|
САМОРОДОК ИЗ НИКОЛЬСКОГО УЕЗДА
Вологодская область, а прежде Вологодская губерния – территория большая, – с
истинно русским северным размахом. Никольский район, а ранее уезд, находится
в нескольких часах езды от Вологды, на восток, ближе к Волго – Вятским
костромским лесам и болотам. А на заре XX века добираться из Никольской
деревни до губернской столицы и вовсе суток не хватало... Да и зачем? Разве
что на ярмарку, да и ярмарки ближе были – в том же Никольске, например...
Именно в Никольской деревеньке Блудново в 1913 году, 27 марта родился в
крестьянской семье будущий классик советской литературы
– Александр Яковлевич Яшин (настоящая фамилия – Попов). Сейчас Блудново
входит в Пермасское сельское поселение Никольского района Вологодской
области. Судьба Александра складывалась для тех лет вполне успешно, даже
карьерно – происхождение помогло. В 1931 году он окончил Никольский
педагогический техникум, работал деревенским учителем. С детства Саша много
читал, писал стихи, и первая публикация состоялась еще в 1928 году. Был он
типичным таким селькором, сельским корреспондентом: сотрудничал в
вологодских и архангельских газетах. И в 1934 году в Архангельске выходит
его первый поэтический сборник «Песни Северу».
Литературная и даже в какой – то степени номенклатурная карьера Александра
Яшина формировалась практически ровно, без сбоев. Уже в начале тридцатых
годов прошлого века он стал председателем оргкомитета вологодского отделения
Союза советских писателей, а в 1935 году переехал в Москву, где учился в
Литературном институте имени А. М. Горького. Стал членом Союза писателей
СССР в 1939 году, а в 1941 вступил в партию – теперь он член ВКП(б). А
дальше была война – и с его стороны честный фронтовой журналистский путь.
Александр Яшин ушел добровольцем на фронт и в качестве военного
корреспондента и политработника участвовал в обороне Ленинграда и
Сталинграда, в освобождении Крыма. В 1942 – 1943 годах были изданы его
сборники стихов «На Балтике было» и «Город гнева». Имел награды: орден
Красной Звезды (28 июля 1945; был представлен к ордену Отечественной войны I
степени), медали «За боевые заслуги» (29 января 1943; был представлен к
ордену Красной Звезды), «За оборону Ленинграда» и «За оборону Сталинграда».
МИР И РАСЦВЕТ ТВОРЧЕСТВА
Война закончилась, наступило время больших строек, затем – похороны Сталина,
XX съезд, хрущевская оттепель... После войны Александр Яковлевич, теперь уже
давно москвич, много ездил по стране – по Северу, на Алтай, на строительство
ГЭС и на
целину. Впечатления от увиденного нашли отражение в сборниках стихов
«Земляки» (1946), «Советский человек» (1951), в поэме «Алена Фомина» (1949),
за которую он в 1950 году признан лауреатом Сталинской премии второй
степени.
Но вот уже в декабре 1954 года в своем выступлении на II съезде писателей
СССР Яшин признает, в том числе свою личную вину, – за то, что литература
сталинского времени была «неискренней». Он объясняет это недостатком
гражданского мужества и призывает «вернуть поэзию Сергея Есенина советской
литературе». С этого времени его творчество коренным образом изменилось, в
каждом произведении Александр Яковлевич стремился к максимальной честности.
К тому периоду принадлежит и «Вологодская свадьба». Это, по сути, почти
документальное повествование о быте и нравах вологодских крестьян– колхозников и работников совхозов послевоенного времени, шестидесятых
годов прошлого века. В 1962 году повесть была опубликована в журнале «Новый
мир» и вызвала бурную полемику, в том числе множество критических отзывов.
Писатель побывал на свадьбе своей племянницы Нины из деревни Скочково
Осиновского сельсовета Никольского района и все, что увидел, с
фотографической точностью отобразил в своем произведении. «Вологодская
свадьба» была осуждена в «Известиях», «Комсомольской правде», в журнале
«Москва» и других периодических изданиях. Во как писали об этом
современники: «безотрадна картина жизни деревни, которую рисует А. Яшин»;
изображение жизни здесь «обернулось полной неправдой».
Между тем многие вологжане позитивно откликнулись на это произведение.
– Ваша «Свадьба» удивительно резко выявила многие характеры». Чую я твою
большую любовь к своему народу. И слышу правду. Все у тебя здесь – правда, –
писал автору поэт Александр Романов в начале 1963 года.
– Такое может написать только тот, кто очень любит человека, – вторил ему
Гавриил Троепольский. «Вологодская свадьба» по существу – это очерк нравов.
Картины быта, подробное описание свадебного обряда не имеют какого – то
глубокого значения, на их фоне раскрываются характеры персонажей, участников
этого народного действа, каким испокон веку в русском селе была свадьба.
– Прошу не класть под сукно, а пустить по рукам. Пусть читают мои друзья –
земляки. Только не ищите прямых параллелей, чтобы не было никаких обид на
меня, – писал Александр Яшин, посылая в районную библиотеку Никольска номер
журнала «Новый мир» (ноябрь, 1962) с повестью «Вологодская свадьба».
Разумеется, знал он, что могут некоторые прочитать, принимая написанное в
свой адрес, таким случаям в практике писательской числа нет. Знал, что
касался многих острых проблем – этого ли ему бояться: писатель не имел
привычки закрывать глаза на действительность. Но такого резонанса, какой
получился, Яшин, конечно, ожидать не мог. Тем более многим уже
– и это он знал – повесть понравилась: блеском языка, колоритностью
характеров, гибкостью в отражении жизненных противоречий.
Свое повествование Яшин ведет от первого лица как свидетель и очевидец, а
репортажно – по порядку событий. Уже зачин «Вологодской свадьбы» интригует.
Выходят из самолета люди, но не чемоданы у них в руках с наклейками
«Интуриста», а у кого фанерный баул и туесок, «наверное, с рыжиками», у кого
«берестяной заплечный пестерь» с привязанной к нему парой «новеньких лаптей
с липовыми оборами». К чему бы лапти? Да и пестери? – с ними «ходят на
сенокосы, на дальнюю охоту, на лесные промысла»... А тут еще и колоритная
сценка.
«На старика ворчит пилот:
– Весь самолет мне закровенил. Что у тебя течет из пестеря, отец? Мясо, что
ли?
– Журавлиха, не мясо. Растаяла окаянная!
Журавлиха – клюква, старик везет ее кому – то в подарок.
– А лапти зачем? – спрашивает пилот.
– Сын просил сплести для баловства. В Ленинград еду.
Все очень буднично и волнует: авиация вошла в быт. Пассажиры устраиваются на
грузовики – такси и отправляются на железнодорожную станцию. А оттуда на
аэродром подъезжают новые пассажиры, уже побывавшие в гостях: в руках у них
не баулы, а чемоданы, и сами приоделись – вместо ватников и затасканных
полушубков на многих городские пальто, на головах добротные шерстяные шали,
меховые шапки. Мне, грешному, кажется, что отправляясь «на города», мои
земляки сознательно одеваются похуже, прибедняются, чтобы вернее разжалобить
своих «выбившихся в люди» родственников. Покупают билеты, выстраиваются в
очередь к самолету. Я слежу: не охнет ли хоть одна старушка, не
перекрестится ли? Нет, ни одна не перекрестилась, ко всему привыкли. А я
лечу в деревню на свадьбу».
Но случилось так, что прямоты Яшина кое – кто принять не захотел. Нашлись
домашние – из Никольска и Вологды – хулители, которых поддержали некоторые
критики в столице. Писателю были предъявлены претензии с точки зрения
общественной в том, что он якобы искаженно «через черные очки» увидел жизнь.
Александр Яшин тяжело переживал, что оказался непонятым, и в письме
Константину Коничеву, например, писал: «Мне бы хотелось, чтобы все вы, мои
товарищи, знающие деревню, смогли сказать, что, конечно, никакого вреда,
злого умысла нанести своим землякам я не хотел и не хочу»...
Он всегда ратовал за освоение новых перспектив, за безграничные возможности
роста материального и культурного уровня своих земляков. У многих критиков
повесть вызвала ощущение «перекоса». Первый объективный разбор произведения
дал Георгий Радов, который затем был поддержан и Константином Симоновым.
В эти же годы, в частности, были написаны его замечательные «Память», «Не
только слова» и другие стихотворения, в том числе и известное «Спешите
делать добрые дела».
ДРУЖБА С СОЛЖЕНИЦЫНЫМ И «ЗАПРЕТНЫЕ» ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Рассказ Александра Яшина «Рычаги» о подавлении личности партийным аппаратом
не переиздавался до времен перестройки.
– Автор «Рычагов» навсегда останется в мировой литературе, те рычаги кое –
что повернули, – отметил в 1968 году в прощальном письме Александр
Солженицын.
Александр Исаевич очень ценил Яшина и, узнав о его тяжелой болезни в 1968
году, приехал в больницу. Но Яшин был без сознания, и Солженицын прямо в
больничном коридоре написал ему эти строки:
– Из окна Вашей палаты видна одна из самых дорогих русскому сердцу церквей.
Я вижу ее из коридора, из которого пишу. Она вытянута к небу и напоминает
нам о развитии, для которого только и дана нам земная жизнь, да не всегда мы
успеваем ее пройти. Но никакое прозрение здесь не поздно никогда. Я молюсь
за Вас и дружески обнимаю...
Однако поэт прочесть их уже не успел.
Повесть «В гостях у сына», написанная в 1958 году, была напечатана лишь в
1987 году, как и еше несколько рассказов. В 1960 – е годы Яшин написал
немало прекрасных лирических стихов и прозаических произведений.
ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ
11 июля 1968 года Александр Яковлевич Яшин скончался от рака в Москве в
возрасте 55 лет. Похоронен был в родной деревне.
Личная жизнь замечательного поэта и писателя известна во многом благодаря
истории его любви к поэтессе Веронике Тушновой. Хотя они и никогда не были
женаты. А сам поэт и писатель был дважды официально женат, имел семерых
детей.
Вероника Тушнова также была дважды замужем, но оба брака распались. И ее
последней любовью и стал Александр Яшин.
Эта любовь оказала сильное влияние на ее лирику. По свидетельствам, первые
читатели этих стихов не могли избавиться от ощущения, что у них на ладони
лежит «пульсирующее и окровавленное сердце, нежное, трепещет в руке и своим
теплом пытается согреть ладони». Тушнова посвятила Яшину цикл стихотворений
«Сто часов счастья». Самым знаменитым произведением Тушновой остается
стихотворение «Не отрекаются любя», которое было положено на музыку
композитором Марком Минковым и исполнено Аллой Пугачевой. В ответ на
стихотворение «Сто часов счастья», давшее название циклу, жена Яшина
ответила стихотворением со строчками: «Сто часов счастья взяла и украла».
Однако Яшин не оставил жену и детей, поэтому умирала Вероника в 1965 году не
только от болезни – скоротечного онкозаболевания, но и от тоски по любимому
человеку, который после мучительных колебаний решился ее оставить, отдав
предпочтение уже состоявшейся своей семье.
Последнее их свидание произошло в больнице, когда Тушнова находилась уже
фактически на смертном одре. И 7 июля 1965 года 54 – летняя поэтесса ушла из
жизни. Яшин тяжело переживал кончину любимой женщины (в том же году
застрелился его сын Саша), памяти которой были посвящены его стихотворения
«У надгробья», «Навсегда», «Заклинание». Через три года Александр Яковлевич
тоже скончался от рака – и тоже в июле.
Сегодня мемориальный комплекс Александра Яшина работает в его родной деревне
Блудново Никольского района Вологодской области. Он включает в себя дом,
построенный в 1962 году, и могилу поэта с памятником – надгробием, которые
являются памятником регионального значения. В 1969 году его именем был
назван Новинковский проезд в Вологде – и теперь это улица Яшина. Именно
здесь, в небольшом скверике на пересечении улиц Яшина (Новинковская малая) и
Герцена (Екатерининская дворянская), к столетию со дня рождения поэта 28
августа 2013 да был установлен памятник. Его сделали в виде раскрытой книги.
И до сих пор туда приносят цветы, экскурсоводы проводят экскурсии для
школьников и взрослых – интерес к творчеству и личности замечательного
русского, советского поэта и писателя не утихает с годами. А сейчас, на
волне развития благотворительности и волонтерства, особую актуальность
приобретает и раньше хорошо известное стихотворение. Именно им закончим наш
рассказ.
СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРЫЕ ДЕЛА
Мне с отчимом невесело жилось,
Все ж он меня растил –
И оттого
Порой жалею, что не довелось
Хоть чем – нибудь порадовать его.
Когда он слег и тихо умирал, –
Рассказывает мать, –
День ото дня
Все чаще вспоминал меня и ждал:
«Вот Шурку бы...
Уж он бы спас меня!»
Бездомной бабушке в селе родном
Я говорил: мол, так ее люблю,
Что подрасту и сам срублю ей дом,
Дров наготовлю,
Хлеба воз куплю.
Мечтал о многом,
Много обещал...
В блокаде ленинградской старика
От смерти б спас,
Да на день опоздал,
И дня того не возвратят века.
Теперь прошел я тысячи дорог –
Купить воз хлеба, дом срубить бы мог.
Нет отчима,
И бабка умерла...
Спешите делать добрые дела!
1958
|
