Гиряев Д.М.
Лесовод, гражданин: (к 90-летию со дня рождения В.Я. Колданова. 24. 12. 1903 г. – 28.03. 1984 г.)

В первой половине мая 1961 г. я получил необычное письмо из Москвы следующего содержания:
«Уважаемый директор! Около 50 лет тому назад я начал свою трудовую жизнь в лесах, теперь входящих в состав Криушинского и отчасти Клепиковского лесхозов. Конкретно речь идет о лесах, расположенных на восток по правому берегу р. Пра в сторону от станций Ласково, Криуши и Кобылинка.
Я лесовод, работаю теперь в Лаборатории лесоведения Академии наук СССР. Мне очень хотелось бы пройтись пешком по старой трассе – по просеке «Залазы» (так называлась тогда дорога, идущая в сторону хуторов Шапошниковых на берегу реки, недалеко от дер. Ольгино) и посмотреть естественное возобновление в тех типах леса, где была очень интенсивная рубка, особенно в предвоенные и военные годы.
Очень прошу Вас сообщить мне, могу ли я получить возможность в Вашем лесхозе познакомиться с лесоустроительными материалами и некоторыми другими документами, нужными мне для освещения вопросов лесопользования и облесения старых вырубок и гарей... Жду Вашего ответа. В. Колданов». Далее следовали адрес и номер телефона.

Василий Яковлевич Колданов... Фамилия для многих лесоводов хорошо известна. Краткие отрывки из биографии этого видного руководителя лесного ведомства, как и его статьи по лесному хозяйству, защитному лесоразведению и лесовосстановлению, мне были знакомы. А за 5–6 лет до этого я слушал блестящую лекцию об истории защитного лесоразведения в степи, которую Василий Яковлевич читал в переполненном актовом зале на открытом Ученом совете Воронежского лесотехнического института. Лектор обладал удивительной способностью владеть аудиторией. Он ни разу не взглянул в тезисы своего часового доклада, которые лежали перед ним на трибуне, приводил массу «живых» примеров из практики степного лесоразведения и личного опыта, смело осуждал лысенковщину, проникшую и в защитное лесоразведение, и в лесное хозяйство, хотя в те годы Лысенко еще вершил свои дела во всех сферах биологической науки. По окончании слушатели аплодисментами долго благодарили Колданова за его блестящее выступление.

Теперь Василий Яковлевич собирался приехать в наш лесхоз. Я был польщен его просьбой. В тот же день отправил ответ. Мне вспомнилось, как однажды в середине июня ко мне, в кабинет директора лесхоза, вошел высокий крупнолицый мужчина в очках с добродушной и открытой улыбкой и представился:

– Здравствуйте, Дмитрий Минаевич. Я – Колданов. Давно собирался вырваться в родные места. И вот приехал, получив ваше письмо.

Так мы впервые встретились с Василием Яковлевичем. Это было в пос. Криуши, в усадьбе лесхоза. Колданов интересовался деятельностью предприятия, особенно лесоводственными и лесокультурными работами, рубками главного пользования, лесоосушением, охраной лесов от пожаров, задавал много вопросов. Он обладал большой эрудицией, был прекрасным собеседником. Но во время нашей первой беседы больше спрашивал и внимательно выслушивал ответы. Я был поражен речью Василия Яковлевича, наполненной сравнениями, эпитетами, но в то же время краткой и точной.

На следующий день рано утром намечался выезд в Озерное лесничество на 2-3 дня. Я связался с Рязанью и попросил начальника Управления Н.Я. Решеткина разрешить сопровождать Колданова в его служебной командировке.

Вечером, после напряженного и насыщенного впечатлениями дня, Василий Яковлевич сказал:

– Мне очень приятно, что Криушинский лесхоз стал одним из лучших лесных предприятий в России. Мне довелось не раз слышать о нем, как о чрезвычайно слабом хозяйстве. Правда, эти сведения почти 10-летней давности. Теперь же я воочию увидел другое... Расскажите, с чего вы начинали?

Да, действительно, в 1954 г., когда принимал лесхоз, я был в растерянности: ни рабочих, ни жилья, ни электрического света, ни дорог, никакой переработки мелкотоварной древесины... Бывший Криушинский леспромхоз, ликвидированный незадолго до этого, вырубил огромные площади спелых сосняков и оставил после себя расстроенные леса, гари, необлесенные заболоченные вырубки и заброшенные лесные поселки. Даже в селе многие дома были или сломаны, или заколочены: люди бросали все и уезжали искать работу на Урал, Север, в Сибирь.

– Непросто в двух словах ответить на ваш вопрос, Василий Яковлевич,– сказал я после некоторого раздумья.– Первым делом необходимо было задержать дальнейший распад Криуши, отъезд семей, постепенно возвращать тех, кто покинул родные места в прежние годы. Ведь только люди могли возродить леса, сохранить от пожаров, проводить различные лесохозяйственные работы по повышению их продуктивности. Это было главное, ну а пути решения – разные.

– Это и я увидел у вас: заботу о кадрах, внимание к людям, решение многих социальных вопросов... Знакомство с лесхозом оставило весьма приятное впечатление. Меня очень интересуют вопросы лесовосстановления и лесопользования. Скажите, Дмитрий Минаевич, почему вы как руководитель лесхоза согласились со снижением возраста рубки сосняков, который в конце 50-х годов снижен по лесхозу на 20 лет, т.е. на целый класс?

Я кратко рассказал Колданову, как это произошло. Сверху поступило указание: по всем лесхозам Мещерского края пересчитать лесосеку со снижением возраста рубки по сосне на 20 лет. Неоднократно мы ездили в управление, писали письма, но все оставалось безрезультатным. Некоторые ученые вместе с Госпланом СССР доказывали, что так называемые сплошные лесовосстановительные рубки, которые теперь ведутся и в запретных водоохранных полосах рек (они в этих зонах ранее не велись, а проводились постепенные выборочные рубки), и рубки главного пользования в лесах II группы экономически оправданы при снижении на один класс возраста рубки. Таким образом, даже в Криушинском лесхозе, где за время войны и после нее вырублены все спелые леса, расчетная лесосека возросла почти втрое.

Василий Яковлевич встал из-за стола, прошелся по комнате и с волнением сказал:
– Вот ведь как мало надо, чтобы пополнить запасы спелого леса в Подмосковье! Снизил возраст рубки – и организовывай новые лесозаготовительные предприятия. И не только в лесах Подмосковья, но и по всей Европейско-Уральской зоне, особенно там, где лесосырьевые запасы сильно истощены. Вместо того чтобы развивать промышленную базу по глубокой переработке лиственной и мелкотоварной древесины, в том числе от рубки ухода, развитию безотходных производств, т. е. полного использования лесосечных отходов, а также отходов от лесопиления и деревообработки, мы снижаем возрасты рубки, практически подрубаем сук, на котором сидим. Ведь в Европейско-Уральской зоне, с одной стороны, ежегодно остается на корню неиспользованного лесосечного фонда свыше 30-35 млн м³ , с другой – до потребителя в виде готовой продукции доходит лишь около 60% срубленной древесной массы. Резко перерубается расчетная лесосека по хвойному хозяйству, а теперь на бумаге перерубы их значительно снизятся в связи с изменением возрастов рубок, фактически же они будут нарастать. И тем не менее эту странную теорию Н.П. Анучина и его учеников принимают не только в лесосырьевой комиссии Госплана СССР.

Я проанализировал многие лесоустроительные материалы, обработал данные пробных площадей, заложенных в сосняках и ельниках разного возраста, и пришел к выводу, что рубить сосну или ель в возрасте 80-90 лет, пусть даже I-III классов бонитета, равносильно тому, что зарезать годовалую телку во время самого бурного роста и не вырастить из нее коровы. Например, по Кировской, Вологодской, Новгородской обл. у меня имеются достоверные данные, что в ельниках 130-летнего возраста прирост деревьев до 80-летнего возраста составлял менее половины массы, а около 60% ее нарастало за последние 50 лет! Разве не ясно, что рубить хвойные леса в этой обширной зоне, и особенно в Центральном районе, в возрасте 80-90 лет, значит, наносить экономический ущерб нашему государству, надолго нарушать основной принцип лесного хозяйства – постоянного неистощительного пользования лесом.

Когда мы ранним субботним утром ехали из Криуши в Горки и, минуя озеро Келецкое, достигли лесного пожарища 1954 г., Василий Яковлевич сразу заметил площади, где частично были заложены лесные культуры и произрастали сосновые молодняки естественного происхождения.

Мы вышли из автомобиля. Перед нами простиралось открытое пространство, покров которого был уничтожен верховым пожаром. По всхолмлениям на пожарище уже поднимались сосновые культуры. Я рассказал о возникновении пожара на высохшем торфяном болоте. Стояла жаркая сухая и ветреная погода. Пока техника и люди добрались до очага, огненный шквал уже свирепствовал на значительной площади, набирая силу и двигаясь с большой скоростью сначала по болоту, а затем по соснякам на легких всхолмлениях и минеральных грунтах, переходя в верховой пожар. Порывистый ветер гнал огненное пламя не только по фронту, но и на флангах, захватывая новые и новые средневозрастные и приспевающие насаждения, молодняки, культуры, сенокосы. Создавалась угроза гибели большой группы людей, принимавших участие в борьбе с огнем и оказавшихся отрезанными пламенем от путей отхода. Спасло Келецкое озеро, куда были выведены и спасены от верной смерти люди. В течение суток пожар на площади 2 тыс. га был ликвидирован.

– Лесные пожары, – заметил Колданов, – это опаснейший разрушитель хвойных лесов. Они наносят народному хозяйству огромный урон. С ними приходится постоянно вести борьбу, последовательно проводя профилактическую работу среди населения, осуществляя весь комплекс противопожарных мероприятий. По моим наблюдениям, вы с этим справляетесь неплохо. Хвойные молодняки и культуры опаханы, вырубки очищены от порубочных остатков, на дорогах сооружены аншлаги, оборудованы места отдыха. И все-таки колоссальный ущерб, наносимый Анучиным и его сподвижниками от науки, во много раз превышает убытки от пожаров. Ведь огонь действует локально, уничтожая леса на определенной площади, пусть даже большой, как этот горельник, в то время как беспощадный топор лесоруба губит ежегодно сотни тысяч гектаров таких лесов, которым еще расти да расти до своей зрелости и спелости.

Минуя пос. Горки, часа через два мы уже находились в сосновом средневозрастном насаждении естественного происхождения, в 150–200 м от р. Пра. Сосновый бор звенел на солнце. Смолистый воздух опьянял своей свежестью и чистотой. День был тихий, в высокоподнятых кронах сосен царствовали спокойствие и торжественное безмолвие. Мы шли под тенистым сводом 50-летних сосен. И вдруг перед нами – экземпляр материнского насаждения, срубленного около полувека назад, семенник. Сосновый гигант в возрасте 160–170 лет являл собой могущество и силу. Крупные латунные пластины украшали ствол до самой коры.

– Василий Яковлевич, наверное, эта могучая красавица уже встречала вас когда-то на этой вырубке?

Он подошел к дереву, молчаливо потрогал его шершавую кору, посмотрел на высокоподнятую, слегка заостренную зонтикообразную крону, глубоко вздохнул и сказал:
– Да, я словно встретился со своим давним другом.

Мы определили высоту ствола, его диаметр и объем, возраст дерева, а также прирост по диаметру за прошедшие 50 лет. Только последние 15-20 лет он замедлился, полоски годичного прироста древесины сузились, хотя сосна продолжала накапливать запас древесины. В 110–140 лет она бурно росла и развивалась.

– Вы подумайте, – воскликнул Колданов, – более 2,5 м³ деловой древесины в одном стволе, а общей массы и того более! 300 шт. на 1 га, и получай урожай 700-750 м³/га спелой древесины, следовательно, в возрасте 120-130 лет – 500-600 м³. А теперь даже по таблицам хода роста определим запасы древесины соснового насаждения в возрасте 80 и 90 лет.

Василий Яковлевич открыл вспомогательную книжку таксатора и нашел таблицу хода роста сосняков I и II классов бонитета.

– Вы же понимаете, что мещерская сосна к этому времени никак не достигает возраста количественной спелости. Ее максимум где-то между 110-130 годами. Так зачем же рубить, получая с гектара половину того, что можно снять к 120-130 годам, без всяких дополнительных затрат на лесовосстановительные и лесохозяйственные работы? Конечно, кроме расходов на охрану лесов. Но ведь такие спелые сосняки и не боятся низовых пожаров, они защищены толстой напенной корой.

Некоторые приспособленцы, поддерживающие теорию Анучина о снижении возрастов рубок, пытаются доказать, что к 120-130 годам наступает естественный биологический распад сосновых древостоев, начинаются отмирание и усыхание деревьев и насаждений в целом. Другие объясняют это тем, что технические качества древесины в этом возрасте снижаются. Какая же это глупость! Взгляните на это старейшее дерево. Где вы видите следы ослабления жизненных функций или усыхания, болезни и естественного отпада? Нет этих явлений у этого великана даже в возрасте 170 лет! Сосна продолжает жить и расти. А ведь рядом с ней при рубке леса уродовалась почва, наносились тяжелые травмы корням. Поблизости пролегает грунтовая дорога. А ей все нипочем! Надо бы сюда привести этих горе-теоретиков и показать им не книжные выкладки, а живую природу Мещеры. Только такие «ученые», которые быстро обосновывают растущий спрос лесопромышленников и госплановских деятелей на древесину в интенсивной, освоенной зоне, не поедут в лес. Им это ни к чему. А сторонники морозовского учения о лесе, защищающие основы основ лесного хозяйства, зачастую выступают вразнобой, несмело и редко. При планировании и распределении лесосечного фонда на следующие годы обходятся без их участия, так как они против явных и скрытых перерубов, снижения возраста рубок, за рациональное и неистощительное пользование лесом. Ведь что сейчас происходит?

В малолесной Европейско-Уральской зоне, где спелых лесов осталось немного, лесозаготовительные предприятия давно свернули или свертывают свою деятельность, что хорошо видно на примере Криушинского лесхоза да и всей Рязанской обл. Ведь в Криуши до 1953 г. работал, кроме лесхоза, Криушинский леспромхоз, а в Рязани, рядом с Управлением лесного хозяйства Минлесхоза РСФСР, находился трест «Рязлеспром» Минлеспрома СССР, который заготавливал более 1 млн м³ древесины. В этой зоне надо теперь лесоводам вести лесное хозяйство, не забывая о главном в своей деятельности – сохранении и приумножении лесов, их рациональном использовании, что вы и делаете сейчас. Правда, рост и развитие заготовки и переработки древесины в том или ином хозяйстве да и области могут в дальнейшем затенить лесное хозяйство и быть помехой в строгом соблюдении лесохозяйственных правил, инструкций и положений. Тогда обязательно возникнет необходимость выделить лесопромышленную деятельность особо, чтобы не загружать этими работами лесничего и лесника.

Но в многолесной зоне, где по сути дела бесконтрольно гуляет топор и никакая лесная инспекция не в силах остановить напор лесозаготовителей – самозванных хозяев леса, такое положение чревато серьезными последствиями – рубкой приспевающих насаждений, снижением возраста рубки, грубейшими нарушениями правил рубок и т.д. Но настанет день, когда бойкого лесоруба, дорвавшегося до лесосечного фонда, остановят, так как подобное долго продолжаться не может...

Эти лекции под открытым небом Василия Яковлевича Колданова не раз всплывали в моей памяти, когда я знакомился с лесопользованием и лесовосстановлением в лесхозах и леспромхозах Европейско-Уральской зоны России.

В ту поездку по лесам Озерного лесничества я многое узнал из жизни этого замечательного человека. Мы побывали в родном доме Василия Яковлевича в селе Бусаево, где многое напомнило ему о далеком детстве.

С той нашей встречи Василий Яковлевич часто приезжал в Мещеру. Он посетил многие урочища лесхоза. Но особенно сильно его тянуло в прекрасные леса Озерного лесничества на берегах р. Пра. В этих местах он еще мальчишкой начинал свой трудовой путь: работал лесорубом, рабочим лесорамы на лесопилке, косарем.

Были осмотрены им и вырубки военных лет. Их в Криушинском лесхозе очень много. И на большинстве в 60-х годах уже произрастали хорошие сосновые молодняки, которые создавались посадкой или благодаря уходу за сосновым самосевом. Колданов от души радовался тогда успехам криушинских лесоводов. И, действительно, было чему радоваться: если по данным на 1 января 1947 г. хвойные насаждения составляли 37,7% покрытой лесом площади, то по состоянию на 1 января 1966 г. сосновые леса стали преобладать над мягколиственными и их доля достигла 52,2%. Эти ценные хвойные леса выращены в основном в результате проведенных лесокультурных работ, а также активных рубок ухода за лесом в молодняках. Уже в то время В.Я. Колданов думал о проблемах лесопользования, что позже нашло отражение в его работе «Теория и практика лесопользования».

Василий Яковлевич – один из замечательных людей нашей Отчизны. Быть лесоводом сложно. Это кропотливый груд, требующий от человека всей его жизни. Часто плоды пожинают дети и внуки.

Родился В.Я. Колданов в семье бедного крестьянина в селе Бусаево Рязанской губ. Отец, Яков Никитич Колданов, работал лесным рабочим, с 1918 г. – губернским военным комиссаром, заместителем председателя губисполкома. Погиб в гражданскую войну. Мать, Антонина Николаевна, всю жизнь провела в тяжелом труде, в нужде и крестьянских заботах.

Окончив сельскую школу, двенадцатилетним подростком Василий пошел работать на лесоразработки, а затем на ватные фабрики Рязанской губ. Семнадцати лет записался добровольцем в Красную Армию и служил политруком роты в 5-м Рязанском пехотном полку.

С 1922 по 1926 г. Василий Яковлевич на профсоюзной работе:         он – председатель фабкома ватной фабрики «Красный Октябрь», делегат двух Всероссийских съездов профсоюзов.

В 1925 г. во время молодежного праздника случилась беда. Началась гроза, и ударом молнии Колданов был опален и разбит. В течение 7 ч он не приходил в сознание, а когда очнулся – не мог открыть глаза: они были ослеплены. Только в результате вмешательства крупных врачей-окулистов Москвы зрение удалось частично восстановить.

В 1929 г. В.Я. Колданова направили на работу, связанную с лесом. Три класса сельской школы – только и было к этому времени за плечами Василия Яковлевича, а ему предложили должность директора лесхоза. «Какой же из меня директор?» – пытался отказаться Колданов. Но готовых директоров нет, сказали ему, надо учиться, осваивать лесную науку. И молодой директор учится: сначала в вечернем рабфаке, а затем заочно в Воронежском лесном институте и в 1937 г. получает диплом инженера лесного хозяйства.

В 1932 г. В.Я. Колданов переведен в Москву. Работал заведующим сектором, отделом, заместителем начальника Главлесхоза Наркомата Земледелия СССР. Весной 1939 г. его назначили заместителем наркома, а через год – наркомом Лесной промышленности РСФСР. Во время войны Василий Яковлевич был также уполномоченным Государственного Комитета Обороны в Московской обл. по снабжению фронта, промышленности и столицы топливом.

В эти годы нарком лесной промышленности РСФСР обладал чрезвычайными полномочиями. В тяжелейших условиях, когда город был отрезан от Донбасса, Подмосковного угольного бассейна, основным топливом промышленных предприятий, железнодорожного транспорта, учреждений стали дрова. На их заготовку в прилегающих к Москве областях были брошены все силы: десятки тысяч рабочих, женщин, подростков и стариков, а также лошади и волы. В результате в столицу на промышленные предприятия поставлены миллионы кубометров дров. Кроме того, в то время развертывалась заготовка сортиментов для военных заводов: авиакряжа, оружейной болванки, лыжного кряжа и т.п. Фронт и тыл нуждались в военных повозках, санях, дугах, колесах. Все это производство организовал Наркомат лесной промышленности РСФСР, возглавляемый Колдановым.

В 1947 г. Василий Яковлевич утвержден первым заместителем Министра лесного хозяйства СССР. Он руководил работами по претворению плана преобразования природы. В степных и лесостепных зонах страны организовывались лесозащитные станции, крупные лесные питомники.

В науке и практике полезащитного лесоразведения в то время существовали различные методы создания полезащитных насаждений. Колданов до конца отстаивал наиболее прогрессивные лесоводственные методы их закладки и выращивания. В эти годы он работает над кандидатской диссертацией, посвященной проблемам степного лесоразведения, и в 1955 г. защищает ее. Суждения и выводы ученого расходились с мнением Лысенко и некоторых руководящих работников, однако Колданов, верный своим принципам, отстаивал научные выводы и практические рекомендации до конца. До настоящего времени его разработки используются в практике создания полезащитных лесных полос. Они нашли отражение и в книге «Степное лесоразведение», вышедшей в 1967 г.

После ликвидации Минлесхоза в 1953-1956 гг. Василий Яковлевич работал заместителем начальника Главлесхоза Министерства сельского хозяйства СССР, с 1956 г.– на научной работе в Академии наук СССР, сначала в Институте леса, а после его реорганизации в 1959 г. – в Лаборатории лесоведения. Им написано более 40 печатных трудов – книг и научных статей. Некоторые работы переведены на иностранные языки.

Много лет Колданов сотрудничал в качестве рабочего корреспондента в Рязанской газете «Рабочий ключ», а позже в течение 8 лет был редактором журналов «Лесная промышленность», и «Лесное хозяйство».

В.Я. Колданову всегда были присущи высокая требовательность к себе, принципиальность и деловитость. Он требовал точности и оперативности от подчиненных. Никто не просиживал часы в ожидании приема. Он вызывал работника в строго определенное время. Однажды в назначенное время не явился к нему один из руководящих работников Наркомата. Колданов передал через секретаря, что сможет принять его только в свободное время. Это был единственный случай, когда посетитель ждал приема в течение 2 ч.

Василий Яковлевич никогда не отходил от принципов руководителя. Если он видел или знал о том, что важные вопросы решаются неправильно, порой не по-государственному, он строго критиковал работников за эти решения независимо от их рангов и должностей.

Прежде чем высказать предложение по тому или иному вопросу, Колданов хорошо изучал и продумывал их. И никогда не отступал от своих решений, хотя порой возникали весьма неприятные ситуации.

Все, кто лично знал Василия Яковлевича и работал с ним, высоко ценили личные деловые качества этого человека, его работоспособность, деловитость и человечность. Ученый напряженно работал над новыми проблемами в лесном хозяйстве – сменой пород, теорией и практикой лесопользования и др. Они нашли отражение в книге «Смена пород и лесовосстановление» (1966 г.).

С 1959 г. он персональный пенсионер союзного значения. Врачи рекомендовали поменьше работать. Но как Василий Яковлевич мог прожить без любимого дела, даже несмотря на то, что зрение с каждым годом ухудшалось? Стремясь отодвинуть хоть на какое-то время наступающую слепоту, Колданов вновь решился на тяжелую операцию, которая не удалась: он потерял глаз. Однако Василий Яковлевич мужественно и с методической точностью продолжал работать над многими незавершенными трудами. Им была написана большая работа «О времени и о себе». Несколько раз ученый переделывал, совершенствуя свою проблемную работу «Теория и практика лесопользования». Когда читаешь рукопись, удивляешься широчайшему кругозору ученого, его огромной работоспособности и титаническим усилиям. Жаль только, что по каким-то конъюнктурным причинам эта работа так и не увидела свет, хотя ее выпуск был запланирован еще на 1974 г.

Многие годы Василий Яковлевич собирал и обрабатывал материалы по развитию лесного хозяйства, которые использовал в своей монографии «Очерки истории советского лесного хозяйства». Написанная в начале 80-х годов, эта книга вышла только в 1992 г., после смерти автора.

Несмотря на тяжелую изнурительную болезнь, которая нередко приводила к травмам, Василий Яковлевич ежегодно выезжал в родные мещерские леса, Бусаево, где установлена мемориальная доска в честь его отца. Он как бы получал новый мощный заряд для продолжения задуманных работ. Может быть, постоянная связь с юностью, революционным прошлым, воспоминания об отце и друзьях помогали этому неутомимому труженику, прекрасному человеку и гражданину идти в авангарде российских лесоводов.

Гиряев Д.М. Лесовод, гражданин: (к 90-летию со дня рождения В.Я. Колданова. 24. 12. 1903 г. – 28.03. 1984 г.) / Д.М. Гиряев // Лесное хозяйство. – 1993. – № 1. – С. 25-27.