Когда-то люди жили в пещерах, ходили в звериных шкурах и общались между собой на языке жестов и междометий, руководствуясь в своей деятельности больше животными инстинктами, чем рассудком. Затем, развиваясь и распространяясь, человечество изобрело речь и, согласно теории общественного договора придумало такой механизм, как государство. Признаком государства является наличие государственных законов, которые, как всё в мире, призваны совершенствоваться. По качеству законов, по их способности регулировать и упорядочивать отношения в общественной сфере можно судить о качестве государства.
 
Многие российские законы последних лет весьма далеки от способности положительно влиять на правопорядок в том или ином секторе; довольно часто вместо предполагаемой пользы приносят значительный, если не разрушительный вред, а в лучшем случае совершенно бесполезны. Очередной федеральный закон о внесении изменений в Лесной кодекс и Кодекс об административных нарушениях, предусматривающий ужесточение учёта заготовленной древесины и введение дополнительной отчётности, в очередной раз демонстрирует некомпетентность законотворцев, их абсолютное непонимание лесной специфики.
 
Предполагается, что данный закон поставит преграду чёрным лесорубам на пути к лесным массивам и незаконным рубкам древесины. Так вот, ничегошеньки он перед ними не поставит, а лишь ещё больше усложнит жизнь законопослушным лесозаготовителям. Ужесточать контроль за перевозкой древесины по федеральным дорогам, не имея надзора непосредственно в лесу, всё равно, что пытаться вывести в доме тараканов, обрабатывая его стены не изнутри, а снаружи: поливать химическим раствором крышу, крыльцо, оконные ставни - тараканам внутри избы от этого ни жарко, ни холодно.
 
В Вологодской области подобный закон был принят в 2012 году, когда губернатор пообещал «выжечь чёрных лесорубов калёным железом». Такое эмоциональное заявление он сделал в связи с тем, что в нескольких районах дела с лесным воровством обстояли крайне неблагополучно. Когда на собраниях до лесных арендаторов доводили содержание этого закона, люди возмущались и говорили, что браконьерам этот закон по боку, и что всей своей тяжестью он ляжет на честных работников леса: инспекторов, арендаторов и переработчиков древесины. Значительно добавит им головной боли требованием составлять кучу дополнительных отчётов, грозя внушительными санкциями за нарушение сроков этой отчётности, усложняя и без того нелёгкую жизнь. Сейчас властные структуры кивают на то, что вот, мол, в Вологодской области приняли подобный закон, и лесозаготовки не остановились. Лесозаготовки не остановились (наш народ терпелив и упорен), но и лесное воровство не прекратилось. Были случаи, когда на законопослушных предпринимателей, пытающихся честно выполнить предписания нового закона, заводили серьёзные дела только за то, что на пункте приёма древесины не был вовремя должным образом оформлен информационный стенд, извещающий всех проходящих мимо о партии принятой на переработку древесины. Чёрных лесорубов же этот закон коснулся меньше всего, они, как работали, так и работают по своим чёрным и серым схемам, вывозя древесину по поддельным и левым документам. В неблагополучные по лесному воровству районы отправляют лесных инспекторов со всей области для патрулирования непосредственно в лесных насаждениях и пресечения незаконных рубок на местах в момент совершения преступления. То есть, инспектора практически выполняют функцию лесников, какой она была до принятия Лесного кодекса. Для того чтобы хоть немного нормализовать ситуацию в одном районе, прилагается усилия лесного контроля всей области, а принятый закон оказался просто бесполезен. Создатели федерального закона, ссылаясь на то, что теперь вся информация о заготовленной древесине будет размещена в интернете, и в результате все сделки с ней станут абсолютно прозрачными, сильно заблуждаются. Отследить каждую партию перевозимой по всей стране древесины - всё равно, что пересчитать планктон в океане: он, безмерный в своём количестве, так же постоянно движется и перемещается. И дураку понятно, что следить за лесом, учитывать и контролировать его проще и эффективней, когда он ещё не срубленный стоит на месте, а не ездит по всей стране на лесовозах, распиленный на сортименты, переработанный на брус и доски, десять раз перегруженный — разгруженный. Но то, что ясно даже дураку, до сих пор не ясно Рослесхозу.
 
Как была организована охрана лесов от незаконных порубок в дореформенные времена? За каждые десять-пятнадцать лесных кварталов отвечал конкретный человек, он отвечал за каждое дерево в своём обходе, как за вверенную ему материальную ценность. Лес, как материальная ценность, при такой системе сохранялся так же, как хранятся на производственном складе товары, и всякий владелец склада в здравом уме нанимает кладовщика и охранника. Провели реформы; сторожей, охранников и кладовщиков аннулировали, а двери склада обклеили сотнями разных бумаг, актов и законов, грозящих воришкам суровой карой. Ох, они испугались! Обходят незапертый и неохраняемый склад за три километра. На склад вешают всё новые и новые, всё более грозные бумаги, а материальные ценности непонятным образом убывают и убывают.
 
Тогда решили бороться с похитителями со всей суровостью и ловить их на всех дорогах за сотни километров от склада. Останавливать всех проезжающих и строго спрашивать: а откуда у вас в кузове дровишки, с какого склада? Покажите-ка подтверждающий документ! Мало одного документа, предъявите ещё пять! Так вот, предъявят и двадцать пять. Потому что сделать документы и легализовать незаконную древесину гораздо легче, чем её срубить и вывезти. Если уж смогли срубить, то и документы спроворят, никакая ЕГАИС этому не воспрепятствует. И самое главное: лес уже срублен! Даже если поймают на дороге перевозчика ворованного, лесу это уже не поможет, его назад к пенькам не приставишь, и живой водой не сбрызнешь. Его конфискуют, но лес это не текстильное барахло, железо или нефть: незаконно срубленный, он теряет свою ценность и ущерб восполнить уже невозможно. Охранять всеми силами, учитывать, нужно растущий лес, ещё не срубленный, не загубленный — как же втолковать это нашим мудрым «творцам законов»?!
 
Если закону, для того, чтобы он работал и наводил стройный порядок в той или иной сфере, требуются подпорки и подставки в виде бесконечных поправок, улучшений, подзаконных актов и дополнений - значит, закон никуда не годится. Можно ли требовать от того, что само еле-еле держится на костылях и шатается от неопределённости, эффективного и оперативного управления?
 
Знают ли наши законодатели, что сегодняшняя система лесной охраны не располагает таким человеческим ресурсом, которой был бы достаточен для обеспечения работы этого закона, для столь подробного и всеобъемлющего контроля за перевозимой древесиной? В период разработки лесосек с делянок ежедневно уходят десятки гружёных машин в разных направлениях. У гослесничеств, и так погребённых под бумажными завалами, просто нет такого количества людей, чтобы на весь период заготовки выставить блокпосты на всех дорогах.
 
Согласно новому закону, срубленная древесина подлежит учёту ещё до вывозки из леса. А какая разница для чёрных лесорубов, как будет учитываться законно срубленная древесина? Они как рубили втихаря и втайне незаконно, так и будут рубить, ничего не учитывая. Сколько же можно повторять, что ужесточать нужно контроль за растущим лесом, а не за срубленным? С этой функцией до реформы в лесничествах прекрасно справлялись пять-шесть лесников. Неужели зарплата этим людям и выдаваемая раз в три года форма: китель и фуражка, обходились государству дороже, чем нынешние электронные системы, типа планируемой ЕГАИС, дорогостоящие проекты, планы и разработка всё новых и новых законов, нисколько не улучшающих ситуацию?
 
Лесной сектор болен, причины его болезни очевидны для большинства специалистов, главная из них: нежелание государства вплотную заняться решением лесных проблем, кардинально менять положение дел, привлекая профессиональные кадры и финансы. Вместо этого принимается очередной «драконовский» закон, который очень незначительно ограничивает возможности незаконных лесопользователей, но всей тяжестью и ещё одной головной болью ложится на законопослушных предпринимателей.
 
Кстати, если досконально разбираться в причинах лесного воровства, то станет ясно, что они не ограничиваются только отсутствием лесной охраны и немощностью государственной лесной политики. В восточных районах области в последние десятилетия развалились почти все предприятия, дававшие людям заработок. Жить стало не на что. Нефти, газа, металлургии в традиционно сельскохозяйственных районах нет. Рядом только лес, представляющийся незакрытым и неохраняемым складом с материальными ценностями. Когда порядок и общественное устройство таковы, что людям для того, чтобы выжить, не остаётся ничего кроме воровства, стоит ли удивляться, если они выбирают жизненный принцип, которым руководствовалась в романе «Унесённые ветром» главная героиня: «Я солгу, украду, убью, но не буду голодать».
 
И по сей день действует хорошо организованная и отлаженная система фирмы «Ворлес», вполне успешно противостоящая усилиям государственных инспекторов. О лесном патрулировании все участники незаконного лесозаготовительного процесса оповещаются мгновенно: на месте вырубки патруль находит лишь следы тракторов, лесовозов и све- жеспиленные пни.
 
Может, в других регионах страны ситуация с лесом еще хуже, но таксаторы и лесоустроители, нанятые арендаторами для довода лесосек, свидетельствуют: лесфонд восточных районов в аховом состоянии. Отданные в аренду леса, по документам - сосновые, еловые, лиственные спелые древостои, на самом деле - сплошные вырубки, площадью чуть ли не в лесной квартал, самовольные, преступные. И тех, кто это сотворил уже не найти никакими усилиями, потому что, поднявшись на лесном воровстве, приобретя технику, пилорамы, отстроив производственные мощности, они легализовались, взяв лес в аренду, как законопослушные граждане. Вырубив лучшие куски и обогатившись, матёрые браконьеры могут теперь позволить себе вполне честную обеспеченную жизнь. Целые лесные массивы благодаря многолетней деятельности пресловутой фирмы «Ворлес» ушли в небытие. Ответственность за произошедшее лежит в первую очередь на государстве, разрушившем систему охраны лесов.
 
И не меньше, чем за леса, обидно за людей. Те же самые «чёрные лесорубы» - это ведь, чаще всего, обычные люди, граждане страны, которые под давлением обстоятельств вынуждены заниматься таким заработком. И хоть воровство нельзя оправдывать, но и здесь большая доля вины лежит на государстве: если оно таково, что воровать в нём - единственный способ, чтобы выжить, и не предоставлено возможности жить и зарабатывать честно, то в таком государстве всегда будут воровать. Я убеждена, что девяносто девять и девять десятых процентов людей не хотят воровать, а хотят жить честно, что большинство людей хотят говорить и слышать правду. Но власти хотят слышать лишь о том, как хорошо они всё устроили и для леса, и для людей, и слышат то, что хотят слышать. Принимая очередной закон, совершенно не улучшающий ситуацию с лесным сектором, они, конечно, всеми силами будут украшать статистику, что бы были основания заявить о том, как вовремя и грамотно принят необходимый закон.
 
Сегодняшние лесные отношения, в том числе и арендные, построены так, что никто, абсолютно никто не заинтересован в качестве и продуктивности лесных древостоев, в их сбережении. Арендаторы занимаются лесовосстановлением принудительно и, конечно, стараются максимально его удешевить. Арендатору неинтересно, что вырастет на засаженной им площади; через пять лет никто про неё не вспомнит. В защите лесов от браконьеров также никто не заинтересован, даже арендатор на своём арендном участке. Ходят слухи, что арендаторы сами рубят у себя в аренде без должного отвода и оформления, в том числе и в запретке, а потом заявляют в гослесничество и в полицию о том, что у них украли лес и приглашают на место преступления. Стимул такого «воровства у себя» заложен в сегодняшнем лесном законодательстве в главном лесном законе, который не предполагает государственной защиты и охраны лесов. Лес - собственность общенародная, стало быть - государственная; его охрана, защита, сбережение и восстановление должно обеспечиваться государством, должно быть организовано и оплачено государством. Государство же у нас очень хорошо устроилось, переложив заботу о необъятных лесных просторах и связанную с ними кучу тяжелейших финансовых, экологических, социальных проблем, на местные власти и арендаторов, среди которых большинство составляют крошечные, маломощные хозяйства с устаревшей техникой и катастрофической нехваткой кадров.
 
И сколько уже про это писали и говорили, криком кричали туда «наверх», и всё в пустоту, всё равно, что в космос посылать сигналы братьям по разуму – Вселенная загадочна и непроницаема. Только в отличие от молчаливой Вселенной наши власти нет-нет да огорошат очередным законотворческим «перлом», таким, что устаёшь руками разводить и произносить в очередной раз: «Вот тебе, бабушка и Юрьев день!»
 
Помнится, как в разгар катастрофических лесных пожаров в 2010 году, Госдума заседала, мудруя над законопроектом, регламентирующим понимание термина «локализация лесного пожара». Несколько дней кумекали: что можно называть «локализацией»? В это время полыхали сосняки и ельники, огненным смерчем сметало дома, заживо горели люди. Кто-то из членов правительства заявил журналистам, что его жена каждый день молится Богу, просит отвести напасть. И то ли умственные усилия Думы помогли, то ли молитвы были услышаны, но в конце концов, ближе к осени пошли дождички и пожары потихоньку сами локализовались.
 
Ситуация, когда одни законы непрерывно сменяются другими; пишутся приказы для лесных комитетов лесничеств, а через день отменяются - ситуация ненормальная, нерабочая, а она длится уже годами, свидетельствуя о том, что в кругах высшего руководства осознают гибельность такого положения дел и не представляет, что делать с лесной отраслью. А между тем, как божий день, ясно, что нужно делать. В первую очередь нужно убрать из высшего руководства отраслью непрофессионалов, отстранить от лесных дел людей, не понимающих, что такое лесоустройство, лесная таксация, лесной квартал, лесное насаждение, для которых туманными представляются такие вещи, как возобновление, тип леса, бонитет, устойчивое лесопользование. Которые думают, что, создав систему ГИЛ, они тем самым отменили необходимость лесоустройства.
 
Для того чтобы стабилизировать ситуацию в лесу, создать основу нормальной, законной и разумной деятельности на благо сегодняшнего общества и с учётом интересов будущих поколений, нужно сделать то, о чем на протяжении уже нескольких лет говорят лесные специалисты всех уровней: вернуть в лес лесника, возродить лесхозы, сделать их самостоятельными и самодостаточными. К сожалению, сегодня быстро сделать это уже не получится. Годы неразберихи и безумных метаний в лесном секторе привели к тому, что лесных кадров на местах практически не осталось. Теперь их нужно создавать заново. Заново создавать всю систему обучения, преемственности и передачи опыта. Предстоят годы и десятилетия кропотливого тяжёлого труда по превращению созданной реформами кадровой пустыни в сколько-нибудь заселенную специалистами территорию.

Ольга СЕЛЕЗНЕВА,
Шухтовское лесничество, Вологодская область.