В. Сталин. Последовало указание Верховного:

«Четыре стрелковые дивизии, полученные вами для участия в наступательной операции, в передовую линию не вводить, а готовить немедленно к отправке в район Царицына... Операцию, которую вы готовите, разрешается временно отложить...»

А вскоре у нас отозвали и самого командующего. Его назначили командовать войсками вновь восстановленного Юго-Западного фронта. Именно там во всю ширь раскрылся полководческий талант Николая Федоровича Ватутина.

– В чем это проявилось конкретно?

– Войска Юго-Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Ватутина во взаимодействии с левым крылом Воронежского фронта в декабре 1942-го провели операцию "Малый Сатурн" и нанесли решительное поражение группировке противника на Среднем Дону. Эта операция – поучительный пример организации осуществления сильного флангового удара в сочетании с рядом фронтальных.

Генерал Ватутин и его штаб принимали участие в планировании Сталинградской наступательной операции, в ходе которой войска Юго-Западного фронта содействовали развитию успеха при окружении крупной группировки врага.

– Михаил Ильич, вы, наверное, сожалели, что не находитесь рядом с Ватутиным в роли начальника штаба фронта?

– Откровенно сказать, завидовал ему. Тогда у меня впервые появилась мысль проверить себя на полководческом поприще. Решил проситься в командармы. Начальник штаба фронта – высокий пост, но на нем трудно реализовать индивидуальные, личные качества. На должность командующего фронтом я не замахивался – боевого опыта было маловато. А вот с ролью командарма, как мне казалось, мог справиться.

– И вы приняли 10-ю гвардейскую армию?

– До этого было еще далеко. Походил в помощниках командующего Резервным, а затем Степным фронтами, в заместителях командующего Брянским,

2-м Прибалтийским фронтами, и только в январе 1944 года меня назначили командующим 10-й гвардейской армией.

– Не понижением ли это было?

– Нет. Кто такой помощник, заместитель командующего или даже начальник штаба фронта, когда сам командующий жив и здоров? Вторые, даже третьи лица. Ведь как говаривал наш Верховный Главнокомандующий, на вожжах и лошадь умна.

– По-моему, он сказал эти слова, когда решался вопрос о назначении командующего Брянским фронтом. Были две кандидатуры: командарм Константин Константинович Рокоссовский и помощник командующего войсками Брянского фронта Павел Иванович Батов... Говорят, когда до генерала Батова по «беспроволочному телефону» дошло это высказывание Верховного, он тоже попросился в командармы.

– Да, его назначили командармом вместо генерала Козлова. При мне это было. Павел Иванович правильно поступил, своими славными боевыми делами доказал, что он – блестящий командующий. Во главе 65-й армии он в боях и сражениях прошел славный путь от Сталинграда до Берлина. Стал дважды Героем Советского Союза, получил три высшие полководческие награды – три ордена Суворова I степени. Кстати, свои полководческие ордена – Суворова I степени и Кутузова I степени и я получил, командуя 10-й гвардейской армией.

– Если позволите, Михаил Ильич, закончим нашу беседу тем, с чего начали. Как бы вы «построили», с учетом Великой Отечественной, первую пятерку полководцев, – если хотите, ваших однокашников, по первому набору Академии Генштаба?

– На правом фланге, – несомненно, Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский, за ним – генералы армии Николай Федорович Ватутин, Алексей Иннокентьевич Антонов, маршалы Леонид Александрович Говоров, Иван Христофорович Баграмян...

– А маршал Матвей Васильевич Захаров, генералы армии Павел Алексеевич Курочкин, Владимир Васильевич Курасов?..

– Они тоже талантливые полководцы. Но, во-первых, вы просили назвать пятерку выдающихся, а во-вторых, названные генералы и все мы, кто возглавлял штабы фронтов и командовал армиями, конечно, уступали в полководческих способностях первой пятерке. Полководческий талант – если он есть от природы, значит, есть. А если нет его, никакие академии не помогут. Ведь Академия Генштаба систематизировала наши знания и приобретенный войсковой опыт, помогла шире взглянуть на средства и способы вооруженной борьбы, но никак не добавила аналитического ума, способностей искусно выходить из сложнейших положений складывающейся боевой обстановки. Этому невозможно научить.

Вот возьмите Георгия Константиновича Жукова и Константина Константиновича Рокоссовского. Военных училищ не оканчивали, в академиях не учились, а, бывало, слушаешь их инструктажи и поражаешься глубине знаний военного дела, умению предвидеть вероятные действия врага, мгновенно оценить и принять единственно верное решение в критические минуты сражений... Словом, они в совершенстве, лучше других владели «наукой побеждать».

Талантливые от природы, беззаветно преданные Отечеству, наши полководцы долго и верно служили матушке России и прославили на века русское оружие.

Источник: Кочуков А. Маршальский выпуск / А. Кочуков // Красная звезда. – 2001. – 9 октября.