|
РОСПИСИ
Красное, ржавое, выцветшее, льняное...
Чувствуешь, поворачивается колесо?
Вечер - огромный зверь - обедает мною.
Страх темноты становится невесом.
С прялок, с домов с нарисованными часами,
С досок икон неуклюже спрыгивают впотьмах
Львы лупоглазые с вытянутыми носами,
С куцыми челками, с розами на хвостах.
На позвонке кита, выброшенном приливом,
Старом, огромном, словно дуб вековой,
Иконописец по кости вывел святых и диво,
Чудо морское с кудрявою головой.
Рядом с Ионой смотрит глазом цветочным
На корабли, в страхе жмущиеся к скале.
Восстановить по косточке позвоночной
Образ чудовищ, не виданных на земле.
И приручить, увить резными кустами
Южного зверя на северной полосе...
Вечный покой, кто может его представить?
Кто видел льва в наших широтах?
А все же малюют все.
ВОЛКИ
Той зимой у меня заболела нога.
Прописали уколы, ходила в медпункт
два раза в неделю.
Семь километров лесом.
В феврале такая пурга...
Слышу как-то - звенят бубенцы.
Поприслушалась - в самом деле.
Не успела подумать, проносится передо мной
Волчья стая, один-то волк белый-белый,
Рядом черный.
Последний бежит хромой.
И взглянул не по-волчьи,
с тоской такой, странное дело!
А в медпункте Фаина мне говорит:
был случай нечист,
Прошлым летом в Остахово
пропал свадебный поезд.
И хромой там был - Танюшкин внук, гармонист. ...
А нога-то? Прошла, больше не беспокоит.
БЫЛИЧКА (Александру Переверзину)
У нас сейчас в Яхреньге русалок нет.
Русалки-ти в больших реках, в Сухоне все.
Вот, говорили, деда моего дед
Поймал такую рыбину в сеть.
Хотят они делать пирог ли что,
Лежит она в сенях ли где.
Вдруг бабы в крик: «Что взял в воде,
Отнеси назад, пропадем а то!»
Дед пошел проверить - открывает рот:
«Положи, где взял» - говорит рыба та!
Отпустил, где река выходит на поворот,
Было глубже тогда, совсем глубота...
...А над всей деревнею ночь бела,
Рассыпаются птицы, велик и мал.
А под берегом всплеск - то ли ком упал,
То ли Рыба из Сухоны заплыла.
ГОРЮШИЦА
1
Думала: «Господи, поште он умер?
Ште бы показался, ште бы пришел».
Дума-то дурная, молодая еще,
Много силы в этакой думе.
Вот я иду на погост, а там
Гроб качается у церковной крыши,
Поднимается выше, к самым крестам.
Но спустился, милый из гроба вышел.
«Коля, - зареву, - пойдем домой!» -
«А пойдем, Только отпрошусь у начальника одного».
Вот мы заходим в казенный дом.
Двери, коридоры - и никого.
Двери, коридоры и кабинет.
Там мужик - красивый, рубаха белая.
«Ште, - реву, - ну как? Отпустили, нет?
Как я без тебя? Ште теперь мне делать?»
«Не реви, - говорит он, - бежим скорей».
Побежали мы через лес и поле,
Крепко руки сжав до самых дверей,
Вот уж дом, порог - глянь, а нету Коли.
Просыпаюсь я. Свекровь смотрит строго,
На дворе уж рассвет, пора начинать дела.
«Матушка, - говорю, - ведь Колю вела-вела,
На крылечке он, да не перейти порога».
2
Слышу в первую ночь: ходит он по избе.
Я прижала к груди младшего паренечка.
Походил, ушел. Я молчу, при себе
Свою думу держу, свою смутную ночку.
На вторую пришел, полом скрипит,
Да уж стал задевать меня, гладить стал со спины,
Обхватила сына. Свекровь с ребятами спит,
Да блестит подоконник в свете мертвой луны.
В третью ночку опять, и ложиться стал.
Так тихонько ложится ко мне, обниматься хочет.
Побежала к тетке я, в дом у моста:
«Ведь приходит Коля мой, уже три ночи!»
«Душегубица! - тетка как закричит. - Ксти.
Двери, окна, порог. Ште надумала?! Ой, беда, беда...»
Нашептала мне: «Отпусти его, отпусти».
И уж больше не приходил. Не было никогда.
Из книги «Забыть-река», Воймега, 2015
|
