В группе попутчиков я терпеливо ждал на шоссе автобуса. Рядом в поле убирали хлеб. Грузовики, отваливавшие от комбайнов, проезжали мимо нас. В щели между бортами сыпалось зерно – прямо на землю. Я махнул рукой, остановил машину:
–Ты бы хоть соломой дыры заткнул. Половину же не привезешь.
Шофер, молодой парень, хмыкнул:
–А тебе что за беда?..
И тронулся с места, считая наш разговор праздным.
Душевная глухота, нравственная безграмотность встречаются нам до обидного часто. И первый упрек готовы, мы бросить педагогам: плохо, мол, учат совести за школьной партой.
Весьма распространено мнение, что нравственное воспитание само по себе дело несложное. Достаточно, мол, человеку усвоить набор каких-то определенных правил, им следовать, и данный индивид будет вести себя безупречно в жизни. Но сначала посмотрим, всегда ли неукоснительное выполнение установленных норм дает нравственный результат?
Возьмем, к примеру, казалось бы, неоспоримый постулат: лгать – дурно. Лживость как черта характера – качество крайне неприглядное, честность и правдивость по праву пользуются высоким уважением в обществе. Однако разве не случаются исключения?
...Кинорежиссер В. Скуйбин знал, что он очень болен, но был потрясен, когда на одном осмотре врач, едва взглянув, небрежно бросил: «Все ясно – боковой... Не жилец!» Врач сказал правду, у Скуйбина была серьезная болезнь – боковой амиотрофический склероз. Никто никогда на свете не излечивался от него. И это знали все кругом – лечащие врачи, жена режиссера, его товарищи. Знали правду и прятали ее: не та болезнь, не теряй надежды... Скуйбин умер года через два, но до этого, почти совсем парализованный, он продолжал снимать картины. Ему приходилось бороться не столько с собственной физической немощью, сколько с душевным отчаянием. И каждый раз, вспоминая «Не жилец!», он падал духом: «Зачем я упорствую? Проклятие мне уже произнесено!»-... Грубая правда бестактного человека отравила остаток трудной жизни. Нравственна ли такая правда?
Часто чуткий педагог воодушевляет ученика: зная, что он слаб, настойчиво убеждает – имеешь силы, растерянному говорит, что собран, безвольному – волевой! Иногда даже намеренно завышает отметку, чтоб вызвать уверенность в своих способностях. Строго формально – Учитель тут прибегает ко лжи, ибо утверждает то, что не соответствует пока действительности.
Но кто посмеет сказать, что такая ложь безнравственна!
Невозможно свести поведение отдельной личности в сложной и многообразной жизни к немногочисленным трафаретам – поступай только так, а не иначе. Как нельзя придумать правила и на все случаи жизни. На конкретных примерах идет воспитание чувств, способности активно реагировать на каждую бытовую ситуацию. Итак, не жесткие заповеди – не совершай того, а делай лишь это, – а творческий подход, требующий высоких душевных качеств: чуткости, честности, доброты и т. п. Однако это не значит, что добрый не может проявить непримиримость к подлости, принципиальный – необходимую уступчивость, а честный – поступиться истиной, скажем, во имя моральной поддержки товарища.
Обучать нравственности – это по сути обучать умению жить. Но наша действительность отмечена не только радующими достоинствами, а и недостатками. У родителя и педагога-воспитателя может появиться вполне понятное желание уберечь ребёнка от огорчительных моментов, не упоминать неприглядное, открывать только светлое. Тогда в сознании маленького человека создается однобокая, умилительная картина жизни, где нет места порокам, злобе, корысти, зависти, нет никаких противоречий. С таким восприятием жить не научишься.
Это не значит, что ребенка еще в самом незрелом возрасте надо оглушать демонстрацией теневых сторон нашей реальности. Многое он сразу просто не поймет, хуже того – поймет превратно. Воспитывать – значит постепенно, от простого к сложному, на наглядных примерах раскрывать диалектику жизни. И опираясь пусть еще на очень незначительный нравственный опыт ребенка, сообщать его душе импульс к саморазвитию и самовоспитанию. Осознанная активная нравственная позиция может выработаться лишь на усвоении опыта человеческих общений, своих личных и в равной степени чужих. Не обязательно самому проходить через дурной поступок, чтобы понять его моральную ущербность, случай с другим может оказаться наглядным уроком.
Распахнутая перед первоклассником дверь школы – это вход в общество. Из узких рамок семьи малыш вступает в многоликий коллектив, где столкнется со всем спектром человеческих отношений – с равнодушием и вниманием, восхищением и презрением, правдивостью и лживостью. Жизнь школы сама по себе уже учит, но, как и любая жизнь, учит стихийно – и хорошему, и дурному. Задача педагогов сделать обучение направленным. Для этого нет необходимости вводить специальный предмет – основы нравственности – раз в неделю.
Каждый урок и в не меньшей степени перемена могут стать по-настоящему воспитывающими.
Но нельзя ограничивать рамки воспитания жизнью школы. Ученик должен быть приобщен к великому нравственному опыту всего рода людского, мало того – научиться сопереживать то, что в разные времена духовно потрясало человечество. Более емкого хранилища нравственного опыта, чем художественная литература, мне думается, у людей пока нет. Любое произведение так или иначе ставит моральные проблемы. Одни делают это поверхностно, упрощая, опошляя, а иногда даже извращая нравственные отношения. Другие с гениальной проницательностью и яркой наглядностью раскрывают глубину и сложность духовной жизни человека. Мы – наследники великой русской литературы, которая по праву считается в мире самой страстной, совестливой и гуманной.
Изучению литературы в советской школе отдано немало времени, и тем не менее нас не могут удовлетворить ни программа, ни учебники, ни способ её преподавания. Нельзя ограничивать познание литературного наследия утилитарной целью: знай, в каком году родился такой-то писатель; запомни, как «разобрать» в классическом произведении образы героев. А о нравственной сложности этих образов, о воздействии их взглядов и поступков на умы и сердца многих поколений, о сопоставлении старых этических норм с новыми, наконец, о противоречивости поисков самих художников школьник узнает, только если ему посчастливится учиться у поистине творческого педагога. Чаще же литература преподается ради нее самой – знай, помни, будь образован. А цель уроков должна быть иной: прочти, осмысли, приобщись духовно к великому – прекрасному, трагичному, удивительному, бессмертному.
При обучении любой школьной науке достаточно добиться от ученика понимания и усвоения. Но когда дело касается нравственности, то только усвоения уже недостаточно. Просто обучить высокой морали нельзя, потому что нравственное воспитание предполагает изменение самой личности. Важно зарядить ее стремлением к самосовершенствованию. У кого из нас нет любимого учителя, которому мы обязаны многим хорошим в себе?
Но если воздействие насильственно навязывается, не считаясь ни со сложившимися привычками, ни с личным достоинством, то оно непременно вызовет противодействие. Изменения, возможно, и произойдут, только в иную сторону. Скажем, диктовать учителю свою власть и волю по любому мелкому поводу, будь то прическа или ширина брюк, значит не уважать достоинства другого человека. Результат такого воспитания может быть двояким – или враждебность вплоть до озлобления, или покорное подчинение, закладывающее основы безволия и бесхарактерности. Бесхарактерный не станет отстаивать свои принципы, в том числе и моральные; озлобленный меньше всего способен на добрые поступки.
...В одной из московских школ был создан клуб юных биологов. В нем читались лекции, шли дискуссии, члены этого клуба выезжали в экспедиции, прошли даже по Байкалу, своими силами переоборудовали школьный подвал в «живой уголок». Душой п организатором всего этого был молодой аспирант. И вот клуб закрыт, живой уголок превращен в помещение для рабочих-строителей, педагог-энтузиаст вынужден уйти из школы. Почему? Группа родителей, написавших в газету, объясняет: «Бескорыстие, глубокие знания, педагогический талант вызывают раздражение у людей равнодушных и безынициативных, желающих чтобы авторитет, привязанность детей давались им вместе с должностью в школе».
По сути родители упрекают учителей школы в зависти к чужому успеху. Вдумаемся, какие последствия приносят столь типичное отступление от нравственности. Несколько десятков, если не сотни, детей духовно обворованы – лишены интересных лекций, увлекательных диспутов. Ребята испытали к себе полное пренебрежение – им было интересно, с этим не посчитались: они углубляли подвал, выносили землю, собирали животных, но их труд и энтузиазм зачеркнуты. Отсюда реакция – гнев и недоверие к учителям. Но враждебность к тем, кого общество выдвинуло в воспитатели, легко перерастает в циничное отношение ко всему общественному... Право же, последствия могут быть социально опасными. И все от зависти, родившейся в коллективе учителей. А ведь зависть – явление бытовое, привычное, не наказуемое в уголовном порядке...
Видимо, чем обычнее, зауряднее проявления безнравственности, тем нетерпимее мы должны к ним относиться. Потому что они чаще возникают в жизни, к ним легко притерпеться, а вред от них, как правило, застигает нас врасплох.
Мы должны помнить, что ни материальная обеспеченность, ни благоустройство быта еще не сделают нас счастливыми, если мы не научимся уважать друг друга. От взаимоуважения зависит наша сплоченность. Сила человека в общности, и нравственность ее цементирует.