|
Мы продолжаем нашу рубрику: филолог Елена
Титова читает стихи современных вологодских поэтов, выбирает то, что ей
понравилось, и комментирует: что открылось ей, профессиональному читателю, в
том или ином тексте.
На этот раз выбор Елены Витальевны пал на Марию Маркову – автора,
известного, пожалуй, всему поэтическому миру. Это произошло и благодаря двум
книгам, выпущенным в Москве в издательстве «Воймега», и MHO гочисленным
публикациям в толстых литературных журналах, и, в частности, тому, что еще в
2011 году Мария Маркова стала обладателем премии Президента РФ для молодых
деятелей культуры с формулировкой «за вклад в развитие традиций российской
поэзии»...
По тем же улицам ходить
и ту же тень,
как на веревочке,
по тем же улицам водить
от стадиона к остановочке.
Свиданий детские часы.
Дроздов короткие носы.
Примет совсем
не бережешься.
Овалы луж, обвалы крыш.
Над жизнью не повременишь. Над временем не посмеешься.
Елена Титова:
- Вспоминаю свое первое впечатление от стихов Марии Марковой, включенных в
книгу «Соломинка»(2012): ощущение какой-то магии вращения по спирали из
перекликающихся друг с другом слов, звуков, образов-состояний и одновременно
растущее внутреннее напряжение от хрупкости, бестелесности, утонченности
этого протянутого через довольно большие тексты поэтического мира.
Сопереживание рождалось мгновенно, вызванное прежде всего страхом за
лирическую героиню, потому что слишком тревожно она оценивала новые,
растущие в себе чувства, изменяющие отношение к внешнему пространству,
смерти, иному человеку. При этом темы и, собственно, поводы к лирическому
высказыванию не запоминались – запоминалась эта высокая нота тревоги,
сомнения, удивления. И только в стихотворениях меньшего объема или вдруг в
концовках больших стихотворений проступала иногда вдохновенная сила, радость
от преображения своего «я» и уверенность в возможности не только на –
звать-определить свое новое личностное содержание,
но и одарить этой силой, радостью, уверенностью другого человека.
А в стихотворении, представленном здесь, два разных состояния –
незащищенности и победы над робостью
- вдруг совместились. И оно сразу запомнилось.
«По тем же улицам» — кто из нас не искал возврата к прежнему себе через
родное с детства пространство? Кто из нас не уповал на то, что знакомые
приметы внешнего вернут и первые детские впечатления, а через них удастся
спастись от новых, горьких и тяжелых? Именно детские, иначе не было бы ни
веревочки (сразу название «Слон и веревочка» в памяти), ни остановочки, да и
«ходить», пожалуй, заместилось бы на «бродить»... Но вторая часть
стихотворения иная: в ней сплошные паузы, замирания на точках в конце каждой
строки. «Свиданий детские часы» – множество встреч, дружб и влюбленностей,
уместившихся в «детское время», с кем – не важно, важен лишь внутренний
скрытый вопрос об их неповторимости здесь и сейчас. «Дроздов короткие носы»
– отдельный образ, вроде бы не связанный с предыдущим. Но разве «короткие
носы» не вторят «детским часам» не только по рифме, но и по смыслу? Эти
небольшие птицы с короткими носами (так ребенок скажет о них – взрослые
упомянут клюв) – те же дети, которых кто-то из старших может отделить от
себя ехидным «нос не дорос». И это все в прошлом. Это невозвратимо. Потому
уже и не бережешься примет (черный кот, нельзя наступать на люк колодца, на
ногу приятелю – как много их, примет таких, было в детстве), потому и в мире
вокруг, вверху и внизу, уже обвалы и овалы: лужи-овалы, в них овалы лиц –
отражения живых. И видя иначе знакомый с детства мир, осознаешь, что
возврата к прежнему нет, ибо нельзя вынырнуть из несущегося времени,
придержать его, попросить сделать «остановочку». Все напоминающее о
блоковских строках «И только с нежною улыбкой Порою будешь вспоминать»,
связанное с веревочкой, первыми свиданиями, с короткими носами дроздов,
сменяется признанием: «Над временем не посмеёшься». Но в этом признании нет
горечи и отчаяния – есть мудрость, рожденная опытом жизни и согласия с
законами бытия, собственным ростом и зрелостью чувств.
|
