Тяжелая судьбина, уготованная российской деревне в 1930-е годы, будет еще долгое время волновать соотечественников, служить предметом специальных исследований. Документальные публикации постепенно помогают осмыслить разные направления народной трагедии. Как правило, эти документы отражают официальную политику в деревне начала 1930-х годов, а поэтому носят внешний по отношению к крестьянству характер. В редких еще эпистолярных и мемуарных источниках проблема коллективизации преломляется через призму личностного восприятия событий, что делает ее более цельной и правдивой. 

Смеем надеяться, что публикуемый ниже уникальный документ – дневник очевидца этих событий – вызовет живейший интерес как у историка-профессионала, так и у неравнодушного читателя. 

Автор дневника-Александр Иванович Железняков (1894–1980) – к 1932 г., когда он был назначен председателем Пироговского сельсовета Грязовецкого района Вологодской области, имел за плечами немалый жизненный опыт. В свое время закончил церковно-приходскую школу. Прошел 1-ю мировую и гражданскую войны. Был активным организатором колхозов в Лихтошском сельсовете Вологодского района. Свято веря в правоту партии большевиков и ее вождей, всю свою недюжинную энергию положил на алтарь служения идее преобразования деревни на коллективных началах. В 1937 году был репрессирован. Освобожден в 1939 году. В дальнейшем работал в грязовецком горкомхозе и артели инвалидов «Красный кустарь». 

Подлинник документа хранится в Грязовецком районном краеведческом музее. Дневник состоит из двух тетрадей. Первая (80 с., 21х17,5 см) имеет заголовок «Дневник Железнякова А. И. Моего папочки. Железняково[й] Валентины Александровны». Записи охватывают события с 30 мая 1933 по 16 октября 1934 года. Вторая (54 с., 19,5Х14 см) озаглавлена «Дневник. 1935 год. Пироговский с/совет». В нее включены события с 19 сентября по 13 декабря 1936 года. 

Текст дневника написан разными чернилами и карандашом. Перемена чернил и почерков особо не оговариваются. 

Заголовки воспроизводятся на том месте, где они находятся в подлиннике. 

Дневник публикуется в соответствии с правилами издания исторических документов с соблюдением современной пунктуации. Сохранены стилистические особенности документа. Пропущенная часть текста дополняется в прямых скобках без оговорок в сносках. 

Для более легкого прочтения дневника текст частично исправлен в соответствии с современными правилами орфографии. Так, например, исправлено правописание: 
– предлогов с существительными (вбой-в бой); 
– частицы не с глаголами (небыло-не было); 
– удвоенных согласных (дискусия-дискуссия); 
– местоимений (какой небудь – какой-нибудь, некакой – никакой) и некоторых других. 

Без изменения оставлена орфография, в наибольшей степени характеризующая особенности речи автора, например: «зделать колхозы», «такия», «остальныя», «ночныя», «работать споряе», «некошоная трава», «известныя сроки», «здорово я згорячился», «за большевитския колхозы», «много центеров», «был у жоны», «насилуй дошол», «обождать в колидоре», «плотить с/хоз налог», «не слазая с лошади», «приводново шкива», «выходить уповод в приводе» и др. 

Подчеркнутые автором места текста выделены курсивом. 

Д. В. Баранов, В. А. Саблин 

ДНЕВНИК А. И. ЖЕЛЕЗНЯКОВА 

По воле партии 

Прощай, Лихтошский сельский совет, родныя колхозы, знакомыя тропинки, которым ходил два с половиной года на работу в сельский совет! Прощайте, активисты, с которыми вместе боролись и шли в бой на преодоление трудностей, по переделке сельского хоз[яйства], коллективизировав 70% крестьянских хозяйств, организовав 12 колхозов! Эта победа должна быть занесена в историю колхозов Лихтошского с/сов[ета]. Много было побед и поражений. Классовый враг, кулак, не спал, настраивая отсталую массу бедняков, средняков против колхозов. Помню организацию своего колхоза – первого в сельском совете «Сталинский призыв», когда нас было только шесть человек, когда подкидывали анонимныя письма с угрозами, когда кричали: «На кой вы черт именно здесь хотите строить колхоз? Есть места кроме и нашей деревни». А некоторые льстиво уговаривали подождать еще годик. 

Но колхоз был создан, за ним еще, еще и еще. И через два года организационно окрепших семь колхозов, на деле доказавших правильность колхознаго пути. Выросли три скотныя двора, [произошло] увеличени[е] скота, в частности, в нашем колхозе с 46 коров стало 70 шт[ук]. 

Немало было и трудностей: развод обобществленного скота и травля меня, что, якобы, я насильно обобществил последнюю корову. Но прошла и эта волна. Коров возвратили на общественный двор, и теперь уже немногая колхозники не имеют коровы. И в 1933 го[ду] при проработке культналога организованы новых пять колхозов. 

Итак, в ожесточенной схватке с отживающими и умирающими капиталистическими элементами родились, живут и крепнут наши колхозы. Много еще впереди борьбы, в особенности на новом месте, в Пироговском сельском совете, куда я переброшен районным комитетом партии. 

Оно, конечно, жалко родного места, где каждый кустик мне знаком, к тому же и с семьей порознь. «Я выполняю волю партии»,– так я сказал жене М. П., уезжая сюда на работу. 

Люблю я ее за скромность, за легкий характер. Она не сказала мне, что, мол, не ездил бы. Она знает, что это нужно. Я из нее выковал хорошую колхозницу. На ее руках пять дочерей, из них две неродныя, но держит и воспитывает хорошо. Несмотря на нагрузку по хозяйству, она работает в колхозе и второй год воспитывает по 16 маленьких теленков, и за 1932 го[д] заработала 300 трудодней. Получила по тру[додням] шестьдесят пудов хлеба. Религиозный предрассудки бросила,– в углу вместо икон портрет вождя т. Сталина. 

Хорошая колхозница. Когда при разводе свели обратно коров, никто не хотел доить. Забастовали. Она, не считаясь с нагрузкой, пошла и доила коров. Иногда, когда приходишь домой, она мне рассказывает о непорядках в колхозе, о растаскивании сена, о плохом уходе скота и т. д. Ну, на собрании и кроешь виновников, в районную газету, в стенгазету напишешь. Но страсть как не любят некоторыя самокритики! Колхозники называют ее «склокой». 

Работаю в Пироговском сельсовете четвертый месяц. Редко приходится домой ездить – раз в месяц. Все боевыя задачи: льно-заготовки сначала были – выполнено на 100%, картофелезаготовки, сено, подготовка к весенней посевной кампании, начисление хлебо-налога, картофеля и весенняя посевная кампания, которая на сегодняшний день выполнена: по зерновым – на 100%, по льну – 103%, по кормовым – 111%. 

Без борьбы ничего не дается. Против ранняго сева кулак, подкулачник оказывали жестокое сопротивление, в особенности, в единоличном секторе. Приходилось жить в деревне, в поле. Пошла агитация кулака, что там-то в колхозе овес измерз, там горох лопнул, ничего не уродится. 

Иду в поле. В дер. Свистуново единоличник пашет. Спрашиваю: «Давно ли пашешь?» – «Три дня».– «А посеял сколько?» – «Ничего». Подхожу к Юрину – пьяница, бузотер-мужик. Спрашиваю: «Давно, т. Юрин, пашешь?» – «Шестой день».– «А много посеял?» – «Ничего»,– отвечает он. «Ты же вредишь,– говорю я ему,– наносишь ущерб себе и в общем государству, сушишь землю, этим самым понижаешь урожайность. Ведь колхозы у нас кончают уже сев овса, а вы не начинали. Бросай сейчас же пахать и немедленно сей». 

Боронят две женщины деревянной бороной. Подхожу. Они говорят мне: «Посмотри-ка, как хорошо мы забороновали, в колхозах так не сделают!» – «Да, красиво сделано, хорошо вы загладили, но что вырастет? Ведь вы же загладили только сверху, а не разрыхлили почву». Я ткнул пальцем в землю и показал им, ибо палец уперся в неразрыхленную почву. «Есть железная борона?» – «Есть»,– отвечают они.– «Бросайте эту отжившую борону и бороните железной бороной». 

Вечером собрал собрание, отметил недооценку со стороны единоличников ранняго сева, о разрыве пашни с посевом и поставил задачей завтра утром всем выехать сеять и, у кого есть, боронить обязательно железными боронами. И в результате на другой день было засеяно семь га овсом. 

И так всю весеннюю посевную кампанию. Упрямый народ в Пироговском сельсовете – пьяницы, спекулянты. Неоднократно ставил вопрос о коллективизации, которая по сельсовету только на 48%. Куда там! Ни как не подходят. За время весенней влилось 15 хоз. в старые колхозы, которыя в нынешнюю весеннюю посевную кампанью успешно справляются с весенним севом. Взгляды на труд у колхозников заметно изменились, внедряются методы труда, социалистическое соревнование, растут ряды ударников, таких, как в колхозе «Сталинский призыв»: Спиридонов, который вместо нормы пашни 45 сот[ых] га выполнял в среднем 0,61 га. Всего вспахал за весеннюю посевную « «*  га; сеятель вручную колхозник] Голиков вместо дневной нормы 2,5 га выполнял 3 га в день. И ряд других таких же ударников. 

Вперед на подготовку к сеноуборочной, прополочной кампании, образцовым ее проведением! Выкуем новыя сотни ударников, борцов за большевитския колхозы! 

Вспоминают старый кулацкий путь... 

Сегодня ночевал в колхозе имени Калинина. Вечером проводил собрание колхозников. Интересно отметить, [что] по сбору людей на собрание можно определить руководство колхозам[и] и наличие трудовой дисциплины. Лениво сбирались колхозники и колхозницы. Вопросов на повестке дня было три. Первый – о едином с/хозналоге на 1933 год, второй – отчет правления о выполнении плана весенне-посевной кампании и третий – о разбазаривании семянного запасного фонда. 

Первый вопрос прошел без шума. По второму вопросу было задето слабое руководство правления. Отметил, что теперь мы уже можем определить, какой колхоз выдержал большевитский экзамен в 1-й большевитской весне второй пятилетки. 

Я заострил внимание колхозников, что колхоз имени Калинина этого экзамена не выдержал. Не было развернуто социалистическое соревнование, борьбы за ударничество, так как нет ни одного ударника в колхозе, а есть такия ударники вроде колхозницы Голиковой, которая без бороны с одним вальком проехала 200 метров, не почувствовав, что борона оторвалась. Да и какое ей дело, что делается сзади, какое качество бороньбы. Ее дело вести лошадь за подузцы, а доедет до конца, то увидит, что бороны нет, вернется обратно 200 метров да и прицепит борону. Эка, подумаешь, какая штука, сделаем помаленьку, потихоньку, куда торопиться. И в результате не было борьбы за выполнение и перевыполнение плана. И на вновь вступивших колхозников план не выполнен около шести га, который во что бы то ни стало надо выполнить. 

Страница из дневника А. И. Железнякова 

Начинается шум – земля у нас вся засеяна, целину пахать негде и т. д. А когда я стал говорить о незаконной раздаче семянного фонда ржи в количестве 73 пудов, разданныя колхозникам на еду и таким, которыя при распределении получили чуть не все по 16 п. на едока, как сам председатель Буров, которыя с осени разбазарили хлеб, а потом опять – колхоз, дай хлеба! После моих слов поднялся такой шум: «Голодом мы не можем работать, рожь нам некуда беречи, на семена свежая поспеет». Председателя жена договорилась, что, говорит, раньше намного лучше было. Пойдешь весной к зажиточнику, попросишь хлеба, картошки. Давали. А нынче некуда и идти. 

И много было других неколхозных выступлений. Сказалась веками проторенная дорожка нашими предками, гнувшими спины перед помещиком и кулаком. И теперь еще в мозгах отсталых колхозников, испугавшись трудностей, бродит на умишке старый капиталистический путь. И я думал: «Какая огромная работа предстоит еще впереди, чтобы этих колхозников перевоспитать, переделать в социалистических тружеников. Многия старушки такими жо уйдут в могилу, какими они были и до колхоза». 

Я предложил немедленно найти земли и довыполнить план весенняго сева, завтра же ссыпать взятыя на еду семена. Собрание окончилось около часу ночи. Расходясь, колхозники не больно дружелюбно смотрели на меня, но все-же ночевать пригласили. Я говорю – ведь хлеба-то у вас нет.– «Ну уж как-нибудь накормим». Ночевал у члена правления бедняка Хабина, у которого шесть человек ребят, пять парней. Я говорю – вот где рабочая у тебя сила, и это будут настоящия колхозники. 

3 июня 1933 г. Грязовец. Железняков А. И. 

Срыв пленума 

Намеченный пленум Пироговского сельского совета на сегодняшний день не состоялся благодаря святой Троице и Духову дню. Глубоко коренились старыя дедовския традиции, как говорится, разгуляться на все медныя и показать свою хулиганскую удаль, пырнуть ножом в бок более слабого или оплошавшаго товарища и принести в жертву человеческую жизнь, что и есть в Кромешниковской сельхозартеле. Одного, говорят, увезли в больницу – едва ли оживет. Да туда, говорят, ему и дорога, сам хулиган, много порезал народу, ну и сам попал. Так рассуждали собравшиеся, наполовину пьяные, пожилые члены пленума, отцы этих детей. 

Попробуй добиться успеха с такими пьяницами с членами сельсовета, как почтеннейший Комаров [из] дер. Свистуново, Шестериков [из] деревни Дедово и председатель колхоза «Дворец» Микеров и ряд других. В результате сельсовет терпит поражение в ряде хозяйственно-политических кампаний, их проведение в жизнь. Заем 2-й пятилетки на сегодняшний день только 83%, в контрактации плодоовощей по единоличному сектору определенный кулацкий саботаж. И во главе этого саботажа стоят члены пленума, вроде Шестерикова и Смирнова дер. Мокрынино. 

Ох, уж эта дер. Мокрынино! Никакие меры не действуют. Штраф наложишь – получать нечего, под суд отдашь – суд не судит. Дожили до ручки – на 70 дворов 20 животин осталось крупнаго рогатого скота. Хулиганство. Воровство. То не день, то и новость. Накануне 1-го мая молодого мужика зарезали. Пробовал колхоз организовать – где там. Жрать у них нечего, дай – едят. Так пойдут они в колхоз. Они любят, когда государство им дает. За семенами на посев недели три ежедневно ходили, и с таким нахальством,– пока не дашь, не уйдут из сельсовета. А вот когда к ним придешь с реализацией займа, так они говорят – денег нет. Контрактация плодоовощей,– так они говорят,– у нас ничего не растет и капуста не завивается. Вот и сейчас почтеннейший Шестериков целую дискуссию развел: «А знайте ли вы, на какой земле растет капуста? У нас такой и земли-то нет». Я говорю: «Черт вас дери! У вас скоро и овес расти не будет, не будет, тов. Шестериков, есть у вас сейчас 10 коров на 30 дворов и этих к весне 1934 года не будет, пропьете». 

А председатель колхоза т. Микеров все же молодец, садится перед Шестериковым, вынимает свои бумаги и начинает говорить о достижениях своего колхоза: сколько посеял, как проводили в колхозе заем, добившись 100% реализации. Я, говорит, живу в худенькой избенке, да вот тов. Комаров может подтвердить. Да, да, знаю. Ну, вот, я первый подписался на 35 р. и вызвал своего брата на соревнование, а брат взял, да на 50 р. и вызвал следующага и дальше. А мне потом неловко стало как председателю колхоза, взял да и я добавил тоже на 50 р. И на 20 дворов мы написали 900 рублей. 

Шестериков, который подписался только на 25 ру[блей], как единоличник, понял, что его бьют и преимущество за колхозом. Так он оборачивает дела, что у меня семейка большая, хлеба у меня нет, было стихийное бедствие – пожар, и пошел... А на вино, так деньги есть. 

Не бывает ни один пленум, чтобы Шестериков пришол не хвативший сорокаградусной. Вот на это у него деньги есть. Так он говорит: «Ребятушки, ведь я это з горя. Что я куплю, скажем, на три рубля? А выпью-хоть горе забуду». Я говорю: «Дак лучше бы ты краюху хлеба купил и сне [с] домой, если семья сидит голодом». 

Вот какие у меня в сельсовете проводники диктатуры пролетариата на селе. Пленум проводить сегодня, вижу, нет никакого смысла. Председатели колхозов явились не все, да не стоит и бумагу зря марать. Коротенько обрисовав конкретно задачи: дореализировать заем, законтрактовать плодоовощи, во что бы то ни стало эти задачи выполнить в суточный срок и седьмого июня явиться на пленум с отчетами о проделанной работе. Кто не обеспечит выполнения данных мероприятий, то будем считать, что член с/сов. сам стоит во главе этого саботажа, а отсюдов, как неспособных драться за генеральную линию партии, с треском придется выгнать, может, и судить. Сидеть нечего бобы здесь разводить. Можете идти домой и проводить. И все ушли. Вот посмотрю, как они мне обезпечат выполнение этих заданий. Распустились. Надо взять их в руки как следует. Коновалов дер. Черницыно хороший парень, денег собрал уже за новый заем 160 р. Таких бы больше было. 

5 июня 1933 года. А. И. Железняков. 

Начинают тачать! 

Сельсовет был передовым в посеве ранних культур. К стыду моему, застрял с посевом картофеля, корнеплодов и плодоовощей. 

Сейчас по телефону Предрика т. Косицын говорит: «Не засеяно у тебя еще 60 га по с/сов. Когда же ты мне, Железняков, окончишь?» Я говорю: «Не 60, а около 50-ти га». С плодоовощами немедленно, говорит, кончай и завтра сообщай. Сегодня, говорю, v меня пленум, где и ставлю вопрос об окончании сева в суточный срок. После разговора вдруг приносят мне разлюбезнейшее письмецо на имя Железнякова. И тут нотация. Приведу текст письма, начинается с того: «Тебе на июнь месяц был дан план на молоко 616 центеров. А ты за первую пятидневку выполнил только 47 цен., или 7,6%, что обезпечиваешь выполнение месячного плана только 45%. Вдумайся хорошенько в эти цифры и учти, что самотек в маслозаготовках срывает важнейшее задание района. Немедленно исправляй положение. Таким расчетом выполнить обязательно в июне план. Жду ударной работы по маслозаготовкам. Предрика Косицын». 

Я тоже буду тачать 

Почесав в затылке, и действительно требуются решительныя меры. Но вопрос тот, что невыполняющими и главными виновниками срыва являются колхозы, М.Т.Ф., где молоко до капли все идет на завод, даже детям не дают, но все же обязательства не выполняются. Колхоз «Советский актив» за май выполнил только 24% к плану, «Сталинский призыв» – 14%, мой хороший хваленный передовой колхоз провалил это мероприятие. Только один колхоз «Дворец» с превышением из месяца в месяц выполняет план, и я беру там ежедневно пол-литра молока для питания, и детплощадка там снабжается молоком, и каждый колхозник имеет по корове в личном пользовании. 

Открывая пленум, я спрашиваю, почему это так, что в колхозе «Советский актив» дети на детплощадке горох едят и нормы не выполняют, а в колхозе «Красный дворец» дети едят и обязательно по маслу перевыполняют. Весь секрет работы кулака тихой сапой, и не случайно в колхозе «Сов[етский] актив» 50% отхода молодняка и остальныя зараженыя туберкулезом. А когда заявляли ветврачу г. Грязовца Чернову, он, осматривая телят, говорил: «Пустяки». А после его отъезда со словами «пустяки» здохла телка. Обортивных коров в этом колхозе туберкулезных оказалось 30 штук. Председатель колхоза т. Лимонов, он же секретарь партячейки, работник, посланный из края в счет 150-ти. В прениях высказался, что эти последствия старого руководства. Если бы, вы, говорит, посмотрели что это за коровы, кости, обтянутые кожей, несмотря на то, что за время моей работы скормлено 30 п. хлеба и 70 цент. жмыха. Хотя они сейчас и на поле гуляют, но им еще надо поправляться до полулета, и 190 цент. при всем желании все равно не выполнить в июне месяце. 

Эти слова, конечно, были не большевитския, против которых мне, конечно, пришлось выступить и предложено под личную ответственность председателей колхозов немедленно принять меры по поднятию удойности и безоговорочнаго выполнения обязательства на июнь месяц, заняться улучшением пастбищ, изыскать подкормку. Бороться надо за животноводство! А если посмотришь как борются колхозы, только поморщисся. Рядом две коровы: одна колхозная, а другая в личном пользовании колхозника. Последняя и чистая, и сытая, а первая – одне кости и кожа. Наплевать, не моя, мол, колхозная. Долго ли не изживем эти кулацкия идеологии? Пора, кажется, понять, что без развития животноводства колхозники Северного края не будут зажиточными. Так сказал краевой слет колхозников-ударников. 

По единоличному сектору под ответственность членам пленума с/с ежедневно контролировать каждого носчика, не выполняющаго обязательство, и потребовать ежедневного выполнения. Были розданы каждой деревне списки с разбивкой июньскаго плана молока на каждое хозяйство с указанием дневной нормы. 

По зачистке хвостов по весенней посевной окончить завтра к 9-го июня, дать отчеты о выполнении. 

Черт возьми! Вот каждый раз так постановляем, но что в этой писанине, коли не выполняют. Вот и по реализации займа создали сегодня буксирныя бригады, но, учитывая упорство населения, едва ли добьются больших успехов. Сам иду в дер. Свистуново и Крестовка, не уйду, пока не добьюсь успеха. За что не возьмись,– везде недоделки. И, конечно, как я не хорошо буду работать, но один я ничего не зделаю, если не подберу и не выкую боеспособнаго актива. Вот этим-то вопросом и надо будет заняться. 

Письмо с родины 

Писал жене домой, чтобы приехала меня проведать. Сегодня получаю письмо, пишот, приехать не могу, телят, говорит, колхозных оставить нельзя и не очень здорова. Знаю и чувствую, что ей трудно, везде все одна. Хотел перевести всю семью сюда, но куда я с такой армией, сам седьмой, на 115 р. в месяц. Паек на них дадут 200 г в день. Так и решил до осени оставить. А осенью обязательно перевезу. Какая жизнь поразнь. Это не жизнь, черт ее знает на что похожее, когда не имеешь своего угла, куда бы я пришол, к жене, к ребятишкам. 

Пишет, приезжай домой в субботу обязательно, буду ждать с нетерпением. Обязательно надо съездить. Всего дела все равно не приделаешь. Дома живут неважно, хлеба не хватает. Дали, говорит, два пуда какой-то затхлой ржи, да и дети плохо питаются. 3-х годовалой не дают молока из колхоза, ввиду невыполнения обязательства в нашем колхозе. Но неверно, по-моему, чтобы таким малышам отказывать в капле молока. Уж недалеко на этом выедешь в выполнении обязательства. За счет этого не покроешь. Кажется, мы кричим о нашей смене, о воспитании. А мы даже отказали ребенку в молоке. Может быть, меня кто-нибудь назовет и оппортунистом, пусть, но я считаю, что это неправильно, и ребенок без молока правильно развиваться и жить не может. 

7-го июня 1933 года. А. И. Железняков. 

Классовая борьба 

Вчерась вечером проводил массовую разъяснительную работу в д. Свистуново с постановкой вопросов реализации займа первого года 2-й пятилетки и контрактации плодоовощей. Много уже раз ставили перед гражданами дер. эти вопросы. Все же я достиг цели. Договор на контрактацию овощей приняли. По вопросу реализации займа пришлось целую лекцию прочитать о международном и внутреннем положении,– что мы достигли в первой пятилетке, почему взялись за построение тяжелой промышленности и какия стоят задачи во второй пятилетке, касаясь и развития колхозов и задачи трудящихся в реализации займа. Кажется, все сказал, призывая единоличников трудящихся всем дружно дополнительно подписаться на заем. 

Так ка[к] подписка здесь уже проходила ранее, результаты около 700 р., надо отметить, что вокруг реализации займа развернута бешеная классовая борьба. Нельзя было ее не заметить на данном собрании. Т. Кислов активный парень, матрос, работающий в отходе, своим энтузиазмом хотел увлечь остальную массу кре[стьян], первый подписался на 50 р. и вызвал всех гр-н на соревнование, призывая крестьян последовать своему примеру. Но классовый враг в лице Блиновой сразу оскалил зубы и своим хамским ртом со смехом отнеслась к вызову т. Кислова. «Ха-ха-ха! Айда, Вася, молодец! Он может за всю деревню подпишот, он и в колхоз каждый день агитирует, это легкая работа, а сам, наверно, в колхозе работать не будет». И своим кулацким выступлением она сразу демобилизовала массу. И остальныя женщины тоже вторили ей, всячески высмеивая активиста Кислова В. 

Пришлось выступить, чтобы разбить кулацкия маневры. Я обрушился на Блинову, показав остальной массе, с кем она идет, и ее лицо, если не кулака, то самого его близкого друга. После этого перехожу к персональной обработке каждого присутствующаго, поговорить с ними не по одному разу. И с большим напряжением реализовал займа дополнительно 185 р. 

Утром 

Ночевал в деревне Крестовка у члена президиума т. Остудина, вошедшаго в колхоз в весеннюю посевную кампанию, в рядовой колхоз «Красный дворец». В 8 час. утра созвали гр-н на собрание. На повестку дня были поставлены вопросы: реализация займа и коллективизация. Рассказав цели займов, что гра-не дер. Крестовка, бывшия раньше передовыми по реализации займа, плетется в хвосте. После этого приступил с настойчивой агитацией к индивидуальной обработке. 

Долго топтались на месте, и цыганом-то меня обзывали за настойчивость в отдельности к каждому. Все же склонялись на мою сторону и давали подписку на заем. 19 хоз. подписалось дополнительно на сумму 175 руб. Всего со старой подпиской 445 руб. 

Самотеком ничего не придет, надо проявить энергию, большевитскую борьбу и веру в победу того дела, которое ты делаешь. Только тогда ты получишь реальные результаты, когда разшибешь вдребезги всякия маневры классового врага и мобилизуешь массу на преодоление всех и всяких трудностей на основе лишь только массовой работы! Без административнаго нажима. В этом и заключается сила партии и ее авторитет. Но мы, низовыя работнички, не всегда это выдерживаем, бывает и с перегибами, но на этом действительно далеко не уедешь и не создашь авторитета в массах. Это истина, которую оспаривать никоим образом нельзя. 

От весны до осени, еще обождем? 

Тов. единоличники, трудящийся средняки, бедняки дер. Крестовка, пора вступать вам на новый путь, на путь колхозный. По примеру лучших крестьян, вступивших на этот путь два и три года тому назад, с ожесточением борющихся за улучшение своей жизни методами ударной работы в проведении весенняго сева, за поднятие урожайности социалистических полей, сработавших вдвое больше против единоличников, на деле доказавший свою преданность делу построения социализма. Пути иного нет и не будет, и сейчас самый лучший момент на сеноуборочную организоваться в колхоз и работать коллективно и совместно посеять озимовой клин. Лучшаго время вступления в колхоз не найти. 

Активно выступали, но только из всех выступлений можно зделать вывод, что уж больно жалко проторенной дедовской тропинки кулацкаго развития и разорения бедноты. Но эта тропа заросла, и гр-не дер. Крестовка уже неуверенно идут по этой тропе, ибо уже за время весенняго сева три хозяйства вступили в колхоз. Теперь уже не говорят, что в колхозах лентяи плохо работают, теперь другое говорят, что много в колхозе надо работать, да и весна сейчас, хлеба у нас нет, говорят они, вот если бы им хлеба дал колхоз, то они пошли бы. 

Долго я с ними калякал, до 11 час. дня, наконец, одна женщина говорит: «Уж больно мы в колхозе звонка-то боимся, рядом у нас колхоз «Дворец», когда зазвонят, так я вся и задрожу, уж дайте нам пожить еще на своей воле, а осению войдем, успеем еще, наживемся». 

Присутствующия вновь вошедшия колхозники помогали мне в агитации, но им говорят, мол, вы еще недавно вошли, мало пожили, а потому ничего не знайте. Но т. Остудин сказал, что хотя я и мало пожил, но вижу преимущества коллективнаго труда, намного легче работать и споряе, но желающих в колхоз не оказалось. Так и разошлись по домам, каждый для себя до осени. 

9-го июня 1933 г. 

Вот я и дома! 

На станцию Паприха приехал в 11 часов вечера, схожу с поезда и направляюсь по дороге домой в чудную весеннюю ночь, когда принято говорить – так бы и не ушол с улицы! В кустах чирикали птички, наверное, ночныя сторожа-самцы, охраняющия покой супруги от непрошеного гостя – лесного хищника. Как же не охранять, ведь через несколько дней вылупятся из яичек и предъявят свои права на жизнь маленькия птенцы, дети родителей, составляющия их счастие и гордость продолжатели птичьяго рода. 

Из низин и оврагов, как дым, поднималась роса, орошая луга и поля своей живительной влагой, земля, одевшаяся в зеленое платие, дышала полной грудью, суля хороший урожай труженикам социалистических полей. 

Проходя к своей деревне, я заметил безхозяйственность – на молодом клевере ходила лошадь с маленьким жеребенком, в зауке Железнякова Анат. Алек. До сих пор еще не загорожено и не поставлена изгородь. Отсюдов нет борьбы за охрану урожая, и судьба полей представлена самой стихии, на авось, да как-нибудь. Нет большевитского глаза в нашем колхозе «Сталинский призыв», руководят шляпы, до сих пор чувствующия свою собственность. Зажим бедноты со стороны председателя колхоза Ж. П. В., который подчас говорит голосом кулака, мол, тебе, Николай Иванович, повдела, вон сколько ты заработал на моей-то лошади. Прямая отшибаловка от работы. Это говорит человек, который никогда не видал бедности. У его отца, который мне будет дядя, в старое время было тысячу рублей в банке, которым благодаря революции и эти деньги пропали. И, понятно, что они эти клас-совыя враги сейчас притаились, вроде председателя колхоза ее своим отцом. Но частенько заметно вздыхающим о старом времени о пропавшей тысяче, которая нажита посредством ростовщичеств; под видом раздачи весной хлеба бедноте, которая за этот взяты! хлеб гнула спину, отрабатывая проценты за этот хлеб в летнюю пору по 20 часов в сутки. 

И они, эти кулаки, в колхозе. Мой почтенный дядюшка, Железняков Вас. Яков, и сын его председателем колхоза. Надо принять все меры вышибить этого председателя и изгнать всех притаившихся кулаков из колхоза, надругающихся над беднотою и изпод-тишка ведут вредительскую работу и не могут никогда быт[ь] истинными колхозниками – об этом говорит само прошлое. 

Домой пришол в час ночи. Счастливыя минуты, встреча с женой, с детишками, которыя спали, раскидавшись на полу. Самая младшая дочь, Тамара, трех лет спала голая. Интересная девчонка. Утром спрашиваю: «Как ты живешь?» – «Хорошо»,– отвечает.– «Мама не стегает?» – «Стегала».– «За что же стегала?» – «Я левела».– «А тятю ты любишь?» – Подбегает и обнимает за шею. 

Хорошее время это детство, как сон прошло оно! Ит так в природе создан человек – старое старится, умирает, материя видоизменяется, переходит в другую форму, а молодое растет нам на смену. 

В два часа дня и до семи часов вечера был в колхозе «Северный коммунар», который праздновал два года организации колхоза и окончание весенне[й] посевной. Было гуляние, было много пьяных. По приглашению колхозников обедом накормили. Сварено было мясо общественным порядком. Несколько раз прошли по улице в д. Винниково. Посмотрел, как двое пьяных колхозников сидели на лугу, окружонныя публикой, которыя тянулись на скалке, пробуя свою силу. Один – Сорокин, молодой, лет 22-х, второй – Светлов, с х. «Иконниково», за 50 лет, но который оказался сильнее молодого. 

При каждой победе толпа зрителей гоготала, подзадоривала повторять приемы еще и еще, пока у молодого не оказалась оторванной подметка у сапога. 

Отобрал ножик у одного пьяного хулигана, у молодого парня. Велел посадить его в подвал. Простился с товарищами и ушол домой. В моем распоряжении оставалась одна ночь. 

Утром в 3 часа проводила меня жена Мария. Хорошо было встречаться, а прощаться хуже. Отбросив все свои личный интересы, я бодро пошагал, спеша на поезд. В голове был Пироговский с/сов. 

11 июня 1933 г. 

Борьба за весенний сев окончена 

Весенний сев окончен. Корнеплоды и овощи посеяны. Одной целины из-под раскорчевки колхозы подняли 40 га. Лозунг «Не одного вершка земли не оставить незасеянной» выполнен. Ниже помещаю сводку. 

По колхозам сев зерновых закончен в 15 дней, по единоличному сектору – в 20 дней. Из сводки видно, какое имеет преимущество колхозный строй, какия силы таит в себе каждый в отдельности колхозник, которых 48% по с/сов. А посеяли сколько – об этом говорит сводка. Теперь каждому единоличнику становится понятным, что они зря слушали кулацкую агитацию не сеять рано, ибо на колхозных полях, глядя на великолепныя всходы и их быстрое развитие говорит о том, что урожай обезпечен. И на будущий год, вероятно, будет легче бороться с кулаком за сверхранний сев. 

Сейчас настает прополочная, сеноуборочная кампания и силосование кормов. Здесь также классовый враг оказывает бешеное сопротивление. По единоличному сектору к прополке еще не приступали, занялись разговорами, все, мол, сомнем, ничего после прополки не вырастет и т. д. Придется мобилизовать массу и сломить кулацкий саботаж. Надо заставить полоть! 

В 7 часов вечера в с/сов, проходил слет колхозников-ударников с вопросами о задачах прополочной уборочной кампании. Слет ударников взял на себя обязательство закрепить успехи весенняго сева и еще больше усилить свою энергию в уборочную кампанию, сломить недооценку прополочной кампании, силосования и с сегодняшняго дня начать сенокос. Выделить особыя бригады по силосованию. [На] намеченный районный слет колхозников-ударников 24 июня были выбраны 5-ть лучших ударников: колхоз «Красный дворец» – т. Воронин, «Сталинский призыв» – Спиридонов Д. И., «Приволие» – Богданов, «Советский актив» – Мезина С. Гр. Камешниковская с/х артель. 

20 июня 1933 г. 

На штурм лугов! 

Быстро время летит, прямо не видаешь, как дни проходят. 24 июня ездил домой – жену, ребятишек проведывать. Колхоз наш праздновал двухлетие, был митинг. После митинга пили чай с медом. 

26-го и 27-го июня участвовал на пленуме Райкома В.К.П.(б), посвященный итогам весенняго сева и задачам уборочной кампании. 1-го июля был на слете селькоров-ударников. Мой с/сов, соревнуется с Перцевским сельсоветом на успешное проведение уборочной и выполнения обязательств перед государством. Результатов соревнования пока трудно сказать, ибо нет показателей, но у меня по колхозам скошоно на площади 250 га на 4-ое июля и здано сена государству 130 цент. красными обозами, которых было три. 

Но по единоличному сектору еще кулацкий саботаж продолжается. Делал выездной президиум в деревню Черницыно и д. Лыткино, провел самообложение и мобилизовал внимание сеноуборке. Во время проведения собрания в дер. Черницыно Комарова нагло заявила: «Кос-то еще нам не дали, а косить посылайте». 

3-го июля ходил в деревню Мокрынино, где косить еще не начинали, на окорку идти отказались. В результате проведения собрания гр-не д. Мокрынино вызвали на социалистическое соревнование гр-н д. Черницыно на успешное выполнение уборочной кампании: 6-го июля красным обозом выполнить сено государству, хлеб здать из 1-го обмолота с гумна. Самообложение приняли на 120% к с/х налогу. Заключение договора поручено членам пленума с/сов. 

Дополнительно был проработан вопрос изключения из членов пленума Смирнова Ф., как идущему по кулацкому пути, как не обезпечивающему диктатуру пролетариата на селе. По моему предложению был избран новый член пленума Смирнов А. Поговорив еще об организации колхоза, я пошагал на квартиру, насилуй дошол, так как от утра и до вечера не евши и усталый лег спать. 

3 июля 1933 г. 

Новый колхоз 

Ура! Победа! Кулацкий саботаж разбит и в дер. Мокрынино организован колхоз «Новая жизнь». Утром 4-го июля я получил письмо от вновь избранного члена пленума Смирнова. Приезжай, говорит, организовывать колхоз, 16-ть хозяйств изъявили согласие. В 6 часов вечера, взяв лошадь в колхозе «Советский актив», приехал к члену пленума, который ждал меня на крыльце со словами: «Давно ждем тебя». 

Записавшиеся собрались не так скоро. Собралось только 14 хозяйств, два хоз. уже испугались новаго пути, и из собравшихся заметно в некоторых было колебание – вступать и не вступать. Еще до открытия собрания Смирнов, лет 55-ти соскочил с места, не с того не с сего нервно заговорил: «Если будите обобществлять посевы, то и меня не считайте членом, я тоже ухожу». Я его стал успокаивать, что кто это тебе наговорил, это же ваше желание, хотите обобществляйте, хотите нет. Старик успокоился и сел на место. После его одна женщина Цветова Мария, беднячка: «А как же вот у нас хлеба-то нет, ести нечего, не в колхозе-то я могу продать и сена на хлеб, а в колхозе не придется». И ряд других сомнений возникали среди остальной массы. 

Чувствовалась боязнь, неуверенность – а как да хуже будет. Вставали мысли одна за другой в голове единоличника. Наконец, я говорю: «Т[оварищи]! Я могу и уехать, вы останетесь так же жить в единоличных хозяйствах, но что из этого выйдет? Если вы сейчас имейте на 14 хозяйств только 6 лошадей, 1 корову и 3 телки, кому это плохо, вам же в новом колхозе, и если еще вы обождете, остальное продадите. Тогда, что может быть колхоз у вас. И сейчас, конечно, плохой колхоз, но если вы будите работать хорошо, честно общими усильями, вы выйдите из этой нищеты, которую вы сейчас имеете по вине вас самих. Отбросьте все сомнения, преодолеем трудности и добьемся лучшей жизни. И советская власть и партия пойдет вам на встречу, поможет вам». И колхоз был организован, который назвали «Новая жизнь». Хотя старик усердно предлагал дать имя «Пролетарий», но остальныя не изъявили желания. Председателем избрали члена пленума Смирнова А. Был определен сенокос в количестве 90 га.

Мне пришлось ночевать, так как ночию ехать очень опасно,– в лесах много бандитов.

Наутро новый колхоз, разбившись на 4 звена, вышли косить.

Пообещав помочь хлебом, в 5 час. утра я поехал в с/сов., где ждал меня сюрприз не из хороших. 

Бандит 

Т. Кукина, работающая счетоводом в с/сов, не соответствовала своему назначению, не справлялась с работой, недисциплинированная. Пробовал нажимать, брал в работу, но все равно не выполняла порученного. Грязовецкое Райфо, зная, что у меня плохой счетовод, рекомендовали мне молодого, лет 23-х парня. Райфо говорило, что счетовод хороший. Согласно послужного списка имеет хорошую квалификацию и, действительно, парень интеллигент и имеющий недурное образование. 

Но, думаю, теперь я заживу. Когда я уезжал 3-го в дер. Мокрынино по организации колхоза, он только, что принял дела, и больше я его не видел. Что же произошло? 

Когда 4-го июля я хватился в 10 часов утра моего загадочного счетовода, некоего Смирнова А. А. Сокольского района, до сих пор не было на работе, меня сразу покоробило – а что это за человек? Я встревоженный побежал в Райфо, прибегаю к зав. Райфо, спрашиваю: «Тов. Колыбин, вы знайте того парня, котораго Вы послали ко мне счетоводом? Ведь у меня, говорю, его до сих пор нет на работе. Он Вам знакомой? Или нет!». 

Я, говорит, знать его не знаю, но послужной список его проверял. Я, говорит, видел вчера его в 6 часов вечера, он бежал по направлению к вокзалу. Я, говорю, у меня есть опасение, что он нас надул. Надо, говорит, заявить в уголовный розыск. Решили, обождем до 12 часов дня, может, еще придет. Мало ли какия дела бывают. Но долго ждать не пришлось. В 11 час. дня получаю доплатное письмо на имя председателя. Негодяй! Мои предчувствия оправдались. Это был бандит. Благодарит за хороший прием. Документы, говорит, я случайно купил. Теперь, говорит, я обеспечен на всю дорогу хлебом и деньгами, уезжаю в 6 час. вечера на поезде, с приветом к Вам адмовысланный. Фамилию писать воздержусь. 

Тут же лежали в конверте продовольственныя карточки секретаря Баториной, моя и свою послал, которыя он получил накануне и по ним за 5 дней хлеб. Негодяй! Он унес с собой наличными деньгами 982 р. и облигаций займа на сумму 1700 р. Хороший урок я получил. Я страшно расстроился и как сумасшедший прибежал в О.Г.П.У. к начальнику. Нервно рассказав, в чем дело, передал ему все материалы. Уходя, он мне сказал: «Приготовься плотить деньги». Я, конечно, сказал, что если плотить, то вместе с зав. Райфо с т. Колыбиным. Он не в меньшей мере виноват, посылая на работу непроверенного, оказавшегося бандитом. Но унывать, видимо, не приходится, как говорится, не радуйся успехам и не опускай руки перед поражением. Век живи – век учись, но дураком помрешь. Так говорит пословица. Буду готовиться к ответу, по головке, вероятно, не погладят. У-у, негодяй, сволочь! Я в жизни чужой копейки не брал, теперь придется отвечать. 

5-го июля 1933 г. Железняков Пироговский с/совет. 

Жена! 

8 июля на работу в с/совет пришол из дер. Свистуново, где накануне проводил собрание, пытаясь организовать колхоз, проводил уборочную и сомообложение. Собрание затянулось очень долго, пришлось ночевать. Работая в с/совете, двери отворяются и входит жена. Две недели прошли, как ездил домой. Пришла, говорит, тебя проведать, как ты живешь. Люблю я ее за хороший нрав и потому, как редко стали встречаться и ее приезд стал заметнее и ближе для меня. Поговорив о хозяйственных колхозных вопросах, как идет работа в моем родном колхозе. Рассказав ей о случившемся в с/совете, накормил в столовой обедом и в 3 часа дня уехала домой, где ждут ее ребятишки и колхозныя телята. 

Поймали с облигациями 

Сегодня ходил в Р.У.М. к начальнику смотрел фотографическую карточку споиманого бандита Вологодским угол. розыском, у которого оказались облигации. Думал он, долго я вертел в руках снимок, но никак не мог признать, что он. Надо бы съездить в Вологду убедиться, но как уедешь, коли самый разгар сеноуборочной кампании, которая на сегодняшний день выполне[на] по с/сов, на 46% и выполнения сена на 41%. Отстает единоличный сектор. Наряду с этим включился во всесоюзный рейд проверки колхозов к уборочной кампании и выполнения обязательств перед государством. Вчерашний день проводил в колхозе «Советский актив» с привлечением актива РКИ, инспекции по качеству. Массу безобразий выявили, о подготовке к хлебоуборочной не думали. Доказательством тому то, что даже не было ответственного за ремонт с/х машин, инвентаря и упряжи. Нет члена правления хозяйственника, и в результате кладовыя ни одна не отремонтирована, веялок только одна годная, три требуют ремонта, мешков 30 штук рваныя, не ремонтируется упряжь, изтрепана. Участки ржи за бригадами не закреплены. И без проверки могло б получиться так, что уборочная обречена бы была на провал. 

После проверки вечером было собрано общее собрание колхозников с докладом проверочной комиссии, и видно было, что правлен[ие] сразу зашевелилось, избрали завхоза, обязали его к 25 июля все отремонтировать, и тут же организовали социалистическое соревнование между бригадами. И в порядке премирования колхоз выделил бычка, который поступит в распоряжение той бригады, которая победит в борьбе за успешное проведение уборочной кампании. И когда пошли [с] собрания, то новый завхоз тащил плуг на себе, который лежал на улице без призора. 

10 июля 1933 года. 

Не знаем, за что работаем 

До того заросла свекла в колхозе «Советский актив», что я вынужден был поставить вопрос перед председателем колхоза, который 10 июля выслал бригаду женщин, которые мне жаловались: уж очень жостко полоть и не знают, сколько за эту работу мы получим трудодней, может, какие несчасныя сотки. Да и в самом деле, говорили женщины, трудодни нам не пишут в трудовыя книжки, право не знаем, за что работаем. 

Под вечер, придя в колхоз, взял мерку, необходимо было узнать, сколько же в самом деле колхозницы заработали. Я взял участок, два загона, на котором работали и выполнили две колхозницы. Когда я смерял, то ахнул. Они выпололи 1325 кв. метров, считая по 400 кв. метр. задания, за которое начисляется 1,25 трудодня, то выходит, что они заработали по 1,93 трудодня. 

Колхозницы меня спросили, сколько же мы заработали, то я умышленно соврал и сказал, что вы заработали по 1,5 трудодня. Почему я соврал? Потому что на сенокосе зарабатывают колхозники один трудодень, а потому не мешает норму пересмотреть. Между прочим, колхозницы остались очень довольны, но только было у них сомнение, что им этого не запишут. Я обещал это дело проверить, и через день площадь свеклы стояла чистая, выполотая. 

11 июля 1933 года. 

Деловый председатель 

Время было 12 час. ночи после прошедшаго жаркого сенокоснаго дня. Колхозники спали мертвым сном, только два ночных сторожа ходили по деревне. Человек незаметно для сторожей пробирался по задворкам по направлению к скотному двору, где стояли обобществленыя коровы. Подошол к скотному двору, к одному из окон, прислушался, быстро выставил раму, засунул вовнутрь двора голову, еще раз насторожился и исчез внутри двора. 

Николай Гаврилович, старый колхозник, охранявший скот, преспокойно спал, прислонясь к стене. Он видел во сне себя еще молодым... молодым.., 10 лет, после сенокоса с которого пришли его мать и отец, пьют чай. Но по баловству уронил чашку на пол, которая вдребезги разлетелась. Мать подскочила к нему и цоп его за волосы. Но оттаскать матери не удалось, ибо в этот момент он проснулся и наверно очень рад, что избавился от расправы. Время было около двух часов ночи. Протирая глаза, он заметил, что ворота, с вечера запертыя изнутри, оказались отпертыми. А когда осмотрел коров, то пеструхи не оказалось на дворе. Батюшки, корову украли,– застонал старик и пошол заявлять председателю колхоза. 

Когда председатель колхоза «Советский актив» т. Лимонов выводил со двора корову, то к нему подошли ночныя сторожа, которых он предупредил, что он захотел проверить сторожа и наказал, чтобы они никому не говорили. Через два часа стучат в дверь. Т. Лимонов идет отпирать, у двери стоял сторож, дрожащим голосом докладывал о случившемся несчастии, что какой-то враг пролез в окно и похитил корову.– «А ты-то где был в это время?»-»Виноват, т. председатель, вздремнул я, простите меня. У двора собралась толпа колхозников с косами, собравшихся идти на работу. Подходя к толпе, председатель говорит: «Ну, вот, товарищи, видите, ка[к] охраняется наша общественная колхозная собственность, проспал целую корову. Хорошо, что я корову увел, захотел испытать сторожа. А если на самом деле да и может случиться, если так будем охранять».– «Эх-хе-хе, так Вы пошутили, а если б в самом-то деле, то я услыхал бы». Все колхозники разлились хохотом.– «А пусть-ка теперь Лимонов ко мне залезет во двор, я покажу, как лести, теперь уж я спать больше не намерен, знаю, что близко вор». 

Уведенная корова стояла одна на дворе у председателя и громко мычала, как будто говоря, что плохо охраняется еще социалистическая общественная колхозная собственность. Стар ты, дед! 

12 июля 1933 г. Грязовец. Железняков. 

Такия документы только в стране Советов 

Я дал жене слово на сегодняшний день приехать домой, но мне не удалось сегодня быть дома, так как проводил слет ударниц-колхозниц Пироговского с/совета, где выступал с докладом о задачах уборочной прополочной кампании и проработка письма производственного совещания колхозниц Пухитскаго с/совета, обращенное ко всем колхозникам Грязовецкого района. 

Наши колхозницы в ответ на это письмо принимают следующую резолюцию, которую мне и хочется записать в свой дневник моей работы, как документ, имеющий исключительное значение поворота женщины в сторону социалистического труда. Вот он, этот документ, выработанный мною, и единогласно принятый колхозницами. 

Резолюция. От 16-го июля 1933 г. Присутствует 15 ударниц. 

Проработав письмо колхозниц Пухитского с/совета Грязовецкого района, мы, собравшиеся колхозницы-ударницы и актив Пироговского с/совета, потдярживаем ваш приказ. Мы также уверены, что единственный правильный путь – колхозный путь, мы уверены, что партия большевиков – наша партия, которой руководит наш любимый вождь, организатор великих побед в деле колхозного строительства т. Сталин, имя которого нам близко и дорого, ибо он нам указал путь к тому, чтобы зделать колхозы большевитскими и в ближайшее время всех колхозников зажиточными, и мы уже к этому идем. Весенний сев выполнили больше 100%, заложили основу повышения урожайности хорошей обработкой почвы. Ранним севом мы обезпечили урожайность и радуемся на свои труды. 

Но еще в нашей работе есть много недостатков. Мы недооценили прополки всех культур. Лен пропололи только один раз, остальныя культуры только на 25%. 

Мы берем на себя обязательство – немедленно выделить бригады из престарелых и подростков и произвести полную прополку всех яровых культур в трехдневный срок. 

Выполнения сенокошения мы имеем по с/сов, на 70% и по уборке сена только 40%. Партия и советское правительство сказало, что одними га корову не накормишь, надо количество корма. Изходя из этого, мы будем драться за каждый клочок сена, выполним к 20 июля сеноуборку не только количество га, но и количество корма в центерах. Примем все меры к развитию животноводства путем сохранения молодняка, имеющагося как в колхозах, так и находящегося в индивидуальном пользовании колхозников. 

Построить к. стойловому периоду во всех колхозах специальныя телятники и не оставим ни одной яловой коровы. Увеличим удойность наших колхозных коров путем лучшаго ухода за скотом, круглосуточной пастьбой скота, подкормкой на дворе. Обеспечим досрочное выполнение обязательства на молоко полностью к 15 сентября. Дадим и на зиму корове сочныя корма. Засилосуем больше силоса и лучшаго качества. Выполним в июле 50%, в августе 40%, закончим в сентябре. 

Учтем уроки прошлаго года со льном, не допустим перестоя на корню. Теребление начать не позднее 25 июля, закончить в срок 10 дней. В дальнейшей обработке льна бороться за качество и з[а] досрочное выполнение волокна государству. 

Уборку хлеба начать в ранней восковой спелости по мере его созревания с одновременным обмолотом и здачи государству прямо из-под молотилки. Жнитво ржи начать не позднее 1-го августа, закончить в срок 7 дней, а также и яровыя культуры по мере их созревания в установленныя в извесныя нам сроки. 

Всемерно крепить трудовую дисциплину. Не допустим ни одного прогула. Крепко ударим по всем лодырям, рвачам, нытикам, маловерам. Никакой пощады врагам колхозного дела,– выявлять и беспощадно выгонять их из своих рядов. 
Будем бороться с потерями урожая, за каждое колхозное зерно. Не дадим колхозному врагу наложить лапу на наш урожай, создадим охрану, выделим объезчиков полей. 

Для успешнаго выполнения поставленных задач мы, собравшиеся колхозницы, включаемся в социалистическое соревнование и вызываем всех колхозниц Грязовецкого района поддержать колхозниц Пухитского с/совета. 

В бой, за первоочередное выполнение всех обязательств перед пролетарским государством. 

В бой, за большевитския колхозы. 

По поручению собрания следуют подписи: Софронова Лидия, Смирнова, Лобанова Клавдия, Богданова Александра Алексеевна. 

Ну, время 8 час. вечера, пора идти на квартиру, а завтра, думаю, зделать маршрут в 3 деревни проверить ход сенокоса, определить урожайность полей и проведать мой новый колхоз д. Мокрынино. 

16 июля 1933 г. Грязовец. А. Железняков. 

На покосе 

Сегодня сплю, в 12 часов ночи полил на постелю дожжик, перебрался в помещение. Тут мухи, клопы, так и не пришлось больше уснуть. Да, думаю, чтобы и не проспать, потому с вечера пообещал колхозникам выйти косить. В 3 часа утра стучат.– «Косить пойдешь?» – «Ну, конечно». На скорую руку собрался и косил до 8 час. утра. Хотя коса неважная, но не уступил колхозникам. 

Хорошо сейчас на покосе. Пахнет травами. Голова у меня свободна была 4 часа теми заботами по кампаниям по с/совету. Я взялся бы все время работать. 

Пришол с покоса, взял в колхозе лошадь и поехал по деревням Лыткино, Черницыно и Мокрынино. Надо узнать, как идет сенокос, и определить урожайность, пообещав колхозникам и в последующия дни выйти косить. 

18 июля 1933 г. 

Налечь на хлебоуборку, развернуть в колхозах и деревнях действительный бой на полях! 

Да здравствует наша Большевитская ленинская стальная партия и наш любимый Вождь, организатор великих побед т. Сталин! Это я говорю, потому что я незабвенно люблю тебя, тов. Сталин, это я говорю, потому что я чувствую твою близость к нам. За дело, которое ты боролся раньше, при царизме, и сейчас – они не умрут в сердцах рабочаго класса, трудящихся. 

Наши победы на фронте весенней посевной, сеноуборочной я обязан тебе, т. Сталин. Я воспринял, впитал в себя твою речь на январском пленуме Ц.К.К. и Ц.К.В.К.П(б) о работе в деревне (автор имеет в виду речь Сталина «О работе в деревне», произнесенную 11 января 1933 г. на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7-12 января 1933 г. – Прим. изд.), как не надо и как нужно руководить, и твою речь на Всесоюзном съезде колхозников-ударников (имеется в виду речь Сталина на Первом всесоюзном съезде колхозников-ударников 19 февраля 1933 г.– Прим. изд.) зделать колхозы большевитскими и в ближайшее время всех колхозников зделать зажиточными. Мы этого добьемся, и шаг к этому уже зделан через применение массовой работы при непосредственном участии политотдела М.Т.С. Колхозники выехали в поле пахать 26 апреля и к 16-му мая закончили весенний сев – и результат хорошаго качества работы колхозников налицо, обещающий хороший урожай. 

Сеноуборка начата колхозами 24 июня, окончен[а] 25 июля. Сенозаготовки колхозами выполнены досрочно, к 20 июля, весь годовой план. Правда, отстает единоличный сектор, есть отдельный злосныя саботажники, которыя ни килограмма еще не здали сена, вроде Оленичевой (д. Климове), Крюкова Ф. И. (д. Дедово), Крупновы (д. Семенково). Но этот кулацкий саботаж будет сломлен в ближайшее время. 

Все колхозы охвачены социалистическим соревнованием. 27 июля проверял соревнование, заключенный договор между звеньями в колхозе «Красный дворец». Вот результат соревнования. 

Проверив соревнование, было собрано общее собрание, когда был объявлен результат соревнования, что лучшее звено – это Гусарина А. М., которое дало лучшия показатели в работе, и это звено сейчас же надо премировать. Здорово! Затронуло самолюбие колхозников, в особенности женщин, старались некоторыя смазать достижения звена Гусарина, мол, у него лучше был покос, у нас с кочками, у него, мол, здоровее колхозники, у нас слабее да и плохое питание. Много приводили доводов, но все же достижения этого звена и первенство признали за звеном Гусарина и премировали 10-ию метрами мануфактуры. 

На улице идет дождь. Обсуждаем задачи уборочной кампании, теребления льна, борьба за своевременное теребление есть борьба за качество продукции льноволокна. Вот если дождик будет продолжаться, что вы намерены делать? Надо и в такую погоду теребить лен, говорю колхозникам. На это более отсталыя женщины опять начинают возражать, что мы мерзнуть что ли будем под дождем, мол, когда сеяли, так обещали нам машиной вытеребить. Так теперь вы и теребите, мол, машину привезли, теребилку вашу, она и не работает. Опять нам хребет гнуть. Тов. женщины, не машина не работает, а человек. Мы не умеем управлять машиной, не овладели техникой, надо научиться работать на машине, а потом и говорить, что машина не работает. Наша задача, задача каждого колхозника научиться управлять машиной. 

Хорошая русская колхозная душа. Как ни возражали, как ни спорили, но все же согласились, что и в дождик теребить придется. С колхозниками не то, что с единоличником, скорее договоришься, скорей колхозник поймет и можно смело идти на штурм уборочной. И так шагаем дальше, теперь наляжем на хлебоуборку, развернем действительный бой на полях и будет полно зерна у пролетарскаго государства вместе с колхозниками в закромах. 25-го июля, Грязовец 1933 г. 

Здорово меня трет в дер. Мокрынино и Свистуново 

Вот он ответственнейший период работ – хлебоуборочная, сопряженная с многими процессами с/хоз работ, жнитво ржи, теребление льна, околотка и его расстил, силосование. И не успеешь повернуться – поспело яровое. Мужская рабочая сила занята по вспашке и посеву озимового клина, к тому же надо выполнять наряды на окорку [в] Побережский лесопункт-20 чел. На сено-базу дан наряд на 50 челов., требуется громаднейшее напряжение масс колхозников. И борьба за первенство между с/с, колхозами охватила весь район, который также соревнуется с Кубино-Озерским районом. 

Большой подъем масс колхозников и в деле выполнения обязательств пролетарскому Государству. Прямо из-под молотилки Большими красными обозами здают рожь государству колхозники вместе с трудящимися единоличниками, под духовой оркестр, демонстрируют свою преданность делу партии, делу Рабочаго класса. 

13-го августа из моего с/сов, был второй красный обоз с рожию – 50 подвод имени призыва 11 года. Но не все трудящийся усвоили и понимают поставленный задачи партией и правительством – это единоличники деревень Мокрынино и Свистуново. Ох! Эти дер[евни] гробят всю мою работу. И если проиграю соревнование Перцевскому с/сов., то только из-за саботажа гр-н этих деревень – ни одного килограмма еще не привезли государству, несмотря на то, что ходил туда и несколько раз меня обманывали. Но я выдержу этот жаркий Бой. Бой за хлеб. И сломлю кулацкое сопротивление. 

Пусть и по темноте, но выступление некрасивое 

Отсталая масса крестьян, в особенности единоличников. Среди них есть люди, которыя еще думают, что Советская власть это явление временное. Эти люди далеки от истины, неизбежной гибели капиталистического общества и построения новаго безклассо-вого социалистического общества. Эти люди, как утопающий хватается за малейшую соломинку, играют, радуются трудностям, которыя имеются в процессе жизни колхозов, [и]спользуя эти затруднения для своих мечтаний о восстановлении капиталистического пути в деревне, развития индивидуальных хозяйств, в частности, кулака, в деревне. 

Вот почему такия люди индивидуалисты, патриоты частной собственности легче и быстрее воспринимают кулацкую агитацию, направленную против колхозов, против социалистическаго строительства. Такия люди не хотят понять истины, что рабочий класс вместе с трудящимся и колхозным крестьянством всего мира, они и только они являются созидателями и творцами созданных богатств. И только они являются подлинными хозяевами на всей территории земного шара этими богатствами. 

Вот такия непонимающия Ошмарин А-др. А-дрович при проведении массовой работы среди единоличников – крестьян в д. Черницыно за досрочное выполнение обязательств по здаче зерна государству и других продуктов, после моего призыва организовать красный обоз с хлебом Ошмарин делает выступление, говорит – что за грабеж идет. Подай сено, хлеб, шерсть, мясо, все подай. Долго ли будет это продолжаться. В колхоз говорили надо организовываться, там тоже плохо. Хвалить – погодить. По миру ходят. И на него глядя, другия, в особенности женщины, начинают вторить ему, потдярживая по существу контрреволюционное выступление. 

Пришлось еще раз вооружиться всеми политическими знаниями, которыя во мне есть, и продемонстрировать перед массами, куда ведет это выступление, по существу нетрудящагося, своей идеологией вольно или невольно вставшаго в ряды классового врага – кулака, и сорвать организованную здачу не пришлось. Основная масса поняла, и 10 подвод выехали красным обозом. 

Обвалилися потолок в избе, что и послужило предлогом для Гусариной и ее отказа от выполнении обязательства по здаче зерна государству 

Кусарина (Гусарина?) Татьяна (д. Свистуново) – куски буду збирать, а в колхоз не пойду, что она весною и проделывала, збирала куски. Диви, если бы она была старуха и не было трудоспособных. Сама еще в силе, сын жених и дожила до такого состояния: на дворе ни копыта. На днях у ней провалилась подволока в избе. Подхожу к окну, хозяйка открывает окно, сидят люди на лавке, любуясь, как плывут облака, на улицу выходить не надо узнавать погоды. Потолка нет, и соломенная крыша также раскрыта. Спрашиваю, никого не придавило? Нет, отвечает хозяйка, только в поле вышла на работу, слышу люди кричат – у тебя потолок обвалилися, сначала не разобрала, думала, что горит, прибежала, насилуй попала в избу, вот какое несчастье. «Ничего, это несчастье изправимое, наймешь плотника, поправишь. А вот когда же ты, хозяюшка, хлеб повезешь государству?» – «Ой, что ты, какой же хлеб, где же мне его взять, придется на хлеб мастера нанимать, прямо говорю, что отказываюсь, нечего вести будет». Слушай-ка, говорю, несчастие твое, обвал потолка не должно служить тормозом к выполнению здачи зерна, ведь в постановлении не сказано, что хозяйства, у коих обвалятся потолки, и по другим стихийным бедствиям освобождаются от выполнения обязательств, государство с тебя потребует выполнения.– «Что хочешь делай, а хлеб не повезу, нету. Неужели ты не сочувствуешь, что у меня потолок обвалился?» – «Я вижу, что обвалился, но хлеб вывозить надо, никто с тебя не скинет». 

Он не кулак, но к нему можно приравнять 

Юрин А-др Иванов (д. Свистуново) плохо живет, потому что пьяница, в доску пропился. На собраниях идет всегда против проводимых мероприятий, демобилизует остальную массу трудящихся, хлеб тоже еще не думал здавать государству. Иду к нему на гумно, где он сегодня молотил и ложит сейчас на телегу мешки с рожию. Поздоровавшись, я говорю, ржицы намолотил? Да, говорит, намолотил немного на засев озимового да и ести нечего. Только, значит, на еду и на семена для своих нужд, а когда же повезешь государству? Ведь, кажется, через вашу деревню едут обозы с хлебом, трудящиеся колхозники и единоличники, сразу по 150 подвод из с/сов., и с честью выполняющих лозунг – в первую очередь государству, а ты вот, говоришь, сначала себе, а потом государству. Это лозунг кулацкий, а не трудящагося. Я думаю, что ты завтра свезешь вместе с другими вашими гр-нами организованным порядком. 

В ответ на мои слова он так ошарашил, здорово закричал на меня, так закричал, что прохожих стыдно стало: таких председателей еще у нас не бывало, как ты кровопиец, что ты меня, говорит, голодом хочешь оставить: ну, бери, если имеешь власть. Долго горячился, скакал около телеги Юрин, наконец, остыл, да и я, признаться, немножко не по себе, когда обзывают кровопийцем, то сразу меня ударило,– уж не на самом ли деле я такой, надо все же будет возразить гр-ну Юрину. Говорю, что хлеб я у тебя сам не возьму, ты его привезешь, а что ты против колхозов идешь, так я не виноват, живя в единоличном хозяйстве, ты положения не исправишь. Мы говорим: живи и единолично, но будь добрый, выполняй обязательства пролетарскому государству и срывать их никому не позволено. Те, кто срывает, они враги партии и Советской власти, они не трудящиеся,– они вставшия в одну шеренгу с кулаком. Вот потому-то я вам и не нравлюсь, т. Юрин, что я требую от вас выполнения таковые задачи Диктатуры пролетариата на селе, разбивать сопротивление, преодолевать, какия бы ни встретились на пути препятствия, давать самый решительный отпор классовому врагу-кулаку, всем антисоветским элементам. И вместе с рабочим классом, с трудящимися колхозниками, единоличниками выкинем все ненужное, весь хлам из своих рядов, мешающее продвижению вперед, добьем остатки кулачества в [о] 2-й 5-ке и построим Безклассовое социалистическое общество. Итак, т. Юрин, дело за тобой, определить, с кем ты – с рабочим классом или с кулаком. Если с рабочим, то завтра должен вывести. Время было 12 час. дня, я пошагал к Грязовцу. Юрин мне вслед вскричал: «Завтра свезу». 

17 августа 1933 г. Грязовец. 

В боях за хлеб 

20 августа от гр-н д. Мокрынино недопоступило хлеба почти ничего, за исключением нескольких килограмм, а удельный вес в хлебовыполнении дер[евня] занимает пятую часть по с/сов.– одной ржи 102 ц. Я решил жить в д. Мокрынино, пока не сломлю кулацкий саботаж. 22-го августа вечером первоначально собрал колхозников, надо отметить, что организованный мною колхоз на сеноуборочную живет, снимал коллективно покос, а также коллективно засевают озимовой клин. Но беда в том, [что] хлеб снимают единолично, и они, эти колхознички, тоже еще ни один не выполнил обязательство, за исключением одного Смирнова, который после здачи напился пьяный и кропушил поматерно всех тех, кто не выполняет. При том говорил, я докажу, как надо в колхозе работать. На собрании был поставлен вопрос о выполнении обязательств, вместе с тем выявления причин саботажа. Были представлены на обсуждение собрания три кандидатуры средняков с тем, чтобы приравнять их к группе кулаков как разложившиеся элементы. Самая выдающаяся фигура – это некий Громов А. А., который буквально ничего не выполняет: ни мяса, ни сена. Страшный лодырь – трава стоит некошоная, занимается воровством. Одним словом, человек, для которого законы Советской власти как бы не существуют. Когда ему говорю, т. Громов, когда же ты выполнишь сенозаготовки, сколь еще раз ты меня будешь обманывать, наконец, я вынужден буду арестовать твое сено и взять.– «Ишь ты какой, какое ты имеешь право взять. Я бы пошол в чужой сарай, да и взял бы. Никакого ты права не имеешь». 

Вот этого-то гр-на я и поставил на обсуждение – определить, кто он такой есть, который превратился в паразита социалистического общества. Но что вы скажете! Собрание колхозников отказалось обсуждать, боясь мести этого паразита, говоря, что, мол, жизнь еще нам не надоела. Смирнов, сын выполнившаго хлебоздачу пьяного отца, говорит,– весной мне воткнули в лопатку, еще бы немного, то полотна бы пришлось просить у жены на покры[вало]. Этот Громов без ножика на собрание не ходит и открыто заявляет,– пусть, мол, меня кто заденет или против, как говорится, правду скажет, нараз запорю. 

Мне ясно стало, что Громов так всех запугал, что он ворует и никто ни слова. В нынешнее лето зарезаны две телки в лесу в выгоне: одну члена с/с, другую вдовы, у которой эта же шайка 30 апреля на улице зарезала мужа. Телка была стельна. Вот какие дела творятся в дер[евне] Мокрынино. Когда пошли с обыском по дер[евне], то у почтеннейшаго Громова найден ход (след?) ног, тогда как своего скота нет никакой животины. Был, говорят, составлен акт, отправлен в милицию, но инспектор 1-го уч. т. Павлов угробил это дело. 

И так я не добился постановления собрания об этом паразите. По первому вопросу решили: хлеб вывести 25-го августа. Притом Смирнова говорила, что если вывести государству, то самой будет ести нечего. Я сказал, что закон твердый и подлежит к неуклонному и обязательному выполнению. Каждым колхозом, единоличным хоз., независимо средняк или бедняк – имеешь землю, работаешь на ней – должен выполнять. 

На общем деревенском собрании 

Несмотря на все усилия очередного десятского дер[евни] по сбору гр-н на собрание, собралось не более 60%. Собрание открылось в 10 час. вечера. После разъяснения о сроках уборочной, о первоочередном выполнении обязательств по здаче зерна государству, о кулацком саботаже гр-н д. Мокрынино начались отдельныя выступления о том, что еще некогда было намолотить, некому работать, муж в Архангельске работает в порядке вербовки, муж в Красной армии – придет так рассчитается, как хочет – дело его. Некоторыя говорили,– нечего вести, не выросло и ряд других выступлений, свидетельствующих о том, что в системе единоличнаго хоз[яйства] таятся глубокия противоречия и непригодности его дальнейшаго существования в советской социалистической действительности, с теми большими достижениями колхознаго строя в нынешнем 1933 году. Сами единоличники это чувствуют. 

Вот на этом собрании нет жизни среди этих единоличников, стремления развить свое единоличное хозяйство, показать себя перед другим единоличником соседом, что я умею хозяйничать и как раньше,– кто похитрее выбится, как говорится, в люди, которых мы нынче называем классовыми врагами – кулаками. Все вот на собрании говорят и не отрицают, что в колхоз придется идти, но в уме: пока еще поживу, как бы хуже чего не было в колхозе. И эта мысль «еще поживу» она усугубляет положение единоличника тем, что скота заводить не буду, лошадь хорошую сменяю на худую, инвентарь и упряжь чинить не буду,– не сегодня – завтра придется вступать в колхоз. Это чувствуется на этом собрании. Но какой же это будет колхоз без скота, без с/х инвентаря! Ну, живите вы и единолично, но выполняйте обязательства перед государством. В колхоз обожду еще входить, еще не все прожили,– и в выполнении обязательств ставится тормоз. Идете по дорожке кулака. Как так кулака? Начинают возражать: у нас кулаков нет. Какие мы кулаки? Если хотите идти в ногу с колхозами, с честными трудящимися единоличниками, то должны немедленно вести хлеб государству. Себе намолотили, посеяли, едите свежий хлеб, а государству нет. Это не наша политика – кулака. Надо изменить настроение, изправить ошибку и не поздняя 25-го организованным порядком здать рожь пролетарскому государству. 

Постановили 25 августа здать рожь государству. Собрание затянулось до 2-х часов ночи. 

На другой день 

Ночевал у председателя колхоза т. Смирнова А. С. В 7 час. утра собрал тех, кто не был на собрании вчерась вечером. Сказал, что надо подготовиться к 25-му, к выполнению ржи перед государством. Садите овины, молотите. Время два дня – вполне хватит! 

Погода хорошая. День жаркий. После собрания походил по овинам, сходил с членом с/сов, в поле [к] разведенке Цветовой А., которую прогнал муж. Согласно исполнительного листа ей отрезали 5-ю часть ярового посева. После этого взял косу и пошол косить. К стыду моему, до сих пор нескошоный школьный участок. Косил два часа, трава перестояла, загрубела. Коса неколоченая, которую я взял у Смирнова. Приходилось часто точить и брать боком... 

Мужики насаживали овины, кто дожинал в поле рожь, были и такие, которыя слали лен. Жаркий день. Сначала скинул пинжак, потом фуражку, хоть рубаху скидывай. Пот с меня лился градом. Высоко надо мною кричали журавли, отгостивши у нас на Севере и возвращающиеся на родину. Прощайте, перелетныя гостьи! Как бы не ваш крик, то я сейчас и не подумал бы, что настает осень, ибо я еще сенокошу, да еще у почтеннейшаго гр-на Громова стоял некошоный овинник. Зато на будущий год здесь на некошоном вырастет хорошая трава. А Громова за невыполнение сенозаготовок придется судить и, возможно, лишить оседланным участком, его пользованием. 

Работу кончил в 3 часа дня, поругал членов пленума за эту проявленную безхозяйственность внимания школе, ибо не раз говорил, что надо скосить и обрать сено для школы. С начала сенокоса этот школьный участок был отдан колхозу «Советский актив», но после окончания председатель отказался. Так до сих пор и остался некошонный участок. 

Иду в поле, где работают люди. Кто жал, кто косил горох. Громов со своей женой жал рожь. Земля, не видавшая давно удобрений, дала тощий урожай. Точно в саду гуляли Громов и его жена между громадным выросшим осотом, который окончательно заглушил рожь и не дал ей возможности выбраться на свет божий. Громов мне говорит: «Вот как угодно рассчитывайся с государством, видишь, что выросло». А кто же виноват, что у тебя не выросло. У тебя и впредь не будет расти, если ты так будешь работать. Надо было выполоть эти сорняки, и тогда бы не гулял ты в этом саду. Выполнять государству думаешь? – А что я выполнять-то буду, если у меня не выросло. Но ведь надо выполнять, нынче дядя за тебя вывозить не будет. 

Походил по полю, вечером хотел собрание собрать, но собрать не удалось. Кое-кто пришол. Записал, кто приготовился ехать с хлебом – всего 25 хоз. наладившихся ехать со здачей зерна государству. И в результате двухдневной командировки и работы в деревне Мокрынино 24-25 августа было вывезено 50 цент. ржи. 

25 августа 1933 г. 

Выездная сессия нар. суда в дер. Мокрынино 

Два дня уже дождик безпощадно поливает землю, портит неубраныя хлеба на полях. Осень. Требуется большое напряжение от колхозников, чтобы не допустить потерь урожая, а урожай исключительный в нынешнем году. Только лодырь может обижаться и остаться без хлеба, и они же тормозят выполнение обязательной здачи зерна государству. 

В дер. Мокрынино 12 чел., не выполнивших ни килограмма. Сегодня, 5-го сентября, иду в дер [евню] Мокрынино, куда едет сессия народного суда в составе судии т. Дрянкова, прокурора т. Погудалова, защитник [а], которому фамилии не знаю, и инспектор[а] милиции т. Лисе. Они на лошади уехали вперед. Дождик льет и льет, насквозь меня пробил, идти тяжело, со всего течет, нога скользит. Пришол в дер. уже темно. 

Суд идет 

Около 8 часов вечера суд объявляется открытым. В деревенской крестьянской избе десятского т. Кабанова людей набралась полная изба. На скамье подсудимых сидят обвиняемыя в невыполнении первого срока здачи зерна государству: один мужчина, почтеннейший г-нин Громов – гроза деревни, и две женщины Кабанова и Шавырина Екатерина (дер. Черницыно). На задаваемые вопросы Громову он отвечает: «Не выполнил ввиду того, что не молотил, а от выполнения не отказываюсь». Дальше начинает по моему адресу, мол, он ходит все ругается, чередом не расскажет, чуть не с кулаками на меня лез. Мне так и хотелось сказать, что он врет, обманывает, что не выполнит зерно, так как сено обещал раза три вывести, но и по сие время не выполнил. Правда, я его раз взял в работу на невыполнение сена, но с кулаками он лез, и наряду с этим нанес ряд оскорблений. Шавырина говорит, что у меня не уродилось, но первый срок вывезу. Кабанова сказала, что все по обязательству мне не выполнить. 

После допроса обвиняемых прокурор т. Погудалов произнес агитационную разъяснительную речь о законе поставки зерна государству, который является обязательным для каждого колхоза, единоличного хоз., будь то средняк ли бедняк. Работаешь, пользуешься землею, которую дало тебе государство,– выполни обязательства. Если ты плохо живешь, как Громов, и чего только он думает, как дальше жить,– иди в колхоз, куда принимаются бедняки, средняки – все трудящиеся, кроме кулаков, которыя не принимаются в колхоз, если и попал, то беспощадно оттудов изгоняются. Выходит так. В колхоз не пойду и обязательства перед государством не буду выполнять. Чуждым элементом, кулаком считать его нельзя, ибо он не кулак, а действия кулацкия. Дальше говорит о мере соцзащиты. 

После выступления т. Погудалова говорит защитник, который говорит, что просто по своей несознательности они не поняли постановления обязательной поставки зерна государству. Я вполне присоединяюсь к государственному обвинителю о том, что люди, сидящия на скамье подсудимых, я уверен, что они трудящийся, а не кулаки, и они сами здесь говорят и не отказываются от выполнения. Гр-не судии это учтут и подойдут со всей справедливостью к обвиняемым. 

Объявляется перерыв. Суд уходит в другую избу на совещание и вынесение приговора. 

Приговор! 

По всем разговорам гр-н дер[евни] ранее и сейчас было видно, что они желали бы избавиться от соседа Громова не только на время, но и совсем. Это зараза общества. Но приговор был вынесен мягкий. Громову дано 6 месяцев принуд. работ с изъятием зерна для выполнения государству. Кабановой – 100 руб. штрафу с изъятием зерна. Шавыриной Екатерине – 4 мес. исправно-принуд. работ, если она выполнит обязательства по здаче зерна государству. После объявления приговора люди не уходили, занялись частной беседой. Разошлись около часу ночи. Я остался ночевать у пред. колхоза Смирнова, так как дождик не переставая лил и лил и не видно было конца. 

5 сентября 1933 г. 

На чужом пиру похмелье 

6 сентября судили меня, молодца, за те, не мною взятые деньги и облигации, 3-го июля похищеныя бандитом-счетоводом, который по сие время не пойман. За два месяца я было сжился с мыслию, что наказание мне дадут небольшое,– деньги, ценности взял не я. Думал дадут за халатность месяц-два принуд. работы с вычетом из зарплаты 25% и все. Но какой же приговор мне вынесли, от которого у меня мурашки забегали по всему телу и как будто на мгновение жизнь моя стала безцельна. Суд приговорил загладить мне вину, т. е. ущерб, нанесенный государству, 3200 рублей. Это выходит, если брать от зарплаты 25%, то десять лет принуд. работ. 

Судья т. Кондратьев сказал: «Вот так, т. Железняков, будешь платить». У меня невольно вырвалось, я вскричал: «Да откуда же я буду платить, коли у меня семья 7 человек, пятеро детей, лучше бы мне дали три года самую вызшую меру по 111 ст. уг. кодекса. Опустились мои руки. Что делать? Если на себя руки наложить, то после моей смерти дураком меня назовут. Какой же я большевик, если не буду переносить трудности. Встряхнулся и решил 7-го сентября идти к секретарю районнаго Комитета ВКП(Б) т. Акиньхову. 

Т. Акиньхов был занят и велел мне обождать в колидоре. Через четверть часа он вышел ко мне. Я не мог удержаться, почему-то у меня потекли слезы, слезы обиды и за судьбу моего семейства, с которой я живу порознь уже скоро семь месяцев.– «В чем дело, т. Железняков, что случилось?» – «Меня 6-го сентября, вчерась, судили и приговорили плотить 3200 руб. за то, что счетовод, которого мне послало Райфо, похитил у меня деньги и облигации на 3200 руб.». Т. Акиньхов сказал, почему это судят партийцев и не ставят в известность районный комитет партии.– «Кто тебя судил?» Я ответил, что судил Кондратьев.– «Сейчас же пиши заявление в КК РКИ, мы на бюро разберем, и постановление суда прокурор [о]протестует, не расстраивайся, все дело уладится. Иди и работай так же, как работал». Слезы меня настолько душили, что при выходе я почти заплакал, но ведь неудобно. Пришлось остановиться в колидоре и успокоиться. Я тысячу раз благодарен за такое товарищеское обращение секретаря районного комитета партии т. Акиньхова. 

11-го сентября на совещании председателей с/сов, и секретарей партячеек при Политотдел[е] МТС т. Акиньхов шлет мне записочку: «Постановление суда прокурор протестует. Работай, руки не опускай». Теперь-то мне уже полегче стало. В ответ на это я утрою энергию по выполнению всех хозяйственных и политических кампаний по с/сов. 

12 сентября 1933 г. 

Борьба продолжается 

«Борьба за хлеб есть борьба за социализм»,– так сказал великий человек Владимир Ильич Ленин. И самотеком без борьбы не достигнуть успехов. И ты будешь битый, ибо сила мильонов вкоренивнившаяся в них старых, еще не отживших привычек мелкого единоличного хоз. есть страшная сила. Правда, эта сила теперь стала слабее, но на отдельных участках единоличных деревень классовая борьба [становится] еще ожесточеннее. Формы ее изменились, но она дает себя учувствовать на фронте выполнения обязательств перед пролетарским государством. Несмотря на твердость закона в поставках зерна, картофеля, правда, августовский и сентябрьский план далеко не выполнен, но мы деремся за досрочное выполнение. 

И только в борьбе, не опуская рук перед трудностями, давая безпощадный отпор всем антисоветским элементам на основе широкой мобилизации масс трудящихся мы выйдем с победами. На сегодняшний день колхозы полностью рассчитались перед государством по всем видам заготовок, кроме льноволокна. Единоличники выполнили только на 85%. Форма сейчас – агитация, это сроки. В сроки, мол, выполним, куда спешить. Так агитирует классовый враг. Примером этому может служить опять-таки дер. Мокрынино, где едва ли найдешь хоть одного крестьянина, который бы полностью выполнил все обязательства перед государством. И за деревней стоит еще недоимка ржи 25 цент., овса 10 цент. и картоф[еля] 40 цент. На днях три раза выходил в дер. Мокрынино. За каждый раз вывозят пять-десять центеров. Как отстал посещать, так и не подается. Организованный колхоз не является инициатором, застрельщиком в деле выполнения. Правда, когда проводишь собрание, соглашаются, что надо выполнять, назначают срок вывоза, но эти сроки не выполняются. Сегодня 8-е октября, к 15-му во что бы то ни стало надо сломить сопротивление единоличников, ибо в этот день откроется пленум краевого комитета партии, на котором поставлен доклад нашей грязовецкой районной парторганизации, где наша партийная организация в лице т. Акиньхова должна доложить о победе грязовецких большевиков, о 100% выполнении поставленных перед нами задач. 

И потом в отпуск на две недели домой. Да недурно бы отдохнуть. Две недели тому назад был дома, попал на колхозное собрание на чистку председателя по моей заметке в газете «Коммунар». Был начальник политотдел[а] совхоза «Коротыгино» ч. Харитонов, председатель с/с Соболев. До собрания начальник меня спрашивает: «Ты председатель Пироговского с/сов.? Кто тебя отпустил домой?» «Никто», – ответил я. «А как же ты уехал в такой ответственный момент – молотьба, скирдование?» «У меня все заскирдовано». И действительно было заскирдовано. Он говорит: «Не врешь?» «Проверь», – говорю. «Все же я о тебе поставлю вопрос в райкоме ВКП(б)». «Ставь», – сказал я. Ох, как он мне не пондравился, любят люди командовать. 

На собрании председатель был снят, и на его место намечен из другого колхоза Сорокин П. А. Перед собранием пред. колхоза П. В, пишет мне записочку и посылает с девочко[й], что, мол, если будет на меня нападения, то защити. Нет. Не на такого напал, чтобы начатое мною дело опровергать, и на собрании я резко высказался за снятие его с работы. Наверно, он понял, что это дело моих рук. Я помянул, что он не может быть хорошим колхозником, вошел в колхоз под давлением общества чуть не последним, никогда не видел нужды, и у отца были деньги в банке – 1000 руб. Наверно, зло сердится на меня. 

Придя домой с собрания, жена Мария мне сказала: «Не надо было тебе говорить про деньги. Крестная так и заплакала на собрании, когда ты сказал про деньги. Отец-то председателя мне двоюродный дядя и крестным доводится». Я сказал жене, что скрывать эксплуататоров я не намерен, правда, это было давно, при дедушке, да и сейчас в колхозе проскальзывает ненависть к бедняку. Ведь они раньше считали бедняка лодырем. Правда, сначала во мне что-то неловко было. Я долго проверял себя, правильно ли я зделал по отношению к троюродному брату. Правильно. Тысячу раз правильно. Неужели скрывать? На то и классовая борьба, иначе ты сам будешь битый. С этой мыслию я лег спать. Ко мне подкатилось горячее тело жены, и было забыто все, что было в голове за день. 

Наутро после завтрака я пошол на станцию. Жена з детишками провожала меня до реки Лихтоша. Простясь, я медленно поднимался в гору к селу Архангельское, часто оглядываясь назад. На спине у меня была большая котома с хлебом и сырой картошкой. Пока я не скрылся из виду, жена з детишками стояли на берегу реки и махали мне руками. И в первый раз у меня потекли слезы, застряло в горле, и я готов был, как ребенок, заплакать. 

Почему это? Что со мною? Я вспомнил, когда на фронт отправлялся я и то не плакал. Почему сейчас я готов заплакать? Потому что тогда я шол не один, много нас шло, и тогда я был не женат, а теперь у реки стояли и махали руками детишки. Да и жене тяжело,– все сама зделай, дров нет, надо все самой приготовить, хлеба добыть, намолоть. И 17 теленков колхозных,– надо их обрядить, да и на полевыя работы надо выйти, чтобы заработать лишний трудодень. Но она не жалуется мне, что тяжело и не жалуется, что я ей не помогаю. А чем я помогу, коли у меня не остается. Получаю 115 руб. в месяц. Елена, дочь, живет у меня, учится в Грязовце. Два дня этта без хлеба сидели, кое-что ели,– вот теперь и несу котому из дому. Но не уйдешь с работы самовольно, коли партия поставила и вверила целый с/совет. Надо оправдать звание члена великой коммунистической партии. Прочь в сторону личныя интересы жизни. Есть общая и несравненно высшая цель, за что боролись и умирали лучшия люди, работая в более худших условиях, не щадили своей жизни за дело рабочаго класса, за социализм. А я, дубина, раскис, как будто навсегда бросаю дом, семью. Вперед на преодоление трудностей! А их еще много в обыденной, мелочной, деревенской, единоличной жизни. Требуется громадная работа. Вера в дело, выдержанность, стойкость решают успех дела. В наступлении меньше потерь, чем отступать,– это всякий красноармеец знает. Так лучше наступать! 

Такой порядок 

Докислился, уходя из дому, на свою шею и посадил 14 рублей. Подходя к Паприхе, поезд уже подходит. Я бегом, но билета не успел взять. Сел без билета. А когда сел,– ваш билет, говорят. Я говорю: «Не успел взять, получите за билет деньгами».– «Плати,– говорят,– 14 руб.» – «У вас сознание-то есть? – говорю.– Я еду по служебным делам, не по своим». Такой, говорят, у нас порядок. Ну, и пришлось уплотить. Ладно жена дала, оторвала от проданного барана. Жалко было денег, но что сделаешь, коли без билета сел,– такой порядок. 

8 октября 1933 г. 

Дед Ив. Ефимович 

Раз десятой, наверно, не меньше, иду в дер[евнвд] Свистуново п[о] выполнению здачи зерна государству и других обязательств. Немного уже осталось саботажников, человек пять. Первый пьяница Юрин А. И., котораго встретил на дороге, едет с дровам в гор. Грязовец, выполнивший здачу зерна только на 50%. Спрашиваю: «Как, тов. Юрин, когда будешь довыполнять хлебоналог?» – «Да нету у меня,– отвечает Юрин,– что было – свез, больше вести нечего».– «А кто же тебе простит?– говорю.– Никто тебе не простит. Если ты не сумел наростить, купи, но выполни. Придется, видимо, судить».– «Суди»,– отвечает т. Юрин. Мол, все равно придется с голоду околевать.– «Поменьше пей вино, т. Юрин, лучше дело будет, да побольше думай о колхозе». 

Вот такой же упрямый его отец, с которым он живет по разделу, Юрин И. Еф. Беру члена с/с Комарова для проверки недоимщиков, иду к деду, к Юрину. Страшный старик, он похож, как на плакатах рисуют капиталистов. Зверинныя глаза, оскаленныя зубы и истрыя когти. Я стал ему говорить, что необходимо выполнить хлебоздачу согласно обязательства. Долго я говорил старику о необходимости выполнения. 

Здорово старик разошелся! Нашол где-то рваныя сапоги, бросил ко мне под ноги.– «Последнюю шкуру дерете, посмотри, в чем я хожу!» – «Сапоги тут, дедушка, ни при чем, ты хлеб выполни! Государству! И тебя никто не потревожит, будешь жить спокойно». Старик совершенно озверел: «Стреляй, говорит, меня! Не то, говорит, я тебе голову отверну!» – «К чему ты кричишь, дед, я не милиционер, с наганом не хожу и стрелять тебя никто не будет, это не в интересах партии и Советской власти. Ты пойдем лучше, покажи мне хлеб, я посмотрю, сколько у тебя хлеба, бери ключ от амбара и пойдем».– «Не пойду и никакого хлеба не покажу». Ну что будешь делать со стариком? Составили акт, и 14-го октября его пришлось судить. Нарсуд приговорил конфисковать амбар и взять полностью хлеб для выполнения обязательства. Теперь лучше стал старик, не кричит. Но и не перевоспитаешь. По-моему, так и помрет со старыми думами о единоличном хоз., о капиталистическом пути его развития. Но так как этого пути нет, то и этот старик помрет вместе с развалинами единоличного хозяйства. 

15 октября 1933 г. Грязовец. 

Чечерина Аграфена 

Избушка у гр-ки Чечериной находится по-за деревни. Она брошеная мужиком, с грудным ребенком живет в этом помещении. Когда я открыл дверь, то пришлось зажать нос, ибо такая вонь, что, пожалуй, если сюда поставить дойную корову, то наверняка удою збавит. Грязища неимоверная. Пол, вероятно, никогда не моется. Печь черная, на полу стоит сундук, тут же в переднем углу полтора мешка ржи, наполовину с костерей, тут и льнотреста и чего только не найдешь. Маленькое помещение, наподобье склада, где принимается утильсырье, но там намного чище и так не разбросано. Я говорю, что это, т. Чичерина, вонь у тебя, безпорядок. Неужели нельзя пообиходить, чтобы можно было хотя дышать, а то, ведь у тебя и дышать нельзя.– «Да как будешь обиходить? Ребенок больной, белья сменить нет, муж бросил, ничего не помогает, пьянствует, а придет когда к ночи переспать, то остальное ладит утащить. Не пустить нельзя – изобьет. Этта, в Грязовце. Ладно убежала, а то на улице хотел бить».– «Ты что же,– говорю ей,– живешь-то при царе или при Советской власти? Надо жаловаться на него и алименты не плотит,– можно заставить, будет плотить. Приходи ко мне в с/сов., я тебе напишу заявление в суд. Плохо ты живешь. Надо тебе в колхоз идти».– «Т. Железняков, поди меня и в колхоз-то не примут, ведь ничего у меня нет».– «А ты пиши заявление, колхозы строятся не для кулаков. Если тебе колхоз откажет, то с/сов, заставит принять. Вот только надо сначала рассчитаться с государством, ты еще ничего не выполняла. Вот эту рожь надо здать государству».– «Т. Железняков, а самой-то будет нечего ести».– «Пусть и так, но выполнять надо. Значит завтра свезешь».– «Да уж, что зделаешь, придется вести».– «Ну вот, и потом пиши заявление в колхоз, когда не примут, примут!» 

Выбравшись из помещения на волю, я долго набирал в себя свежаго воздуха. Живут же люди! Вот эта Чечерина-она совершенно забитое существо пьяницей мужем. И один путь ей – это колхоз, а то весной опять пойдет побираться. И какая-то жуть охватила меня за судьбу и жизнь этой женщины, обитающейся в этой вонючей дыре. 

15 октября 1933 г. Грязовец. 

16-ть лет пролетарской революции! 

Как хорошо чувствовать, жить, побеждать в борьбе! Нет и не было и не будет счастливее нас, поколения, во всемирной истории. Мы участники созидания новой эпохи! Опомнились ли вы, враги, окружающия нас со всех сторон, что мы 20 лет тому назад были ничтожной букашкой, назьмом для господских полей, и этот ничтожный человек, котораго душил капитализм, осознал себя как класс и потряс до основания весь мир седьмого ноября, шеснатцать лет тому назад! 

Свергнув иго капитализма, мы, дикари, по выражению иностранных капиталистов, 16 лет управляем своей страной Советов. Ничего нет выше, как быть членом, гр-ном Советской страны и принадлежать к Ленинской, закаленной в боях коммунистической партии, руководимой в наши дни любимым вождем т. Сталиным, с которым мы вместе празднуем сегодня день великих побед техническаго прогресса. Если бы не Октябрьская революция, разве я так понимал бы жизнь, я разве мог бы променять личную жизнь за борьбу за общия цели? Нет! Тогда бы я был полу животное, теперь я счастлив. Меня воспитала партия Ленина, я идейно закалился! И готов идти на любыя трудности, на жертвы во имя великих целей построения коммунистического общества. 

И работая 9-ть месяцев здесь в Пироговском с/сов., я принял крещение, преодолевая поставленныя задачи, начиная со льнозаготовок 1932 г., весенней посевной и кончая выполнениями обязательств перед пролетарским государством. На сегодняшний день по с/сов, имеется: обязательства по здаче зерна выполнено на 100%, здано всего 816,55 цент., картофеля – 540 цент., семя – 168 цент., овощи– 120 цент., мясо– 153 цент., льноволокно-40 цент., или 35% к плану. И еще является недочетом мобилизация средств 4-го квар[тала]. Вместо 65% к 16-й годовщине Октября выполнено 1300 руб., или 45%. Это обязывает удесятерить энергию на выполнение льнозаготовок и мобилизации средств, ибо серьезных прорывов по сие время я в работе за 9-ть месяцев еще не видел. Правда, есть еще несколько отдельных единоличных хозяйств, полностью не здавших зерно, только потому, что у них хлеба не оказалось. Но это, безусловно, не причина. Они должны были здать. 

В праздник три дня был дома, хорошо провел время, выступал на митинге в своем колхозе. Сказал не очень складно, ввиду того, что не подготовлялся. Обещался на митинге быть председатель Лихтошскаго с/с. т. Соболев, да не пришел, ну и попросили меня провести митинг. После митинга был обед, потом спектакль. После всего темная ночка, ибо с женою я уже как месяц не видался. Ну, и немножко личной жизни. 

Ах, как меня любят мои девочки, самыя младшия Валентина и Тамара! Одна на спину залезла, вторая – на шею, ну, и носи их, по полу ходи! Две в школу ходят – Юлия и Августа. Вечером им гимнастику преподавал. 

9-го ноября утром съездил два раз за дровами и стал отправляться на станцию. Глупая Тамара заплакала: «Возьми, тятя, меня в Грязовец» – и оделась уже. Пришлось дать пряник, печения, и девочка успокоилась и сказала: «Тятя, купи мне пряник и конфетку». 

Такая вьюга, как в феврале! Второй день сыплет снег, к тому же встречный ветер, да и котома за спиною тянет, куда жена положила белье, валенки и картофеля. Здорово режет плечи и, пройдя до станции восемь километров, здорово засосало под ложечкой. Придется перевозить и семью в Грязовец, плохо жить порознь с семьей. 

10 ноября 1933 г. Грязовец. 

В бою за лен, за животноводство! 

Успехи в работе достигаются не в канцелярии, не [в]змахом пера, а в упорной повседневной борьбе среди масс, борьбе с остатками кулачества в деревне. Надо сознаться, что на сегодняшний день льнозаготовки в исключительно напряженном состоянии. Выполнение на 3 декабря по с/сов, на 64%. Надо здать 120 цент.– выполнено 74 цент. Наряду с передовыми колхозами «Сталинский призыв», имени Калинина, «Приволие», которыя досрочно на 25 ноября рассчитались полностью перед государством как по количеству, так и по качеству, наряду с этим, есть плетущийся в хвосте колхозы: «Советский актив», «Камешниковская», где обработкой льна правление не руководит, куда пришлось выйти. Вместе с обследованием животноводства зделаны были указания по обработке льна. В «Камешниковской» с/хоз. артели выявлено преступное отношение как со льном, так и с животноводством. В среднем обделывают льна только по одному килограмму на женщину. Мер к восстановлению дисциплины не принималось, ни один лодырь не оштрафован. По животноводству еще безобразнее: назем не вывозится, дворы не утеплены, молодняк заморен, поится одними капустными листами с прибавкой картофеля и ряд других безобразий. 

Внесены были ряд предложений и сроки выполнения, обсуж-денныя на общем собрании колхоза. Придется проверить выполнение и о председателе Кузнецове придется, кажется, поставить вопрос как о неспособном руководить колхозом. Постройку телятника тоже провалил, только еще начинает строить, частенько попадает пьяный – гнать надо таких руководителей. 

Был в деревнях единоличного сектора по льнозаготовкам. Не торопятся выполнять, говорят, мол, что было, то здали, больше не наросло, мы, мол, не виноваты. Хорошую пришлось зарядку дать и сказал, что если массовая работа на вас не подействует, то придется применить меры административнаго воздействия и помните, что Советская власть и партия разбивала не такие саботажи. 

Собрание в дер. Мокрынино окончилось в 12 часов. После собрания мы с председателем колхоза т. Смирновым пошли к колхознику Калошину, у которого заболела телка и с утра не пила и не ела. Телку Калошин приобрел за 3 пуда хлеба с целью вырастить корову, и его ребенок ежедневно лазил в подполье, где стояла телка, и спрашивал мать, долго ли она не отелится. Мы пришли – телка лежала в растяжку с протянутой головою. Несколько раз хозяин пробовал поставить ее на ноги, но она не стояла. Думая что у ней запор, я велел влить ей деревяннаго масла, но масло в горло не проходило и при шевелении головы животного ож булькало, как в посуде. 

Я говорю: «Хозяин, приготовь нож, иначе ты можешь азевать и мясо выбросить». Хозяин захныкал, говоря: «Неужели придете резать, ведь купил я не для этого, думал выращу корову». Я говорю: «Ладно ты не расстраивайсь, законтрактуем тебе телку. Калошин нехотя пошол за ножом. Пробовали еще ухо разрезали, но они были холодныя и кровь не шла. Телка еле-еле дышал и, кажись, сейчас околеет.– «Давай режь, т. Калошин».– «Думаешь, резать»,– говорит он.– «Да, если хочешь воспользоваться, то режь». И телка была прирезана. Оказалось на правой сторон головы вздутая щека и почерневшее мясо.– «Тов. Калошин, эту голову снеси завтра на осмотр ветеринару». И в 3 часа ночи мы пошли спать. 

Утром провел собрание с колхозниками о выполнении обязательств и о ссыпке семянных фондов, которых еще не засыпано ни зерна. Посевы были в личном пользовании, и большинство колхозников говорит, что ссыпать нечего. Перед ним [и] был твердо заострен вопрос: если думайте сеять, то ссыпать надо с завтрашнего дня, 1 декаб[ря] и к 5-му должны быть ссыпаны. Плохое настроение колхозников, а отсюдов и прилива в колхоз нет, несмотря на проводимую работу среди единоличников дер. Мокрынина, что один путь выхода вам из этого положения – это сообща добиваться лучшей жизни, вступить в колхоз.– Вот если бы хлеба дали семянного, то, может быть, пошли бы. Надо прямо сказать, что до того дожили, хлеб доедают, сеять у большинства весной нечем будет. Изключительное занятие – украсть дров в лесу, свести их на базар, после продажи выпить и ехать домой с песнями. Какой там колхоз! Еще удобрение придется возить из Грязовца. А удобрение это под боком сейчас. Говорят, что лен у нас не уродился. Кто же виноват, что плохо растили. 

Есть колхозница Смирнова, бывшая беднячка – ни килограмма не здала льну государству, оставила лен нетеребленный и права – мол, не уродилось. Ох-хо-хо, люди живут только сегодняшним днем, о завтрашнем не думают. Много еще надо работы, чтобы это сырье привести в культурный вид. 

30 ноября вечером 

Проводил собрание дер. Черницыно. Шумное было собрание. Сначала явились исключительно одни женщины. Это излюбленный метод классовой борьбы в деревне. По вопросу ссыпки страховых фондов поднялся такой гам. Ошмарина говорит, что какое вы имейте право вторично с нас брать. Я читала в газете, никаких встречных планов давать не имейте права. Видишь, она читала газету о здаче зерна государству, а не читала ты, гражданочка, о ссыпке семянных страховых фондов.– «Что мы повезем, коли сеять нечего»,– говорит старушка Ошмарина.– «Товарищи женщины, вы бедно живете, если так, то надо организовываться в колхоз, где семянные и страховыя фонды полностью ссыпаны».– «Ну, от единоличника не меньше пользы. Нам говорили, еще долго можно жить единолично. Мы были в колхозе, нажились. Сильно не загоняют. Когда нас силой загнали, то мы немного и нажили. Ладно т. Сталин велел расходиться, спасибо ему. А вы-то вот все и перегибайте, житья нам не даете, загоняйте в щель». 

Не буду писать, что я им говорил, доказывал, только поднаконец позатихли, видимо, рты устали орать. А у меня в голове долго еще стукало и звенело в ушах – бабий гвалт. И когда уснул, я видел во сне, как по шею в грязи барахтаются эти люди и с озверелой ненавистью грозят кулаками новому социалистическому колхозному хозяйству. С пеной у рта кричат: «Мы еще поживем, мы еще дадим вам сопротивление». Но этот крик – одно лишь безсилье, ибо старый строй капиталистический обречен на полную гибель. Не будет эксплоатации, будет построен социализм. 

10 декабря. Грязовец, 1933. 

Боевая баба 

Самая первая пришла на собрание Цветова Лидия, известная всем баба на весь с/сов, своим ухарским поведением. Она незнакомого человека так ошеломит, да кто не знает помалу ее, наверняка подумает, что она сумасшедшая. Теперь хотя подол не поднимает и не хлопает по знакомому месту, но зато матерщина самая, что ни на есть соленая, от которой даже мужчина краснеет, начиная от самых ушей. Она пристала к Серову П. П. Серов однажды в пьяном виде ее упрекнул, мол, я молоко возил, а ты у меня пила молоко. Каким образом, я не мог хорошо дознаться. Вот это сейчас она и вспомнила и взяла Серова в оборот. Серов, говорит она, где и когда я у тебя молоко пила, ну-ка рассказывай, мать твою перемать. Ввиду того, что Серов сегодня был трезвый, то он на ее соленую ругань только одно сказал: «Опять запривязывалась».– «Нет, ты мне скажи, когда это я у тебя молоко пила, может, ты скажешь, что за это я с тобой спала». Последовал взрыв смеха.– «Я и со своим Васькой наиграюсь, и то, леший, посмотреть, думаешь, что и за человечишко, а робят накропал не много не полдюжины». И долго бы еще она кричала, и собравшаяся публика хохотала, но надо было начинать собрание, которое началось в 6 часов вечера. Стоял доклад прибывшей бригады из колхоза «Камешниковская с/хоз артель», которая и начала отчитываться перед гр-нами дер. Мокрынино. Тут же пришли и черницынския мужики, тоже единоличники. 

Почему не килограммы, а фунты 

Доклад делает счетовод Уланов М. Ф., говорит о работе колхоза за 1933 г. Хозяйств в колхозе  – 32, пахатной земли  – 150 га, посеяно и убрано зерновых культур – 84 га, намолочено: ржи  – 534 ц, овса  – 352 ц, пшеницы  – 17 ц, ячменя  – 63 ц, гороха  – 40 ц. Всего зерновых культур  – 1006 цент. Картофеля 470 ц, других овощей  – 76 цент. Весь валовый доход колхоза, переводя на деньги,  – 47 тыс. руб. Доход на 1 хоз.  – 1500 руб. Колхозники на трудодень получили: зерновых – 3 кг 300 г картофеля – 1,7 кг, капусты – 275 грамм, огурцов – 100 грамм, деньгами – 52 коп. Дальше т. Уланов зачитывает, что заработали и получили отдельныя хозяйства. Вот Кузнецов А. К. (семья 6 чел., трудосп. 2 чел.) получил ржи  – 13,72 цент., овса  – 2,6 ц, пшеницы  – 22 фунта, льносемя – 25 кил., картофеля – 64 п. 8 ф., капусты – 10 п. 27 ф., огурцов – 61 к., деньгами – 322 руб. Всего труд[одней] 620. Сафронов В. Ст. (семья 7 чел., трудосп. 5 чел.). Заработано трудодней – 1164. Получил ржи – 25,75 ц, овса – 4,88 ц, ячменя – 3,9 ц, гороху  – 1,93 ц, пшеницы  – 1 пуд 25 ф., льносемя  – 46 кг, картофеля  – 115 пуд. 24 фунт., капусты  – 19 пуд. 5 ф., огурцов – 96 кг, соломы яровой – 10,38 ц, итого натурой – 523 руб. 24 коп. и деньгами 605 руб. 28 коп. 

Кузнецова А. А. (семья 4 чел.) работала одна, получила ржи 6,68 ц, овса – 1,26 ц , ячменя – 1,02 ц, гороху – 50 кг, пшеницы – 16 ф., льносемя – 12 кг, картофеля – 29 пуд. 30 ф., капусты – 4 пуд. 31 ф., огурцов – 30 кг, соломы – 2,57 ц, деньгами – 157 руб. Еще было ряд хозяйств, но тов. Уланов остановился на этих хозяйствах, ибо не было никакого смысла перебирать, было достаточно этого для того, чтобы доказать все преимущества колхознаго труда перед единоличным. 

Люди сидели молча, точно оглушонныя. Была настороженная тишина. Она продолжалась бы очень долго, если бы не Смирнов Федор, который задал вопрос докладчику. Почему, мол, у вас то килограммы, то фунты. Надо было все в килограммах вешать, тут что-то неладно. Докладчик поясняет, что ничего неладного нет – рожь и другия культуры вешались весовщиком от МТС, а картошка, овощи и пшеница на своих весах вешались старыми пудовыми и фунтовыми гирями, но если вам угодно, то можно все перевести в килограммы или все в пуды, что вам понятнее. 

Появляется шум и движение среди присутствующих. Вот, мол, парень, как здорово их поддел. Кто-то говорит, перевести это мало толку, почему раньше не переводили, начинают вторить, у них это только на бумаге, пришли очки втирать. Эти выступления, они ясно сводились к тому, чтобы провести отсталую массу и продемонстрировать свое безсилье, хотя на фунтах, внедрить сомнение в тех, которыя, может быть, сегодня попытаются войти в колхоз. А таким подкулачникам это невыгодно: как Смирнов, котораго вычалили из членов с/сов, как хорошаго подкулачника и проводника кулацкой линии. Он, этот Смирнов, страшный противник колхозов, игрок на тонких кулацких струнах. Вот второй – Ошмарин Дмитрий (дер. Черницыно), который активно участвовал в развале колхоза в 1930 году. 

После моей реплики, брошенной Смирнову, о том, что Смирнов хочет доказать всему честному миру, что ничего этого колхозники не получили, опять настала тишина. Мужики жадно курили табак и зло плевались на пол. Женщины втихомолку шептались. Люди нервничали, скрывая свое безсилие и тая злобу на того, кто пришол к ним рассказать о колхозной жизни. 

Председатель собрания Смирнов А. С., он же председатель вновь организованного колхоза 12-ти хоз[яйств], обращается к собранию: «Кто еще желает высказаться?» Ошмарин говорит, все понятно, надо кончить с вопросом, да и то сказать, много ли таких колхозов, как «Камешниковская с/хоз. артель». После этих слов выступаю я и со всей силой, и всеми своими фибрами обрушиваюсь на подкулачников, об их скрытых маневрах, направленных против колхозов, о политической задаче второй пятилетки. После моего выступления опять тишина, только Смирнов себе под нос буркнул, что, мол, нельзя ничего и сказать, скажешь – неладно, лучше молчать. Бойкая баба Цветова Лидия заорала как сумасшедшая, говорит, изрубите на месте вот эти мои валеныя сапоги, но мне в колхозе не пожить, куда я с такой оравой пойду в колхоз! С голоду что ли околевать? Не пойду! Серов Петр Павлович, видимо, понял существо вопроса и говорит: «Надо, мужики, правду признать, что нам, единоличникам, не устоять. Нас скоро всех машина задавит! И заявляю, что я к весне буду в колхозе». 

4 января 1934 г. Грязовец. 

Отчаянная деревня 

Вечером проводил работу в двух дер[евнях] – Свистуново и Крестовка по контрактации льноволокна, семя и сена на 1934 г. Долго сопротивлялись единоличники, доказывая, что им лен сеять – совершенная скуда, что у них хорошую землю всю взяли. Не будем контрактовать! Вот узнаем, где будет наша земля, тогда и законтрактуем, сейчас не будем. Что кабалу на себя надевать, что ли? Нынче и так много купили льну. Что уродится, то и свезем государству. Насилья быть не может. И ряд других разсуждений, которыя направлены были к срыву заключения договора на льноволокно. Пришлось держать жаркий бой. Все же сопротивление было сломлено, и договор заключен. 

Переночевав у члена президиума т. Остудина (д. Крестовка), мы с ним поехали в дер. Мокрынино по лесозаготовкам. Встали в пять часов утра, думали застать на месте всех гр-н, но в Свистунове задержались – надо было изъять овцу у Юрина Ив. Еф. За невыполнение мясоналога 1 квар. 

Ну, и ругался же старик, когда мы у него овцу поволокли. Беда как ругался. Я все ждал, что схватит что-нибудь и, кажется, вот сейчас ударит. Около часу канителились, пока овцу достали из подполья. 

Поехали в Мокрынино в отчаянную деревню. Ну, и поругался же я дорогой. Овца все дело спортила. Никого мы в Мокрынино не нашли, так как все они навстречу нам попали, едут на базар мокрынинския мужички, подвод пятнадцать, кто з дровам, кто с соломой, с сеном. Пробовал заворачивать, ни черта не заворачиваются. Вгорячах-то женщину чужого с/сов. Перцевского немного не заворотил. Схватил за подуздцы лошадь – да было в сторону. Она говорит – смилуйся, что ты. Дай, говорит, мне дрова-то свести. Не ворочаться такую даль. Я говорю: «Ты откудова, тета? – «Я,-говорит,– из Останина». Вот, думаю, влопался.– «Ну, поезжай!» 

Пришлось ждать вечера, пока мужики не приехали з базара. Днем, конечно, пробовали собирать. Ничего не вышло. С десяток женщин было, и то одна, пока сидела на собрании, дома, который был не заперт на замке, четыре каравая хлеба свистнули и никаких, говорит, следов не осталось. Среди белого дня. А на это место велели еще положить четыре каравая. Выходит так, я хотя и не работаю, но желудок мой хлеба просит. Много судили воров в дер. Мокрынино, всего имеет приговоров деревня – 36 лет, а сколько еще не поймано. 

Народу на собрание собралось человек 45. Много мужиков подвыпило, есть и женщины. Знакомая нам боевая баба Цветова Лидия, в доску пьяная. Прямо умора! С таким гамузом ввалилась в избу на собрание, что прямо волосы дыбом встают! Что, мать вашу! Черти. Дьяволы! Думайте баба пьяная, так она чужая. Ну-ка подойди ко мне, засучает рукава, подходит к Мазину. Что скалишь зубы? Вот как двину! И опять полился поток соленой матерщины. Железняков! Председатель! Чего тебе от меня надо? Все я выполнила, вот у меня документы, проверяй! Мясо, лен, деньги, со всем рассчиталась перед государством – лезет за пазуху, вынимает скомканныя бумаги, ложит на стол, обдает меня винным перегаром. Я спрашиваю: «Чем закусывала?»-»Че-с-но-ч-ко-м, т. Железняков». Я слышу, как от паделетины воняет. И пошла плясать, припевая частушки. Такия! Которыя, пожалуй, не каждый хулиган споет. Пришлось выпроваживать с собрания домой. 

То же самое повторилось и здесь, что в деревне Свистуново, пожалуй, еще ожесточеннее сопротивлялись. Но я решил не уходить с собрания, пока не добьюсь результата. Долго стояли на вопросе контрактации. То стараются говорить все вместе, то тишина. Никто. Сидели до часу ночи, и договор был заключен. Вопрос лесозаготовок решили быстрее. Были выделены пять лошадей за льном верст за 50-ть [в] Сидоровский прием/пункт, остальныя в лес. 

25 марта 1934 г. Пироюво. 

Ну и люди? Вот деревяшки! 

Провожу реализацию займа второго года второй пятилетки. Сумма реализации на с/совет 16000 руб. Проведено только 12500 руб. Сегодня ночевал в дер. Свистуново. Вечером проводил собрание по займу, до этого подписка была только 260 руб. На собрание и утром подворным обходом добились еще 240 руб. Получил деньгами взносов 65 руб. Все же масса более сознательнее стала, за исключением некоторых. Известный нам старик Юрин, у которого взята овца для выполнения мяса. Говорю ему: «Дед, сколько подпишесся на заем?» Так он меня матерно: «Какой тебе от меня заем, такая мать, не мог до осени обождать мясоналог, у меня бы там выросли ягнята, я бы все сразу отдал».-»Так, старик, не подпишесся?»– «Ты в сапогах, говорит, а я босиком, отдай ты мне сапоги, тогда подпишусь».– «Иди, говорю, дед, занимай мое место, обирай сапоги». Не мог старика сагитировать, сердится на меня за то, что изъяли у него овцу. Ох! Упорныя есть люди, не только единоличники. Позавчера пришлось сидеть у колхозника Жарухина (дер. Мясник). Полтора часа беседовал. Все пять человек – работники в семье. Получил нынче хлеба за 1933 г. одной ржи 140 пуд. Я ему десятки раз повторил: «Ну как, хозяин, подпишесся?» Он мне отвечает, вон, как бабы, а баб у него три: жена и две дочери. А баба говорит: «Не подписывайсь больше 30 руб.». Опять и опять начинаю агитировать, хотел добиться, чтобы они почувствовали ненависть к нашим классовым врагам. Но ничего подобнаго. 

Садится рядом ко мне старуха, его жена, и начинает: «Все говорите, что будет хорошо, не знаю». Я говорю, тебе разве плохо в колхозе? – «Не сменишь, как раньше было. Рыба, белыя пироги не проедали. Почему же сейчас-то нет?» Я говорю, больше надо в колхозе пшеницы сеять – это и есть белыя пироги. А все ли ели раньше белыя пироги, я знаю, что у некоторых не было и чернаго хлеба. Кулак, более зажиточный,– ели белое и рыбу, а бедняк вынужден был голодать в силу того, что у бедняка не был[о1 средств производства, он шол [в] батраки к кулаку. Таков закон капиталистического строя. Она мне на эти слова махнула рукой и говорит: «Жалко нам, старикам, прежней жизни». И полуторачасовой беседой я добился подписки 60 руб. Ну и люди, вот деревяшки. Ты им свое про новое, а они про старое. Когда я пошол, унимали меня чай пить, так как скипел самовар. Спасибо, говорю, до свидания. 

Приехали хоронять живого 

Бывают в жизни такие случаи, когда живого человека считают мертвым, а через несколько времени встречают этого человека совершенно в полном здоровий и конфузливо восклицают: «Ба! Ты что это с того света явился?» 

Такой же аналогичный случай произошел со мной. Кому это интересно было меня заживо считать мертвым. Какая-то тетушка, приезжавшая ко мне на родину, брехнула моему брату, мол, вас на похороны наказывали, зарезали его в Пироговском с/совете. 24 апреля прихожу из деревни Свистуново и встречаю гостей: свояченница Драсида*, два шурина Михаил и Илья, с которым два года не видался. Живет он в Вологде. Здороваюсь, ничего не подозревая. Смотрю, Драсида* плачет: мы тебя, ведь, хоронять приехали, говорит она, всю ночь не спали. Ну и о чем плакать? Давайте похороны справлять. Семья три месяца как перевезена сюда, голодом не сидим и хлеба в запасе нет. Мало приходится думать о личной жизни, круговорот выполнения мероприятий партии и : правительства поглощает все твое время. Быстро-быстро бегут дни. 

На очереди большая ответственная задача – весенний сев, борьба за поднятие урожайности, за вовлечение в колхозы оставшихся честных единоличников. Разве есть когда умирать, может быть, и придется умереть за дело рабочаго класса, партии в бою с классовым врагом. Я с честью умру за дело построения социализма, но пока я живой и до тех пор, пока во мне будет биться серце, работать мой мозг, я до конца буду бороться за дело Маркса – Энгельса – Ленина и Сталина. Это есть долг каждаго большевика. 

24 апреля 1934 г. д. Пирогово. 

Женщина  – большая сила в колхозе (Сталин)

На слет женщин колхозниц-ударниц 11 октября при сельсовете явилось 20 человек и приглашенных единоличниц 10 чел. Всего 30 человек. Собрание открылось в 12 часов дня. 

После доклада об итогах сельскохозяйственного года, обработке льноволокна и животноводстве, где на примерах было показано торжество колхознаго строя и о неизбежной необходимости вступления в колхозы остальной части единоличников, одна колхозница Подгорнова задала вопрос женщинам-единоличницам: мы живем хорошо, почему же вы не вступаете в колхозы? Присутствующая старушка единол[ичница] Задорожнова (дер. Дедово) говорит, мы не знаем, хорошо ли в колхозе, потому и не вступаем. Правда, нам много говорил Железняков, но мы ему не верим, вот вы нам расскажите, как вы живете, послушаем. 

После этого поднялся шум колхознаго строя. Было видно, что колхозницы это приняли за насмешку, но шум скоро утих. На средину вышла колхозница Баскова Евст. колхоза «Советский актив», остановилась перед единоличницами и отчибучила: «А ну, слушайте, так и быть, расскажу, как живу. Семья у меня семь человек, вот дожидаюсь восьмого, указывая рукою на поднявшийся живот. Работаю одна, не каюсь, что в колхоз зашла, заработала 24 центера хлеба, думаю, голодом сидеть не буду, всех прокормлю. И в заключение, хлопнув по животу, со словами: «Вот и этого не оставлю без хлеба, работала и работать буду, пока не рожу! Живу хорошо, а думаю еще лучше жить! Вы так поживите, понятно вам!» 

Со стороны собрания женщин-колхозниц слышатся одобрения, смех. Эта же единоличница отвечает: «Хорошо, вот теперь я поняла, видно, что вы лучше нашего живете». И, в свою очередь, по просьбе колхозниц начала говорить единоличница, как она живет: «Живу я так: лошаденки у меня нет, пашут чужия люди, хлеба намолотила мало, всего 20 пудов. Из этого с государством рассчиталась, да посеяла – мне-то почти ничего и не осталось, придется покупать. Лен тоже не уродился, посеяла под дождик, захлеснило, не знаю теперь, как выполнить государству. Приду домой подумаю, вы хорошо рассказали, нам так никто не рассказывал. Бывало встретисся где-нибудь с колхозницей – хают. А раз хают, как же мы пойдем в колхоз. Железняков бывал у нас в деревне говорил, да мы ему не верили. Думаем, он врет. А теперь видно, что вы хорошо живете...» 

Кончила свой рассказ единоличница, после этого еще выступали ряд колхозниц, как Бунина колхоза «Сталинский призыв», заработавшая одна 150 пудов. Они продемонстрировали большую силу женщины в колхозе, которыя раскорчевали в нынешнем году 135 гектар, исключительно женщины. Единоличники! Вас эти колхозницы зовут в колхозы, довольно колебаться, ибо велики победы колхознаго строя. Вот они. Смотри, единоличник, и зделай для себя выводы. 

16 октября 1934 года. А. И. Железняков. 

Ударница Буйлова Анна Ивановна! 

Самой острой формой классовой борьбы в колхозе на данном периоде является борьба антиколхозных элементов против соревнования, против колхозников-ударников. Очерк, который приводится ниже, говорит ярко о той злобе против ударницы Буйловой Анны Ивановны колхоза «Красный дворец» Пироговского с/сов. Было 17-го сентября 1935 г., памятного года своей скверной погодой. За счастие считается, если выпадет когда хороший солнечный день без дождя. А таких дней очень мало в этом памятном годе. 

В этот день, обрадовавшись хорошей погоде, колхозницы высыпали на поля. Почему пишу слово «колхозницы», потому что эту работу изключительно выполняют женщины, так [как] мужчин очень в колхозах мало, которыя заняты скирдованием и другими делами. Уборку урожая производят почти изключительно женщины. Невольно вспоминаются слова нашего мудрого и любимого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина, что женщина большая сила в колхозе. Так оно и есть! С десяток женщин косят горох. Горох сортовой. Хороший... уродился! Идут в ряд, одна по-за одной. Работа идет быстро. Тихо. Никаких разговоров не слышно. Среди них ударница т. Буйлова. Здоровая, с раскрасневшимся лицом, задорно работает. Она уже вручную зжала одной ржи 3 гек[тара]. Ежедневно выполняет и перевыполняет норму выработки. Ее посылают на разныя работы, она никогда ни от какой работы не отказывалась. Она ударница не только по производству, нет!.. Она считает для себя первой обязанностию выполнять досрочно все обязательства перед государством. За ней не числится никаких недоимок. Она и на заем подписалась первая из женщин на сумму 50 руб., который целиком внесла в июле месяце. 

Здорово, говорю, колхозницы. Они приветливо встретили меня. Давненько не бывал у нас, говорят они. Долго стоял, наблюдая за работой, не говоря ни слова с колхозницами, боясь прервать работу, выжидая более свободного момента побеседовать с ними. Наконец, одна колхозница, докосивши свое прокосиво, обратилась ко мне: «Рассказал бы что-нибудь нам».– «А что я вам расскажу? Вот вы хорошо работайте, а плохо одно, что нет среди вас соревнования. Урожай, как видите, еще не убран, получилась большая затяжка. А почему? Потому, что нет среди вас соревнования. Вон, товарищ Буйлова у вас ударница. А ну-ка, т. Буйлова, вызови-ка всех женщин на соревнование на успешное завершение уборки!» – «Ой, А. И. Заели меня все, что я ударница. На каждом шагу слышу одни оскорбления, насмешки. Разве я прочь от соревнования? Попробуй-ка я их вызвать, тогда мне вовсе житья не будет». В это время вдруг почти все женщины вступили в другое соревнование – в ругань между собою,– направленное против ударников. И как только они друг друга не осрамили! Косят, косят, перестанут косить, встанут лицо к лицу, и только что не плюют друг другу в лицо! Некоторыя говорят, что у нас все хорошо одинаково работаю[т]. Некоторыя говорят,-неодинаковая сила и умение. Меня поразило то, что, как я ни пытался унять, усмирить их, они, наоборот, еще яростнее наступают. Буйлова А. И. была в стороне и не ввязывалась в бушевавшую женскую стихию, а только сказала: «Видишь, как у нас соревнуются! Это еще что. Бывают случаи, ругаются-ругаются, а потом подымут подолы и кричат: «Посмотри, у меня туд чище, чем твоя рожа...» 

19 сентября 1935 г. А. И. Железняков. 

Суд идет! 

О выездной сессии народного суда колхозники и единоличники деревни Мокрынина узнали накануне. Интерес проявлен громадный. Да и как не заинтересоваться – выездные сессии не частые в деревне. Знали и подсудимого – своего соседа единоличника Мазина А-дра Павловича, 23 лет. Морально разложившийся элемент, не выполняющий никаких обязательств перед государством. Он считает, что законы не для него писаны. Мясоналог ни килограмма не выполнил, сено-заготовки, денег ни копейки не плотил, налог, самообложение, страховка, хлебоналог пришлось изъять принудительным порядком. При этом отказался предъявить обязательства и сказал, что чихать хочу на ваши обязательства. Долго упорствовал показать, где находится рожь. Некогда, говорит, мне с вами канителиться. Но упорство было сломлено. А когда стали брать рожь, то он бросил реплику: «Берите, жрите». 

Следует отметить, что Мазин не такой уж темный человек, ибо ежегодно один месяц, как переменник, находится в Красной армии, где проводится с ним политико-воспитательная работа. Несмотря на это, его действия являются действием остатком кулачества. Он и в колхоз не идет и говорит: «Я в свой колхоз не пойду, если бы пошел, то меня бы оттуда выгнали, потому что у нас порядку нет, а я люблю вправду говорить». По евонному выходит, что все в колхозе негодные люди, а он один умный. Нередко бывает пьяный и проявляет свои хулиганские действия. На днях явился на колхозное собрание, на которое его никто не приглашал, вероятно, сорвал бы собрание, если бы его бригадир не выставил взашею за двери. И родственники его: отец, дядя – тоже морально разложившийся элемент, а родной брат его и сейчас отбывает наказание за убийство соседа, а оставшаяся после мужа жена с ребятишками работает день и ночь, проклиная убийца. Вот, примерно, краткая характеристика подсудимого Мазина. 

В 9 часов вечера людей набралось полное помещение, сидели на лавках, на полу, с нетерпением ждали открытия заседания. Наконец, народный суд объявляется открытым под пред. т. Дрянкова, члены суда – Спиридонова И., Чулкова В., из сторон общ. рук. Ж., защитник Ю. Зачитывается обвинительный акт. После чего судья спрашивает: «Признаете себя виновным?» Подсудимый вызывающе отвечает: «Много тут прибавлено». «Доверяете данному составу разбирать дело, может, родственники вам в составе судьи?» «Доверяю»,– отвечает подсудимый. «Встаньте, разкажите суду, почему вы не выполняйте своих обязательств. Человек вы молодой, здоровой, до какой вы степени докатились». Все объяснения подсудимого свелись к тому, что как будто случайно попал на скамью подсудимого: «Сена у меня накошено, но лошади не мог найти, хлеб я добровольно отдал, мясо и деньги выполню, но пока средств не имею». 

Судья задает вопрос: «Почему срывали колхозное собрание, на которое вас никто не приглашал?» Он наивно отвечает: «Я не срывал собранья, я просто хотел вопрос задать, но пришол в это время бригадир колхоза и полез ко мне драться». «Он тебя ударил?» – задает вопрос судья.– «Ударил, даже безмен схватил со стены, хотел безменом».– «А в колхоз ты почему не идешь?» – «Я от колхоза не прочь, но не знаю, меня примут ли».– «Вы подавали заявление?» – «Нет, не подавал».– «А когда подашь?» – «А вот рассчитаюсь с обязательствами со всеми, тогда и подам».– «Едва ли ты рассчитаешься,– говорит судья.– Где же ты денег-то возьмешь?» – «А вот пойду на побочные заработки».– «А с/с тебе документов не дас[т], пока ты не выполнишь обязательств, и не имеет права дать, а без документов никуда не поступишь, один путь итти в колхоз. К тому же ты переменник, боец Красной армии, а с таким[и] настроениями. А такие, как ты, в Красную армию не годятся, ты в тылоополченцы годишься – это группа кулаков-лишенцев». 

Вопросов больше нет. Допрос окончился. Подсудимый садится. Из-за печки, куда были отосланы свидетели, вызывают первого колхозника Касаткина М., как-то случайно попавшего в свидетели, который, вылазая из-за печки, робко подходит к столу, мнет в руках шапку, останавливается у стола с глупым с недоумевающим выражением. Может, он боялся подсудимого или он робел. На вопрос судьи: «Расскажите, что вы знаете о подсудимом Мазине» – он несколько раз пытался что-то сказать, водя глазами во все стороны, ничего не мог ответить, кроме того: «Что я могу сказать?», и у довершение всего навалился на стол. Судья задает публике вопрос: «Он у вас нормальный?» Публика катится со смеху. «Нормальный,– говорят,– только он у нас не смелый». «Да что же, тов. Касаткин, навалился на стол, ты не выпивать пришол, я тебе не поднесу, видишь, вина ведро не стоит – показываю рукою в левую сторону». Шутливые настроения судьи еще больше сбудуражило, публика еще больше катилась со смеху. Тем и допрос кончился первого свидетеля. 

Вызвали второго свидетеля Герасимова. Пройдя к столу, заложив руки назад, загнув голову кверху, сделал немного смеющуюся позу. Все это говорило, что я, мол, парень, мол, не тумак, не как Касаткин, сумею ответить. «А расскажите, тов. Герасимов, как член с/с, какие меры вы принимали, что он не выполняет обязательств, какие меры принимали, сколько раз вы ходили к нему, чтобы выполнял». «Я к нему ни одного раза не ходил и не знаю, почему он не выполняет».– «Как же так, ты ведь член с/с, ты же отвечаешь за это дело...» – «А я, думаю: вручены обязательства, сроки там указаны, каждый знает и должны выполнять в сроки».– «Но, а как ты думаешь, Мазин-то может выполнять обязательства?» – «Я, думаю, может. Человек молодой, люди-то выполняют». Тем закончился допрос второго свидетеля. Как о члене с/с суд дал определенье тов. Герасимову как не принимающего мер, не понуждающих мер своих граждан к выполнению обязательств на своем участке. Довести до сведения с/с и поставить вопрос на ближайшем пленуме – отчет т. Герасимова. 

Дальше было предоставлено слово общ. обвинителю и общ. защите. После чего было предоставлено последнее слово обвиняемому. Он заявил в последнем слове, что на днях подаю заявление в колхоз, что и прошу учесть. Но только это очковтирательство. 

Едва ли Мазин вступит в колхоз. 

Суд определил меры наказания – 1 год принудработы. 

21 сентября 1935 г. Железняков. 

Аграфена А-дровна 

Чечериной Аграфене Александровне лет 45. Прожившая до этого возраста, она не видела никакой радости. Вышедшая замуж за крестьянина пьяницу, который, приживший ей трех детей, бросил ее з детям на произвол судьбы, только изредка приходил для того, чтобы нагрубить, оскорбить и на утро опять уйти. И так жила Аграфена, билась с ребятами в небольшой избушке, выстроенной из горницы, с выбитыми стеклами в окнах, дыры которых были заткнуты тряпками. Темно, грязно, вонь от больного ребенка создавали впечатление – как могут жить люди. Имелся небольшой двор, но на дворе не было никакой животины. Стало быть, о молоке и в помине не было. А от плохого питания болели ребятишки, да и хлеба не всегда ели досыта. Земля, не получающая удобрений, совершенно перестала родить. И по веснам она вынуждена была побираться. 

А рядом била жизнь ключом. В дер. Дворец уже три года существует колхоз. Каждый колхозник имел корову, овец в личном пользовании. Аграфена упорно не входила в колхоз, отговариваясь: то ее не возьмут, так как я, мол, ничего не имею, то, говорит, мне не наработать на семью, и только нынче весною вошла в колхоз «Кр[асный] дворец», но вошедши в колхоз, она упорно не шла на работу. В такой момент, как уборка хлебов, когда каждый человек дорог, при том состоянии погоды, которая в нынешнем году, часами нужно рвать, а она не выходит. Я спрашиваю правление колхоза, бригадира т. Юрина А.: «Ты ходил к ней, разъяснил?» Бригадир говорит: «Хожу почти каждый день, работает у единоличников за кусок хлеба, а в колхоз работать не идет». Иду к Аграфене Александровне, она на огороде роет свою картошку. «Ну как живешь, тетка Аграфена, картошечку роешь. Это хорошо. А почему ты в колхозе не работаешь, чего же ты будешь зимой ести? А ведь колхозный-то урожай, смотри-ка, вон, стоит нежатый в поле и гибнет. Ты как думаешь об этом?» При этих словах она заметно смутилась и ответила: «Надо свою-то картошку вырыть, она гниет, я от работы не прочь, только меня никогда и не звали».– «Так вот я и пришел к тебе затем, чтобы ты сейчас же пошла на работу. Накопанную картошку снеси домой и вместе со мной пойдем к бригадиру».– «А зачем к бригадиру, я прямо в поле пойду». Видно было, что ей совестно будет предстать перед бригадиром, на которого она солгала, что не наряжает на работу. Но я настоял идти к бригадиру. 

Долго стояла Аграфена в раздумий, упершись руками в лопату, наконец взяла накопанную картошку, снесла домой, и мы вместе с ней пошли к бригадиру Юрину А. Дорогой она меня просила не говорить бабам, что, мол, ты меня послал, а я буду говорить, что я сама пошла. Это я для того, чтобы меня колхозницы не подняли на смех. 

Когда мы явились к бригадиру, я шутливо сказал: «Принимай, т. Юрин, работницу я тебе привел!» – «Я сама пошла, ... сама, сама!» – «Сама,– подтвердил и я,– на своих ногах. Давай скорей наряд на работу». 

В поле, действительно, вокруг ее женщины развили самокритику. 

И что же вы думаете? Вот уже неделя Аграфена Александр[овна] ежедневно выходит на работу без опозданий и неплохо работает, а все же картошка с ума не идет. Такая-то большая, да красная, вся-та изгнила»,– изредка вздыхает она. Колхозницы весело смеются. 

3 октября 1935 г. А. И. Железняков. 

Действительное соревнование 

После производственного совещания второй бригады колх[оза] «Дворец», которое проведено вечером 3 октября в помещении предколхоза Остудина А. А., на котором колхозники приняли вызов на соревнование первой бригады и решили покончить с расхлябанностью. Никаких обряжух не должно быть в такой ответственный момент, обряды производить с вечера или рано утром до рассвета. 

В пять часов утра, когда бригадир подал сигнал на работу, колхозники дружно вышли в поле на косьбу ячменя и пшеницы. Весело разговаривали. Юрина говорит: «Затопленную печку пришлось оставить, картошки горячей не пришлось поесть и без чаю пришлось идти». Сама виновата, проспала». 

День выдался без дождя, а это главное в настроении колхозниц – хорошая погода. В двенадцать часов дня колхозницы тут же в поле сели закусить, смеялись, острили, вспоминали и Аграфену Чечерину, которая сегодня работала отдельно, вязала за лобогрейкой: «Этакая-то большая-то да красная-то, вся и згнила»,– колхозницы катились со смеху, вспоминая слова Аграфены. Аппетитно ели кто молоко, кто картошку с черным хлебом. Хорошо на вольном воздухе дышать полной грудью и ощущать все величие и силу колхозного строя. Все мысли, все стремление – только бы убрать поскорей обильный колхозный урожай. Затянулась уборка, и эта затяжка уже принесла много утери урожая. 

Пока закусывали колхозницы, в это время бригадир тут же на поле выколотил косы. После получасового отдыха колхозницы снова принялись за работу. Задорно косили... Было уже темно, серебристая луна смотрела с неба на колхозников, а они все работали. Каждой хотелось докосить свой участок, которой закошон. Дул свежий осенний ветерок. Бригадир в это время принимал работу каждого косца. А когда подытожили работу за день, то оказалось, если за вчерашний день при количестве шести косарей было выполнено 1,40'га, или в среднем по 0,23 га на косца, то сегодня при том же количестве кос выполнили два гектара, или в среднем по 0,33 га на косца, против установленной нормы в колхозе 0,30 га. И такие косцы, как ударница Смирнова Ел., выполнила 0,37 га. 

По дороге домой колхозницы весело обменивались итогами своей работы и говорили: «Раз дали слово и вступили в соревнование – значит не подкачаем». В этот день каждая колхозница заработала по два трудодня. 

5 октября 1935 г. А. И. Железняков. 

Б-р-р-р... Ну и погода

Фельетон 

Контора колхоза находится в дер. Мясник на средине улицы, потонувшая среди других строений – маленькая хибара с двумя небольшими окошечками по лицу. Никто бы и не подумал, что это контора, если бы не старательный счетовод Касаткин Ив. Вас. Когда-то взял кусок фанеры и небольшими буквами вывел «контора колхоза «Красный пахарь» и гвоздем приколотил к подоконнику. Этот небольшой кусок фанеры и сейчас висит, хлопая от ветра, внушая опасение, что скоро она освободится и упадет на землю. 

Уже несколько дней в конторе никого не было, и на двери висел замок. Не потому ли, что вывеска мешала работать счетоводу, и от этого он убежал к себе на квартиру работать. Нет, проходивший мимо колхозник сказал, что дров нет, а в холодной сидеть отказался. 

Приходится долго путешествовать по бригадам колхоза, чтобы найти председателя колхоза. Не всегда и найдешь, частенько бывает в Грязовце. 

Вот он сидит на лавке с румяным полным лицом, при любых обстоятельствах не меняющий своего спокойного выражения, опершись большими ладонями в мягкий подбородок. Думал: «Ну и годик. Дождь, грязь, лошади отказываются перевозить грузы. А сколько этих у меня еще грузов?» Лезет в карман, вынимает записную книжку, начинает перелистывать. Зернопоставки недовыполнены 24 цент., подумал с минуту – выполню, когда подмерзнет и снежку подтащит... Славно... на санях. Картофеля из 9 га выкопано 2 га. Б-р-р-р, не знаю, как и выкопать. Холодно стает, да и картошка плохая, останется, кажется, под снег! Картофелепоставки – 96 цент. ни килограмма не здано,– подпирает подбородок и опять думает,– может государство простит, раз такое положение не у меня одного... Не одна тысяча груд овса на поле. Ну и что же, в колхозах Перцевского с/сов хуже положение, там в валках. Я хоть зимой могу свозить... Разогнул спину, зевнул от удовольствия, даже крякнул, посмотрел в окно на улицу: снег большими хлопьями медленно валился, покрывая землю пушистой белой скатертью. Б-р-р-р, ну и погода! Его бросает в озноб, хватает со стены пальто, одевается, бежит к бригадиру. Бригадир говорит: «Что я могу поделать, не схватишь!» 

Председатель берет голову в руки. Кричит: «Где вы, ведряныя красныя деньки, которых ждал я все лето!» 

Пирогово, 25 октября 1935 г. А. Железняков. 

Зверь в образе человека! 

Небольшого роста, с толстой головой на бычьей шее, с длиными закрученными усами и в точь-в-точь как фельдфебель в старой царской армии. Он кроток, пока его не шевелят. Самокритику здорово не любит! Чуть что-нибудь сказали про него, смирно до этого сидевший, обыкновенно на полу, быстро вскакивает, с глазами, налитыми кровью, обрушивается на того, кто посмел его критиковать. Кроет матом и брызжет слюной на рядом сидящих колхозников. Таков колхозник Волохов Евг. Николаевич («Советский актив»). 

1 ноября Волохов по дороге в Грязовец так избил лошадь за то, что конь выбился из сил и не потянул дальше воз, может, потому что не накормили, а может быть, заболел, трудно судить, речь лошадиная человеку незнакома. Изуродованная лошадь без повозки была еле приведена на конюшню. Лошадь выведена из строя, не с места. 

Бывали такия случаи, рассказывают колхозники про Волохова, не пошла лошадь, он ее бьет, бьет! А потом с остервенением схватит лошадиную морду, трясет, трясет, как будто хочет оторвать голову! А потом, что же вы думали? Как водится пословица «битых целуют»? Нет! Зубами вцепится в лошадиную губу, как дикий зверь. Я видел изуродованную лошадь. Она просит прокуратуру судить этого зверя в образе человека. 

Пирогово, 2 ноября 1935 г. Железняков. 
12/Х 35. 

Очерк 
На прорыве! 

С постели соскочил в пять часов утра. Утренняя заря, как огненное зарево, поднималась все выше и выше. Наступил очередной день боевой работы, некогда окошеливаться. Наскоро умывшись, второпях выпил чашку кипятку, скипяченного женою на примусе, оседлал на конюшне лошадь, отобранную на неуплату штрафа у единоличника Крутого(?), на которой я поехал в колхоз «Новая жизнь» на прорыв по уборочной. Сегодня предстояла жаркая работа. Надо полностью закончить косовицу зерновых в количестве 12 гект[ар] овса вручную, так как машин в этом колхозе не было, дисциплина расшатана. В 6 часов утра въехал в деревню Черницыно, участок № 2, где и был прорыв. Колхозники еще на работу не вышли, отколачивали косы, и стук молотка звонко раздавался по заре. Бригадир Ошмарин, увидев меня, немножко растерялся, перестал колотить косу, збегал зачем – не знаю за двор своей хаты. Кричу ему: «Эй, бригадир, долго спишь, колхозников не выводишь на работу! Сегодня придется поработать!» Бригадир пробурчал чего-то под нос, забрал косу подмышку, побежал к висящему буферу подавать сигнал на работу. Один по-за одному стали выходить на работу. Два приятеля Комаров Никол[ай] и Ошмарин Дим[итрий] вышли самыя последния, шли нехотя в развалку, одетыя в ватныя пиджаки, в шапках, только что не было на руках рукавиц. Ну, думаю, эти поработают. Жоны ихния остались дома, так как не считали себя колхозницами. Много усилий потребовалось мне, чтобы послать их на работу. 

Еду в первую бригаду, левяе по перегороде люди гуськом шли на работу. В конце дер[евни] встретил бригадира Смирнова, спрашиваю: «Ну как? Все вышли на работу?» «Нет,-отвечает бригадир.– «Почему не вышли?»-Говорят, хлеба нет». 

К первой подъезжаю к окну к Ананьевне Марии. Одна половина окна была раскрыта. Кричу ей: «Долго ли, хозяйка, на работу не выйдешь? Все еще обряжаешься?» – «Что я, голодная что ли пойду, хлеба не дают, кому дают два-три пуда авансом, а мне 8 кг, надолго ли?» «Надо сначала хлеб убрать, а потом делить, а пока делить нечего, он еще на поле стоит».– «Да и идти на работу не в чем, обутки нет».– «Никаких отговорок, сегодня у нас завершающий день уборки, все должны на работе быть!».– «Ну ладно, коли так, сейчас выйдем». 

Вновь вошедший в колхоз недавно, во время уборочной, Цветов Вас. Михаил, не захотевший, видимо, плотить с/хоз. налог как единоличник, жена которого Лидия накануне вступления в колхоз кричала на улице во все горло: «Задавлюсь, но не пойду в колхоз!» Ничего, не задавилась, только мужа кажный день упрекает. Как только на работу посылают, в это время она набрасывается на него и самыми отборными матюгами начинает его крыть: 

«Что, мать-перемать, говорила я тебе, в колхозе тебя в дугу согнут!» А он ей только ответит: «Полно, дура, ругаться-то». А она еще яростнее наступает, а он плюнет, встанет и уйдет. Отступается, чего доброго еще в рыло даст. 

Около десяти минут стоял я у окна Цветова Василия Мих. Он сидел за столом, ел картошку, а она стояла против него у стола и ругалась на чем свет стоит: «Накропали ребят, теперь как жить будем, попробуй-ка на 5-рых в колхозе заработай! В колхоз пойду, в колхоз. Вот тебе и колхоз! Мать твою!» Успокоившись, они вместе вышли на работу. Около десятка объехал, с большими усильями на работу послали... Всего вышло 55 человек. 

В поле, не слазая с лошади, объезжая участки работы, на ходу беседуя с колхозниками, мобилизуя их на ударную работу... Колхозники бросали мне реплики, радовались солнцу, которое сегодня выгуляло за две недели проходивших дождей. Задорно косили... Проезжая мимо одного колхозника, он сказал, хорошо бы горячей картошки поести, домой идти некогда, выделить колхозников 2-х накопать и наварить. Инициатива была мною подхвачена, да, признаться, мне и самому ести хотелось, время двигалось к 12 часам. Я сейчас же поехал к работавшему вместе с колхозниками председателю колхоза т. Цветову Н. Ф., который и выделил двух подростков для копки картофеля. Я поехал с ними, разыскал котлы, снабдил их, поехал обратно в поле приготовлять дров и разжигать костер. Время было час дня, когда была приготовлена картошка. 

Кончай работу, на обед! – весело закричал я во все горло. Колхозники один по-за одному кончали работу и тянулись к горячей картошке. Председатель колхоза отломил мне кусок хлеба. С аппетитом стали есть картошку, но, увы, картошки оказалось мало! Последним почти не досталось, так [как] пришедшия вперед колхозники без стеснения набирали побольше. Послышались шутки, смех... Цветова Лидия: «Прозеваешь, так и воду хлебаешь! Тебе, Вася, не одной хреновники не осталось. На. Я тебе одну уступлю. Это ведь не у своего чугуна, где любую бери...». Сидели не больше часу, снова принялись за работу. После обеда пошол проверять кой-кого из колхозников, сколько они зделали до обеда. Два колхозника, Комаров и Ошмарин, как вышли в ватных пиджаках, так и косили не снимая. Работали отдельно от колхозников, один косил, другой подбирал и вязал. Прямо тошнит, глядя на их работу! 

«Сколько же вы накосили, брат, одни»,– говорю им.– «А вот все тут».– «Толь пять груд?! Что же это за работа? Вам не стыдно? Вам ведь лень шевелиться. Вы что на прогулку вышли что ли? А где ваши жоны?» – «А какое нам дело до жон»,– отвечают они.– «Марш с полосы, лодыри! Чтобы вас духом не пахло здесь! Вредить в колхоз зашли, от налогов укрываться!» 

Признаться, здорово я згорячился, но нервы мои не выдержали. Они, нисколько не прибавивши темпов, помаленечку и только мне ответили: «Что ж уйдем, коли мы не нужны, вот груду докосим и уйдем». Докосив груду, они спросили предколхоза: «Что нам уходить или работать?» Председатель сказал: «Больно счастливы уходить, что у вас за праздники, надо работать, а ватныя-то пиджаки бы сняли, легче будет». Но они не сняли пиджаки и за весь день накосили только 10 груд. А Смирнова Анна одна накосила 14 груд. 

Уйдя от них на другой участок, я сам взял косу и стал косить часа два не больше. Я накосил 4 груды. Время клонилось к вечеру. Слышу женщины зашушукались, что мол, пора бы и домой идти. Когда я сказал, что сегодня не уйдем с поля, пока не кончим, заговорили: «Что, мы ночь будем работать? Устали и т. д.» 

Темень надвигалась, с вечера луны не было, она вышла позднее. Настало угрожающее положение. Колхозники, как с факелами, шли с горевшей соломой по перегороде домой. Бригадир мне кричит: 

«Колхозники бросили работу и пошли домой». Я бегом пустился наперерез идущим, догнал. «Стой! Куда?» «Домой», – отвечают. – «Не смей ни один уходить!» – «Все ушли, а мы будем работать?» – «Никто не ушел и не уйдет, пока не кончим. А сейчас выйдет луна и будет светло работать». Нехотя все повернули обратно. Через четверть часа вышла луна. Работа продолжалась. Только несколько женщин, имеющих грудных детей, были отпущены домой. Косили до 11 час. ночи, и поле было скошоно. Луна сыграла большую роль и помогла мне решить эту трудную задачу. Спасибо партии. Она воспитала во мне твердость, решимость в борьбе и побеждать в труднейших условиях. Радость большая! Большая безпредельная радость! Я вспоминаю слова Маркса – Энгельса: «Счастие есть борьба»!» А на утро опять дождь. 

12 октября 1935 г. Пирогово, А. И. Железняков. 

На льномяльно-трепальном пункте 

Хорошо зимой проехать в санках по хорошей дороге. Конь семи лет, пословный, тряхнешь возжой – бежит и бежит. По сторонам мелькают кусты, как будто они бегут, а ты стоишь на месте. Мороз хватает за нос, насморк тревожит, отчего мой нос изсекло ветром. 

Проезжая д. Мясник, бригада № 2 колхоза «Красный пахарь», влево видно вновь выстроенный мяльно-трепальный пункт. На первом плане сушилка с высокой кирпичной трубой, выложенной на воле. Сушилщик льнотресты Буслаев Николай копошился около топки. Хороший старик, он по ночам сторожит на пункте.– «Ну как, дядя Николай, живешь? Домой редко ходишь, поди все здесь?» Дядя Николай начинает рассказывать о непорядках на М.Т.П.– «Домой хожу завтракать и ужинать, да что дом! Вот сколько дней прошу проконопатить сушилку – потолок, не могу допроситься конопатчика. А из-за этого плохо сохнет, получается тормоз в работе. Да и дров не всегда достаточно. Сам иногда хожу в лес, на себе таскаю дрова – вот порядки! Не по-моему все». На стене висит стенгазета, ДОС показателей. Это он, старик, любовно приколотил стенгазету и доску показателей. Чтобы его ни заставили делать, он не откажется. Он ремонтирует агрегаты, он делает трепала, он весь ушол в колхозную работу. Недаром у него, у старика, в трудовой книжке имеется по 50 трудодней в месяц. 

Мяльно-трепальный пункт, вновь выстроенный, выглядит солидно: большия окна. Незнакомый человек может подумать, издали глядя, что это школа или клуб. Около пункта засорено кострой и отрепьем, справа на воле в конном приводе ходят четыре лошади. 

По их напряженности видно, что нелегко выходить уповод в приводе. И к концу лошади делаются мокрыя от поту. Внутри пункта, у дверей, пятивальная мялка, ремень от мялки идет кверху на вращающийся шкиф на трансмиссии, которая приводится в движение посредством ремня, идущим от приводнова шкива и от него вращения. И от того, как ходят лошади, зависит движение и агрегатов – льнотрепальных колес «Санталова», от которых ремень идет тоже кверху к другому концу трансмиссии с небольшим шкивом. В железныя зубчатыя валы мялки подают лен. Повесьмо быстро выходит на площадку другой стороны, выходит курчавое повесьмо, которое колхозница Сафронова проворно откидывает на сортировочный столик, откуда связаный сырец поступает на весы. 

У трепальных агрегатов «Санталова» стоит шеснатцать женщин, с той и с другой стороны по восемь женщин, почти исключительно молодежь, основательно запыленныя кострой. Вытяжная труба, зделанная вверху, плохо тянула, а потому пыль стояла столбом, лезла в глаза, нос, в рот. Точно плепелеры самолетов вращались колеса с насаженными на них по восемь трепал, которыя ударяли по повесьму, вложенное в трепальную щель. От умения быстрой закладки повесьма и разборки его на ходу зависит производительность труда. Плохо еще освоена техника, продуктивность низка, правда, лучшия трепальщицы Соколова Вал. и Сафронова дают по 9 кг в смену, то есть и такия, которыя вырабатывают по 4 килограмма за смену. 

Беседую с трепальщицей Сафроновой и Соколовой. Они треплют рядом. Говорю, надо стахановок из себя воспитывать, а у вас дело не важно двигается, плохо поднимается производительность труда. Где же причина? Говорит Соколова: «Причина не только в нас. Если устранить недостатки, то можно и больше вырабатывать. Плохо лошадей гоняют, частыя поломки, простой. Не было ни одного дня без простоев». «Сегодня надо больше выработать»,– говорю ей.– «Буду стараться». У меня блеснула мысль проверить некоторых трепальщиц, дающия плохия показатели. Взял на проверку Кочурину, Голикову и Синяеву. Оказывается, что они вполне могут выполнять норму выработки: з[а] 15 минут они натрепали от 0,6 к-гр. до 0,5 кг – «Что же вы саботируете, а? Трепать вы, как Соколова, вполне можите, жалейте себя?» Они ухмыляются.– «Я вот, ужо, вас в стенгазету и на черную доску, если вы мало натреплите». 

В обеденный перерыв проработали речь т. Сталина о стахановском движении. В заключение сказал, что надо вам ответить делом на речь вождя народов т. Сталина и дать наилучшия показатели работы, надо взять пример с чебсарских колхозниц, дающих до 40 кил. в смену. Как я ни старался поднять их активность, ни одна не взяла на себя обязательств. Необработанная целина! Досадно видеть эту колхозную здоровую молодежь с таким низким уровнем сознания. Оно, это сознание, спит, не разбужено. Надо упорно работать изо дня в день, воспитывать, ломать старыя бытовыя пережитки, перешедшия этой молодежи в наследство от родителей. Только упорной работой они должны быть и будут воспитаны нашей великой партией Ленина – Сталина. Что ж ты поделаешь с молодежью, она весела, жизнерадостна. Звонко несется песня из льномяльно-трепального пункта. 

В этот день было выработано льноволокна 102 кил. против 74 кил. в прошлый день. Соколова и Сафронова выработали по 10 килог. 

11 декабря 1935 г. 

Дядя Едррило 

Тихий морозный день. По обе стороны дороги к дер. Свистуново стояли деревья, точно истуканы, поседевшия, сливаясь с белыми облаками. Телеграфныя провода, толстыя-толстыя, точно веревки натянуты. Дорога, что-те скатерть. Шагаю быстро, от этого вспотела спина, пытаюсь шагать реже, но не могу настроиться на тихий ход. Мысленно себя ругаю, дурацкая привычка, весь в мать уродился. Покоенка пойдет в лес за грибами, так бегает, что грибы у ней из-под ног летят. А от того скоро и умерла, все стремилась скорее... скорее вперед. Вот так и я. Только у меня не грибы летят из-под ног, а комки замерзшаго кала. Пнешь ее, она летит далеко-далеко. Путешествие мое длилось минут 40. Расстояние до деревни Дворец от Пирогово пять килом. Председателя колхоза т. Остудина А. А. встретил у вновь застроенной конюшни, которую мастерили нанятыя плотники. Пошли в контору, которая оказалась запертой. Председатель побежал к счетоводу на квартиру за ключом. Долго ждал, надоело. К счастью, подошол ключ, отпер и вошол в контору. И недаром не сидит счетовод в конторе – в ней не тепляе, чем на улице, окна замерзли. С поту сразу начал прошибать цыганский пот. Говорю пришедшему председателю: «Вот от чего у тебя контора заперта, здесь только тараканов морозить, как же здесь мы собрание будем проводить». «Ничего, надышут»,– отвечает председатель. А! Догадываюсь, значит она у вас отопляется паром. Председатель ухмыляется и говорит: «Топим каждый день, не знаю, почему холодно». 

Затрезвонил звонок на собрание. У меня начинают лязгать зубы. Председатель предложил пока собираются пойти в соседний дом колхозника Едрилова, и мы пошли. 

Едрилов Н.– старый солдат германской войны, был в плену, контужен, а от того его речь была картавой. Он катает валеныя сапоги. Большого роста с бритой щетинистой бородой, он походил на латыша. Бил шерсть. При фартуке, без рубахи, слегка вспотел. С появлением нас он бросил свою работу. Завели беседу. Он, показывая пальцем на висевший небольшого размера портрет Карла Маркса, сказал: «Старика вчерась купил». Я умышленно задаю вопрос: «А это кто такой, чем он занимался?» Он разсмеялся, говорит: «Я... я знаю, когда в Германии был в плену, каждый год там рабочия праздновали. Да... К-к-ак вспомнишь эту Германию, т-а-к мороз п..о коже и пойдет!» – «А что, тов. Едрилов?» – «А там нас уч..и..ли, леший их дери. Сначала, мы, русския, оправляемся куда попало, воровство д..ру..г дружки.. от..учили! Стало так – лежит пайка хлеба, ни.-к..то не возьмет. Ох, и пороли здорово. По сорок розог как всыплют, ну, потом лежишь и стонешь. Всех перепороли! Вот так бы лодырей в колхозе пороть, небось побежали бы на работу».– «Нельзя этого, тов. Едрилов, надо перевоспитать другими методами». На этом беседа кончилась. Пошли на собрание. 

«Старый пережитки» 

На собрание собрались 41 человек. Обсуждался один вопрос – проработка речи т. Сталина на совещании комбайнеров и комбайнерок. После доклада пошли прения, которыя сводились: почему не разрешают молодняк резать, чем мы его кормить будем, рабочей силы мало, хлеба ничего не получаем, надо сначала накормить, придется коров проести на хлеб... Всех больше всегда кричит Гусарин Пав. Он завел бузу со вновь вступившими колхозниками 2-й бригады, что они ничего лето не работали, приходится нам обрабатывать. От лесозаготовки ушли работать на льнозавод. Не пойдем больше в лес, пока Остудин не пошлет 2-ю бригаду. 

Кучарина А. говорит: «У меня сын работает 4 года слесарем, его не снимут с работы?» – «Слесарь! Таким слесарем и я могу быть, Повдела вам, полегче жить, чем нам, старым колхозникам. Вы хлеб-то свой едите?»-»Конечно, не твой», – говорит Кучарина А. Комякова А. и Блинова: «До новаго года не будем работать, какой нам интерес работать задаром-то». 

Писклина: «Павел Мих., ты забы[л], в третьем годе я у тебя покупала хлеб 40 руб. пуд, и то ты неохотно продавал, говорил дешово, а весной того года покупали и 100 руб. Хорошо тебе было!» Гусарин с яростью набрасывается на Писклину: «На лето мы вас отделим, работать будем порознь». 

Писклина: «Лошадей возьмем и будем работать не хуже вашего». Сидевшая до того молча жена Гусарина Пав. завизжала: «Лошадей вам! Много ты здала в колхоз лошадей-то, голь перекатная!» 

Прерываю спор, начинаю некоторых брать в работу. Дело в том, что старыя колхозники д. Дворец вступили в колхоз зажиточными хозяйствами. Пожалуй, они никогда не видали ни в чем нужды. Бывшия питеряки, шестерки ресторанов и т. д. Хлеба на трудодни в нынешнем году недостаточно, а вновь вошедшия колхозники, правда, имевшия свои посевы ржи, хуже работали. Но дело все в том, что они, эти колхозники,– маломощныя дер. Свистунова, Крестовка, и вдруг стали они, эти бывшия бедняки, как Писклина, поднимать свой голос на собрании. Такия Гусарины, они не перевариваю[т] и сеют вражду между собою. 

К предложениям все же подошли. Постановили: приобрести двенатцатидисковую сеялку, конныя грабли, две телеги на железном ходу, одну борону трехзвенку, собрать золы по 100 кг на каждый колхозный двор. На 1 февраля отремонтировать упряжь и с/х инвентарь. 

Собрание кончилось в 11 часов ночи. Председатель колхоза т. Остудин действительно не ошибся,– в помещении стало тепло. Во время этой перестрелки дыхательныя органы работали усиленно и надышали, что те в бане. 

15 декабря 1935 г. 

Стахановская пятидневка 

Накануне стахановской пятидневки была проведена беседа с каждым колхозником и были вручены наряды на работу. Все было приведено в боевую готовность, закреплены лошади, выход на работу установлен в 7 часов утра по сигналу бригадиров. Организованы деткомнаты, общественное питание. 

За последнее время колхозники и колхозницы колхоза «Кр. Пахарь» плохо работали, и большинство отсиживалось дома, занимаясь своими личными делами. На призыв бригадиров работать отсталыя колхозники отвечали ругательствами, а когда проходили общия собрания, то такой поднимался шум, что уши затыкай. Поставленный вопросы обсуждать не хотели и кричали: «Дайте хлеба, з голоду заморили, не будем работать, поработали задаром, хватить. 

Такия разговоры были и на последнем собрании, где обсуждался вопрос: организационно-хозяйственное укрепление колхозов и повышение урожайности – Постановление ЦК ВКП(б) и СНК Союза ССР, а в связи с этим и проведение стахановской пятидневки по подготовке к весеннему севу. 

Долго кричали и говорили почти изключительно женщины-колхозницы. Мужчины сидели настороженно, изредка бросая реплики, симпатизируя таким выступлениям, которыя были направлены к срыву стахановского движения: «Голодныя работать не будем! Сначала накормите!» 

Старушка небольшого роста, Колесова Е., геройски поднялась с места, размахивая руками, кричала: «Только возят, только возят! Все в город, да в город! Не могут перевозить. Все от нас забрали! Что бы немножко подумали о колхознике и оставили бы амбарчик хлеба. На, мол, ешьте, колхозники! Вот какая жизнь настала, з голоду скоро заморят!» 

Она, конечно, не сказала, как работали и сколько растеряли хлеба. После решительного отпора, данного в заключительном слове, было принято решение провести стахановскую пятидневку. 

Первого февраля, в первый день стахановской пятидневки, градусник показывал 40 ниже нуля. Морозно. Колхозники вышли с опозданием на один час. Дружно принялись за работу конвейером – лошадь за лошадью отправляли возы с назьмом. Работа кипела. Настроение колхозников поднималось. В кузнице шол ремонт с/хоз инвентаря. Работали два уже не молодых колхозника – Кузнецов И. А. 60 лет и Буслаев Н. М. 57 лет. На вопрос, как вы думайте работать, они ответили: «Не подкачаем». В результате первого дня на всех участках работы, несмотря на мороз, нормы были перевыполнены до 200%. 

На другой день бушевала вьюга, переносило дорогу, заметало только что пр[о]еханный след, слепило глаза, спирало дух. Колхозники работали на возке назьма. Были изключительно женщины. Возили с холодных дворов. Местами навоз крепко замерз, приходилось ломом расколачивать, рубить топором. Колхозницы работали и показывали образцы работы. Бригада № 1 дер. Камешник особо хорошо работали. К 12 часам дня отвозка за килом[етр] при норме на одну лошадь 8 возов в день они на обед выполнили по 10 возов на лошадь. 

Во время обеденного перерыва в столовой у колхозницы Мазиной читали стенгазету о работе в первый стахановский день. Настроение крепло, острили, смеялись и по-серьезному оценивали свою работу и думали, как это могли мы столько наработать. почему так раньше не работали. «Если бы все время так работать,– говорит Сафронова Лидия,– то нам в колхозе работы бы не хватило и больше имели бы отдыха». 

В стахановскую пятидневку не видно было лодырей, отлынивающих от работы. Наоборот, все стремились работать, и не просто работать, а особо, по-новому, по-стахановски. И результаты огромны! Если до стахановской пятидневки возили назьму по 7-8 возов в день, то в пятидневку 20 возов в день. За три месяца было вывезено назьма всего 1700 цент., тогда как за 5-ть дней вывезено 2600 цент. На возке назьма было только 11 лош[адей]. Сайдакова Мария уложила в поле навоза за последний день 80 возов, работала пять дней безсменно в мороз и вьюгу. Разве это не геройск[ий] труд. Кузнецы при норме наковать за 5 дней на 70 руб. наковали на 170 руб.– Что было в кузнице борон, плугов,– все отремонтировали старики! Разве это не геройск[ий] труд. Принимая те недостатки в кузнице, то бездушное отношение к живому человеку со стороны правления колхоза – нет тисков, нет инструмента нарезать резьбу, нет хорошаго рашпиля, даже напилка! И эти старики изволили у одной бороны косой опилить разбитыя концы привинченных зубьев бороны, для того, чтобы было возможно отвинтить гайки и отнять зубья для точки. Правильно они заявляют, что разве мы бы столько зделали, если бы были все условия и хорошия хозяева – правление, которое боится израсходовать каких-нибудь 150 руб. 

Тысячу раз правы кузнецы, и невольно вспоминаются слова мудраго вождя тов. Сталина: «Помочь стахановцам развернуть дальше стахановское движение и распространить его вширь и вглубь на все области и районы СССР.» 

7-го февраля 1936 года. А. И. Железняков, Пирогово. 

Пирогово. 7 февраля 1936 г. А. И. Железняков.

С каким наслаждением я воткнул штык в фашистское пузо.

Нас послали в разведку. Мы шли медленно, прислушиваясь к каждому шороху, где нужно было, ползли. Винтовки держали наготове. В случае чего мы решили биться до последней капли крови. Вдруг, откуда ни возьмись, передо мной вырос наперевес с винтовкой здоровый фашист. Я ловким ударом отбил направленную на меня винтовку и... О! С каким наслаждением воткнул штык в его фашистское толстое пузо. Он покачнулся и упал... 

Но этим не кончилось. На смену убитому фашисту точно так же появились еще два, с которыми таким же манером свалил обоих наповал. Мои тов[арищи] почему-то не принимали участия в этом поединке. Но только когда я покончил с ними, они подбежали ко мне и сказали: «Потащим одного к нашим как вещественное доказательство, и мы потащили». 

Жена, лежащая рядом со мной, видимо, поворачиваясь на другой бок, неаккуратным движением разбудила меня, и я проснулся. 

Это был сон. Пожалел я свои прерванные грезы. А может быть, я увидел бы героический Мадрид и славных летчиков, збивающих вражеския самолеты. Может быть, увидел бы я мать, пришедшую в окопы проведать своего мужа и сына, вместе сражающихся против фашизма. Может быть, увидел бы я, как женщины сражаются вместе с мужчинами за единое счастье свободного испанского народа. Может быть, увидел бы этого зверя в образе человека, генерала Франко. И с каким бы наслаждением я всадил бы ему штык в его змеиное жало! 

Мы с вами, героические сыны испанского народа! Фашизм будет побежден![*] [Далее зачеркнуто до слов: 13 декабря.] 

Ты, жена, в следующую ночь аккуратнее поворачивайсь. Я буду воевать с фашизмом. 

13 декабря 1936 г. Пирогово. Железняков.