Ратников Ю. Дело Сухово-Кобылина / Ю. Ратников // Вологодский комсомолец. – 1965. – 4 апреля. – С. 4.
Ю. РАТНИКОВ
ДЕЛО СУХОВО-КОБЫЛИНА
...9 ноября 1850 г. в снежных сугробах Ходынского поля было найдено мертвое тело «женщины неизвестного звания».
За день до этого к московскому обер-полицмейстеру приходил молодой Сухово-Кобылин с просьбою начать официальные поиски француженки – женщины, близкой ему в течение десяти лет.
«Женщина неизвестного звания» была вскоре опознана: ею оказалась Луиза Симон-Деманш, состоявшая «на содержании» известного всей Москве А. В. Сухово-Кобылина.
...С Симон-Деманш Сухово-Кобылин впервые познакомился в Париже в 1841 г. Затем Луиза переехала в Москву, и счастливо начатое знакомство было продолжено и вскоре переросло в длительную связь. Что и говорить – Деманш трезво смотрела на жизнь и понимала, что она, простолюдинка, неровня своему богатому и именитому другу и о браке с ним, естественно, не помышляла.
Сухово-Кобылин полностью использует свободу холостяка – ездит за границу, бывает в театрах, учится музыке и чтению, наслаждается живописью и скульптурой, увлекается литературой и политикой, математикой и философией, вращается в светском обществе и не оставляет мысли о женитьбе на светской женщине. К тому времени, когда случилось несчастье с француженкой, в свете много говорили об интимной связи Сухово- Кобылина с одной из «львиц» московского общества – Надеждой Нарышкиной. У Луизы его последнее увлечение вызывало немалое беспокойство.
Итак, загадочные обстоятельства смерти Симон-Деманш, роман Сухово-Кобылина с Нарыщкиной, упоминаемый в одной из записок к француженке «кастильский кинжал» и ко всему прочему явно враждебное отношение аристократического общества к богатому, образованному, заносчивому и острому на язык помещику, открыто афишировавшему связь с простолюдинкой, – все это было не в пользу Сухово-Кобылина. «Общественная версия» сводилась к следующему: вечером 7 ноября Симон-Деманш выследила Сухово-Кобылина наедине с Надеждой Нарышкиной и устроила бурную сцену ревности. В порыве гнева Сухово-Кобылин металлическим подсвечником (шандалом) ударил Луизу в висок. Потом подговорил дворовых, и они тайно ночью вывезли тело за Пресненскую заставу... Следственная комиссия исходила из этих непроверенных слухов, анекдотов и догадок: Александру Васильевичу Сухово-Кобылину, в будущем знаменитому драматургу, было предъявлено обвинение в убийстве.
Нет нужды дальше пересказывать все перипетии этой так неожиданно paзразившейся драмы. Достаточно напомнить, что семь лет Сухово-Кобылина таскали по судам, что имя его еще долго и произвольно склонялось «пишущей братией». Мало того, в 1927 г. появилось специальное исследование с обличающим названием «Преступление Сухово-Кобылина», в котором автор пошел на поводу у русского дореформенного судопроизводства.
В этой связи своевременно и закономерно вышла в свет другая книга, противоположная во всех отношениях первой (В. Гроссман «Дело Сухово-Кобылина», Москва, Гослитиздат, 1936). Не в пример многим историкам, литераторам и юристам, исходившим при оценке жизненной драмы Сухово-Кобылина из так называемой «общественной версии», Виктор Гроссман заново пересмотрел старые и привлек совершенно новые документы и, основываясь на отличном знании эпохи, ее законов и нравов, жизни и творчества Сухово-Кобылина, а также на последних достижениях судебно-медицинской экспертизы, пришел к глубокому убеждению о непричастности Сухово-Кобылина к убийству.
В. Гроссман не ограничился рассмотрением трагедии Сухово-Кобылина как одного из многих судебно-исторических эпизодов дореволюционной России. В этой трагедии Гроссман увидел – так оно и было – благодатнейший материал для обобщения: «дело» Сухово-Кобылина явилось «делом» не только отдельной личности, но всего прогнившего общественного строя. По ходу изложения автор остановился на системе продажного, хитрого и жадного до взяток наказующего государственного аппарата.
Книга вобрала в себя богатый фактический материал. Свободно оперируя историческими документами, воспоминаниями и письмами современников и самого Сухово-Кобылина, В. Гроссман как бы наполнил книгу дыханием той эпохи. Как живой, предстает перед нами мятущийся, измученный борьбой, талантливый человек, драматург и философ Сухово-Кобылин. И то, что после смерти Деманш Сухово-Кобылин никогда и нигде ни единым словом не попрекнул свою бывшую любовницу, а обращался к ее памяти только с нежностью и благодарностью, что единственную дочь свою назвал ее именем, что до конца своих дней свято и трогательно хранил все, связанное с умершей, – все это, эмоциональное и человеческое, только подкрепляет основной вывод книги: Сухово-Кобылин невиновен.
Заслугу В. Гроссмана и нужно видеть прежде, всего в том, что он один из первых, доказав невиновность Сухово-Кобылина, оценил всю страшную силу его драмы, породившей впечатляющие по искренности и правдивости «Картины прошедшего» («Свадьба Кречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина»).
Со времени выхода в свет «Дела Сухово-Кобылина» ни один серьезный исследователь жизни и творчества драматурга не прошел мимо вывода В. Гроссмана.
«Сухово-Кобылин невиновен» – кроме этого неоспоримого достоинства, книга В. Гроссмана заключает в себе и ряд других неотъемлемых свойств. От начала до конца она читается с неослабевающим интересом. Ясность изложения выдержанность языка, наконец, логика доводов, приобретающих зачастую блеск афоризма, вот еще достоинства этого серьезного и в то же время остроумного и острого исследования.
Можно лишь coжалеть, что полезное и увлекательное исследование, доступное для самых широких кругов читателей, в наше время почти невозможно достать. За тридцать лет прошедших с издания «Дела Сухово-Кобылина» стала библиографической редкостью.
Вероятно, следует подумать об ее переиздании. Тем более, через год литературная общественность страны отметит 150-летие со дня рождения Сухово-Кобылина. Книга В. Гроссмана, писателя, который вот уже много лет и работает в Вологде, явилась бы достойной памятью выдающегося русского драматурга.
Источник: Ратников Ю. Дело Сухово-Кобылина / Ю. Ратников // Вологодский комсомолец. – 1965. – 4 апреля. – С. 4.