|
Ольга Фокина
Будни и бредни. Днесь – и намедни.
Вздрог – и тягучесть. Рок – и везучесть.
В крик – и безгласно. Впрок – и напрасно.
В гнев, но ив милость... Будь, раз явилось!
Поэт, сложившийся и признанный, обычно верен не только традиции, которая
определила темы его творчества и жанровые ориентиры, но и найденному им
самим способу речевого проявления, словарю, даже подчас главной тональности.
И так легко вроде – бы даются эти определения: Ольга Фокина –
жизнеутверждающий автор песенно-эпического склада, способный рассказывать и
размышлять в стихах, органично соединять лирическое начало с гражданским
жестом. А вот узнаваема ли она в таком стихотворении? Не изменила ли
принципу: «Вот стихи, а все понятно, Все на русском языке»? (А. Твардовский)
Слова, положим, вполне русские, а темнота сжатости и повышенной паузности
все-таки очевидна. Сплошные антитезы в назывных или безглагольных
конструкциях, обилие тире, редкая в современной поэзии в целом, да и не
характерная для Ольги Фокиной двустишная строфика, загадочное финальное
пожелание «Будь, раз явилось!». О чем это стихотворение? Что явилось? А что
названо бреднями?
Стихотворение в недавно изданной книге оказалось опубликовано отдельно от
остальных самым первым, предваряющим обе части, набрано оно иным шрифтом.
Начальная строка стала и названием сборника – «Будни и бредни» (Вологда:
Никитин В. Н.,2019). Прочитав остальные, произведения, я невольно вернулась
к этому тексту. А теперь оно, это стихотворение, меня уже не отпускает...
Звук и синтаксис, даже отдельные слова (днесь и вздрог) – цветаевские, а
сюжет совсем не цветаевский. И от этого прочитывания, перечитывания,
размышления не только над словом, но и над знаком препинания рождается,
может быть, кажущаяся странной другим благодарность поэту за переданные им
смыслы, за трудно добытое понимание их чувства родства с ними.
Оценка времени и происходящего во времени здесь дана сочетанием двух первых
слов. Повторяющаяся повседневность соединена с ощущением бреда, то есть
нелепости, вздора, странности происходящего. Но читатель, знакомый с книгой,
ее фотоиллюстрациями, невольно подхватит и другое значение слова «бредни»:
это небольшие рыболовные сети, которые идущие (бредущие) тянут на двух
деревянных шестах за собой по мелководью. Разумеется, даже в этом случае
неизбежен вопрос о том, что же мы в этом будничном мелководье жизни
вылавливаем, так ли уж нужны нам, например, «рыбки», выловленные бреднями
интернета.
Да и главное значение слова все же поддержано дальше крайностями
психофизических реакций (вздрог – тягучесть, крик – безгласность),
противоположными знаками судьбы (рок – везучесть, впрок – напрасно).
Внезапность соединения этих разных реакций и оценок передана в середине
текста тире перед союзом «и». Однако в заключительном двустишии тире нет,
«милость» не противопоставляется «гневу», а как будто дополняет его. Предлог
«в» перед этими словами и многоточие, требующее паузы уже в конце
предпоследней строки, тоже сообщают, обновляют смысл: не свыше ли дано нам
такое антиномичное содержание жизни, понуждающее и нас то возмущаться и
наказывать, то прощать друг друга. И отрицать это содержание, отринуть его
как нелепость и вздор тогда мы не вправе. Потому и «будь, раз явилось» все,
что есть в буднях и бреднях, с которыми идем по жизни. Будь то, что
обозначило себя в стихах через радостные мелочи быта («Кактус расцвел у
меня,на окне!») и горечь гражданского недоумения («Москва свои отбросы
Решила закопать В архангельские плесы, Чтоб чистенькою стать»), через общие
мотивы дальнего прошлого и «днесь и намедни».
И еще слышится мне в заключительной строке утверждение: будь, живи, иди к
читателю само это стихотворение, каким оно явилось, выловленное поэтическим
бреднем.
|
