Вадим Денисов

Неповторимый облик Вологодчины
и лица добрые спокойных вологжан...

Вирячев Е. В метре от обочины : [Путевые заметки] / Е. Вирячев // Красный Север. – 1995. – 18 октября. – С. 5.

Ехали мы с другом в Вологду, надеясь многое увидеть. Немало повидали мы и раньше. Побывали на Урале и в Поволжье, на Кольском полуострове и в донских степях, в Сибири и Центральной России... Предчувствие подсказывало: в огромной мозаике представлений о городах и весях Отечества не хватает существенных фрагментов, которые будут восполнены встречей с Вологодским краем.
Скажу сразу: впечатления от увиденного оказались сильнее ожиданий, подготовленных долгим временем. Проза, поэзия, живопись, кино не один год настраивали на встречу с русским Севером. Но реальность богаче самых поэтичных строк. Может быть, потом, перечитывая того же Николая Рубцова, обнаружим весь объем смысла, спрятанного в его словах. Пока же прекрасные рубцовские стихотворения «Видение на холме», «Душа хранит», «Ферапонтово» материализовались в такие выразительные картины, в такие неожиданные подробности, которые оказались больше стихов и породили острое ощущение родной истории и непрерывной, как ни пытались ее уничтожить, жизни русской души.
Наверное, не стоит напоминать вологжанам о том, что они и так прекрасно знают, хотя, как известно, впечатления «человека со стороны» способствуют разрушению стереотипа, позволяют свежим взглядом посмотреть на то, к чему привык, что примелькалось в суете нелегких дней.
Родина моя – на рубеже Центральной и Южной России. Вместо полноводных вологодских рек у нас – реки малые, вместо озер – пруды, а лесные чащи с зарослями чапыжника сменились светлыми сосновыми борами и дубравами. Чем дальше к югу – степь съедает леса, оставляя на своей поверхности острова рощиц. Другие церкви, другие избы, другая земля – черная, изобильная и в дождь цепкая, как смола. И все же родственность чувствуется. И нужно знать историю, чтобы почувствовать ее явственнее. Петр I строил здесь, на реках Воронеж и Дон, корабли – таковы были вода и лес триста лет назад, – соединив державной мастеровитостью, государственным замыслом Юг и Север.
И все–таки изначальность России особенно ощущается в пространстве к северу от Москвы, в большей степени сохранившем тишину раздумья и старания, нежели те открытые просторы, которые, кажется, до сих пор не остыли от копыт половецких конниц.
Смотрю, однако, на неприступные стены Кирилло–Белозерского монастыря, охранявшие некогда малую территорию мирной жизни, и думаю о сторожевой черте, обозначавшей южный край Русской Земли, которая проходила как раз через мои родные места.
Без этого чувства родственности не были бы у нас любимы Николай Рубцов и Василий Белов, а у вас, полагаю, – наши Андрей Платонов и Анатолий Жигулин...
Но нас объединяет и другое, являющее себя, несмотря на различие темпераментов северянина и южанина.
Когда в заповедных пределах Кирилло–Белозерского монастыря увидел в траве мусор – следы приобщения к цивилизованному существованию, – вспомнил о своих местах заповедных, загаженных, пожалуй, покрепче. В какой–то нише монастырской стены узрел даже бутылку из–под«Русской водки». Некий турист, видимо, разогревал свои патриотические чувства. Не говорю уж о бесчисленных настенных росписях.
–Давненько стены поганят, – сказал я другу и показал надпись, которой отметились выпускники школы еще в 1958 году. – Сорок один год прошел.
–А позор остался, – ответил друг.
Не мы ли – в самом широком и в самом конкретном смысле «МЫ» – долго и с неосознаваемым упорством старались уничтожить то, что теперь мучительно восстанавливаем и реставрируем?
Но увозим с собой не это, к чему с грустью присмотрелись у себя дома. Увозим неповторимый облик вологодской земли и лица добрых, спокойных и щедрых людей.
...Мы вошли в ворота Кирилло–Белозерского монастыря ровно в 17 часов.
– А мы уже закрываемся, – сказала миловиднаябелокурая привратница вмилицейской форме.
– Побродить–то можно? Издалека ведь приехали.
– Побродите.
И мы бродили, вдоволь вдыхая аромат русской старины. На пути встречались редкие к тому времени посетители. Когда собирались уходить, столкнулись у деревянной церквушки с той самой привратницей.
– Наверное, хотите походить по стенам, подняться на башню?
– Ой как хотим!
– Ладно, соберитесь все, кто здесь остался, я вам открою двери.
Собравшиеся оказались из самых разных мест – из Вологды, Bоронежа, Подмосковья, Самарканда.
Девушка не только отворила двери, но и шла вместе с нами, рассказывая обо всем примечательном.
Спустившись на землю, узнали, что милого милиционера–экскурсовода зовут Таня Сухарева.I
– Спасибо, Танюша!|
Век не забудем!..
Написав фразу, подымал: а вдруг, прочитав эти строки, объявит начальство Тане Сухаревой взыскание за нарушение распорядка работы? Но решил слова не выкидывать, потому что, уверен наша благодарность будет памятнее возможного взыскания.
– Спасибо, Таня!
Спасибо, Вологда!