|
В Вологде открыли Музей-квартиру классика
деревенской прозы Василия Белова. По словам его вдовы, музей раскрывает
подлинного Белова.
Вологодский адрес Василия Белова, не один десяток лет ходивший по рукам
молодых литераторов, официально рассекречен: ул. Октябрьская, 10, кв. 4. В
канун дня рождения писателя, ушедшего из жизни без малого три года назад,
здесь по распоряжению президента России Владимира Путина открыли Музей
Василия Белова. Появлению музея способствовали два письма: послание главе
государства от Валентина Распутина, написанное в больнице, и открытое письмо
творческой интеллигенции, опубликованное в «ЛГ» в начале 2013 года.
Мы прошли по квартире Василия Белова с самым сведущим «экскурсоводом» по его
музею, биографии и творчеству – вдовой писателя Ольгой Сергеевной. И узнали,
царил ли лад в семье автора «Лада» и какие домашние дела были привычными для
создателя «Привычного дела».
Ольга Сергеевна набирает номер музея на домофоне, произносит с улыбкой: «Ой,
пустят ли». Видно, что ей неловко стучаться в собственную квартиру,
выкупленную несколько месяцев назад государством вместе с мебелью, книгами и
прочими вещами (по описи – более пяти тысяч предметов, вмиг ставших
экспонатами). Неловко надевать казённые бахилы перед своей дверью, неловко
перед соседями за шум и гам, связанный с открытием музея. И неловкость
топится в юморе. «Теперь своим ключом дверь не откроешь – экспонат руками не
трогать», – шутит она, разбираясь с бахилами. Когда Ольга Сергеевна попала в
квартиру, её растерянность только усилилась – то ли сесть в уголок, как
положено хотя и почётному, но гостю. Она с дороги: приехала утром из Москвы,
куда перебралась поближе к дочери Анне. «Один близкий человек у меня
остался, – говорит вдова писателя. – Жалко ли было расставаться с квартирой
и вещами? Жалко, конечно, 25 лет здесь прожили, но всё это компенсируется
невероятной радостью от того, что музей открылся. Хотелось бы, чтобы и его
родной дом в Тимонихе когда-нибудь стал музеем, оттуда корни самого Василия
Ивановича и корни его героев».
Большая комната, которую принято называть залом, поражает простотой – рыжий
диван и кресла, шкафы с книгами и фарфором, маленькая копия Венеры Милосской,
телевизор, ковёр на полу, большой стол. У стены рядком расставлены стулья –
их меньше, чем в гарнитуре генеральши Поповой, но принять писательскую
делегации из Москвы или вологодской глухомани, стульев хватало. Мебель
старенькая, но добротная. Обстановка в квартире Василия Белова больше
напоминает жилище профессора-филолога из шукшинских «Печек-лавочек», нежели
жильё писателя-деревенщика. «Многие представляют его так – сидел с утра до
вечера на лавочке у бревенчатой избы, но это заблуждение, говорит Ольга
Сергеевна. – Он горожанин был. Наверное, для многих это станет открытием.
Быт характеризует человека, и цель этого музея – раскрыть подлинного Василия
Белова. Оказывается, он писал картины, известно как минимум шесть полотен
его кисти. Тематика понятна и объяснима – деревня Тимониха, родные места.
Кабинет Василия Белова – центр экспозиции. Здесь волей-неволей начинаешь
говорить шёпотом. Крохотная комнатка с окнами на берёзовую рощу, на две
трети занята большим столом. На нём уместились старомодная пишущая машинка
легкомысленного розового цвета, абажур с тёплым уютным светом, бюсты Пушкина
и Шукшина, перо с чернильницей, прижизненное издание Чехова, какие-то
журналы и книги, нарочито небрежно лежащие. К столу прислонилась трость
Белова, на кресле, вертящемся и с колёсиками, лежит портфель писателя. На
стенах картины и иконы. «У него не было такого – от сих до сих я работаю,
удаляюсь в кабинет творить, – рассказывает Ольга Сергеевна. – Он вообще не
любил, когда видели, что он работает, пишет. Это было тайной. Считалось, что
он идёт в кабинет читать. И мы делали вид, якобы не замечали. И он тоже
делал вид, что читает. Но на самом деле писал, я это видела».
В кабинете встречаю задумчивого Анатолия Заболоцкого, оператора шукшинских
«Калины красной» и «Печек-лавочек», а также экранизаций произведений Василия
Белова «Целуются зори» и «Всё впереди». Он старинный друг писателя.
«Мы с ним крепко дружили, даже Шукшин ревновал немного, – рассказывает
Заболоцкий. – Но и между собой они были большими друзьями. Я уверен, что у
Шукшина был один задушевный друг – Вася Белов. Ему он говорил то, чего
никому бы не доверил. Они разные по темпераменту, но их связывал похожий
взгляд на многие вещи. Например, на родину: что для неё благо, а что – вред.
Но и спорили тоже часто. Помню, как лежал на печке в Васином доме в Тимонихе,
а Шукшин и Белов спорили о литературе. Громко так, не уснёшь».
|
