|
Перед вами 700-й выпуск «Календаря поэзии»,
с чем я рад поздравить наших постоянных читателей и авторов.
Сегодня у нас в гостях знаменитый поэт Серебряного века Игорь Васильевич
Лотарёв, взявший себе литературное имя Игорь Северянин.
Что нам помнится из его строк? «Ананасы в шампанском!..» Или вот это: «Я,
гений Игорь Северянин...»
Замечательный русский поэт Андрей Танцырев, с давних лет живущий в Таллине,
напомнил нам о Северянине той поры, когда после 1917 года Игорь Васильевич
оказался в Эстонии в эмиграции.
Дорогой Дмитрий, я тут читал по скайпу друзьям стихи русских поэтов и
обнаружил у Северянина несколько «сегодняшних» текстов. Не вспомните ли Вы
его в «Календаре поэзии»?..
Северянин — плотский, чувственный поэт, поэт-ироник, когда-то сыграл
недолгую партию в эгофутуризм.
Прекрасно разбирался в марках вин, ликеров, сигар. Любил легкие эротические
романы, но простодушно попадал в сети прелестниц.
Застряв после революции в эстонской дачной эмиграции, нашел утешение в
рыбной ловле, скромной пище и неважном вине. Женился на дочери местного
плотника—эстонке, читавшей и писавшей русские стихи.
Стихи со смешными неологизмами уступили место стихам о несовершенстве мира,
о низменности обывательской жизни и мерзости любой политики.
Жизнь стала противно-трезва,
И жадность—у всех идеал.
Желудок святыню попрал,
Свои предъявляя права.
Художник для всех—человек
Ленивый, ненужный, пустой.
О, трезвый, рабочий, сухой,
В искусство не верящий век!
Написано примерно 100 лет тому назад. И вот еще:
Из тусклой ревелъской газеты,
Тенденциозной и сухой,
Как вы, военные галеты, .
А следовательно—плохой,
Я узнаю о том, что в мире
Идет по-прежнему вражда,
Что позабыл весь мир о мире
Надолго или навсегда.
В России тысячи знакомых,
Но мало близких. Тем больней,
Когда они погибли в громах
И молниях проклятых дней.
Я привел эти стихи Северянина из его книги «Менестрель», изданной в Берлине
в 1921 году.
Были поэты и поэтессы, которые призывали к уничтожению инакомыслящих, других
по сословию, убеждениям. А «бонвиван» и поздний «большевизан» Игорь
Васильевич Северянин, несмотря на весь свой полудетский эгоцентризм, эпатаж
и склонность к чувственным утехам плоти, остался верен христианской сути
русской литературы.
Жалейте каждого больного
Всем сердцем, всей своей душой,
И не считайте за чужого,
Какой бы ни был он чужой.
Пусть к вам потянется калека,
Как к доброй матери—дитя;
Пусть в человеке человека
Увидит, сердцем к вам летя.
И обнадежив безнадежность,
Все возлюбя и все простив,
Такую проявите нежность,
Чтоб умирающий стал жив!
И будет радостна вам снова
Вся эта грустная земля...
Жалейте каждого больного,
Ему сочувственно внемля.
Северянин разлюбил футуристов, считая их одной из причин бесовского хаоса на
Руси.
Он надеялся, что простой народ вырастет до самоуправления собой и
государством и не изменит больше ни Богу, ни Родине.
Философские эмпиреи были далеки от поэта, но благодаря потрясающей интуиции
он многое предвидел и Предсказал. Северянин любил Россию, а умер от тоски и
нужды в бывшей имперской провинции...
Я наблюдал, как день за днем
Грубела жизнь, и вот огрубла.
Мир едет к цели порожнем,
свои идеи спрятав в дупла.
Я наблюдал—давно! давно!—
За странным тяготеньем к хамству
Как те, кому судьбой дано
Уменье мыслить, льнуть к бедламству.
Я наблюдал, как человек
Весь стервенеет без закона,
Как ловит слабых и калек
Пасть легендарного дракона.
Вот, Дмитрий, в некую рифму к стихам Северянина, моя очень субъективная
рефлексия. Этим я и хотел бы закончить письмо:
Я не боюсь ни призраков, ни кладбищ.
Людей, положенных на грубые столы.
Их стало много и урлы-курлъ
в душе рябит от стаи черных клавиш.
Минеров разминировать минор
не сыщешь днем с огнем: твои проблемы!
Я слышу от себя такой же вздор
и так же гневом набухают вены.
Пью воздух даром и землицу ем,
хожу в присутствие, смиряя гнев на пошлость.
И улыбаюсь юношам затем,
чтоб не всадили нож в брюшную полость.
Меж тем и я —живой среди живых,
полночный русский, скроенный нескладно.
Люблю рассвет и счастье меж двоих
и с отвращением бегу того, что стадно.
Попробуйте вернуться к чувству «мы»
не только в пикниках
и пикировке.
История замучила
умы не коммунизмом,
призраком сумы, но как понять друг друга
без винтовки?
|
